Интербеллум (Между войнами)

Тень наполовину затопила его гигантскую чашу, но лучи заходящего солнца еще играли на треугольном антенном блоке, вознесенном высоко над нею. Там, в сплетении проводов, креплений и волноводов, затерялись две человеческие фигурки. Артур Кларк, «Аресибо. Разговор в фокусе» * * * * * — Император нездоров, — сказал человек в черном мундире, опиравшийся на перила. Ему было жарко, но он терпел. Положение обязывало. — Император был нездоров с тех пор, как я себя помню, — усмехнулась его собеседница, миниатюрная крашенная блондинка, полулежавшая в шезлонге. Из всей одежды на ней были только большие солнцезащитные очки и татуировка «LTDP» на левом предплечье. Ее мундир, пистолет и другие предметы туалета были небрежно разбросаны по соседним шезлонгам. В это время дня и недели пляж к северу от Брума, что в Северо-Западной Новой Голландии, традиционно пустовал. Не самый популярный пляж в империи, следует признать. — Император нас всех переживет — и это вовсе не фигура речи, — продолжала девушка. — Он уже пережил всех своих детей и нескольких внуков. Черт побери, да ему же почти сто лет! — Девяносто восемь, — уточнил собеседник. — Но в этот раз все действительно плохо. Он умирает. Речь идет о считанных днях, может быть даже о часах. — Не морочь мне голову, — снова усмехнулась Фамке ван дер Бумен. — Будь это так, торчал бы ты здесь на пляже, так далеко от столицы — да то там от столицы — от ближайшего телефона?! — Глупенькая, — в свою очередь усмехнулся Франц Стандер, — неважно, когда он умрет — важно, когда об этом объявят городу и миру. Не беспокойся, я буду при этом присутствовать. Без меня не обойдется, я позаботился об этом. — Допустим, — пожала плечами Фамке. — Я-то здесь причем? Жалко, конечно, старика, но он хорошо пожил. Закопаем гроб, трижды выстрелим в небо, поплачем, будем жить дальше. Разве не так? — Я знал, что наш разговор примерно так и будет выглядеть, — тяжело вздохнул капитан Стандер, — но не до такой же степени! Ты способна быть серьезной хотя бы две минуты подряд? — Нет, — честно призналась Фамке. — Но ты первый начал. — Хорошо, — у Франца не было сил спорить, он даже расстегнул верхнюю пуговицу мундира. — Император умрет — кто займет его место? Фамке ответила не сразу. То есть вообще не ответила. Стандер не мог видеть ее глаз по другую сторону темных зеркал, но был готов поспорить, что они в кои-то веки погрузились в состояние, известное как «задумчивость». — Вот именно, лейтенант! — продолжал Франц Стандер. — Кто? Спроси первого встречного гражданина (который умеет читать, разумеется) — и он тебе тут же ответит, кто является наследником Германии, Австрии или там Британской Империи (пусть даже от нее осталось одно название). А кто является наследником нашей империи? Кто?! — Я пытаюсь вспомнить, но это мне не удается, — с удивительной откровенностью призналась Фамке. — Что гласит закон? Салическое право у нас на востоке никогда не действовало, верно? — Верно, — кивнул Стандер. — Оно и на западе больше не действует… — Неважно, — перебила его собеседница. — Значит, старший отпрыск нынешнего монарха любого пола. Эээ… Принц Фредерик? — Покоится в мире, вот уже два с чем-то года, — напомнил Франц. — Сама же сказала — старик пережил всех своих детей. Другие предложения будут? — Старший сын или дочь Фредерика? — задумалась Фамке. — Принцесса Элеонора, покоится в мире, — поведал Стандер. — Двадцать шесть с лишним лет. Умерла при родах. — А, ну так с этого надо было начинать, — кивнула Фамке. — Значит, старший сын