— Хей.
Сынмин резко замер, когда услышал знакомый голос за своей спиной. Он слегка отшатнулся от своей двери в квартиру и полностью развернулся к своему коллеге, который выглядел достаточно хмуро.
— Что-то нужно? — спокойно спросил Ким, разглядывая светловолосого высокого парня, который был одет в обычную повседневную одежду: толстовку и спортивные штаны. — Если ты пришёл поговорить, то давай сделаем это завтра. Я слишком устал.
— Ну уж нет.
Парень быстро открывает двери и заталкивает внутрь шокированного Сынмина, который только и успевает пискнуть. Его сразу усаживают в прихожей на какой-то стол, с которого что-то летит вниз и разбивается вдребезги.
— Хван Хёнджин, снова с катушек слетел?! — зарычал Сынмин, но после злобного взгляда на против, тихонько заскулил, выставив руку вперед, чтобы как-то попытаться сохранить расстояние.
— Строишь из себя недотрогу и продолжаешь соблазнять меня… Тебе не надоело? Тому парню из бара можно, Джехёну можно, а мне нет? — Хван без особой силы смог убрать чужую дрожащую руку в сторону, сокращая дистанцию.
— Я не понимаю о чём ты. Пожалуйста, выйди из моей квартиры! — парень метался из стороны в сторону, ища любой выход из такой сложившейся ситуации, но всё без толку. Ему загородили все пути отступления.
— Чего же вы, начальник Ким. Вы так же грязен, как и ваш пиджак, — Хёнджин начал раздевать Сынмина, стягивая верхнюю часть одежды. — Не чувствуете неприятного запаха? — парень всё ещё не может понять смысл в чужих словах, но до него, кажется, доходит, что буквально пару минут назад на улице его обнял Джехён, и, возможно, речь шла о запахе чужого одеколона. — Позвольте я помогу Вам от него избавиться.
— Что ты, придурок, себе позволяешь?! — официальность летит к чертям, когда Ким чувствует, что холодные руки начинают залезать под его заправленную белоснежную рубашку, обжигая тонкую кожу. — Да остановись ты!
— Другим в объятия прыгаешь, а передо мной строгого начальника строишь? Так бесит.
Хван срывает с чужой шеи черный галстук и туго завязывает им руки Сынмина, который начинает выть от боли.
— Хёнджин, мне повторить ещё ра…
Парень подхватывает худое тело за бедра и колени и направляется в просторную спальню.
— Тоже так думаю.
— Что ты имеешь в виду? — вытаращил Ким свои большие глазки.
— Потом узнаешь, — улыбнулся Хван.
Зайдя в темную комнату, Хёнджин бросает тело парня на мягкую кровать, наваливаясь на него сверху. Начиная расстегивать пуговицы рубашки, он шёпотом заговорил:
— Разве тебе не хочется мужчину? Всё ещё будешь притворяться, что тебе нравятся девушки? Наверное, ты рад тому, что ты добился того, чего хотел? Да, Ким Сынмин?
Темноволосый лежал неподвижно, смотря в чужое лицо, и пытался понять слова, которые разливались по комнате как ядовитый газ.
— Сынмин, тебе нравятся мужчины? — повторил свой вопрос старший.
— Я тебе нравлюсь? Нравлюсь же?
Сынмин зажмурил глаза, пытаясь забыть, что только что пронеслось у него в голове. Он не хотел вспоминать свое прошлое, нет, ни за что.
— Отвратительно…
— Н-нет… Это не так…
— Сынмин? — Хван на секунду остановился, когда увидел, что Кима начало сильно трясти. — Сынмин, что с тобой? Прошу, не пугай меня.
— Отпусти… — единственное, что смог вымолвить парень в таком состоянии.
— Отпускаю-отпускаю… Т-ты в порядке? — Хёнджин развязал руки и помог сесть своему начальнику на кровать, поддерживая за спину. Было видно, что он слишком нервничал, потому что не ожидал, что сможет довести Кима до такого состояния. — Ты только что…
— Не трогай меня.
Наступила минута молчания. Никто не решился чего либо говорить. Лишь Сынмин тихо встал с кровати и медленно пошагал в ванную, еле держась на ногах. Но Хван не смел следовать за ним. И так уже много чего натворил.
Ким облокотился руками о раковину, опустив свою тяжёлую голову, которая звенела и отдавала болью. Где-то далеко в его сознании вновь начали всплывать старые воспоминания…
— Джехён, ты мне нравишься… — раздался неуверенный дрожащий голос.
— Ты же мужчина, как я могу тебе нравится? Не неси чушь! — зарычал парень.
— Но ты не остановил меня… Я думал это взаимно…
— Твое счастье, если я ничего не вспомню, иначе… — Джехён открыл входную дверь и уже выходя, крикнул. — Ты действительно омерзителен!
— Нет… — Сынмин упал на холодный пол, придерживая свою расстегнутую рубашку, с которой слетели верхние пуговицы. — Нет же, я не такой…
— Неужели, я правда такой человек…
Раздался громкий треск, на который в ванную вломился Хёнджин, быстро осматривая помещение. Внутри он увидел разбитое большое зеркало, которое раньше весело над раковиной, и Кима, который сидел на полу с окровавленной рукой.
— Сынмин, ты…
Младший поднял свой потерянный взгляд на Хвана, пытаясь что-то найти в чужих глазах.
— Хён, как такое возможно… — он замолчал. — Мне правда нравятся мужчины, — Ким тихо засмеялся, а после со слабой улыбкой продолжил. — Я должен любить девушек, красивых и стройных, а не сильных мужчин, — его тело вновь задрожало. — Я омерзителен…
— Совсем дурак? — Хван упал на колени рядом с начальником, отбрасывая осколок, который очень крепко держала раненая рука, и хватает Кима за плечи, придерживая слабое тело.
По чужой щеке покатилась первая слеза, а за ней и вторая. Хёнджин их сразу увидел, поэтому на секунду замер, не ожидая увидеть слабости от, казалось бы, жестокого начальника. Хёнджин из раза в раз старался сломить Кима, чтобы увидеть, каков он настоящий, ради веселья, ради шутки, но, возможно, он просто не был готов к истине.
«— Неужели, это и есть настоящий Мин-ни…»
— Мне очень жаль, — зашептал Хван, прижимая чужое тело к себе, когда собственное сердце начало ныть. — Прости, Сынмин, я был не прав.
Дрожащие ладошки схватились за теплую кофту на спине Хёнджина, боясь, что тот сейчас уйдет и больше не вернется.
Как и в его прошлом.
— Можешь остаться на ночь?
***
Лунный свет пробирался сквозь шторы, освещая белоснежную постель, в которой, обнимаясь, лежали два парня. Один из них уже давным давно уснул, а вот второй лишь крепче притягивал его к себе и смотрел на луну, думая о том, через что прошёл этот человек, который, на самом деле, очень хрупок, которому нужна поддержка, забота, любящий человек.
Именно в эту ночь Хёнджин и дал себе обещание, что станет этой самой поддержкой, заботой и любимым человеком для колючего, но такого милого, Ким Сынмина.
