Коснись меня

Антон Шастун открыл глаза. Затуманенный взгляд пробежался по подсветке в форме сферы на потолке, зацепил прикроватный чёрный торшер, прополз по серому ковру с небольшим ворсом и наконец остановился на огромном панорамном окне. Только начинало светать, из-за чего к кровати парня струился тёплый оранжевый лучик. Значит дома, это радует. Спасибо, что живой. Хотя, наверно, лучше бы сдох — пронеслось в голове у шатена. Всё тело саднило. Антон прекрасно понимал, что кромсающей изнутри боли он не чувствует, лишь потому что лежит на животе. Но ему ещё вставать, и вот это заставляет сердце сжиматься. А продолжать так лежать парень не может. Во-первых он обязан появиться в школе, чтобы не поползли лишние слухи. Во-вторых во рту у Шастуна металлический привкус собственной крови, от которого к горлу подступает тошнота. Резкий позыв заставляет доковылять до ванны и, склонившись над унитазом, избавиться от вчерашнего алкоголя. Голова кружится, в ушах шумит. Антон давно привык к боли во всем теле, но сегодня он чувствует себя совсем отвратительно. Опираясь на стену, шатен поднялся и обратил взор на зеркало. Вся спина покрыта глубокими порезами, небольшие отметины видны и на руках. Обыденность. Лёгкие круги под глазами, слегка сероватый оттенок кожи. Привычно. А это что?! Глаза Антона замечают красную царапину на скуле. — Ебучий румын, оговорено же было лицо не трогать, — Шастун слегка сжимает пальцы и чуть не впечатывает кулак в зеркало. Но вовремя тормозит и протяжно выдыхает, приводя сознание в стабильное состояние. В его жизни эмоциям давно не место. Без них легче. Пока нет эмоций, в голове не образовывается скручивающий органы в тугой узел вопрос: Счастлив ли я? Антон прекрасно знает, что он один из самых несчастных людей на Земле, но у него нет желания это признавать. Ему однажды дали выбор: такая жизнь или же смерть. И он заключил с Валерием Борисовичем договор. Шатен сам так решил, а за свой выбор он готов отвечать. Шастун понял, что душ сегодня придётся проигнорировать. Горячая вода спровоцирует жжение в ещё открытых ранах. Вместо этого парень прошёл к аптечке. Открыв заполненный доверху таблетками белый ящик, Антон достал пачку обезболивающего. Рука так и тянулась к целой коллекции успокоительных, но парень сдержался. Внезапный звонок в дверь заставил одним махом заглотить таблетку, быстро запив. Антону было известно, кто скрывается за дверью, ведь он сам его вызывает каждый раз. Точно в назначенное время, как и всегда. — Антон Андреевич, доброе утро, — затараторил гость. — Здравствуйте, Вадим. Проходите. Времени у нас немного, думаю, вы помните, — размеренно произнёс Шастун, проходя к дивану и жестом приглашая за собой гостя. Вадим — лечащий врач Антона, который работает с ним только на дому и которому парень отваливает нехилую тучу денег. Но средства на это всегда имеются, опять же, из-за работы на Валерия Борисовича. Врач действует по давно составленному плану. Заключает собственные руки в белые медицинские перчатки, обрабатывает раны перекисью, наносит сверху заживляющую мазь. Все шаги совершаются быстро и молча. За четыре года работы с Антоном ему приходилось иметь дело и с ссадинами, и с ожогами, и даже с переломом. Парень напрочь игнорировал больницы, а значит все обязанности ложились на хрупкие плечи домашнего лекаря. Вадиму, безусловно, было интересно узнать, кто и зачем наносит эти раны подростку. Поначалу врач даже спрашивал пару раз, но на третий раз его одарили ледяным взглядом и пригрозили увольнением. Больше он и не пытался. Зарплата более чем хорошая, а пацан пусть сам со своей жизнью разбирается. Антон тихо сидел, чуть прикрыв глаза, пока над ним работал Вадим. Действия лекаря приносили парню нехилый дискомфорт, но он сейчас перекрывался желанием ещё поспать. Школьнику пришлось подняться с кровати в шесть утра, а вернулся