Элеоноры. Принц Альберт. Подумать только, разгильдяй Альберт станет нашим императором! Куда катится этот мир?! — Альберт? Ты уверена? — поморщился Франц Стандер. — Подумай еще раз. — Черт побери, — только и сказала Фамке. — Вот именно, — в который раз повторил Франц. — Альберт и Юлиана, близнецы. — Близнецы, — согласно повторила девушка. — Но если я правильно помню уроки биологии, — глупо хихикнула она, — кто-то должен был выбраться на свет первым… — Да если бы все было так просто, разве я стал бы затевать этот разговор?! — взорвался Франц. — Да, кто-то должен был родиться первым. И стать нашим новым монархом, согласно законам и конституции. Но кто? Никто этого не знает, никто! Мать умерла при родах, врачи и акушерки — все умерли и не оставили мемуаров, отец умер и никому об этом не рассказывал. — Император? — Его уже не спросишь, — нахмурился Франц. — Да, он еще жив… или был жив несколько часов назад, когда я оторвался от телефона, но уже давно не разговаривает и вряд ли что-то соображает. — Юлиана ненавидит Альберта, — заметила Фамке. — Да, и это взаимно, — кивнул Франц. — Кстати, почему? — Черт побери, и этого никто не знает, — пожала плечами юфрау ван дер Бумен. — Что-то из незапамятных времен. Кто-то у кого-то игрушку отобрал… «Раз Труляля и Траляля решили вздуть друг дружку…» — Неважно; важен сам факт, что ненавидят, — напомнил Стандер. — Так что шансы на мирное соглашение стремятся к нулю. Поэтому через пять минут после смерти императора — через пять минут после того, как об этом сообщат городу и миру — нас ждет династический кризис. — Ну и что? — развела руками Фамке. — Черт побери, двадцатый век на дворе! У нас конституционная монархия! Сенат, парламент, ответственное правительство и премьер-министр — даже несколько премьер-министров! Может, ну их к дьяволу? Да здравствует республика!!! Давно пора. Уверяю тебя, большинство граждан даже не заметят разницы! — Граждане — не заметят, — охотно согласился Франц. — А подданные? Вассалы и протектораты? Австралийцы, маори, малайцы, кхмеры, японцы и тысячи других? Что они скажут? — Из всего этого списка только японцы что-то значат, — ухмыльнулась Фамке. — На всех остальных можно наплевать. — Японцы — и этого более чем достаточно, — заметил Стандер. — Как думаешь, захотят они променять бога-императора на три сотни сенаторов и представителей? — То есть на три сотни богов? — хихикнула Фамке. — Да эти язычники только рады будут!.. — Очень смешно, — вздохнул Стандер. — А уж как будут рады наши многочисленные враги и наши так называемые друзья и союзники! Особенно сейчас, когда мы ведем четыре войны… — Восемь, — перебила его Фамке. -??? — Ты что, считать разучился? — поразилась она. — Восемь. Мексика, Италия, Аравия, Абиссиния, Индия, Вьетнам, Филиппины и Китай. Я ничего не пропустила? Восемь войн. — Аравия и Абиссиния — это одна война, — возразил Франц, — в Мексике работают гвианцы, наших там почти нет… — Две японские дивизии, — возразила Фамке. — Это наши. — Хорошо, — не стал спорить Стандер. — Но Вьетнам? Филиппины?! — Через меня проходят все сводки, забыл? — поджала губы собеседница. — На прошлой неделе мы потеряли на Филиппинах одиннадцать человек, а в Индокитае — шесть. Это война. — Тем более, — кивнул Франц. — Восемь войн. Слава богу, мы больше не воюем в Испании… — Потому что проиграли эту войну, — напомнила Фамке. -…и на Тиморе. — О! — просияла она. — Как я могла забыть! Тимор! Величайшая победа белголландского оружия — не прошло и двадцати лет. Там остался хоть кто-то, говорящий