***
Кто бы мог подумать, что Аббаккио может быть таким счастливым? Что он умеет улыбаться, смеяться, чувствовать что-то кроме осточертевшего одиночества? Мужчина и сам в это не верил. До недавнего времени. А сейчас его поведение было похоже на поведение мальчишки, который впервые в жизни выпил игристого вина и сразу же опьянел. Каждый день чувство бесконечного счастья просыпалось в его сердце, когда эльф открывал глаза и видел, что на него с сонной улыбкой смотрит его самый любимый человек. Затем, как и всегда, - лёгкое, нежное касание губ, иногда юноша целовал его в щёку, в нос, в уголок рта или в лоб. Предугадать было невозможно, это зависело от того, насколько Бруно вымотался вчера. Развиваться события тоже могли по-разному. Если они оба высыпались и чувствовали себя полностью отдохнувшими, то Буччеллати сразу же отстранялся и вставал, почти сразу же начиная хлопотать по хозяйству. Аббаккио провожал его взглядом, откровенно любуясь тем, что видел, затем вставал сам и выходил на улицу. Один раз обойти вокруг их домика, проверить огород, затем умыться и вернуться в дом, где его любимый уже что-то готовит, двигаясь между шкафчиками с едой и столом так же проворно и естественно, как рыба в воде. Некоторое время эльф довольно наблюдал за этой картиной, а затем присоединялся к юноше, помогая готовить завтрак. Периодически они отвлекались на поцелуи, объятья и какие-то милые дурачества, впрочем, качеству еды это не вредило - Бруно волшебно готовил. Если бодрым и готовым начать новый день был только Бруно, то Аббаккио снова закрывал глаза и ложился обратно. Буччеллати относился к этому с пониманием, целовал его ещё раз - всегда в макушку - затем поправлял одеяло и начинал тихо-тихо делать домашние дела. Эльф, разумеется, всё равно всё слышал, но эти привычные звуки нисколько ему не мешали, даже убаюкивали. От них веяло теплом и уютом, спокойствием, стабильностью, безопасностью - тем, о чём мужчина всегда мечтал. Бруно будил его примерно через полчаса или час. К тому времени Аббаккио был уже более-менее готов начинать новый день, однако всё равно не вставал, пока не получал достаточное количество поцелуев от любимого человека. Буччеллати прекрасно понимал, что эльф просто тянет время и пользуется своим состоянием и положением, но каждый раз подыгрывал. Редко, но бывали дни, когда сонным и вымотанным был именно Бруно. Аббаккио сразу понимал это по смазанным, неловким поцелуям. Именно поэтому он сразу же ловил юношу в объятья, и они вместе ложились обратно. Буччеллати минуту или две пытался как-то сопротивляться, но вскоре сдавался и прижимался к груди бледного эльфа, посапывая, как ребёнок, лишь трепетали чёрные ресницы. Мужчина тоже закрывал глаза, но не спал, просто слушал мерное дыхание любимого, иногда что-то напевал на родном языке своим бархатным голосом. Время пролетало незаметно, и они могли встать только вечером, правда, в таких случаях Бруно начинал полушутливо ворчать, что они пропустили целый день рыбалки и теперь умрут с голода. Но даже если бы всё было действительно так, Аббаккио всё равно не разбудил бы его сам. А иногда случались дни, когда Буччеллати не успевал отстраниться после первого поцелуя. Тогда за ним следовали второй, третий, пятый, пятнадцатый... Дыхание учащалось, по коже бежали мурашки, губы касались уже не только лица, но и шеи, плеч, ключиц, груди. Прикосновения становились чаще и смелее, воздух вокруг нагревался, и хотелось быть ещё ближе, так, чтобы и мира вокруг не существовало, только они вдвоём. Утреннюю тишину нарушали тихие, немного хриплые стоны, бессвязный шёпот, голоса порой срывались и дрожали от наслаждения. Аббаккио переставал различать, где заканчивалось его тело и начиналось тело Бруно, они были едины во всех смыслах этого слова, их сердца бились в унисон, их души соприкасались и не желали разлучаться ни на миг... Время, место, все возможные и невозможные условности переставали существовать. Лишь удовольствие. Лишь блаженство. Лишь любовь. Потом им требовалось прийти в себя и вернуться в обычную реальность, хотя возвращаться они оба не желали. Вместо этого хотелось просто продолжать в объятьях любимого и единственного, просто молчать и слушать, как бьётся его сердце. Слушать и мечтательно улыбаться, потому что собственное сердце билось точно так же.***
Сегодня вместо обычной рыбалки и проверки сетей они отправились вниз по течению реки Карт. Бруно решил показать Аббаккио что-то большее, чем свой скромный дом и места для рыболовства. Конечно, они и раньше исследовали лес вокруг их дома и даже доходили до Драконьего Моста (в само поселение, правда, не зашли - эльф не хотел пока встречаться с другими людьми, да и к вопросам о том, кто он и откуда, был не готов), но Буччеллати хотелось, чтобы его любимый увидел хотя бы некоторую часть величия природы Скайрима. Он знал, что Аббаккио проделал огромный путь по горам и вдоль реки, но понимал, что в то время ему было не до созерцания природных красот. Зато сейчас у них были и время, и возможность, и повод. Они были вместе уже месяц. Разумеется, Аббаккио жил у Бруно дольше, но в отношениях они состояли ровно месяц. И Буччеллати решил, что нет способа лучше отметить такую важную дату, чем отправиться вниз по течению реки Карт, устроив себе своеобразный поход, получить возможность насладиться наступающим месяцем Середины года. Они встали достаточно рано, быстро позавтракали и оделись, затем взяли подготовленные походные сумки и пошли к реке. Все дела были закончены днём ранее, лодка уже ждала их у пирса, покачиваясь на волнах. Начало пути было тихим, человек и эльф молчали, слушая пение птиц, плеск воды и поскрипывание деревянной лодки. Утро было приятно-прохладным, но день обещал быть достаточно жарким, поэтому оба были одеты достаточно легко. Аббаккио уже достаточно хорошо умел грести, поэтому мог позволить себе отвлекаться на Бруно в лёгкой светлой тунике, которая так красиво смотрелась на загорелом и крепком теле. Сам он предпочитал одежду синих или серых оттенков, они красиво оттеняли светлую кожу и серебристые волосы, которые сегодня были заплетены в роскошную косу. На ней и на янтарно-аметистовых глазах чаще всего останавливались сапфировые глаза Буччеллати, который тут же их смущённо отводил, что эльфа только забавляло. Русло реки вскоре стало шире, по левую руку можно было видеть лесопилку Солитьюда, где уже вовсю кипела работа - приглушённый звук пил, стук брёвен, суетливые движения работников, фигуры которых казались такими далёкими и маленькими. Однако лодка Бруно и Аббаккио держалась правого берега, где не было людей совершенно. Им не было дела до других людей, и другим не было дела до них. Они проплыли ещё немного, затем причалили к берегу и сошли на землю. Аббаккио помог Бруно поставить лодку так, чтобы течение не унесло её Аури-Эль знает куда. Затем они с сумками пошли по берегу, любуясь открывающимся им пейзажем. А посмотреть было на что. Природная каменная арка, на которой стоял Солитьюд, находилась далеко, но даже с такого расстояния гряда скал в форме моста выглядела величественно и невероятно. Подобные природные чудеса, по мнению эльфа, были одним из многих доказательств существования божественного. Он мог даже представить себе, как божество, окутанное солнечным сиянием, одним лёгким движением руки строит каменный мост, на котором потом люди долгим и упорным трудом возводят неприступный город, возвышающийся над всей страной. А за ним - бескрайнее холодное море, где плавают скалы из льда, и где вой ветра так похож на плач и шёпот неведомых духов, пытающихся заманить смельчаков-мореплавателей в серые угрюмые волны... Но это было далеко, а здесь природа была дружелюбна и светла. Река Карт сияла под лучами солнца, и яркие блики делали её похожей на дорогу из золота и лунного камня, ведущую куда-то за горизонт, за облака и край мира, в царство Богов. Берега зеленели, деревья, кусты и трава тянулись навстречу теплу, совсем не страшась, однако, возможного холода. Эти места, суровые и прекрасные, были привычны к заморозкам и снегу, который сейчас покрывал только вершины далёких гор. Но сейчас тут было так тепло и хорошо. Из-за погоды или же из-за того, что был рядом был любимый человек? Эльф поймал юношу в объятья, тот даже не успел ничего сказать, лишь удивлённо округлил глаза, но его уже целовали - нежно и чувственно, не желая отпускать. Затем Аббаккио отстранился и прошептал, еле слышно, но с такой горячей любовью в глазах: - Как бы прекрасна не была твоя страна... Как ни восхищали бы меня её реки, горы, леса... Каким бы необъятным не был край, где ты живёшь, нет в нём чуда милее моему сердцу, чем ты, моя любовь. И ничто никогда этого не изменит.