Кофе с молоком

      — Почему мы никогда не пересекались в клубе? — я сделала паузу, а после пояснила, — Вы явно приходили не веселиться или выпить пару тройку шотов, — вконец осмелела я. Похоже, усталость брала верх над разумом.       — Ты тоже не распространяешься о своей работе, или мне показалось? — риторический вопрос.       — У каждого свои секреты. — добавил мужчина, выезжая с парковки.       Под воцарившуюся тишину и рой мыслей в голове не заметила, как задремала. Проснулась, только когда машина подъезжала к дому.       Я смотрела на профиль мужчины и хаотично перебирала мысли, когда меня озарила неприятная, от слова совсем, догадка, которую я почти сразу же озвучила.       — Моя работа никогда не была для вас секретом.       Не знаю, чего я ожидала. Мужчина молчал, лишь подтверждая мою догадку. И всё встало на свои места. На парах он редко ко мне придирался. Домашку, да, проверял, но особо не напрягал. Спрашивал о самочувствии, что среди одногруппников вызывало вопросы и поводы для нелепых сплетен. Особенно после того как я начала стажироваться в баре.       Я, как наивная идиотка, перечитавшая романов, думала, что он заинтересовался мной как мужчина. А оказывается, я хмыкнула своим мыслям, это просто жалость. Что ж, еще одно разочарование за ночь.       Мест на парковке у дома не оказалось, чему я была несказанно рада. Хотелось дойти домой без сопровождения начальничка, одного из, как оказывается.       — Благодарю, — бросила на прощание и вышла из авто.       Уже дома, стоя у кровати и переодеваясь в ночную одежду, старалась не обращать внимания на звон в ушах и раскалывающуюся, словно чугун, голову. Взгляд упал на книгу, лежащую сверху сумки, с которой я ходила в универ. Я взяла роман и, покрутив в руках, разочарованно отбросила на дальнее кресло.       Провалилась в сон, в котором заново переживала унижение от бывшего парня и насмешки его друзей. Разочарование, наступившее после того, как догадалась, что Белов один из руководителей клуба и что для него не являлось секретом то, что я так тщательно от всех скрывала. Это, наверное, и был удар по самолюбию и гордости. То же самое, что если бы кто-то взял личный дневник у подростка и все прочитал, естественно без его ведома. Осознание того, что симпатия оказалась жалостью, тоже не было приятным ощущением. После снова пережила дни, когда Миша был пьян и избивал меня.       В общем, надо ли говорить, что проснулась я в самом паршивом настроении? Глубоко внутри зияла дыра и скребли кошки. А осколки от розовых очков, через которые я когда-то смотрела на Мишу, снова прошлись по незажившим ранам, распаляя ненависть к самой себе.       Оставшийся выходной я посвятила тому, чтобы хорошенько выспаться и позаниматься самобичеванием. Впрочем, начало учебной недели не отличалось другими планами. Машка вопросами не донимала, приходила проверить, не померла ли, и тоном, не терпящим пререканий, требовала идти поесть. Только через несколько дней, придя в себя, я нашла силы оторвать себя от постели. Так что вернувшаяся с пар Машка застала погром из кучи книг и тетрадей. Ну и я посреди этого бардака с ноутбуком на коленях, грызущая кончик карандаша.       — Чем ты так увлечена? — я дернулась от неожиданности и только сейчас заметила подругу, которая уже сидела на диване.       — Привет. Готовлюсь к экзамену по английскому. Надеюсь сдать на проходной.       — О как. Ты говорила, что Белов выслал вопросы. — Машка приземлилась возле меня, заглядывая в ноут и мои записи.       —Выслал. — я поморщилась от упоминания препода. Вроде вселенная не взорвалась от того, что он все знает, я попыталась смириться, но осадочек остался.       Мы просидели до ночи с английским, остальное оставили на потом. Я была благодарна Машке за ее порыв помощи и пообещала отплатить ей за это. Та естественно отмахнулась и напомнила мне, что через пару дней к ней приедут родители.       Всю неделю я не появлялась на занятиях, благо разобралась с английским и немного отдохнула морально. В клубе тоже не произошло ничего необычного, я вовсе постаралась абстрагироваться от всего и лишь машинально выполнять свою работу. И все так же по возвращению домой валилась с ног.       Поэтому, лежа на кровати и разглядывая потолок, думала о том, что все-таки не вывожу такую работу. Я практически не звонила родителям, раздражалась по любому поводу, но старалась держать себя в руках. Да и вообще мне нужен отдых. С такими мыслями я уснула, однако после пробуждения они ни капли не изменились.       Хотелось снова прогулять все занятия, но тогда мне грозит отчисление, пришлось собраться. Выпила кофе и про себя усмехнулась. Не хватает сигареты.       Не удалось избежать расспросов от Яны с Тимофеем, но те сразу поняли, что я не в духе, поэтому отделалась парой фраз. Под конец пар чувствовала себя так, будто меня переехал бульдозер. Я опустилась на скамейку в конце коридора и прислонилась лбом к холодной стене. Как хорошо. Прикрыв глаза, наслаждалась тишиной.       Видимо, не суждено. Глубоко вздохнула, когда кто-то беспардонно опустился на скамейку рядом со мной. Открыла один глаз, дабы знать, кому потом надо будет вломить, а то сейчас как-то сил нет.       — Привет. Мы с тобой с одного потока… — затараторил парень. Блондинчик. Кажется, знаю, кто такой.       — Угу. — ни капли не вникая в то, что он говорил, отозвалась я и снова прикрыла глаза.       — Так что по поводу английского? — занудствовал парень.       — Тебе ответы нужны?       — У тебя есть? — воодушевился парень.       — Типо. — полезла в сумку, чтоб дать сфотографировать свои записи, в которых черт ногу сломает, только бы надоедающий студент отвалил от меня.       — Вопросов здесь нет, что-то вроде конспекта с примерами. — поясняю и протягиваю тетрадь.       — Обалдеть, а это точно будет? Белов сам говорил? — посыпался шквал вопросов, на которые не было сил отвечать, да и не было смысла.       — Дают — бери, нет — проваливай. Откуда — секрет фирмы. Не мешай мне релаксировать, — даже моя грубость не стерла с его лица дебильную улыбку.       Он что-то еще щебетал, отдавая мне записи, и вскоре удалился. А я поплелась на последнюю пару.       Мороз нещадно кусал за щеки, пока я возвращалась домой. Думала лишь о предстоящих экзаменах и зачетах, которым надо бы посвятить побольше времени. Так и дошла до дома в прострации. Даже не сразу поняла, что выходящий из дома мужчина со мной поздоровался. Я прошла мимо, потом сообразила, что это был препод, которого я, считай, проигнорировала. Ну и ладно.       — Машка. — протянула я, стягивая с себя куртку в коридоре. Дождавшись мычания из комнаты, которое оповещало о том, что подруга слушает, продолжила. — Мы ведь можем взять выходной в клубе?       — Теоретически. — отозвалась Машка. — Мне тоже не помешало бы.       Я прошла к ней в комнату и уселась на кровать. Подруга усердно переписывала что-то из учебника.       — Давай через неделю?       — В самый раз, самый разгар сессии. — Машка закрыла учебник и повернулась ко мне.       — Как сегодня?       — Если не считать того, что все считают своей миссией меня доконать, то все прекрасно. Я устала. — честно призналась ей.       Машка пересела ко мне и обняла. Ничего не оставалось, как утонуть в её объятиях.       Оттянуть начало инквизиции в виде сессии не удалось еще никому, так что переступала порог универа с расшатанными нервами. Быстро собралась с мыслями и поторопилась на сдачу экзамена. Я ведь готовилась, да и вопросы были. Так что проблем не будет. В конце концов мне удалось убедить в этом саму себя и я толкнула дверь в кабинет английского.       Здороваюсь с преподавателем и прохожу. Сажусь за парту, предварительно достав из сумки ручку. Белов задерживает взгляд на мне, а я, к своему огромному удивлению, удерживаю зрительный контакт дольше положенного, но отвлекает вошедший в кабинет одногруппник. Экзамен начинается, как только на стол ложится несколько распечаток с заданиями.       — Уверен, вы все справились. — под конец экзамена, собирая наши ответы, делает вывод Руслан Евгеньевич.       — Еще бы, у нас же лучший преподаватель во всем универе. — хохотнул Лёша и ретировался из кабинета.       Я же думаю о том, что надо бы еще успеть доделать проект на следующий зачет до клуба и, кинув дежурное “до свидания”, ухожу домой.       Родители Машки так и не приехали, как обещали, поэтому гостей мы ждали через неделю. Последнее время у подруги были с ними натянутые отношения. Причина оставалась загадкой даже для Машки, поэтому та изрядно нервничала. Я поддерживала как могла, но понимала, что от моего “подруга, все будет хорошо” мало что изменится.       — Сегодня схожу к Власову, пока будешь в баре, попрошу выходные на следующую неделю. — ставит в известность Машка, пока надевает свитер.       Тоже спешу побыстрее собраться, работа над проектом затянулась на несколько часов, и я совершенно перестала следить за временем. А теперь, вот, приходится бегать.       Танцевать, конечно, прекрасно, но хотелось бы делать это не на силу. Не тогда, когда хочется все послать куда-нибудь подальше и просто отдохнуть. Тем более свою дозу стресса я получила уже на экзамене. В заданиях и вправду было практически все так же, как и было выслано преподавателем. Так что можно было выдохнуть, худшее позади.       До смены в баре оставалось не так много времени, поэтому стоило посетить уборную и двигаться к стойке. Что я и собиралась сделать. В тихом, по сравнению с залом, коридоре, куда долетали только отголоски громкой музыки, меня схватили за руку. Что это за идиотская черта такая, хватать за руки?       — Погоди-погоди. — прозвучал у меня над ухом мужской голос.       Сразу же дернула рукой, освобождая, и обернулась. В довольно тусклом свете удалось разглядеть белобрысую макушку. О боже, это же тот самый вымогатель ответов на экзамен. Что это чудо здесь забыло? Этот вопрос я и задаю, а как только получаю ответ, понимаю, что парень сильно перебрал с алкоголем.       — Тебя увидел. — глупо улыбается.       — Ага, и? — поднимаю бровь.       — Танцуешь возбуждающе. — парень перехватывает меня за талию и разворачивает к стене, прижимаясь к ней своим телом.       — Ты что творишь? Отпусти! — со злостью шиплю ему в ухо и со всей силы ударяю его в ногу, попутно пытаясь отцепить его руку от талии. Он хоть и отодвигается от меня, но рука впивается в бок сильнее.       — Я видел здесь Белова, так что секрет фирмы раскрыт. — он перехватывает мою руку, что была занесена для удара, и сильнее прижимается ко мне.       — Спать с преподом за зачет — так банально, — пьяно смеется мне в лицо, а я цепенею от его фразы. Чего?! — Я никому не расскажу. Но ты же понимаешь, что молчание не бесплатно. Обещаю быть не хуже его.       Все происходит настолько быстро, что я даже не успеваю подумать об абсурдности данной ситуации. Отмираю в тот момент, когда губы парня касаются моих губ. Воспользовавшись расслабленным состоянием парня, впечатываю колено в его пах и толкаю в грудь изо всех сил. Наблюдаю, как он сгибается от боли.       — Животное. — выплевываю слово, спешно ухожу из коридора и лихорадочно тру губы.       Меня трясет от злости и обиды, но все равно выполняю свою работу — спаиваю гостей клуба. Белобрысый недонасильник больше не появляется, но я все еще не могу расслабиться. Так в полнейшем стрессе заканчиваю смену.       — Вика, там лед привезли на завтра, сходи прими, я пока тут все посчитаю. — отправляет меня Эдик.       Забрать лед. Подписать доставку. Повторяю, чтобы не забыть. Беру в руки телефон, вижу сообщение от Машки. Пишет, что выторговала нам выходные и уже вернулась домой. Смотрю на время отправки. Почти четыре часа назад. Прячу телефон в карман и спускаюсь вниз по ступеням. Выхожу на улицу и мысленно даю себе затрещину. На улице зима, а я, в чем была за стойкой, в том и выскочила на улицу. Забираю тяжелую коробку, ежусь от дикого холода и спешу вернуться в заведение.       Эдуарда за стойкой не видно, скорее всего ушел сдавать отчет. Ставлю контейнер со льдом в морозильную камеру и уже хочу идти собираться домой. Локтем задеваю разобранный и вымытый мною шейкер, который с грохотом падает на пол. Смотрю, как детали катаются по полу и останавливаются. Приседаю, чтобы собрать посуду. Глаза застилает пелена, и я чувствую, как слезы текут по замерзшим щекам. Из горла вырывается всхлип. Я сажусь на пол, опираясь спиной о полки с алкоголем. Уже не контролируя нервный срыв, просто закрываю лицо руками и даю волю эмоциям.       Не знаю, сколько я так просидела. Облегченно вздыхаю от того, что никто не был свидетелем этой сцены. Полностью опустошенная, поднимаюсь на ноги, собираю посуду и заново мою. В голове совершенно нет мыслей, кроме одной, что я так больше не могу.       — Завтра закрытая вечеринка, так что в баре не понадобишься. — вернувшись от администрации, сообщает мне прекрасную новость Эдик.       Снова уснула, едва голова коснулась подушки. Как же хорошо, что у моей группы нет занятий в субботу. Успевает промелькнуть мысль.       — … еще раз повторяю! — первое, что слышу, как только открываю глаза. Собственно этот крик меня и будит. Следом слышу, как захлопывается дверь, заставляя дернуться от неожиданности.       Разговор на повышенных тонах становится приглушенным. Кажется, родители Машки все-таки приехали. Встаю с постели, надеваю джинсы и теплую водолазку, пихаю в карман штанов чистую пару носков и осторожно проскальзываю в ванную. Делаю только необходимые после сна процедуры, отмечая, что спала недостаточно. Так же тихо прохожу в кухню и вижу полный кофейник. Наливаю себе кружку и добавляю молоко. Слышу очередную тираду из комнаты подруги.       Спешу покинуть поле битвы, скрываясь за дверью, ведущей на лестничную площадку, попутно прихватив ботинки. Закрываю дверь и выдыхаю, что ж, под горячую руку не попала. Ставлю на пол кружку с кофе и ботинки. Надеваю носки и пихаю ноги в ботинки. Подхватываю кружку и спускаюсь на этаж ниже. Устраиваюсь на холодных ступеньках и, уставившись в телефон, пью кофе.       Время уже послеобеденное, так что те, у кого были пары, уже давно вернулись домой. Открываю беседу потока, и по мере прочтения сообщений, в которых фигурирует мое имя, моя челюсть стремится к встрече с полом. Я сижу в полнейшем шоке. Ведь оказывается, что я торгую своим телом и сплю с преподом за зачет. Кто-то меня защищает, а кто-то наоборот подливает масло в огонь. Руки трясутся от волнения, и я открываю приватную беседу нашей группы.       — Что вообще происходит? — недоумеваю я.       Память услужливо подкидывает воспоминания о вчерашнем несостоявшимся насильнике. “— Вика, какого черта, ты какому придурку ответы дала? — писал Леша. — Видела белобрысого с потока возле деканата. — ответила Ксюша. — Белова в деканат вызывали, слышала про увольнение. — писала одногруппница. — Какого хрена? — возмущался Леша.”       Меня конкретно потряхивало от волнения, а сердце отбивало чечетку. Я изо всех сил постаралась успокоиться. Вышло не очень.       Еще немного почитав беседу, второй раз за день дергаюсь от неожиданного хлопка двери. Кто-то выходит на лестничную площадку.       — Даже не надейся на восстановление. Я не собираюсь тебе помогать. — услышала я мужской голос.       — Я еще раз вам повторяю, это какое-то недоразумение. — узнаю голос Руслана Евгеньевича.       Сразу понимаю, о чем речь, и невольно сжимаюсь, кажется, стараюсь даже не дышать.       — Ты хоть понимаешь какой это позор для семьи?! Для меня! Профессора! — кажется, это отец Белова.       — Не так мы тебя воспитывали. Надеюсь, Даниил будет таким, как мы с матерью хотим. — продолжает мужчина.       — Не смей. Не смей ломать брату жизнь. У тебя есть я, я делаю то, что ты хочешь. Эта ситуация сплошной бред. Я разберусь с этим. — Белов подходит к лифту и нажимает кнопку вызова. Я оказываюсь в поле его зрения. Он сразу же поворачивается к отцу.       — Очень надеюсь. — отвечает Белов старший и двери лифта закрываются.       Я смотрю в спину преподу, который одет в черную рубашку и такого же цвета брюки. На руке часы, а на ногах домашние тапочки. Похоже, куда-то собирается. И мне бы стоило помолчать после того, что услышала и узнала из сплетен, но язык был быстрее головы.       — Семейные драмы?       Мужчина оборачивается на меня, сидящую на холодных ступенях с кружкой кофе в руках. Он смотрит на меня какое-то время и молчит. А я мечтаю провалиться этажом ниже, только бы не видеть в его глазах осуждение и разочарование.       — Злорадствуешь? — зло бросает препод и собирается вернуться в квартиру. Но вместо этого он оказывается прямо передо мной и опускается на корточки, так что смотрит мне прямо в глаза. Мое сердце пропускает удар.       — Вот скажи, что плохого я тебе сделал? — тихо спрашивает мужчина и хмурит брови. На лбу образовывается складка, которую так хочется разгладить пальцами, я быстро себя одергиваю. Не услышав от меня ответа, Руслан Евгеньевич поднимается на ноги. Дверь в квартиру громко захлопывается.       Я смотрю прямо перед собой. Хочется подняться и пойти рассказать ему, что не я виновата в этих слухах. Но я сижу на месте, чувствуя угрызение совести. Смысл оправдываться. Тем более, что я и вправду дала ответы, но их происхождение не выдала, это всего лишь плод воображения одного кретина. Возвращаюсь домой только через час, когда слышу, что родители подруги уже покинули квартиру.