***
Меня зовут Мо Сюаньюй. Мой дед был богатым. У него было две дочери: старшая от законной жены, которой пророчили блестящее замужество, и младшая — дочь служанки. Семья Мо планировала сбыть ее с рук первому встречному. Моя мать была той самой дочерью служанки. Ничто не сулило ей завидной судьбы, но в шестнадцать лет глава одного известного клана заклинателей проезжал через деревню семьи Мо и влюбился в нее с первого взгляда. Заклинателями восхищаются все. Глава ордена часто оказывал материальную помощь. Вскоре вторая дочь Мо подарила главе Ордена сына — меня. Но наше семейное счастье и благополучие длилось недолго: вскоре я и моя мать наскучили ему. Как только мне исполнилось четыре, отец покинул нас и больше никогда не возвращался. Госпожа Мо, моя тетя, тогда задрала нос и начала всем рассказывать, что ее сын, Мо Цзыюань, совершенно точно станет бессмертным и принесет славу своим предкам. Мама отказывалась принимать это, она верила, что отец не отвернется от нас. И, как только мне исполнилось четырнадцать, он забрал меня в свой орден для совершенствования тела и духа. Меня представили к оккультным наукам, но из-за слабых способностей и еще кое-каких обстоятельств вскоре отправили обратно. После того, как я вернулся домой, насмешки и издевки сыпались со всех сторон. Положение казалось безвыходным. Не выдержав позора, мама покончила с собой. К тому времени мой дед уже умер, и во главе семьи встала моя тетя. Она не считала маму своей сестрой и с самого рождения презирала меня. Причиной ее ненависти была обычная зависть: она хотела иметь родство с кланом заклинателей. Она тогда очень надеялась, что гонец, присланный отцом за мной, заберет и ее сына. Но ей отказали. Однако тетя была убеждена, что если бы вместо меня отправился Мо Цзыюань, то он непременно бы преуспел и принес славу своей семье. Мо Цзыюань слушал подобную чушь с самого детства, поэтому верил в нее. Каждые два-три дня он приходил ко мне, издевался и унижал, проклиная за то, что украл его блестящее будущее заклинателя. Особенно ему нравилось брать различные талисманы, эликсиры и другие магические предметы и присваивать их себе. Я, Сюаньюй, остался один на целом свете. Но я умоляю о перерождении твоей зловещей сущности и исполнении моего заветного желания. Да станет Моя плоть сосудом для твоего духа, а моя душа — платой за твое возвращение на землю. Здесь и сейчас я призываю изверга, несущего смерть и разрушения… Старейшину Илина! Вэй Усяня!***
Выходит, он не захватывал ничье тело — оно ему было предложено. Ритуал этот давно всеми забыт, и, судя по магическому полю, больше походит на проклятие. Заклинатель делал несколько надрезов на своем теле, кровью рисовал магическое поле, писал заклинания и садился в центр круга. Затем призывал злого духа исключительной ярости и мощи и просил о выполнении желания. Платой за это было физическое тело заклинателя, отданное духу, а его собственная душа возвращалась на землю. Это запрещенная практика, противоположная насильственному захвату тела — его пожертвование. Из-за сложности выполнения очень немногие пытались провести этот ритуал. К тому же, едва ли найдутся желания такой силы, что заставят человека добровольно отдать все, что у него есть. За тысячи и тысячи лет было всего три или четыре достоверных и задокументированных случая. И желанием всех без исключения было одно — месть. Вэй Усянь нахмурился. С каких это пор он стал «злым духом исключительной ярости и мощи»? Он может поклясться, что был самым безобидным блуждающим призраком за всю историю. Однако кое-что настораживает — нет ни одного признака проведения ритуала. Магического поля поблизости не наблюдается, да и на теле порезов нет. Обдумывая ситуацию и положение, Вэй Ин осознает, что не достает еще одной крайне важной детали — желания! — «Он рассказывал мне о своих проблемах, которые толкнули его на то, чтобы провести ритуал, пожертвовав своей душой и телом. Он проделал столько работы… и пропустил часть с озвучиванием желания! Откуда этот балбес вообще узнал о ритуале?» Вэй Усянь тяжело вздыхает и поднимает взгляд к небу. — «Конечно, желание свое он не озвучил, но, если вспомнить его рассказ, то я должен стереть с лица земли семью Мо. Хм, ну, конечно же, кто, если не коварный Старейшина Илина, на это способен?» Вэй Усянь качает головой. Ситуация крайне странная. Не успевает он вернуться к жизни, как уже ввязывается в какую-то историю. Ну, в принципе, чего от него можно ожидать? Он никогда не мог жить «нормально». Конечно, можно отказаться, но проблема в том, что как только злой дух попадал в тело заклинателя, контракт считался заключенным автоматически. Дух обязан выполнить желание призывающего во что бы то ни стало, иначе проклятие вступит в свою силу: он будет окончательно уничтожен без возможности перерождения. А этого Вэй Усянь не хочет. Почувствовав жажду, он идет к водоему, виднеющемуся из-за деревьев. Оказывается, это большое озеро, окруженное лесом. Водную гладь застилает туман словно одеяло, поэтому верхушки гор — единственное, что видно на другом берегу. Вэй Усянь подходит к воде и опускается, чтобы посмотреть на свое новое отражение. — А это еще что за новости? Вэй Усянь нервно смеется, потому что на него через отражение смотрит юноша с лицом «призрака-висельника»: лицо белое, словно снег, а вокруг глаз темные круги. Он поднимает руку и проводит по щеке кончиками пальцев. — Хм, так это макияж такой? Странный вкус, конечно. Так и недолго кого-нибудь на тот свет от страха отправить. Смыв всю эту «красоту», он вновь смотрит на водную гладь. Теперь в воде отражается симпатичный молодой господин в потрепанной и грязной одежде. Темные волосы собраны в высокий пучок, порядком растрепавшийся. Черты лица совершенно невинны, харизмы добавляют мягко очерченные брови. От дальнейшего любования новым телом Вэй Усяня отвлекает сильная темная энергия, которой, он может поклясться, минуту назад здесь не было. Это настораживает заклинателя, поэтому он всматривается в туман. Через мгновение вдалеке мелькает белая вспышка, а потом еще и еще. К ней присоединяются вспышки желтого и фиолетового цвета. — «Заклинатели? И что же это за тварь с такой сильной энергией?» Но тут внимание Вэй Усяня привлекает нечто другое, от чего сердце пропускает удар — вода в озере почернела. Туман практически полностью рассеивается, и темный заклинатель видит в центре озера водоворот. — Бездонный омут. Вэй Усянь хмурится. В силу обстоятельств, сильных течений или же капризного рельефа многие реки и озера рано или поздно становятся причинами крушения кораблей и утопления людей. С течением времени такие воды могут развиться в некое подобие сознательного существа. Вода словно превращалась в испорченную молодую девицу, которая привыкла получать подарки от своего любовника и больше никак не могла отказаться от своего роскошного образа жизни. И если вдруг «подарки» в виде кораблей с товарами или человеческих жертв прекращались, она восставала и получала свое сама. В небо взмывает группа заклинателей. Впереди плечом к плечу летят два человека в белоснежных ханьфу. За ними еще двое: один одет в фиолетовые одежды, а другой — в золотые. Вэй Усянь чувствует, как затряслись руки от осознания — обучение в Облачных Глубинах, городок