Это сделал я

      Фрэнк видел, что творит Уэй. Он бесстрашно стоял посреди дороги и целился в несущийся на огромной скорости автомобиль. Этот агент ЦРУ выглядел отважно, как в кино. И делал все это ради него. Айеро не отрывал от него взгляд. Это было не только впечатляюще. Но и заставляло Фрэнка чувствовать себя ужасно и испытывать страх. Ни за что в жизни он бы не хотел, чтобы кто-то погиб из-за него. И когда Уэй начал стрелять, Фрэнк накрыл голову руками и наклонился. После окончания шума ему было страшно глянуть в окно. А вдруг у него не получилось? А вдруг его сбила машина? Потом опять послышались выстрелы.       Затем по всему его телу прошла дрожь от внезапного удара в бок автомобиля, и Шевроле подкинуло в воздух.       У Фрэнка перехватило дыхание, пока машину крутило. Ремень крепко впивался в грудь. Когда автомобиль остановился, Айеро показалось, что у него смешались все внутренности, а мозг взбился в коктейль. К тому же Шевроле начал сигналить, что отдавалось пульсацией в висках. Вдобавок он лежал на боку и влез рукой в разбитое стекло, и теперь она кровоточила. По виску тоже текла горячая струйка.       Дверь со стороны водителя резко открылась, впустив жалящий глаза свет фонарика. Уэй смотрел на Фрэнка сверху вниз.       — Фрэнк? — позвал он. А потом что-то невнятно и тихо сказал.       Фрэнку хотелось, чтобы в голове наконец-то закрылся цех. Он слышал через вату в ушах отдельные слова. «Отвали»? «Отключи»? Фрэнк и так уже почти отключен. «Отстегни»? Кажется «ремень»? Какой ремень? Он пощупал себя за грудь. Ах, этот…       — Сосредоточься, — говорил Уэй.       Ладно. Фрэнк посмотрел прямо перед собой, фокусируя зрение. Потом потянулся к фиксатору ремня. Щелчок, и он смог хорошо вздохнуть. Стало легче и яснее в голове. Он повернулся.       — Что-то болит? — спросил Уэй.       — Все, — ответил Фрэнк. Это что, ухмылка на лице этого агента? Уэй протянул к нему руку. И Фрэнк ухватился за нее.       Уэй помог ему выбраться из машины. Фрэнку стало легче на воздухе. А потом он заметил, как на траву капает кровь из его руки. Он поглядел на ладонь. Как только он заметил, что под большим пальцем торчит стекло, резко стало сильно и больно колоть.       Стиснув зубы Фрэнк потянул за осколок, было очень неприятно, а потом кровь хлынула сильнее. Тогда Джерард подошел к нему и резко согнул его руку в локте.       — Так и держи. Фигня, не умрешь от этого.       Послышались полицейские сирены.       — Ну наконец-то, — закатил глаза Уэй. — Тебе нужна помощь? Или сможешь сам дойти?       — Да, смогу, — сказал Фрэнк, не совсем уверенный в своих словах. Но не хотелось выглядеть каким-то слабаком.       Они отправились к дороге, куда уже приехало несколько разнообразных автомобилей: и переливающиеся мигалками полицейские машины, и две скорые, а также парочка обычных автомобилей, и фургон. Все-таки Фрэнк немного шатался, и Уэй это заметил, поэтому иногда придерживал его за плечо.       К ним навстречу направлялись люди.       — Уэй, — мужчина лет пятидесяти в темном пиджаке кивнул агенту. — Это он?       — Он, — ответил Уэй. — И ему нужно к доктору, — он покрепче сжал плечо Фрэнка.       — Значит, поедешь с ним.       — Что? — возмутился Уэй, убирая руку. — Я его привез, забирайте. У меня есть дела.       — У тебя есть дело, и оно связано с ним тоже.       «Он», «ним»… Фрэнку казалось, что будто бы говорят, как о вещи какой-то. Хорошо, хоть не «это».       — Ну так пошлите полицейских.       — Джерард, ты сам за ним поехал. Под твою ответственность. Это приказ.       Значит, его зовут Джерард. Это что-то французское? Или немецкое? А зачем вообще это знать? Голова закружилась от суеты, происходящей вокруг: красно-синие вспышки, мельтешение людей, скрип рации, громкие приказы… Сильно затошнило. Фрэнк пошатнулся и схватился за первое, что было рядом — за руку Джерарда, и прислонился к его плечу головой. Ему было все равно, как это выглядит, ему просто была нужна опора.       Он и не помнил, как оказался в машине скорой помощи. Кажется, каталку прикатили прямо к ним. Глаза он открыл уже в кабине автомобиля, от яркого света выступили слезы. На раненую руку наложен жгут. Потом над ним склонилась женщина:       — Вы можете перечислить симптомы?       — Головокружение, свет глаза режет, тошнота… — Фрэнк сглотнул, и услышал рядом голос Джерарда:       — Дезориентация, заторможенность, повышенная чувствительность к шуму. Спутанность сознания, возможно. Рана на руке — от стекла, может быть поврежден нерв.       — Вы имеете какое-то отношение к медицине? — спросила доктор.       — Приходилось справляться с ожогами и порезами самостоятельно в антисанитарных условиях.       — Если это все, тогда помолчите. Мистер Айеро, скорее всего, у вас сотрясение. Это не страшно, вы поправитесь.       — Как скоро? — опять влез Джерард. — Он свидетель.       — Обычно реабилитация длится около месяца без выполнения тяжелой работы и сильной нагрузки на органы зрения и слуха. Это не больничный режим, но его несоблюдение может привести к эпилепсии, мигреням и другим неприятным вещам.       — А выписать лекарств, которые ускоряют процесс выздоровления, нельзя?       — Это вы узнаете у врача.        По приезде в госпиталь, Фрэнку пришлось пройти полное обследование. Его просто завозили по кабинетам, забирая ту кровь, которая не вытекла на поле; заставляя отправиться в шумный томограф, в котором, несмотря на наушники, все равно ощущалась пульсация; светили ярким фонариком в глаза; несколько врачей стучали ему по коленкам; на порез на руке наложили шов. И в конце концов все-таки отпустили в палату.       Когда его туда привезли, Айеро показалось, что его с кем-то спутали. Ибо это была отдельная палата, рядом с которой стоял патруль. В самом помещении, развалившись на стуле и листая какой-то медицинский журнал, сидел Джерард.       — О, ну наконец-то! — проговорил он, отбрасывая журнал на столик. — В общем, я тебя сюда доставил, те ребята у входа никого сюда не пустят, а я могу вернуться к работе. Потому что сейчас ты вряд ли способен что-либо поведать, — Джерард отсалютовал Фрэнку и вышел из палаты.       Айеро был рад остаться в одиночестве. Медсестра помогла ему лечь на кушетку, поставила капельницу и выключила свет. И это было чудесно. Потому что этот день (или, уже вчерашний?) был просто худшим событием в его жизни после того дня, когда его отец объявил, что уходит от матери. И вот он ушел навсегда, а теперь его деятельность почему-то сказывается на сыне. У него же была еще одна жена. И, кажется, дочь? Или сын? Или нет? Фрэнк не интересовался его жизнью после того, как он вышел за порог. Но наверняка, если они были, он их спрятал. А на Фрэнка и Линду ему всегда было наплевать.       Мама!       А что, если они доберутся до его матери? Его телефон был в куртке, но где же она?       Фрэнк сел и помотал головой, оглядывая палату. Взгляд упал на шкафчик у окна. Сразу же опять в мозгу все закрутилось, а в глазах появилась резь. Но надо встать, ради мамы.       Он тихонько поднялся с кровати, и направился к шкафу. Фрэнк забыл, что был прикован к капельнице. Иголка вместе с брызгами крови вырвалась из вены, а штатив рухнул на пол.       И тут открылась дверь, впуская такой болезненный свет, и появился Джерард.       — Ты куда собрался?       Джерард не планировал задерживаться в больнице. Слишком много вопросов, над которыми надо подумать. Надо было вернуться в Лэнгли и сесть за документы и за припрятанный телефон, о котором он еще никому не рассказал. Но как только он направился к выходу, его охватило чувство ответственности. Уэй вспомнил, как бедный Фрэнк ухватился за его руку, чтобы не упасть, и в нем взыграло чувство долга и совести, о существовании которой он, конечно, догадывался ранее, но не был уверен.       — Ну не я же его в это втянул, — пытался спорить сам с собой Джерард, доставая кофе из автомата и направляясь обратно к палате Айеро.       — Все окей? — спросил он у полицейских. Те кивнули, но тут раздался шум. И Джерард толкнул дверь. Фрэнк стоял возле кровати, рядом валялся штатив, а по руке текла тонкая струйка крови. — Ты куда собрался?       — Мне нужен телефон, — держась за спинку кушетки, произнес Фрэнк, направляясь к шкафу.       — Его там нет, — произнес Джерард. — Забрали на экспертизу.       — Какую экспертизу? Что вы там найти хотите? Я не общался с отцом лет с двенадцати. Мне надо позвонить маме.       — У вашего дома в Джерси дежурит патруль уже неделю.       — А что мешает вот таким камикадзе врезаться в ваш патруль, как в Шевроле?       — Ничего, — ответил Джерард, скрыв, что в том отчаянном маневре отчасти был виноват он сам. — Но вряд ли им нужна твоя мать. Она уже давно не жена Фрэнку Айеро, а сын — он всегда сын.       Сказав это, Уэй чуть было не закатил глаза, вспоминая свою семью.       — Да не нужен я ему, — устало проговорил Фрэнк. — Только рад будет. Я просто хочу позвонить маме. Одолжи мне телефон.       — Увы, я не могу дать тебе свой телефон. Во избежание прослушивания звонка и выяснения моего (и твоего) местоположения.       — Ты же сказал, что маме ничего не угрожает. Кто будет ее прослушивать?       — Давай так, — Джерард отставил на столик стаканчик с кофе и потер сонные глаза. — Утром я попрошу, чтобы к твоей матери зашли и проведали.       — И расскажешь мне, что происходит.       — Меньше знаешь — дольше живешь, — ответил Джерард. Потом он подошел к кушетке и нажал кнопку вызова медсестры.       Уэй вышел из палаты, оставив явно недовольного ответом Фрэнка стоять возле кровати. Зазвонил телефон. Джерард глянул на экран и выругался, потом нажал на зеленый кружок:       — Да, пап.       — Ты на службе. Обращайся соответственно.       «И будем обращаться друг другу — мистер Уэй — мистер Уэй, Уэй-Уэй», — подумал Джерард, но вслух все же произнес:       — Мистер Уэй, слушаю вас.       Но отец сам не захотел блюсти субординацию и накинулся на Джерарда:       — Что ты там за бойню устроил на трассе почти у города?!       — Спасал человека. И преуспел.       — Тебе, Джерард, обязательно все делать с размахом?       «Джерард, — зацепился Уэй и съязвил сам для себя: — Папа знает, как меня зовут вне службы».       — Когда ты будешь доволен?       — Не время детских обид. Объект важен для операции.       — Не думаю. Полезного от него мало. Он ничего не знает.       — Не в информации дело. Так что ни на шаг от него не отходи, — и сбросил звонок.       Информация не нужна… Значит, и чужих сыновей будем использовать для переговоров, шантажа и устрашения. Спас Фрэнка из одних бандитских лап и передал в другие, чтобы те поиграли в шахматы. Да еще и нянькой к нему приставлен.       Джерард уселся на скамью напротив палаты Айеро. Он зевнул. Очень хотелось спать, но голова работала. Она привыкла к таким ситуациям. Раз уж возвратиться одному в Лэнгли ему нельзя, будет проворачивать мысли и теории в голове.       Те, кто представляют себе работу в ЦРУ, так, как сложились последние часы ушедшего дня у агента Уэя, будут неправы. Чаще всего вы застанете его не стреляющего в автомобили, а с карандашом за письменным столом. Однако он много времени проводил на тренировках, устраивал забеги по закоулкам города и заезды по ночным дорогам, чтобы в случае чего не попасть впросак, а точно в лоб противника. Ну, а полгода в плену если не сделают мертвее, то сделают выносливее.       Джерард похлопал по своим карманам в поисках хоть клочка бумаги и вытащил пачку сигарет. Вытянув обгрызенный карандаш, Уэй нарисовал на картонке спираль, расширяющуюся к верху.       Нижняя точка включает несколько событий:       — теракт в штате Вайоминг, в маленьком городке на деревенском празднике. Людей — как в торговом центре в выходной,       — через три месяца — еще один, точно такой же в Юте, тоже в какой-то глуши.       — ответственность никто не берет.       — еще три месяца — Невада.       Везде маленькие городки, нет никаких заявлений, не крупные цели — городки в которых год от года ничего не происходит. Как будто хотят насолить фермерским хозяйствам, а не власти. Джерард сперва разрабатывал версию, что это не организация, а индивид — маньяк с личной ненавистью к ярмаркам. Он с командой ночи проводил, читая полицейские сводки, которые они попросили им присылать со всех штатов. Стоит только представить, сколько в Штатах маленьких городков… И сколько раз приходилось пересматривать данные программы, которая фильтровала их по ключевым словам. И вот однажды улыбнулась удача. Если вообще в ситуации с гибелью людей можно употреблять слово «улыбнулась».       Уэй поставил точку на следующем витке спирали. Женщина из Санта-Фе, Нью-Мексико сообщила, что люди, которым она сдала комнату, занимаются чем-то подозрительным. Конечно, по ее мнению — «чем-то подозрительным» считалось, что два белых мужчины с друзьями закрываются в комнате, а потом оттуда слышен шум. Местные полицейские просто не поехали на этот вызов. Так как у той дамы была репутация жесткой ЛГБТ-противницы, о чем говорили травмы, нанесенные ею с помощью трости двум девочкам, которые шли из школы, держась за руки.       Но Джерарда заинтересовало это сообщение. По опыту — съем комнаты двумя или несколькими лицами, к которым приходят друзья и сидят там допоздна не всегда говорят о распитии спиртных напитков или оргии. Чаще это говорит о заговоре. И он выехал в Санта-Фе.       