Heart rhythm

Для тебя не в первый раз выступать с растяжением или вывихом, но от этого процесс не становится менее болезненным. Напротив, с каждым разом эта боль становится всё невыносимей. Ты боишься, что в один такой раз, ты просто потеряешь сознание. Или даже хуже, сляжешь со сломанной ногой. По коже пробегают мурашки только от одной мысли. Но как бы больно тебе не было, ты сохраняешь спокойствие на своем лице. Отец научил тебя простым истинам: “ Всем в это прогнившем мире плевать на тебя и твои проблемы. Хочешь выжить, должен вертеться, как только можешь”. Вот ты и “вертишься”… Прыжок, поворот, снова прыжок. Ты прикрываешь свое лицо на секунду веером, чтобы позволить себе маленькую слабость. Ты больно кусаешь себя за внутреннюю сторону губы и жмуришься. Металлический вкус во рту вызывает неприятную тошноту, это помогает хоть немного забыть о ноющей ноге. Мгновение, и ты вновь начинаешь грациозно кружиться под музыку, и снова твоё лицо как фарфоровая маска не отображает никаких эмоций, кроме смиренного спокойствия. Иногда ты и правда напоминаешь куклу, безвольно подчиняешься, не задавая лишних вопросов. Вот только жизнь от этого не становится легче. Люди восхищенно смотрят на тебя, они заплатили огромные деньги, чтобы лицезреть черепах-мутантов, которые так виртуозно танцуют. Для них ты лишь развлечение, далеко не самое дешевое, поэтому ты должен сделать для них настоящее шоу. В противном случае отец будет недоволен, а это чревато последствиями. На мгновение проскакивает мысль, что раньше было проще. Тебе просто было достаточно сидеть в своеобразном вольере, а на тебя приходили поглазеть все, кто имел на это средства. Но время летит, и даже мутанты начинают приедаться людям. – “Ненасытные животные”, – промелькает у тебя в голове, но ты сдерживаешься, чтобы не скривиться, смотря на несколько похотливых взглядом, обращенных к тебе. Ты подкидываешь веера в воздух и кружишься на одной ноге. На своей больной ноге. Перед глазами летают звездочки, а ты легко ловишь свои инструменты и грациозно замираешь под аплодисменты. Они в полном восторге, а ты медленно разворачиваешься, уходя за ширму. Теперь-то игнорировать боль не получается, ты прислоняешься к стене и аккуратно сползаешь по ней. Тихо скулишь, надеясь, что тебя никто не услышит. Рафаэль будет в бешенстве, если узнает, что ты снова навернулся на репетиции и повредил себя. Он постоянно кричит, и ты удивляешься, как он ещё не потерял голос. Хоть ты и старший брат, эта роль была эгоистично перекинута на его плечи, потому что с самого начала с ней ты не справлялся. Темпераментный братец может быть вспыльчивым, часто действующим на эмоциях, не думая головой, но он способен защитить младших. Раф всегда рядом, чтобы помочь вам с вашими тараканами, он не протестовал и не отказывался. Он сразу понял тебя и принял эту тяжелую ношу “старшего”, никто из младших не стал возражать, понимая, что это было верным решением с твоей стороны. Научись для начала разбираться со своими проблемами… – Леонардо… Ты готов поклясться, что в эту самую секунду твое сердце перестало биться, потому что ты знаешь этот тон. Разочарованный, намекающий на то, что за этим не последует ничего хорошего. Медленно поднимаешь глаза и сталкиваешься с раздраженным взглядом отца. – Что сейчас было на сцене? – мужчина медленно подходит, постукивая тростью. Твое сердце бьется в унисон с этим стуком. – Большего позора я от тебя не ожидал. Ты едва сдерживаешь слезы, потому что все мучения, на которые ты сегодня пошел, были лишь для того, чтобы услышать самую незначительную похвалу от него. Но ты снова облажался, впрочем, ничего нового эта новость за собой не принесет. Ты и так знаешь, что безнадежен. – Простите… – всё, что едва получается выдавить из себя. Хамато смягчается и вытирает большим пальцем слезинку, но после этого следует хлесткая пощечина, которая окончательно сбивает тебя с ног. – Я возлагаю на тебя большие надежды, Леонардо, ты