Цайи, речные гули, озеро Билин, Бездонный омут. — «Нет, это просто совпадение. Я же не мог, на самом деле, вернуться к жизни спустя столько лет своей смерти и оказаться в прошлом, где Вэй Усяня знали, как первого ученика ордена Цзян. Бред какой-то.» Вэй Усянь понимает, что именно так оно и есть. Как еще можно объяснить отсутствие каких-либо следов проведения ритуала добровольного самопожертвования? Получается, что Мо Сюаньюй каким-то образом пожертвовал свое юношеское тело, вернув Вэй Ина в то время, когда он был еще учеником. — «Кстати об этом, а где я?» Он смотрит на заклинателей и узнает в них Цзинь Цзысюаня, Цзян Чэна и двух Нефритов ордена Лань. Но его из прошлого среди них нет. Покопавшись в воспоминаниях и осмотревшись, он приходит к выводу, от которого становится не по себе — его здесь нет. Он бы продолжил пребывать в своих мыслях, если бы не заметил, что Бездонный омут пытается затянуть человека в белых одеяниях. Присмотревшись, Вэй Усянь узнает в нем Лань Ванцзи. Тот пытается вытащить двух адептов своего ордена. Вэй Ин помнит огромную силу, скрытую в этих прекрасных руках. Однако сейчас заклинатели находятся слишком близко к водовороту, поэтому даже Второй молодой господин Лань не сможет вытащить их оттуда, а если попытается — умрут все трое. Если бы Вэй Усяня спросили, о чем он думал в тот момент, то он не смог бы ответить. Тело, казалось, двигается само: вот он вскакивает, срывает бамбук, берет острый камень, чтобы вырезать отверстия, а затем подносит изделие к губам. Миг и над озером проносится трель флейты. Звук, конечно, просто отвратительный, но что можно ожидать после долгого отсутствия практики, да и еще на инструменте, сделанном на скорую руку? Однако чистота мелодии сейчас волнует в последнюю очередь, ведь, как только он начинает играть, Бездонный омут приобретает иную форму — становится похож на огромную водяную змею, которая приближается к Вэй Усяню. Она делает выпады, угрожая темному заклинателю, но он бесстрашно продолжает играть. — «Забавно, оно чувствует, что я сильнее, но все равно пытается меня заставить отступить. Эх, после горы Луаньцзан с ее темной энергией, Бездонный омут не кажется такой уж проблемой. Но меры принять все равно нужно.» Мелодия сменяется на более резкую. Бездонный омут мечется словно от боли. Он вновь пытается напасть, но алые глаза темного заклинателя не по-доброму щурятся, а мелодия становится пронзительнее. Сопротивляться больше нет сил, поэтому Бездонный омут вытягивается во всю длину, теряет форму и обрушивается вниз тяжелыми волнами. Все поспешно отступают, так как в следующий миг воды озера Билин бушуют. Когда все успокаивается, Вэй Усянь облегченно вздыхает, но, как оказалось, расслабляется он рано, потому что в следующий миг его запястье хватает крепкая ладонь. Обернувшись, он встречается взглядом с золотыми глазами, обладателя которых темный заклинатель уж очень хорошо знает. Были ли прошлые отношения Вэй Усяня с Лань Ванцзи приятельскими? Да, они вместе учились, сражались, пережили кое-какие приключения, но все это — словно опадающие лепестки или бегущая вода. Пришло и ушло. Лань Ванцзи был и есть адепт Ордена Гусу Лань, а это означает, что он до сих пор «праведен» — прямая противоположность Вэй Усяня. В конце концов, их отношения были не такими уж плохими, но и хорошими их назвать тоже трудно. Скорее всего, Лань Ванцзи думал о нем так же, как и остальные — слишком легкомысленный, недостаточно благонравный, и то, что он учинит хаос, было лишь вопросом времени. Вэй Усянь вступал в несколько серьезных конфликтов с Орденом Гусу Лань уже после того, как предал