Это не лечится

19.07.1998

I know, I never, never, never gonna leave you, babe, But I got to go away from this place, I've got to quit you, yeah Я знаю, я никогда, никогда, никогда не покину тебя, детка, Но я должен отсюда уйти, Я должен оставить тебя, да «Babe, I'm Gonna Leave You», Led Zeppelin

Злая нервная сила гнала меня вперед. Я больше не мог ни минуты оставаться в этом сраном Уиндоме, где мой отец улыбался какому-то постороннему пацану. Пусть он уже год как не улыбался мне, но и этому… тоже не имел права! Я сел в машину и покатил в Колорадо. Был уже вечер, и, по-хорошему, надо было найти мотель, где переночевать, но я просто не мог сидеть на месте. Я подумал, что достаточно выспался днем, на Уиндомском кладбище. Я мог вернуться домой и ехать в Денвер оттуда, по расстоянию вышло бы то же самое, но я выбрал девяностое шоссе, через Южную Дакоту. Быстро стемнело, и это было к лучшему. Плоская, как тарелка, унылая равнина не располагала к любованию пейзажами. Теперь я мог видеть только освещенный фарами кусок асфальта впереди и редкие огни встречных автомобилей. Я давил на газ, выжимая из бедного «доджа» все, на что он был способен. Старичок кряхтел, дымил выхлопами, но исправно катил по шоссе. Я остановился только один раз, в Пакстоне, чтобы заправиться. Расплатился с сонным заправщиком левой кредиткой на имя Эрика Клэптона, купил в автомате кофе и пару батончиков «ButterFinger» и погнал дальше. На рассвете я пересек границу штата Колорадо. Честно сказать, бессонная ночь не прибавила мне душевного спокойствия. Я по-прежнему был зол и взвинчен. Лучше всего мне бы сейчас помогла хорошая драка, но вот беда, я даже не представлял, где можно нарваться на скандал в такой ранний час. К тому же, чем ближе был конечный пункт моего маршрута, тем страшнее мне становилось. Я боялся, что в этой чертовой клинике Плезант-холл они заставили Сэмми возненавидеть меня. Я не знал, как буду жить дальше, если это окажется правдой. От всех этих мыслей я устал больше, чем от ночи за рулем. В конце концов, плюнув на все, я заплатил полтинник за чистенький одноместный номер в мотеле Родвей на окраине Форта Морган и завалился спать. Я думал, что не встану раньше вечера, но, к своему удивлению, проснулся в половину одиннадцатого бодрым и свежим, как молодой огурец. Покрутившись на жестком и продавленном мотельном матрасе, я понял, что уснуть уже не удастся. Странно, как я рвался увидеть Сэмми, и насколько мне сейчас хотелось оттянуть этот момент. И все потому, что не знал, что сказать брату, если он, конечно, вообще захочет меня слушать. Дин Винчестер, ты мужик или тряпка? Я поплескался в душе, старательно, два раза, почистил зубы, побрился, хотя с последнего бритья там не так уж много и наросло, переуложил вещи, отнес ключи на стойку портье, еще полчаса убил в ресторанчике через дорогу. Откладывать дальше уже не получалось. Я выехал. В Денвере у меня возникла мысль покататься по городу, осмотреть, так сказать, достопримечательности, но я подавил этот порыв на корню. Я выехал на семидесятое шоссе и направился в сторону гор. Как я ни тянул, часам к трем был уже почти на месте. Я узнавал описанные Джо рекламные щиты «Великолепная рыбалка на Лесном ручье». С плакатов лыбился усатый мужик в дурацкой панамке с крючками и наживками, демонстрирующий форель, которая размерами больше походила на тунца. Потом мне попался крохотный городишко с гордым названием Эмпайр, слева я увидел озеро, про которое упоминала Джо, и, буквально через десяток миль, по извилистой горной дороге я выехал к этому самому Лесному ручью. Дальше мне следовало с приличного шоссе съехать на грунтовку, и еще через пару миль я увидал поворот, возле которого стоял скромный почтовый ящик с простой надписью «Плезант-холл». Если бы я не знал, что искать, ни за что бы не обратил внимания. Эта гребаная клиника была действительно хорошо спрятана от посторонних глаз. Массивные глухие ворота и основательный, даже не будка, а целый домик, охраны наводили на мысль, что гостей здесь вообще не любят. Любят или не любят, мне было похуй. Я приехал к брату и собирался увидеть его, несмотря ни на что. Я остановил машину на трехместном пятачке, и в мою сторону тут же повернулись камеры, прикрепленные с обеих сторон ворот. Под таким прицелом я сразу почувствовал себя неуютно. Кто их знает, может, у них и пулемет где-то спрятан. Один неверный шаг — и по мне шмальнет очередью. Обтерев о штаны взмокшие ладони, я подошел к дверям домика. Едва занес кулак, чтобы постучать, сбоку запищало, и я заметил динамик домофона. — Я бы хотел навестить родственника, — пространно сформулировал я. — На какое время вы