Это не лечится

18.07.1998

We had to find another place Нам нужно было найти другое место «Smoke On the Water», Deep Purple

Рано утром я занял наблюдательный пост на Норд Бродуэлл авеню неподалеку от железнодорожного переезда. Торчать слишком близко к дому не рискнул, а здесь папа должен был проехать в любом случае. Ждать пришлось не очень долго. Около восьми папин черный «сьерра-гранде» проехал мимо меня. Я выждал немного и тронулся следом. Чуть дальше отец должен был свернуть направо на Третью Западную улицу, однако он миновал перекресток и двинулся вперед. Я был в недоумении, но подумал, что он решил свернуть где-то дальше и попасть на тридцать четвертое шоссе и потом на восьмидесятое другим путем. Но, неожиданно, на следующем же перекрестке папа повернул налево, на Вторую Западную и, прибавив скорости, двинулся по тридцатому шоссе прочь из города. Это было совсем не в ту сторону, поэтому непонятно. Я ехал за ним, стараясь держаться в отдалении, прячась за другими автомобилями, благо, движение на шоссе было довольно оживленным. Уж этому-то я научился на своих ошибках. То и дело я заглядывал в карту, но сообразить, куда направляется отец, пока не мог. Одно я мог сказать — это был не Индианаполис. После Фремонта, когда мы повернули в сторону Су-Сити, Индиану можно было окончательно вычеркнуть из маршрута. Но я по-прежнему понятия не имел, куда мы все-таки едем. Мы пересекли границу с Айовой, а отец все гнал дальше и дальше. Я уже похвалил себя за предусмотрительность: с утра не стал пить кофе, зато посетил сортир. Судя по тому, что отец не останавливался ни на заправку, ни перекусить, он либо спешил, либо не собирался задерживаться в пути. Я надеялся, что конечная цель путешествия уже близка, потому что время близилось к полудню, и я основательно проголодался. Те два сэндвича с ветчиной, что я захватил с собой, не спасли положение, а только разожгли аппетит. К тому же, мне пришлось сжевать их всухую, и это тоже не добавило удовольствия. Наконец, в Хосперсе отец свернул с шоссе и направился в сторону городка, но, не проехав и четверти мили, остановился у придорожной закусочной. Похоже, она пользовалась популярностью: на стоянке теснилось множество автомобилей. Я подождал на трассе, пока папа припаркуется и войдет внутрь, и только тогда подъехал и поставил свой «додж» в дальнем углу площадки, так, чтобы он не бросался в глаза. В зал я зашел как раз вовремя, чтобы услышать: — Тебе как обычно, Джон? — Да, Лоис, спасибо. Становилось все интереснее и интереснее. Получалось, папа был тут частым гостем… Но что он мог забыть в этом захолустье, которое и не на каждой карте обозначено? Я нашел себе местечко за спиной у отца и заказал дежурное блюдо, чтобы не пришлось долго ждать. Вскоре улыбчивая официанточка, явно еще не закончившая школу, притащила мне мясные фрикадельки и салат с помидорами. Она многозначительно подмигнула, всунула мне в руку бумажную салфетку и удалилась, покачивая бедрами, как модель. На салфетке оказалось написано ее имя — Энни и номер телефона. А девочка была очень миленькой. Я ел фрикадельки и раздумывал, не оставить ли ей какую-нибудь из моих визиток. Но, как назло, папа довольно быстро расправился со своим омлетом, и встал. Пришлось и мне закругляться. Я сунул под тарелку деньги и рванул на улицу. Отец уже заводил свой пикап. С тем, чтобы выехать, у меня возникли некоторые проблемы, и я едва не потерял его из виду. Я уже хотел тронуться в сторону городка, но вовремя заметил, как черный «сьерра-гранде» в противоположной стороне поворачивает на шоссе. Значит, Хосперс не был конечной точкой маршрута. И снова мы куда-то ехали по шестидесятому. Справа опять тянулись бесконечные поля, слева вплотную к дороге подошли железнодорожные пути. Ландшафты Айовы не отличались живостью и разнообразием. Если бы мне не надо было изображать детектива, я бы заснул за рулем от скуки. Мы проехали Сибли, пересекли границу Миннесоты, миновали Уэртингтон, но пейзажи не особенно изменились. Разве что на обочинах заблестели лужи, видимо утром в этих местах прошли ливни. Около трех часов дня мы въехали в Уиндом. Впереди показалась красная крыша с эмблемой Макдоналдса, и я уже было обрадовался возможности перекусить, те хосперские фрикадельки мой растущий организм уже успел переварить. Я подумал, что потраченные в МакДрайве пять минут погоды не сделают, на трассе я сумею нагнать отца. Но неожиданно папин пикап свернул вправо. Мне пришлось сглотнуть слюнки и последовать за ним. Это были обычные жилые кварталы. Типовые коттеджи, растрескавшиеся асфальтовые дорожки, садовые гномы и пластмассовые фламинго на клумбах, незапертые двери, детские игрушки на стриженых лужайках — район не особенно отличался от того, где жили мы. Черт, мысленно я все еще не мог отделить себя от семьи. Мы проехали почти до конца улицы, и отец вырулил влево, на Реддинг-авеню, если указатель не врал. Я притормозил на углу и увидел, как он по-хозяйски припарковался у самых дверей гаража второго от поворота коттеджа и выбрался из машины. В этот момент из дома выбежал маленький мальчик лет семи-восьми и бросился к отцу. Тот подхватил его на руки, взъерошил волосы и до меня донесся громкий радостный хохот парнишки. Я медленно убрал ногу с педали тормоза и тронулся дальше. Футов через триста на перекрестке я свернул к парку, но заметил между деревьями длинные ряды каменных надгробий. Это оказалось кладбище. Однако сейчас мне было абсолютно похуй, где остановиться. Мне требовалось прийти в себя. Я бросил машину на обочине и побрел вперед, не разбирая дороги. Только что увиденная мною картина стояла перед глазами, но никак не укладывалась в голове. Почему папа сказал всем, что едет в Индиану, а сам приехал сюда? И явно не впервые. Почему он обнимал какого-то постороннего пацана? Или не постороннего? Может быть, это сын какого-нибудь старого армейского друга? И папа приехал в гости к другу? Тогда зачем он врал, что направляется в командировку? Вопросы-вопросы-вопросы… и ни одного ответа. Ряды могил пунктирными линиями перечерчивали зеленые поляны, убегали в ложбины, поднимались на невысокие холмы, огибали деревья. В их геометрической правильности были некий покой и умиротворенность. В отличие от того, что творилось в моей душе. Пискнул телефон, сообщая об смс-ке. Писала Памела Барнс: «Есть пара наводок, позвони или загляни». Последние полгода мы с ней поддерживали связь. Она частенько помогала мне советами, знакомила с нужными людьми, доставала разные штуковины. А один раз нашла мне охоту. Не сказать, что она лучше стала ко мне относиться: я по-прежнему являлся объектом для ее насмешек и придирок, но, мне кажется, все-таки мы уже могли считаться друзьями. Подумав о Памеле, я вспомнил об Эше. Я набрал его номер, в трубке звучали непрерывные короткие гудки. Это был хороший признак — Эш сидел дома и серфил в сети. Тогда я набрал еще один номер. Его он мне дал накануне. Похвастался, что теперь у него вторая линия, и можно беспрепятственно пользоваться интернетом. По этому номеру Эш ответил почти сразу. На заднем плане ревел Курт Кобейн, слышны были пиликанье модема и щелчки «мыши». — Автоответчик в ремонте, говорите, я ему передам, — заявил Эш. — Привет, придурок. — А, это ты! — у Эша даже голос изменился. — Встретимся вечером? Кейт звонила. Я ей сказал, что ты приехал, она хотела тебя увидеть. Убийца тоже собирался подгрести. — Сегодня не выйдет, чувак, — вздохнул я. — В другой раз, о’кей? Я сейчас в Миннесоте. И мне от тебя нужна кое-какая помощь. — Выкладывай, — тут же посерьезнел Эш. — Мне требуется информация о жильцах одного дома, — я продиктовал адрес. — Все, что сможешь нарыть: кто там живет, как долго, дети, родители, жены, мужья, в том числе и бывшие. Короче, все. — Сделаем, — ответил Эш уверенно. — Позвоню позже. Отключаюсь. Он положил трубку. Без звука его голоса стало совсем тоскливо. Я откинулся на спину. День клонился к вечеру, и жара начала спадать. Легкий ветерок теребил листву платана, то и дело пуская мне в глаза солнечные зайчики. Шею щекотали тонкие травинки. Я намеренно заставлял себя ни о чем не думать, в голове было пусто. Я и сам не заметил, как отключился. Снился мне Сэмми, такой, каким я видел его последний раз: со спутанными, припорошенными пылью волосами, с грязной полосой на лице, с сияющими глазищами и еле сдерживаемой улыбкой. Он старался удержать серьезное лицо, но она пробивалась ямочками на щеках, едва мы встречались взглядами. Я тогда отвечал на вопросы шерифа, но сам смотрел поверх его плеча на брата, который сидел на скамейке, пил жидкий полицейский кофе и