по-португальски? — По-португальски сегодня говорят только в аду и в Лиссабоне, — отозвался Франц. — Невелика разница, — заметила Фамке. — Итак, осталось всего восемь войн… — Именно поэтому сейчас не время отказываться от монархии, — объявил Стандер. — Если солдаты начнут кричать «Републик банзай!», мы можем проиграть еще несколько войн. Особенно японские солдаты. — Дьявол, ведь он лично участвовал в подавлении самурайского мятежа! — вспомнила Фамке. — В каком веке это было?! — Точно не помню, но ближе к каменному, чем к двадцатому, — хохотнул Стандер. — Черт побери, это заразно. — Бери пример с меня, — важно кивнула девушка, — смотри на мир проще — и он будет лежать у твоих ног. — Ты способна быть серьезной хотя бы две минуты подряд? Ах, да, я уже спрашивал… — Мне поздно менять характер, я слишком стара для этого, — грустно вздохнула Фамке. — Мне бы твои годы, — хмыкнул Стандер. — Ты всего на год старше, — напомнила Фамке. — Но речь не о тебе. Должен же быть какой-то выход. Соправители? Как в старые добрые времена? — Они ненавидят друг друга, — напомнил Франц. — Можно убить обоих, — самым невинным тоном предложила Фамке. — Пригласим на трон какого-нибудь германского принца. Все так делают. Или еще лучше — испанца. Даже гимн менять не придется. «Так знай, король испанский — тебе лишь я служу», — запела она, откровенно фальшивя. — Можно провозгласить императрицей меня. Перебить придется многих, но оно того стоит. Я только забыла, какой у меня номер в очереди на престол. Шестидесятый или семидесятый… — Шестьдесят девятый, — не удержался Франц. — Скорей всего, — охотно кивнула Фамке. — Определенно, мой любимый номер. М-да, дело дрянь. Даже мне будет обидно, если величайшая империя всех времен и народов, простоявшая тысячи лет… — «Величайшая»? «Тысячи лет»?! — переспросил Стандер. — Фамке, ты не на митинге! Что ты сегодня курила?! — Когда я говорю «величайшая», то вовсе не имею в виду размеры, — уточнила Фамке. — Что же касается «тысячи лет», то японцы примерно так и считают. Как и наши радикалы из партии «Ура-Линда», — хихикнула она. — Тебе какая версия больше нравится? Гм. На чем я остановилась? Ах, да. Величайшая, тысячи лет, демоны в преисподней — и все это держится на одном человеке?! Все, все — на короля! За жизнь, за душу, За жен, и за детей, и за долги, И за грехи — за все король в ответе! — продекламировала Фамке. — Двадцатый век на дворе! Австрия не погибла после смерти Франца-Иосифа, Британская империя пережила королеву Викторию… — Пережила, на несколько лет, — напомнил Франц. — Дурные примеры заразительны. — Будет обидно, — повторила Фамке. — С другой стороны, если империя держится на одном полумертвом парализованном старике — туда ей и дорога. — Ты как-то слишком легко готова сдаться, — заметил Стандер. — Неужели ты забыла все, чему тебе учили на курсе «De administrando imperio»? — Нет, конечно, — пожала плечами Фамке. — Главный тезис я помню слишком хорошо, во всем его великолепии и бесполезности. «Если в чем-то не уверен — черпай из древних римлян». Например, что скажут армия. сенат и народ? — У нас много армий и народов, — пробормотал Франц. — Да и сенатов, если вспомнить, тоже… — Вот именно, — кивнула Фамке. — Римляне откровенно устарели. Солнце над миром тем временем откровенно клонилось к закату. — Мы можем успеть, — внезапно произнесла Фамке. — Достань мне самолет — не билет, а самолет — и мы можем успеть. — Куда? — не сразу понял Франц Стандер. — Как будто сам не знаешь, — рассмеялась юфрау ван дер Бумен. — Вперед, солдат, нас ждут великие дела!