За пределами реальности

Я вдруг неожиданно почувствовала себя хорошо, свежо и чисто. Меня словно окутало шелком со всех сторон, ветер доносил благоухающий аромат неизвестных цветов, солнце мягкими, ласковыми лучами грело лицо. Открыв глаза, я не сразу поняла, где нахожусь. Ожидая увидеть что-то вроде больничного белого потолка, ну или, учитывая мои глюки, хижину какой-нибудь травницы, я почему-то заметила нежно-голубой купол балдахина. Замечательно. Пролежав так несколько минут, я попыталась сообразить хоть что-нибудь, но мозг отчаянно забраковал все попытки и ушел, помахав ладошкой на прощание. Я встрепенулась, по спине пробежалась мурашки, а затем села, свесив ноги с изящного изогнутого диванчика такого же цвета. Моему взору открылась просторная светлая комната, отделанная белым мрамором, где проскальзывали едва заметные темные прожилки. Красивый круглый орнамент из цветов и фигур на полу, потолок уходил ввысь, оканчиваясь округлым куполом. Вокруг не было почти ничего, лишь впереди белым пятном выделялась залитая солнцем терраса с двумя креслами и круглым столиком. Словно опомнившись, я провела рукой по лицу, но ни следов крови, ни царапин или ещё чего-то не нашла. На мне почему-то было надето летящее белое платье, чересчур длинное и с широкими рукавами, достающими до пола. Ненавижу платья. Волосы были собраны в какое-то подобие шиньона, из которого выбивались упрямые кудрявые пряди, касающиеся лба. На террасе я вдруг увидела фигуру в голубом плаще. Темные волосы девушки (я уверена, что это была именно она) спускались ниже спины, меж них проглядывали тонкие замысловатые косички, а на затылке, где были скреплены две пряди от висков, сияла красивая серебряная заколка с нежно-кремового цвета изящным цветком. Девушка вдруг повернулась и посмотрела прямиком на меня, будто знала заранее, где находятся мои глаза.       — Здравствуй, Марта, — мягко улыбнулась девушка, ее голос был почти ощутимо пушистым.       — Здрасьте, — ляпнула я.       — Мое имя Йеттелин. Я — одна из Валар. Эру Илуватар сам послал меня к тебе. На моём лице, я уверена, завис «синий экран смерти». Валар, Эру… Это разве не вселенная Толкина?       — Как вас зовут, ещё раз повторите пожалуйста? — глупо поморгав глазами, выдавила я.       — Йеттелин, — благо, эта «богиня» уравновешенная и не настучит по баклану за мою тупость. Мозг всё ещё в отключке. — Ох, поверь, я являюсь божеством уже не одну тысячу лет, некоторые, оказавшиеся на твоём месте, даже слова не могли сказать.       — На моем месте? А что произошло?       — Известно, что Судьба всегда действует по-своему, поэтому даже Единый не имеет власти над ней…       — Да-да, извините, перебью. А поконкретнее можно? И не издалека желательно.       — Что ж, было предрешено твое попадание в другой мир, — Йеттелин пожала плечами, приглашая меня на террасу. Я оторопело встала и словно не сама пошла и села в кресло. Богиня опустилась рядом. — Между вселенными часто открываются порталы, особенно в последнее время. Например, девушка из твоей страны, России, открыла портал в галактику, где ее тут же подобрали на своем звездолете Стражи.       — Охренеть… А как она это сделала?       — Иногда порталы открываются чисто случайно, по стечению обстоятельств, иногда умышленно, а иногда попадание тех или иных смертных в другие миры уже было предрешено Судьбой.       — Отлично… А вернуться никак? Я там на восьмое марта сестре подарок приготовила… Тут одна из Валар посмотрела на меня так, будто я сморозила какую-то несусветную чушь. Хотя, так оно и было.       — Не обманывай себя, Марта, — она покачала головой, прикрывая глаза. — Твои с матерью и тетей отношения никогда не были прочными.       — Вот уж спасибо, обрадовали! — я всплеснула руками, отводя взгляд на изумрудно-зеленую долину, на дне которой бурлила река.       — Я лишь сказала всё по существу, — темноволосая пожала плечами. — Ты помнишь, что случилось перед твоим переходом в этот мир?       — Я попала в аварию, — по спине пробежалась мурашки.       — Именно. В результате сильного столкновения, которое чаще всего приводило бы к смерти, может на пару секунд открыться щель между мирами. Я также умолчала о том, что люди с трудной жизнью обычно становятся путешественниками между вселенными.       — Отлично… — я отрешённо протёрла рукой виски, затем глаза. Информация просто не укладывалась в голове, такое чувство, будто мой мозг сейчас взорвется и разлетится на мелкие кусочки. Вздохи становились все чаще и судорожнее, мое состояние уже балансировало на грани истерики. — Так я умерла или нет? Надо же, как спокойно сказала!       — Ещё нет. Пока что ты впала в кому. Тебе предстоит выполнить миссию. Изменить привычный ход истории Средиземья.       — Хм… И как же, интересно?       — Вместе с отрядом Торина Дубощита ты пойдешь к Одинокой горе, чтобы спасти его жизнь и не дать прекратиться роду Дурина.       — Вы так просто об этом сказали, будто это раз плюнуть! — я возмущённо закинула ногу на ногу, почти запутавшись в платье.       — Я спокойно об этом сказала. Да, путь вам предстоит проделать трудный, он полон опасностей, но благодаря твоей помощи, его история может измениться.       — Разве что благодаря моей вредности и идиотскому упертому характеру, так, что уши у всех гномов в трубочку свернутся.       — Будь спокойнее, Марта. Ты не просто так была избрана для этой цели. Твоя жизнь тяжела, но то, что не сломало, сделало тебя сильнее. — Ага, щас бы цитаты ещё зачитывать… У них тут может ещё и папка с моей подробной биографией хранится? — Ты обладаешь той уверенностью, упрямством и знаниями о будущем. А ещё, насколько мне известно, боевыми навыками. Это тоже поможет тебе в будущем.       — Спасибо за напутствие… А очнулась я, простите, где?       — В Гребешке.       — Что за Гребешок?       — Я буду наблюдать за тобой, — божество успешно меня проигнорировало. — И иногда говорить у тебя в голове. Ещё шизофреником стать не хватало!       — Тебе пора. Ещё увидимся. Солнечный свет пропал, Йеттелин стала таять в воздухе, все заволакивало густым туманом.

* * *

Я тут же оказалась в тепле. Где-то слышалось трещание поленьев в огне, подо мной лежали какие-то мешки, но от этого все равно мягко не было. Позвоночник словно выгнулся, спина прилично затекла, как и шея. Слышались голоса. Один мужской, грудной и грубый, другой — женский, мягкий.       -…не нужны. Вон, у кузнеца свободное место для работы, пусть туда и идёт, — сказал мужчина, по интонации ясно было, недовольный.       — Куда ж ее к кузнецу? — проговорила женщина вполголоса, где отчётливо слышались нотки беспокойства.       — А куда мне по-твоему еще можно гномку пристроить? В таверне и так народу полно, на постоялый двор девчонка ещё неделю как назад работать пошла, бабка-травница себе помощницу нашла, торговля опыта требует, а про охоту и говорить нечего!       — Тише!.. Я не спешила открывать глаза, хотелось послушать, чем все кончится.       — Так и быть, пусть к кузнецу идёт, — выдал женский голос, смягчившись, — Яноку и вправду помощь не помешает.       — Решили. Ладно, — мужчина поднялся на ноги, скрипнул по полу стул. — Пора мне. Как проснется, мне скажешь. Сам с ней поговорю. Хлопнула дверь, раздались мелкие семенящие шажки теплая сухая ладонь опустилась мне на лоб. Я наконец открыла глаза и сфокусировала взгляд на наклонившейся ко мне стройной женщине лет тридцати пяти, с курносым носом, покрытым веснушками, зелёными глазами, что излучали мягкий свет и серым платком на голове, куда были спрятаны волосы.       — Очнулась, наконец-то! — с облегченным выдохом выдала женщина, опускаясь на деревянную табуретку рядом. — Я Элис.       — Сколько я лежала? — я зажмурилась, пытаясь унять звон в ушах.       — Три дня. Лихорадило тебя сильно, Анна из избы не выходила. Вот и здрасьте пожалуйста.       — А вы кто?       — Дочь старого лесника. А тебя зовут как?       — Марта Добромирова, — я широко зевнула, отчего где-то на левой стороне лба словно расползлась кожа.       — Не растягивай рану… Ну, Марта, дочь Добромира, где же ты так ухитрилась пораниться? — Элис быстро взяла какую-то тряпочку на столе, промокнула ее в вонючей жидкости и обработала мне лоб.       — Я в аварию попала… — ну догадалась, ляпнула, блин!       — Что за «авария»? — женщина не перестала проводить какие-то махинации, лишь одарила меня каким-то улыбающимся и одновременно обеспокоенным взглядом.       — Столкнулась я с обозом на всем скаку, — я фыркнула. Да уж, а меньше зевать надо было, тогда бы и не столкнулась. Но как там Йеттелин говорила? Это было предрешено Судьбой!       — Вот так да… — протянула дочь лесника, убирая тряпочку. — Лежи, я приду сейчас. Она удалилась, а я тем временем села на лежанке и стала оглядывать местный интерьер. А избушка была довольно уютная, стены были из бревенчатого сруба и залеплены глиной, на небольшом очаге, сложенном из камня, висел котелок с чем-то очень вкусным и булькающим, на нескольких полочках над окошком стояли разные горшочки, баночки, были развешены какие-то травы… В избу снова зашли. Первым, широким шагом, ступил здоровый мужчина с черными кудрявыми с проседью волосами, густыми бровями и бородой, за ним, словно за горой, зашла Элис, закрывая дверь.       — Ну что, Марта, дочь Добромира, — произнес мужчина густым басом, присаживаясь на лавку. Что непонятного в слове «Добромирова»? Нет, надо тут по-своему исказить…  — Откуда ты к нам прибыла?       — Из… — Санкт-Петербурга! — Я приехала с Севера… Где я?       — В Гребешке, — тут же ответила Элис, но вытянутая рука здоровяка тут же остановила поток ее слов.       — Неужто странница сама не помнит, где и как оказалась в Пригорье?       — Пригорье, значит… А Бри не далеко? — я оживилась, напрягая память.       — Пара часов езды на юго-запад.       — Нельзя ей ехать сегодня! — снова встряла дочь лесника.       — Правда, — кивнул мужчина. — Через неделю можешь выехать с деревни, но не сейчас. По правде говоря, не больно и хотелось.       — Что ж, Элис, если ты не будешь обременена ещё и ей, то так и быть, оставь ее здесь. Меня как будто тут не существует!       — Спасибо, Джон. Джон встал и вышел на улицу. Я выжидающе посмотрела на женщину, которая уселась теперь на его место.       — Вы живёте одна здесь?       — Да. Отец умер у меня давно, а брат занял его место и теперь почти все время проводит в лесу или хижине на окраине… А твоя семья где?       — Моя семья… Надо срочно придумать правдоподобную легенду… Ну не скажу же я, что отец бывший полицейский и учитель ОБЖ, а дед служил в ВДВ? И что я сама работаю в полиции…       — Моя семья далеко.       — Если ты можешь, то скажи побольше. Люди в деревне не доверяют тем, о ком мало знают. Да и гномов у нас здесь совсем не много.       — А если они узнают обо мне больше, то станут доверять? — я болезненно усмехнулась, прищурившись.Гномов?.. — Извините, гномов?       — Да, гномов… Ты, правда, на них не похожа. Хоть и маленькая, но не такая крепкая, да и сил у тебя поменьше, наверное. И волос на лице нет. От изумления я аж икнула. Предупреждение, наденьте беруши, может просыпаться неадекватная доза нецензурной лексики. Я медленно перевела взгляд на ноги. И икнула ещё раз. Они были чуть ли не вдвое короче, мама дорогая, держите меня семеро. Торс стал чуть шире, но талия, слава богу, не пропала. Руки тоже непривычно коротенькие, но прежней толщины. Эге, то есть я не потолстела, но усохла конкретно! Чтоб вас всех…       — Но ты точно выше, чем остальные гномы, которых я видела. Я пропустила эти слова мимо ушей, с губ шепотом сорвалась парочка матов. У женщины едва не полезли на лоб глаза.       — Извините, — буркнула я. Отлично, ещё за какую-то тормознутую или нервотика сойду!       — Тогда кто ты? Чем ты занимаешься?       — Мой отец и дед были… Воинами. Поэтому я решила тоже им стать.       — Ты умеешь драться мечом? Стрелять из лука? — глаза ее загорелись ребяческим интересом.       — Нет… Я дерусь врукопашную. Ну или с толстой длинной палкой.       — Мне казалось, что воинов обучают первым делом драться на мечах или кинжалах.       — В моей стране другие порядки. Ну, а меня обучали для начала обретать душевное равновесие, очищать разум от плохих мыслей. Медитировать, короче, — я махнула рукой.       — А твоя мать?       — Что «моя мать»?       — Она была против того, чтобы ты стала воином? — вот уж воином, простите, меня назвать не следует.       — Да. С самого детства, — я криво улыбнулась, отводя взгляд. Неприятные воспоминания сменяли друг друга быстрыми, но яркими картинками. Но перед этой картинкой встала ещё одна — с моими ногами! Видимо, заметив перемену на моем лице, Элис тактично решила прекратить пока что разговор, быстро что-то расталкивая в ступке.       — А ты? — нервно сготнув, я посмотрела в подслеповатое окошко. — Что ты делаешь обычно?       — О, много чего… Я помогаю Мире с травами, иногда работаю в таверне, ношу брату еду, за скотом ухаживаю.       — Ого, — протянула я с лёгкой улыбкой.       — Так говоришь, будто сама никогда этого не делала, — улыбнулась женщина в ответ. Я снова промолчала. — А теперь выпей это, — она протянула мне деревянную кружку с болтающейся на дне какой-то странной вязкой жидкостью болотного цвета. Отдавало земляникой и, кажется, спиртом. Я залпом выпила все до дна, чуть поморщившись. Наливку ягодную напоминает…       — Все. А теперь — спи.