приглашены? — поинтересовался у меня безликий голос. — Ни на какое, — удивился я. — Без особого приглашения посещения запрещены, — ответили из домофона, и он пискнул, отключаясь. — Эй! — я все-таки заколотил в дверь. — А как мне получить приглашение? Дальнейший наш диалог напоминал разговор глухого со слепым. — Обратитесь по электронной почте в дирекцию клиники, — снизошел до меня невидимый собеседник. — Я не знаю, какой у них адрес! Эй! Слушайте! Я ведь уже здесь, могу я прямо сейчас туда обратиться, лично? — Без особого приглашения проход на территорию клиники запрещен. — Ну, давайте я заявку напишу, а вы передадите. — Дирекция клиники принимает заявки только по электронной почте. Домофон отключился уже окончательно, и, сколько я не молотил в дверь, больше со мной общаться не захотели. Отчаявшись, я вернулся в машину и слегка побился головой о руль. Клаксон хрипло забибикал, но даже на это никто не отреагировал. Мне пришлось признать свое временное поражение. Но раз уж я добрался сюда, возвращаться ни с чем не намеревался. Не захотели по-хорошему, что ж, я был готов действовать по-плохому. Отступить, провести разведку, разработать план. Именно этим я и собирался заняться. Время — это то, чего у меня было предостаточно. Первым делом я возвратился на дорогу, отъехал на милю от поворота к клинике и спрятал машину в зарослях. Замаскированная ветками, она стала почти незаметной. Этому меня научил один старый охотник. Я встретил его случайно, прошлой осенью в Вермонте. Мы пришли по одному следу, но это все-таки была его охота. У меня тогда даже ружья своего не было. Он позволил мне быть на подхвате, помогать ему, ну, и научил кое-каким охотничьим хитростям. Спрятав машину, я, не выходя из леса, вернулся к воротам. Там все осталось по-прежнему: пусто и тихо. Убедившись, что там мне ловить нечего, я отправился вдоль забора и вскоре отыскал место, подходящее для того, чтобы перелезть. Хотя еще было довольно рано, часов восемь вечера, из-за сгустившихся туч казалось, что почти ночь. Ветер усилился. Он налетал резкими порывами, заставляя верхушки деревьев гнуться и стонать. Природа будто помогала мне. Внезапно хлынул ливень. На расстоянии четырех футов уже трудно было что-либо разглядеть. Я понял, что более удобного момента для незаметного проникновения на территорию клиники вряд ли дождусь. По верху бетонного забора была натянута колючая проволока в несколько рядов. Чуть раньше я убедился, что она не под напряжением, а просто перелезть через нее для меня было парой пустяков. Для этого пригодилась старая папина кожанка, которую я вытащил из кучи хлама в гараже, когда уходил из дома год назад. Я набросил ее на проволоку и перебрался на другую сторону забора. Надо было спешить, такой ливень не мог лить слишком долго. Вздрагивая от раскатов грома, я мелкими перебежками продвигался вглубь территории. Деревьев становилось меньше, на пути чаще стали встречаться фонари и скамейки, дорожки под ногами были заасфальтированы, лес постепенно превратился в парк. Вскоре я увидел и первое здание. Большой одноэтажный коттедж ярко сиял окнами в темноте. Его интерьеры ничуть не напоминали больницу. Скорее жилище обычной американской семьи — не шикарное, но и не убогое. Я бы не удивился, увидав в столовой за ужином маму, папу и толпу ребятишек, но за столом сидели пятеро мужчин разного возраста и ждали, когда еще один мужик в явно форменной светло-коричневой рубашке разложит им еду из судков по тарелкам. На вешалке в углу висел прозрачный дождевик. В следующем коттедже жили женщины. Они, наверное, уже успели поужинать, потому что занимались каждая своими делами. Ливень утих до еле накрапывающего дождика. Мне следовало стать очень осторожным, так как прятаться здесь было почти негде. Я уже подкрался к третьему коттеджу, но мне пришлось плюхнуться прямо в лужу под водосточной трубой, потому что по дорожке подкатил электромобиль, типа тех, что используют на полях для гольфа, и просигналил. Через минуту на крыльцо вышел мужчина, отдал водителю звякнувшие судки, и тот уехал. Испытывая мою выдержку, мужик решил еще покурить. Если бы исполнилась хоть малая часть тех проклятий, которые я мысленно посылал в его адрес, то он прямо там, на крылечке, умер бы от рака легких и кровавого поноса. Наконец он щелчком отбросил окурок и скрылся в доме, а я смог выползти из холодной лужи. Я и до того был весь мокрый, но теперь с меня просто текло ручьями. Впрочем, на мои планы это никак не влияло. Я нашел Сэма в пятом коттедже. Там тоже уже поужинали. Три человека сидели перед телевизором в общей комнате. Еще один складывал пазл на столе в кухне. А Сэмми занимался в тренажерной. Он