Орден Цзян и стал Старейшиной Илина, особенно в последние месяцы своей жизни. — «В прошлой жизни он постоянно твердил, что не касается чужих людей. Так почему сейчас он вцепился в мою руку так, что его и всем кланом Лань не оттащишь?! Если он решил захватить отступника, следующего по пути Тьмы, то почему не использовал Бичэнь? Раньше же всегда за него чуть что хватался.» — Ты! — они бы так и продолжили стоять и смотреть друг на друга, если бы рядом не раздался голос полный гнева и возмущения, который принадлежит Цзинь Цзысюаню. Вся группа заклинателей, оказывается, уже на берегу. Вэй Усянь переводит удивленный взгляд на молодого господина Цзинь. В голове невольно появляется его окровавленное лицо во время нападения на тропе Цюнци. Помотав головой, он старается отбросить все воспоминания. Некогда думать об этом. Слишком много вещей нужно решить здесь и сейчас. Поэтому Вэй Усянь указывает на себя пальцем: — Я? — А кто же, если не ты? Не притворяйся, что не понимаешь в чем дело! — Цзинь Цзысюань буквально кипит от гнева. Вэй Усянь крайне озадачен. Во-первых, откуда павлин знает Мо Сюаньюя, а во-вторых, что он такого сделал, что у этой «молодой госпожи» сейчас пар из ушей пойдет? — Молодой господин Цзинь, что происходит? — Лань Сичэнь выглядит весьма удивленным, как и остальные, в принципе. — Но я, правда, не понимаю, что сделал такого, что молодой господин Цзинь так гневается на несчастного меня! — Вэй Усянь слегка опускает голову и смотрит из-под опущенных ресниц. — Да как ты!.. Мо Сюаньюй! Как ты смеешь показываться мне на глаза и устраивать этот спектакль, после того, как я узнал обо всех твоих грязных фантазиях, да еще и обо мне?! –. . . — Вэй Усянь глупо моргает, пытаясь понять то, что он сейчас услышал. — «Грязных фантазиях»? — Цзян Чэн чуть не роняет Саньду и ошарашено смотрит на Цзысюаня. — Да! Я наткнулся на его записи, где он… чертов обрезанный рукав! — Господин Цзинь скривился, — Да ты… мало того, что ты… мы ведь братья! Казалось, ничего удивить уже не может Старейшину Илина, однако, сейчас он чувствует, что держится лишь благодаря крепкой хватке Лань Ванцзи на своем запястье, а то бы его душа отправилась опять блуждать по миру. — «Мо Сюаньюй… сын Цзинь Гуаншаня. И он обрезанный рукав. И питал недвусмысленные чувства к своему сводному брату. И за это его выгнали из ордена, а потом он призвал меня, чтобы я вернулся в прошлое и выслушивал, как меня отчитывает павлин, думая, что перед ним Мо Сюаньюй.» За размышлениями он пропускает момент, когда Цзинь Цзысюань подходит к нему, собираясь схватить за ворот одежд, но его руку с силой отталкивают. А затем Вэй Усянь оказывается за спиной человека, который в прошлой жизни его ненавидел. Лань Ванцзи окидывает Цзисюаня взглядом. — Ванцзи. — Лань Сичэнь подходит, смотря на брата. — Брат. Какое-то время они ведут лишь им одним понятный диалог взглядами, а затем Первый Нефрит улыбается. — Думаю, нам уже пора возвращаться. Скоро ночь, поэтому остановимся в Цайи на постоялом дворе. — Он смотрит на Вэй Усяня, а затем на брата, и коротко ему кивает. Заклинатели поднимаются на мечи. Вэй Усянь все еще пытается привести хаос мыслей в порядок, когда Лань Чжань оборачивается и смотрит на него. Взглядом несколько мгновений изучает человека перед собой, затем, достав Бичэнь из ножен, встает на него, расположив Вэй Усяня перед собой и придерживая его одной рукой. — Держись. — Тихий, глубокий голос раздается прямо над ухом, отчего сердце внутри переворачивается. Пока они летят в Цайи, голова темного заклинателя очищается от мыслей, оставляя один лишь вопрос: — «Да что здесь происходит?!»