ждал своей очереди, и мне хотелось послать все к чертям собачьим, схватить Сэма за руку, утащить куда-нибудь подальше, где нам никто не будет мешать, и целоваться. До головокружения, до боли в губах. Сэмми улыбался мне одними ямочками, и я был уверен, он хочет того же. Разбудила меня мелодия «Smoke On The Water», которую по кругу наигрывал мой телефон. Это звонил Эш. — Ты просил информацию, я ее добыл, шеф! — радостно объявил он, когда я снял трубку. — Правда, тут немного, но это потому, что ее и нет. Тебе сбросить на электронку? — Вряд ли я найду интернет-кафе в этой деревне, так что давай, зачти мне вслух. С выражением. Тем более, сам сказал, что там мало, — я не удержался и зевнул. — Ну, слушай, — Эш поклацал клавиатурой. — Там проживает некая Кейт Миллиган, тридцать четыре года. Родилась в Уиндом, Миннесота. Закончила медицинский колледж в Су-Фолс, Южная Дакота, работает медсестрой в Госпитале Уиндом Ареа. Замужем не была, имеет сына. Сын: Адам Миллиган, родился 29 сентября 1990 года. А сейчас то, что тебе не понравится, чувак. — Мне все не нравится, так что колись. — В его метрике, в графе «Отец» указан… некто Джон Винчестер. Я выдохнул. Блядь, я что, дыхание затаил? Но ведь именно это я и ожидал услышать, разве нет? — Эй, Дин! Ты еще там? Слушай, не бери в голову, может это какой-то другой Винчестер, однофамилец… Но я-то знал, что тот самый. — Не бзди, Эш, все нормально, — бодрым голосом откликнулся я. — Спасибо за оперативность. Буду должен пиво, когда вернусь. — Так ты еще не домой? Домой? А где мой дом? Вот у моего отца, похоже, два дома, а у меня, видимо, ни одного. — Нет, чувак, я еще собираюсь съездить в клинику к Сэму. Помнишь, я говорил. — А-аа, ну ладно. Если что понадобится, звони. Я захлопнул телефон и снова откинулся на траву. Как он мог? Ведь этому малышу, Адаму Миллигану, почти восемь? Сколько же лет все это продолжается? Половину своей жизни я считал, что у нас идеальная семья. А он изображал примерного мужа Эллен, целовал Мэри и Билли, играл с Джо на приставке, покупал книжки Сэму, отрабатывал со мной боевые приемы, а потом садился в машину и ехал к другой женщине и другому сыну? Половину жизни я жил во лжи? Я поднялся и побрел к дороге. Начинались прозрачные летние сумерки. Оглушительно пели птицы и стрекотали цикады. В ложбинах висела едва заметная синеватая дымка — к ночи там соберется туман. Машина все еще стояла на обочине, на лобовом стекле белела бумажка: штраф за неправильную парковку. Я выдернул ее из-под «дворника», скомкал и пошел дальше. Через пару минут я уже был на Реддинг-авеню. Улица по сравнению с дневным временем оживилась. Проезжали автомобили, на лужайках играли дети, гуляли домохозяйки с колясками. На крыльцо коттеджа вышла женщина. Обычная — светловолосая, круглолицая, может быть, даже немного полноватая, маленького роста. Короче, никакая не роковая красавица. Она приставила ладони ко рту и крикнула: — Адам, Джон, ужинать! Я быстро шагнул назад, прячась за кусты. По тротуару ехал на велике Адам, папа шагал сзади, придерживая его за сиденье. — Мам! Я уже сам научился! — крикнул мальчик и помахал рукой. Велик тут же вильнул, отец ухватил его за руль и выровнял. — Ой! — не успел испугаться мальчишка… мой брат… Я посмотрел на него пристально, ища сходства с собой, с Сэмми, с папой. В первый момент мне показалось, что он похож только на свою мать, но потом стали заметны и другие черты — губы, линия бровей, глаза, голубые, но папины. Хотел я этого или нет, этот малыш Адам был моим братом. — Наверное, опять овощи, — протянул он и очень знакомо выпятил нижнюю губу. Черт, так делал Сэмми, пока был маленький. А сейчас такую гримаску строила Мэри, когда капризничала. — Не будешь есть овощи, не пойдем завтра на бейсбол, — строго заявил папа. — Пойдем в следующее воскресенье. — Не выйдет, я во вторник уже уеду. — Опять? Ты только приехал! — Ты ведь знаешь, какая у меня работа, малыш, — отец потрепал его по голове, а у меня от злости аж в глазах потемнело. Боже, как я их ненавидел в ту минуту. И отца, и этого внезапного брата, и эту тетку, которая вдребезги разбила всю мою жизнь. И я даже столько лет не знал, что она разбита. Я сжал кулаки, развернулся и быстро пошагал прочь. Иначе разноцветные кирпичики, обрамлявшие клумбу, полетели бы им в окна.