Гуль Среди Волшебников(Может измениться)

      

Эпилог Первой Части

      До лета время текло медленно, очень медленно. Точнее не до самого лета, а до летних каникул, наступающие почти во втором месяце лета. Экзамены в конце учебного года – единственное, что заставляло детей не расслабляться слишком уж рано и забрасывать учебу, а наоборот подгоняли учить все, что не выучили, повторять чуть-ли не дословно все, что выучили.       Морозов все чаще возвращался мыслями в то утро в больничном крыле, после победы над Квирреллом с Волдемортом в зад… Кхм, в затылке, да, кхм.       И непонятно было, почему отец никогда не говорил, что он, оказывается, не единственный в семье волшебник? Поначалу, в тот же вечер, Морозов уже хотел выместить на ком-нибудь обиду за обман, но неожиданный выброс хлада моментально охладил перекачанные гормонами мозги, возвращая рациональность. Мысль о том, что для этого была крайне стоящая причина пришла почти мгновенно, а потому вопрос был отложен до встречи с отцом.       Драко, узнав о том, что у Морозова родственники вообще-то живые и вполне себе не маглы, тут-же налетел с вопросами, но был вежливо послан. До следующего года. Когда Морозов сам все узнает.       Гермиона с Невиллом на такие новости только головами покивали, по плечу похлопали, выразили свою оценку и забыли. Экзамены все-таки, другим мыслям не место, так сказать.       Но вот экзамены закончились, все предметы сданы, больше нет в этом году забот в учебном плане, больше нет нависающих дамокловым мечом долгов и профессоров над головами студентов. Есть только легкий бриз приближающейся свободы, усиливающийся с каждым днем, прошедшим в Хогвартсе.       Наступил последний день перед отбытием студентов из школы по домам, каждый ученик бегал по комнате как наскипидаренный, собирая вещи, проверяя, ничего ли он не забыл, ничего ли он не оставляет здесь на лето. Некоторые собрали многие вещи заранее и просто сидели на чемоданах, ехидно поглядывая на бегающих сокурсников, некоторые уже который год повторяют одно и то же своим соседям по комнате, но результат один – они сидят на чемоданах, другие бегают с петардой в… В руке.       Наступил вечер, все ученики Хогвартса собрались на праздничный, последний в учебном году, прощальный ужин. Для кого-то этот ужин последний раз и навсегда, седьмой курс, как-никак. А то и пятый. А для кого-то он самый первый в жизни.       Со стороны преподавательского стола раздался звонкий стук, произведенный МакГонагалл. Разговоры стихли почти моментально, а взгляды обратились на поднявшуюся, монументальную фигуру Дамблдора.       – Прошел еще один год, – заговорил Альбус, осматривая весь зал из-под очков половинок, – А сейчас – пришло время вручить кубок победителям. Очки распределяются так: Гриффиндор, – означенный факультет разочарованно выдохнул, уронив головы. Невилл положил руку на плечо грустно усмехнувшемуся, но все-таки кивнувшему, однокурснику. Морозов ограничился неопределенным выдохом. На самом деле ему глубоко наплевать на кубок, он сюда за знаниями пришел, а не за соревнованием. Зато Драко сиял довольной лыбой, стоило отгреметь словам Дамблдора, – триста двенадцать очков, – раздались жидкие аплодисменты, – на третьем месте – Пуффендуй. Триста пятьдесят два очка, – аплодисменты зазвучали чуть «жирнее», – второе месте – Когтевран. У них четыреста двадцать шесть очков, – аплодисменты зазвучали громче, послышалось радостное улюлюканье студентов с одноименного стола,– и на первое место, набрав четыреста семьдесят два очка, выходит Слизерин! – стол зелено-серебряных змей буквально взорвался радостными криками и аплодисментами, перебивающими всех. Морозов глянул на сияющее победным счастьем лицо Драко, перевел взгляд на так и не севшего Дамблдора, ехидно поблескивающего очками, случайно оформил мысль в мысленный посыл Хокори.       – «Облом не за горами…»       – «А то! Я просто уверен, директор сейчас чего-нибудь отмочит, да так, что Гриффиндор по любому вперед вылетит!» – весело отозвался Хокори.       – «Думаешь?» – мысленно передав задирание брови, хмыкнул Морозов, поудобнее положив голову на кулак, расфокусировано смотря сквозь Дамблдора, – «думаешь директор опуститься до жульничества?»       – «Типун тебе на язык, Шеф!» – патетично отмахнулся Хокори, – «какое жульничество! Все честно!»       – «Ага, честно… Никакого мошенничества, еще скажи» – фыркнул Морозов. Сидящая рядом Гермиона приняла фырк Морозова за разочарование, одарив парня поддерживающей улыбкой. Тот лишь подмигнул в ответ.       – «Правильно, никакого мошенничества!» – поддакнул Хокори, – «только ловкость рук!»       – «И подвешенный язык» – поддержал Морозов. Но вот ликование змей стихло, а Дамблдор все не садился на место… Чувство близкого облома, причем явно не для Гриффиндора, так и повисло в воздухе.       – Да-да, молодцы, Слизерин, отлично, Слизерин! – скрытая издевка так и повисла в воздухе, заставив учеников затаить дыхание, ловя каждое слово директора, – однако! – директор даже палец поднял, придавая словам вес, – должны быть приняты во внимание последние события, – Хокори с Морозовым одновременно фыркнули, подтверждая догадки друг друга, – и я должен объявить о присуждении дополнительных очков. Мисс Гермионе Грейнджер. За способность хладнокровно мыслить, когда другим грозила серьезная опасность – пятьдесят очков, – означенная девочка в неверии вылупила глаза, оглядываясь по сторонам, пытаясь понять – шутка это, розыгрыш ли, или реальность. Последнее все-таки оказалось верным.       – «Ну вот я-же говорил!» – заявил Хокори на задранные под челку брови Морозова, – «говорил-же, что этот старпер извернется, но Гриффиндору очки впендюрит!»       – «Да уж… Ну старик, ну артист… Интересно, он вообще понимает, что таким образом настраивает всех против нас, не?»       – «А может это сама цель, м?» – Морозов лишь неопределенно поджал губы, как бы принимая во внимание данную теорию.       – Во-вторых, – продолжает тем временем Дамблдор, – мистер Виктор Морозов, – означенный медленно выпрямился, удивленно-вопросительно уставившись на директора, – за ваше истинное мужество и выдающуюся храбрость... Я присуждаю Гриффиндору – шестьдесят очков! – за столом Гриффиндора раздался по истине ужасающей громкости гул радостных учеников, так и сверкающих злорадными взглядами на факультет зеленых.       – «Ну ни хера себе, сказала я себе!» – пораженно выдохнул «призер», – «это-ж… Не, приятно, конечно, но…»       – «Дай угадаю, Шеф. Чувство, будто подачку сунули, да?»       – «Да не то чтобы… Но да, что-то такое есть»       – «Оспаривать будешь?»       – «Вот еще, меня свои-же загрызут» – фыркнул Морозов.       – И, наконец, – вновь привлек внимание Дамблдор, – требуется большое мужество, чтобы противостоять своим врагам. Но еще сложнее – защищать спину своего товарища. Я присуждаю десять очков Невиллу Лонгботтому!       Невилл, не ожидав такого поворота событий даже забыл, как дышать, смотря строго перед собой в стол широко распахнутыми глазами, переваривая услышанное. А ученики тем временем не сидели просто так. Дамблдор, объявив о смене победителя, объявляя им факультет Гриффиндор, сменил флаги в Большом зале. Все три стола, поддавшись веселью и радости, взревели, подкидывая колпаки в воздух, празднуя победу другого факультета. Слизерин-же поголовно молчал, изредко кто-то швырял головные уборы на стол или на пол, шипя, скрипя зубами от досады. Драко, найдя глазами Морозова-пофигиста получил лишь пожатие плечами и такой-же растерянный взгляд. Хоть в чем-то они согласны.       ***       Поезд «Хогвартс-экспресс» отправился со станции прямиком в Лондон на вокал Кинг-кросс, на платформу девять и три четверти.       Морозов, Невилл и Гермиона уселись в одном купе, разложив немногочисленные вещи на полки.       – Вик, – подал голос Невилл.       – Чего тебе, хвостатый? – лениво отозвался тот, медленно распутывая провода наушников.       – Вот все хочу спросить… Как у вас в России дела с законами для нам подобных?       – Да как-как… Мягко говоря – в Японии с этим напряг, а у нас полегче… Немного.       – Насколько?       – Ну… Вот смотри, японцы там вообще лютуют, нашему там и шага ступить нельзя, сразу секир-башка, вот и скрываются сородичи как партизаны в войну. Даже без «как». Только заметили тебя, скажем, за уборкой местности от трупов, хм, все, наряд голубей, голова с плеч на месте.       – Ого… У нас не так… У нас каждый, ну, среди маглов, конечно, на учете стоит, браслеты с маячками и детектором RC-клеток носят. Едой, насколько я помню, закупаются на всяких подпольных рынках. Отношение к нашим там, конечно, как к зверью, но хоть не так жестоко… Да и подняться по карьерной лестнице можно. Ну, во всяком случае мне так бабушка рассказывала.       – Вот и у нас примерно также, правда нашим, что в Афгане или Чечне отслужили, льготы полагаются, ну там квартирку однокомнатную, хорошую, пособие, чтоб на еду хватало, да работа какая, неплохая, надо сказать. Ну и по мелочи. Карьерный рост также обеспечен и не плохо, да и отношение у нас людское, даже к нашим. Но настороженное.       – Угу, у нас народ отмороженный, что людоеды, что волколаки с оборотнями, все побоку, главное, чтоб прилюдно никого не жрали и ладно, – хмыкнула Гермиона.       – Что, прямо вот так?       – Ну, не совсем, но суть такая, да. Да и вообще, что ты хочешь от людей, что в биатлон на танках играют и в ледяной воде зимой купаются, не заболевая,– хмыкнул Морозов.       Дружный, веселый смех затопил купе поезда, пока тот проносился по живописным просторам Шотландии.       ***       Родовое имение Морозовых представлял собой высокий особняк, выполненный из темного дерева с резными дверьми, рамами окон, даже перилами у главного входа в дом.       – Добро пожаловать домой, сынок! – довольный как кот Петр легонько подтолкнул сына в спину. А тот пораженно застыл прямо на пороге участка, оглядывая самый красивый и дорогой дом из виденный в своей недолгой жизни.       – А… Э… Это что…       – Да, малыш, наше родовое гнездо. Пойдем, папа ждет, там все и узнаешь. И помни, тебе нечего бояться или стесняться. Все свои.       Как он дошел до кабинета деда, Виктор уже не помнил, слишком много было впечатлений. Но одно он запомнил точно. Величественный снаружи дом, внутри представлял собой образец тепла и уюта.       Кабинет деда представлял собой небольшую, но достаточно величины комнату со стенами из дерева и лакированным, дорогим паркетом, прикрытым красивым, живописным ковром, в котором преобладали красный, черный и зеленый цвета.       Массивный резной стол из дорогой породы дерева дополнялся резными стульями из той-же породы, с мягкой, кожаной отделкой. Стол, за которым сидел сам Василий Морозов, вопреки стереотипам, бумагами нагружен минимально, держа на себе лишь несколько аккуратных папок в держателях, стойку для дорогой перьевой ручки и кристально чистую пепельницу, предположительно из хрусталя.       – Здравствуй, внук, – тепло улыбнулся дед, жестом приглашая сесть напротив себя.       – Привет… Деда… – все еще находясь под впечатлением, медленно проговорил, вертя головой из стороны в сторону, Виктор. Наконец усевшись, он сфокусировал взгляд на хозяине кабинета.       – Пожалуй, тебе стоит кое-что объяснить… Видишь-ли, причина, по которой мы все скрывали то, что мы напрямую относимся к магам, состоит в том, что наш родовой дар берет свое начало из далеких времен, настолько далеких, что за все время своего существования он обрел свое сознание. Возможно, конечно, этот дар и раньше был сознателен, но записей об этом не осталось.       – То есть… Та глыба льда… Это он?       – Значит ты с ним уже разговаривал? – приподнял брови дед, – интересно… Кхм, да это он – Дар Криокинеза. А мы – криоманты. И ты – один из нас.       – Я?.. Н-но… Как?! Я-же…       – В тот самый момент, когда Петька признал тебя своим сыном, наша магия и дар среагировали. И год за годом выжигали из тебя кровь твоих предков, полностью вставая на их место, делая тебя моим внуком даже по крови.       – Значит… Уже тогда я… Уже тогда я был одним из вас?       – Нет, – покачал головой Петр, положив сыну руку на плечо, – как сказал отец, наш дар на протяжении всей твоей жизни выжигал дары и кровь других твоих предков. И закончил свое дело лишь недавно.       – Воу… Вот это да… Значит… Что-же это получается, пап? – поднял глаза на теперь совсем не приемного отца, – ты и я…       – Да, малыш, роднее некуда, – усмехнулся Петр, ухнув, когда выпрыгнувший из стула сын врезался в него, крепко обнимая родителя. Василий с супругой и Александр наблюдали эту картину, будто пред ними было воссоединение отца и сына, не видевшихся очень и очень долго…       – Кхм, – через какое-то время прервал их Василий, – пожалуй теперь можно перейти и к той части разговора, которая окончательно поставит точку в этой истории, позволив начать новую, – несколько поэтично-возвышенно проговорил глава рода Морозовых, – Виктор Морозов, пройдем со мной. Необходимо ввести тебя в род и привязать к источнику.       Виктор, оторвавшись от отца, улыбаясь, взял деда за руку и пошел следом за ним в ритуальный зал, где, впоследствии наследник у некогда угасающего рода все-таки появится. И Василий сможет облегченно вздохнуть. Потому что контракт с высшей сущностью будет закрыт.       А тем временем, преемник Демиурга, Аксель Рейт, потирал руки в ожидании закрытия его пробного контракта, который он заключил прикола ради, за что сильно получил по тыкве от наставника. Когда тот проржался от осознания того, что когда-то и сам заключил подобный контракт, совершенно для себя невыгодный.