намного талантливее своих братьев, только поэтому я так строг к тебе, ты же понимаешь это? – Вот только ты не понимаешь. – Да, я понимаю. В следующий раз я буду стараться ещё больше. Травма больше не помешает выступлению… Названный отец помогает тебе подняться и отводит тебя в вашу комнату. Никого нет, хотя это и не удивительно. Они могут провести на ногах целый день, иногда и ночь, отрабатывая каждое движение, пока Сплинтер не будет доволен. Усадив тебя, мужчина удаляется. – Сделай что-нибудь со своей ногой, к завтрашнему дню она должна быть рабочей, считай, что у тебя сегодня выходной. На твоем лице расплывается благодарная улыбка. Отец заботиться о них, он все равно любит их. Да, он иногда срывается, но с кем не бывает? Ты уверен, что и в обычных семьях такие моменты не исключение, поэтому не стоит на этом зацикливаться. Тебе даже становится стыдно. Как ты мог подумать плохо о Сплинтере, ведь ты обязан ему всем. Если бы не его доброта к таким тварям вроде тебя, ты бы сейчас скрывался от людей, которые боялись и ненавидели бы тебя. Он подарил тебе дом и семью, сделал тебя в какой-то степени звездой. Ты вздыхаешь и начинаешь снимать с себя украшения и стирать косметику. Все эти побрякушки ужасно раздражают тебя, с ними ты чувствуешь себя какой-то дешевкой, к тому же они ужасно натирают конечности, оставляя после себя синяки. Про косметику ты вообще молчишь, ты не девушка, чтобы краситься… Конечно, сказать об этом отцу ты никогда не осмелишься, у тебя не хватит духу перечить ему. Публике это нравится, и ты смиряешься с ее странными вкусами. Ты снимаешь с головы эту дурацкую цепочку и швыряешь её куда подальше, только бы больше не видеть. – Ай, за что? – Ты подпрыгиваешь от испуга и оборачиваешься на голос. На пороге оказывается Рафаэль и это тебя немного успокаивает. Ты даже рад его видеть, поэтому откладываешь лекцию о том, что нельзя вот так просто уходить со сцены, когда тебе вздумается. Темперамент ухмыляется, похоже, снова прочитав твои мысли, и садится рядом. – Лжец. Ты удивленно хлопаешь глазами, не понимая причину обвинения. На это Рафаэль кладет ладонь на больную ногу и слегка сжимает ее. От неожиданности ты вскрикиваешь, инстинктивно прижимая ее к себе и поглаживая. – Так и знал, что повредил ее, почему опять скрыл это? – Игривость в голосе пропала, бунтарь скрестил руки на груди, хмуря брови. – Клянусь, если ты опять начнешь свою песню про то, как не хотел расстраивать своего любимого папочку… – Но ведь правда… – Блять, Лео! – Раф рявкнул так громко, что у тебя зазвенело в ушах. Парень вскочил на ноги, начав ходить взад-вперед, чтобы немного успокоиться. Ты знаешь, как сильно он ненавидит его, но сделать ничего не можешь. Как ты не пытался доказать ему, что Сплинтер любит и заботится о них, Раф не хотел слушать, приходя в ярость. Может однажды. Ты слушаешь его гневную речь, и слезы опять наливаются на твои глаза. Ты ненавидишь, когда на тебя кричат. Заметив это, темперамент смягчается и направляется за аптечкой. – Хотел бы я, чтобы ты понял, какая он крыса! – шипит напоследок он, растирая твою ногу, ты лишь улыбаешься. – Хотел бы я, чтобы ты понял, какой он хороший человек. Зеленоглазый больше ничего не говорит. Он перебинтовывает твою ногу и укладывает в пастель. – Если этот уебок додумался дать тебе передохнуть, то, может, какая-то маленькая часть этого правда… Я пойду, иначе он заметит мое отсутствие, сладких снов, Лео. Он исчезает также внезапно, как и появляется, оставляя тебя наедине со своими мыслями. Как бы ты не утешал себя, противный голос продолжает нашептывать, что растяжение было не такое и значительное, что ты мог бы и перетерпеть, мог бы и не напрягать отца своими проблемами. Приходится дать себе пощечину, чтобы голос затих. Завтра ноге уже должно стать лучше, уж тогда-то ты покажешь себя с самой лучшей стороны, и отец будет тобой гордиться. С такими мыслями ты проваливаешься в беспокойный сон, полный кошмаров.