он домой явно позже трёх. Правда Антон не помнит возвращение, он был без сознания. Вчера его избиение было совершено по случаю составления сделки Валерия Борисовича с одной румынской организацией. Директор предприятия оказался садистом похлеще всех, что шатену пришлось перевидать за все четыре года. Парень даже не может провести анализ всего, потому что отключился, когда удары кнутом перевалили за второй десяток. — Антон Андреевич, я закончил. Теперь царапина на лице, — спокойно произнёс доктор. Шастун слегка напрягся от осознания, что сейчас прикоснутся к его лицу, пусть и кожу Вадима от его лица будет отделять плотный кусок ткани. Вдох-выдох, и он, словно дикая кошка, вальяжно поворачивается к врачу, плавно поддаётся чуть вперёд и открыто смотрит прямо в глаза. В них сейчас ничего невозможно прочитать, парень будто за пеленой спрятал эмоции. Нет страху, нет усталости и нет смущению. Лишь лёгкость с ноткой высокомерия. Когда последние пункты его лечения были выполнены, парень поблагодарил и проводил гостя за дверь, а сам направился к шкафу с одеждой. Облегающий или белый вверх сегодня стоит проигнорировать, мало ли неожиданно брызнет кровь. Поэтому Антон извлекает с идеально прибранных полок объемную чёрную толстовку со шнурками спереди и небольшим капюшоном в форме овала, вниз одевает любимые чёрные джинсы, а руки облачает в привычные чёрные тканевые перчатки. Дальше словно по щелчку заливает в себя большую чашку кофе, хватает пару тетрадей и, запрыгнув в бежевые кеды и чёрное пальто, покидает квартиру.

***

Антон Шастун остался в стенах квартиры. Сейчас стоит и разговаривает с Димой перед первым уроком уже Пепел. Парень, знающий себе цену, вызывающий лёгкий страх у окружающих и лишний раз нерастрачивающийся на слова. Антона от Пепла отделяет одна маленькая, но очень значимая особенность. Пепел свободен и ни перед кем не собирается пресмыкаться. Он сам определяет, что и когда ему делать, да и люди всегда готовы выполнить его просьбы. Антон же зависим, его душа и тело уже как пять лет не принадлежат ему. Пепел пару раз порывался показать Диме Антона, но потом понял, что не хочет. Не хочет жалостливого взгляда, не хочет осуждения или наоборот желания помочь. Одноклассники же ещё три года назад уперлись в ледяную стену парня, и Шастун был безумно рад, что никому в голову не приходило её ломать. Ну почти никому… — Ооо, Кальян. Привет, дружище. Как отходняк после тусы? — крикнул кто-то в стороне так громко, что Антон аж поморщился. Кальяном был Арсений Попов. Кличку ему дали ещё много лет назад. И легко догадаться почему. Парень — яркий, какой-то приторно сладкий. Кажется, что он вечно пребывает в радостном настроении. Хотя почему бы ему не вести себя именно так. Перспективы в жизни у Арса светлые, семья — любящая и порядочная, он популярен не только в классе, но и во всей школе. Антон ни раз думал, что вот он перед ним живой пример счастливого адекватного человека. Однако Шастун старался всегда держаться от одноклассника на расстоянии. Арсения всегда много, он будто везде. Окажись с ним в пустом помещении один на один, появится ощущение будто ты в толпе. Такие люди всегда порываются залезть в самые потайные уголки твоей души. А Пепел закрыл, даже можно сказать, уничтожил шаткий мостик, ведущий к внутреннему миру Антона Шастуна. Кальян же поспешно отвечает однокласснику и идёт в их с Димой сторону. Ну нет. Свали отсюда нахер. Просто испарись — истерически вопит сердце внутри Антона. И парень бы наверно вот прямо сейчас сорвался с места и быстрым шагом пошёл прочь, но он должен держать марку. — Привет, Арс. Как жизнь? — надменно бросил шатен. — Откуда царапина? — неожиданный вопрос, выбивает весь воздух из груди Антона. Парень ожидал, что Попов начнёт выпытывать, но не так резко. — Неудачно приложился об дверной косяк, перепил вчера, — спокойно и с лёгкой улыбкой произносит Шастун. — А мне почему-то кажется, это дело рук Валерия Борисовича, — Антон начинает напрягаться внутри, но виду подавать не собирается. — Вот это у тебя, мальчик, богатое воображение, конечно, — презрительно протягивает Шастун, разворачивается и идёт в сторону выхода. Парню глубоко насрать, что через пару минут должен начаться урок. Ему нужно покурить. Никотин заглушит слегка эмоционального Антона Шастуна и вновь превратит школьника в высокомерного Пепла. Его релакс прерывает знакомый номер. — Доброе утро, Валерий Борисович, — спокойно произносит Антон. — Здравствуй, мальчик мой. Просьба экстренная и важная, поэтому прошу именно тебя. Необходимо подорвать дом одного нехорошего человека, — последнее словосочетание мужчина протягивает жалостливо и нравоучительно. Так пятилетним детям объясняют, как поступать не стоит. — Адрес сброшу. Жду через полчаса. Подробности тебе озвучит водитель, Александр, который и доставит тебя почти прямо к самому дому, — голос заказчика снова превращается во властный. — Понял, буду, — кажется, эту ёмкую фразу Антон произносил за свою жизнь большее количество раз, чем имя собственной матери. Антон тушит сигарету о мусорный бак и, послав далеко и надолго все свои планы, начинает пытаться выцепить глазами этого Александра. — Антон? — доносится из приоткрытого окна подъехавшей чёрной Audi. — Всё верно, — оточенно отвечает Шастун и выдвигается в сторону машины. Водитель открывает ему дверь, и он грациозно приземляется на задние сидение, устремив свой сосредоточенный взгляд вперёд. — Вы такой молодой. Ну я думал… — начинает Александр, когда они трогаются с места. — Ещё слово, и это твой последний день работы, — прерывает его Антон. В своей суровой реальности шатен пожизненно должен только одному человеку, перед другими он не собирается отчитываться. — Ладно, — осекается водитель, — Тогда к делу. Возьми в кармашке двери бордовые перчатки, маску и зажигалку. Задание несложное. Особняк уже заминирован, как и задняя дверь приоткрыта. Твоя задача лишь быстро поджечь фитиль и незаметно скрыться с места событий. После позвонишь Валерию Борисовичу и отчитаешься. — Понял, — сухо кидает Антон, достаёт и надевает необходимую экипировку, лёгким движением пальцев проверяет зажигалку. Работает, отлично. Шастуна не пугает предстоящее мероприятие, он уже ни раз выполнял подобного рода поручения. Подростку, как ясный день, известно, что тюрьма ему не грозит пока за его спиной Валерий Борисович. Да ему вообще ничего не грозит. Audi подплывает к нужному месту и Антон безэмоционально выскальзывает из авто. Мгновение, и парень скрывается в величавом особняке. Ещё мгновение, и он покидает горящее ярким пламенем помещение. Антону безразлично происходящее, но всё равно где-то глубоко внутри скребётся мысль «дом хоть пустой, или кто-то может погибнуть». Но его никто не похвалит за сантименты, поэтому он ускользает в тёмный переулок и набирает заветный номер. — Всё готово, — спокойно произносит Антон. — Я в тебе не сомневался. Люблю тебя, мальчик мой, — только успевает прийти ответ с другой стороны, как Шастун видит ненужного свидетеля. Блять. Что этому оптимистичному идиоту опять от меня надо?! Дак ещё и сейчас. Вот  самое пиздатое время выбрал. Интересно, он видел, что я натворил?! Нет, судя по взгляду не видел. Славу богу, иначе мне не жить — вся эта тирада проносится в голове Антона с молниеносной скоростью. Но он лишь чуть резче, чем обычно, закончил телефонный разговор и неторопливой походкой подошёл к однокласснику. — Из школы идёшь, Арс? Я бы поболтал, но срочные дела. До завтра, — надменно произнёс Антон, плавно проведя ноготком по нижней губе. Кивнул Александру, расположившемуся около машины, и уже хотел удалиться. Тут его молча сильно схватили за оголённое запястье, неосторожно задев массивными железными часами ссадину.