Отец запретил его начальнику посылать с сыном подкрепление. Сказал — сначала убедись. Но Джерард не стал убеждаться. Он просто выбил дверь, взяв себе в подкрепление сотрудников местной полиции. И, конечно же, нашел в той комнате части взрывного устройства. Довольно инновационного, он бы сказал. Не простой механизм, все на электронике, на чипах. И настраивалось на довольно дорогих ноутбуках.       Конечно же, задержанные молчали на допросах. Реально просто молчали. Даже не кивали, почти не двигались. Это были молодые ребята, чуть за двадцать. Их было не разговорить. Как они только не пытались — и по отдельности их допрашивали, и вместе, и по парам. Однажды Уэй не выдержал, и на допросе грубо вывел одного из террористов в коридор и выстрелил мимо его головы. Пофиг, что потом его ухо стало хуже слышать. И это разговорило оставшегося в комнате. Уэй, конечно, опять писал отчеты, объяснительные… Ну почему его отцу просто не признать, что кое-что из его отчаянных поступков работает?       А теперь можно поставить точку на следующий виток. И это одно из самых серьезных дел. Наблюдение за объектом и последующая вербовка. То имя, которое было названо, принадлежало женщине. Преступник сказал, что их вербовала именно она. Целью называла просто устроение хаоса в стране. И больше ничего. Как можно было согласиться только из-за такого объяснения, Джерард не понимал. Но, наверное, ими двигала некая месть всему миру. Ну, а про доказательства чего-либо кому-либо Джерард знал не понаслышке.       И начался сбор информации, выяснение контактов, возможности подобраться, мотивацию к сотрудничеству: чем можно соблазнить или пригрозить. Джерард просто не спал вообще, но на встречу отправили не его. По психологическому портрету потенциального информатора, руководство решило, что на встречу отправит женщину. Как же, по портрету! Просто кое-кто опять вставил сыну палки в колеса — наверняка решил, что тот все испортит или вообще убьет террористку. Ну да, возможно ему пришлось бы ее принудить. Возможно, он бы воспользовался информацией о ее дочери сразу, а не как последним козырем. Но, блин, это бы сработало быстрее, чем те три встречи-уламывания.       Спираль начинала раскручиваться.       Они называли себя «Untiteled», «Неназванные», как документ или рисунок, который ты хочешь сохранить, но название печатать лень. «Неназванные» были анархистами. Им хотелось сеять хаос по стране, устраивая взрывы и демонстрации. Показать, что власть с этим справиться не может, если теракты, как извержения вулканов в фильме-катастрофе просто волной пойдут по стране. Но всегда же есть тот, кто имеет от этого выгоду.       А потом всплыло имя Фрэнка Айеро — Уэй отметил на рисунке еще один виток спирали. Джей (а между собой они называли свою сообщницу именно так, не светя ее реальное имя и пол) сообщила, что именно у Iero Bank Corporation «Untiteled» просит поддержки и финансирования. Но что-то пошло не так и они решились на шантаж, потому что карты уже были открыты. Джей сказала, фотография Айеро-младшего была взята со стола банкира. А сын-то считает, что отец о нем забыл.       Отец Джерарда не держал фотографий сыновей на столе. Не из-за того, что не считал их за семью, а из-за того, что, по его мнению, на рабочем столе место только рабочим вещам.       И вот теперь он здесь, на этом участке спирали. Джерард выделил дугу.       Но что-то было в этом не то… Это месть, что ли? Так отчаянно добиваться того парня? Уэй посмотрел на дверь палаты. Надо проверить окно, закрыто ли изнутри.       Джерард открыл дверь и заглянул внутрь. Фрэнк уже спал, повернувшись на бок и плотно укрывшись одеялом, спрятав в нем нос. Снаружи он оставил лишь руку с капельницей. Почти одногодка с его братом. Только тот — домашний ботаник, а этот укатил в поисках свободы исследовать маленькую Америку, жить в стесненных условиях, терпеть трипы напарника, успокаивать его девушку… И еще он не знал, что за ним следили ЦРУ, террористы и, возможно, кто-нибудь, нанятый его отцом. Все должно было решиться в Уитвилле, но неожиданно приятель его спас от похищения, решив бросить свою группу еще до выступления.       Тут Джерард осознал, что как-то неприлично долго смотрит на спящего молодого человека, резко отвернулся и подошел к окну. Попробовал его открыть. Наглухо, все в порядке. Пусть шестой этаж, не такое бывало.