меня удивил. Я, скорее, ожидал его увидеть валяющимся с книжкой, но никак не с десятифунтовыми гантелями в руках. Кто этот тощий лохматый верзила, и куда он дел моего братишку? Я узнавал и не узнавал его. На лице Сэма застыло невозмутимое каменное выражение, словно он, как голливудская «звезда», обкололся боттоксом, и теперь у него не двигалась ни одна лицевая мышца. Признаться честно, этот новый Сэм пугал меня до усрачки. Я и раньше не представлял, что скажу брату при встрече, а уж с этим я и подавно не знал, как разговаривать. Прямо над головой бабахнул гром, и снова ливануло так, будто на небесах открылся филиал Ниагары. Сэмми отложил свои гантели и подошел к окну. Я едва успел шарахнуться в сторону и вжаться в стену. Сэм поднял раму и высунулся наружу. Он задрал голову кверху, подставляя лицо дождю, и у меня отчего-то заныло под ребрами. Мне хотелось позвать его, но я подумал, что еще рано. Лучше подождать, пока все не улягутся и не уснут. Неожиданные свидетели нам были совершенно ни к чему. И я промолчал. Ливень закончился так же внезапно, как и начался. Сэм встряхнул головой, совсем по-собачьему, разбрасывая брызги с мокрых волос, и скрылся в комнате. Вскоре свет погас. Окно осталось открытым. Не знаю, долго ли я ждал, пока во всех окнах погасли огни, и в доме воцарилась тишина. Возможно, не прошло и часа, но мне, мокрому и продрогшему на ветру, показалось, что целая вечность. Если бы мне было хоть немного комфортнее, я бы, может, вздремнул. Однако спать, когда у тебя зуб на зуб не попадает, сложно. Но выбора у меня не было, и я, в конце концов, дождался. Чтобы не шуметь в доме, ботинки я бросил под окном. Глаза привыкли к темноте, и я без труда ориентировался. К моему удивлению, ни на одной двери в доме не было замков или хотя бы защелок. Наверное, для того, чтобы пациенты не могли закрыться. М-да… никакой личной жизни. Я, например, не смог бы подрочить, зная, что к тебе в любой момент могут войти. Бедный Сэмми! Целый год прожить в таком месте — это уже подвиг. Ковролин в холле впитывал воду и приглушал шаги, поэтому я надеялся, что мой визит сюда останется незамеченным. Комната брата была справа, между ванной и столовой. Я неслышно приоткрыл дверь. Сэм лежал в постели, но я сразу понял, что он не спит: его глаза были открыты и в них отражался свет заоконного фонаря. Мне вдруг подумалось, а вдруг он после этого гребаного лечения спит с открытыми глазами, как какой-нибудь зомби, и я позвал шепотом: — Сэмми! Он медленно повернул голову в мою сторону. Я вошел и прикрыл за собой дверь. — Ты не спишь? — зачем-то задал я тупой вопрос. — Дин? — воскликнул Сэм и резко сел. — Это правда ты? — Я, — подтвердил я. — Чертовы колеса, опять глюки, — с досадой пробормотал Сэм, откинулся на подушку и повернулся спиной ко мне. — Я что, и самому себе глючусь? — спросил я, обходя кровать и присаживаясь на корточки рядом с изголовьем. — Дин? — Сэм протянул руку и коснулся моего лица. Блядь, меня будто током тряхануло! Такого я точно от себя не ожидал. — Да, Сэмми, да, — прохрипел я сдавленным горлом, поймал его за запястье и вжался лицом в его ладонь. Несколько мгновения я слышал только частый стук своего сердца и шумное дыхание брата. — Зачем ты здесь? — он резко вырвал руку и отодвинулся. Я дернулся за ним, но он скатился на пол и сел. Теперь нас разделяла кровать. — Зачем ты здесь? — снова повторил он. — Хотел тебя увидеть, — растерялся я. — Целый год обо мне не вспоминал, а сейчас вдруг приперло? — я видел, что на его лице снова та безразличная маска. — Я весь год только и думал, как тебя отыскать, — слова брата обидели меня гораздо сильнее, чем я мог представить. У меня защипало в глазах и в носу защекотало. Не хватало только слезу пустить! — Папа каждые два месяца приезжал с врачами поболтать. Мог бы разок составить ему компанию, — едко заметил Сэм. — Не мог бы, — я хотел ответить так же едко, но прорвалась горечь и детская обидка. — Я папу не видел почти столько же, сколько тебя. — Папа что, окончательно подался в охотники на нечисть и ушел из дома? — маска невозмутимости дрогнула. — Нет, кретин! Это я ушел из дома и подался в охотники! Пришлось рассказывать ему все, что произошло со мной за этот год. Сэмми перебрался поближе ко мне и сел напротив, обхватив руками коленки. А мне хотелось, чтобы он сел еще ближе, совсем близко. Чтобы его длинные ножищи сомкнулись кольцом вокруг моей талии, а руки обнимали за шею. И чтобы я мог прижать его к себе, и пересчитать пальцами все его позвонки, и зарыться носом в его лохмы, и найти на ощупь ртом его губы, чтобы убедиться — то, на что я дрочу уже год, мне не приснилось. Но я не смел. