Suffer the winter's cold wind, for it bears aloft next summer's seeds.

      Было холодно. Опять шёл снег. Впрочем, к такой погоде Аббаккио был привычен – здесь, в Забытой долине, снег шёл довольно часто, а ясные дни обычно были морозными и даже более холодными. Зато горы защищали долину от снежных бурь, и ничего сильнее лёгкого снегопада он не видел никогда за всё то время, что жил здесь. А жил мужчина здесь около четырёх тысяч лет, если не больше. Однако, сколь бы ни было прекрасно это место с удивительными растениями и животными невообразимых цветов, огромными водопадами и таинственными гротами, величественными святилищами и, возможно, единственным оставшимся наследием архитектуры и скульптуры его народа, храмом Аури-Эля… Более Аббаккио оставаться здесь не мог.       Он ускорился, немного нервно поправляя меховую накидку, которая защищала его бледное тело от холода. Взгляд его необычных для его расы фиолетово-жёлтых глаз устремился вверх, осматривая скалы над ним и те ненадёжные хитиновые конструкции, которые должны были выполнять функцию мостов, но, по правде говоря, были чересчур ненадёжными. Однако сейчас мужчину волновала не угроза падения всего этого хрупкого сооружения ему на голову, а те, кто обычно неуклюже, но при этом тихо, по ним передвигались. Однако сейчас было слишком рано, и Преданные, видимо, ещё спали в своих норах.       Аббаккио вздохнул, чуть сжав губы. Если бы он только был не один, он бы вместе с товарищами лавиной обрушился на этих чудовищ, ставших причиной его вынужденного бегства... Но эльф был один. И это в последнее время становилось проблемой.       Ему стало невыносимо находиться здесь, в этой закрытой от всего мира долине, которая кишела уродливыми существами, когда-то бывшими такими же, как он. Каждый день, начиная с того, когда их орды вдруг хлынули в это священное место, истребив почти весь орден паладинов, защищавших храм Аури-Эля, Аббаккио вёл борьбу за выживание, избегая Преданных и корусов – огромных насекомообразных монстров, сосуществовавших с Преданными или фалмерами, как их называли теперь. Более того, эльфу приходилось сталкиваться с гигантами, морозными пауками, прочими недружелюбными представителями местной фауны, но ужаснее всего было одиночество.       Единственные, с кем он мог поговорить – призраки прелатов, обитавшие у заброшенных дорожных святилищ. Но со временем души их ослабли, и они могли лишь повторять то, что говорили долгие годы, приветствуя паломников. От этого мужчине было даже хуже. Аббаккио даже не понимал, почему всё ещё не бросился с какой-нибудь скалы или не сошёл с ума. Но, вероятно, совсем немного любви к жизни в нём сохранилось, и поэтому он решил бежать, пока мог. Бежать прочь из этого проклятого места.       Он знал, что были живы, как минимум, двое его сородичей. Но викарий Виртур с момента захвата храма Преданными вёл себя странно, будто бы эти мерзкие существа как-то сломали, испортили его. А Гелебор, его брат и глава ордена паладинов, ушёл ещё давным-давно, чтобы защищать путь на священную землю и предостерегать путников. И Аббаккио хотел увидеть хоть одного сородича, поговорить хотя бы с ним спустя столько лет. Хотя говорить им было не о чем – один сохранил верность ордену и богу, другой утратил веру после всех ужасающих событий, которым стал свидетелем.       Однако ради возможности увидеть собрата эльф сумел выкрасть жемчужный парагон, чтобы воспользоваться порталом и попасть за пределы долины. Тогда он планировал проделать путь до пещеры, которая ранее была проходом на святую землю, и встретиться там с Гелебором. И прямо сейчас Аббаккио стоял перед этим порталом, судорожно оглядываясь, опасаясь внезапного нападения враждебно настроенного существа.       Однако всё было тихо. Лучи восходящего солнца окрасили небо в нежный розовый цвет, облака немного отливали золотом. Как и снег на самых вершинах гор. Лишь лёгкий ветер нарушал эту тишину, да издалека доносился шум водопадов.       Аббаккио в последний раз окинул это место взглядом, навсегда сохраняя его в памяти. Затем эльф поместил парагон на специальную подставку, и портал будто бы ожил. Он засиял каким-то серебристым светом, миг – и дверь исчезла, будто бы скрывшись под водной гладью. Тонкая тёмная магическая плёнка скрыла её, и теперь, издавая приглушённый, но приятный слуху звук, похожий на тихое журчание, чуть вибрировала и колебалась.       Мужчина вновь поправил накидку, откинул назад роскошные белые волосы и шагнул в неизвестность. На миг его будто бы окружило тепло, как если бы сам Аури-Эль окутал его солнечными лучами и своим благословением. Но вскоре это чувство исчезло. Его щеки коснулась холодная и колючая снежинка, волосы и накидку взвил на миг холодный ветер. Аббаккио открыл глаза и увидел, что стоит будто бы на плоском горном возвышении, а перед ним расстилался лес, покрытый снегом. Невдалеке журчал ручей, а когда он проследил за его движением, то увидел самое настоящее море, что его поразило – он не видел ничего подобного уже четыре тысячи лет. Когда мужчина обернулся, перед ним предстал точно такой же портал, как и тот, благодаря которому он сюда попал, но магической дымки не было. Рядом стояли ледяные скульптуры Преданных, и эльф, ужаснувшись, попятился, случайно врезаясь в одну из них.       В этот момент Аббаккио услышал несколько хлопков, сначала один, затем, сразу за ним, ещё три. Его обдало холодом, он почувствовал, как снежная пыль покрывает его волосы и одежду. Тут же отскочив, мужчина оценил обстановку. Три замороженных фалмера, а также один ледяной корус. Это было очень и очень плохо, учитывая, что эльф был один.       Он быстро отошёл ещё дальше, пока чудовища осмысливали, что произошло, выхватил свой клинок и приготовился к бою. Оружия у монстров не было, их смёрзшиеся пальцы не могли его держать, однако острые заледеневшие когти и уродливые искалеченные вампиризмом пасти могли легко нанести опасное для жизни ранение. Впрочем, двигались твари медленнее, чем обычные фалмеры, их ноги и руки гнулись плохо и каждый раз угрожающе трещали, как будто вот-вот могли расколоться. В этом плане опаснее был корус – ножек у него было намного больше, их потеря не лишала его возможности двигаться, а жвала, хоть и двигались плохо, из-за льда тоже были острыми и опасными и находились на уровне его пояса и бёдер. Один сильный удар – и Аббаккио мог потерять возможность ходить. Действовать следовало стремительно.       Вспоминая всё то, чему его обучали старшие паладины, свободной рукой эльф смог отправить сгусток огня в двух наиболее близких врагов. За этим последовал небольшой взрыв, его обдало волной тёплого воздуха, на миг он даже потерял равновесие. Однако два его врага пострадали сильнее – трещины углубились, местами защитная ледяная корка оплавилась, и они раскололись, не полностью, но полноценный бой уже вести не могли. Оставшийся фалмер зашипел и попытался применить заклинание, которое высасывало из жертвы жизнь – очередной «подарок» вампирической болезни. Но Аббаккио пригнулся, затем резко замахнулся клинком, нанося удар по трещине на его туловище, отчего существо пошатнулось. Тем временем мужчина новым сгустком пламени отогнал подальше коруса, приблизился к врагу и быстро отсёк его руку. Монстр не то закричал, не то завыл, не то захрипел, из обрубка вытекло немного крови, но опомниться Аббаккио ему не дал и нанёс удар уже по шее. Головы отлетела в сторону и разбилась о камень, тело свалилось и тоже раскололось.       Он вновь повернулся к корусу, который вновь подполз ближе к нему и попытался задеть его своими ядовитыми замёрзшими жвалами. Снежный эльф отскочил, но всё же получил глубокую царапину чуть ниже локтя. Рана тут же отозвалась сильной болью, но мужчина понимал, что отвлекаться от боя не стоит, иначе он мог погибнуть. Благо сейчас существо отвлеклось от него - кусок меховой накидки, оторванный монстром, зацепился за его жвала. Аббаккио прыгнул к нему и проткнул его заледеневшее тело мечом. Противный хруст, корус заскрипел, начиная дёргаться, но вскоре поток пламени, который эльф направил на него, прекратил его страдания.       Аббаккио тихо выругался на своём языке, не без труда забирая клинок и убирая в ножны. Он был опустошён этой неожиданной битвой, к тому же рука болела – вероятно, в кровь попал яд. Мужчина быстро спустился к воде, стаскивая перчатку с повреждённой руки и промывая рану, затем прижёг её огнём, надеясь, что так уничтожит яд – противоядий у него не было. Было больно, обожжённое место быстро потемнело, и тут уже на помощь пришли холодная вода и снег. Кое-как, на скорую руку перевязав ожог при помощи оборванной накидки, Аббаккио присел под одно из близлежащих деревьев, чтобы отдышаться и подумать.       Его изначальный план заключался в том, чтобы найти путь до пещеры при помощи старых карт, найденных в храме. Конечно, за четыре тысячи лет местность наверняка изменилась, но он надеялся на то, что отличия не будут слишком сильными. Во всяком случае, пока что место, куда его переместил портал, было похоже на то, что показывала карта. А значит, ему нужно было около недели, чтобы кратчайшим путём дойти до пещеры. По крайней мере, если его расчёты были верны.       Эльф достал карту из своей сумки, стараясь не шевелить больной рукой, и, хмурясь от болезненных ощущений, снова посмотрел на маршрут, который для себя проложил. Затем встал и, прикинув, где лежит его дорога в реальности, вздохнул и зашагал в том направлении. Пока что еда у него была, затем он надеялся немного поохотиться и добыть ещё. Конечно, ранение было неприятным, но сражаться мужчина мог, да и вряд ли его ожидали противники страшнее, чем те, с которыми он столкнулся только что. Каких-то семь, может, десять дней – и он найдёт сородича, настоящего друга, и уже никогда не будет одинок.       Солнечный свет постепенно становился всё ярче и ярче, окрашивая снег и облака в розовые, оранжевые и золотистые цвета. Так же в Аббаккио постепенно разгоралась надежда. Надежда, угасшая за четыре тысячи лет.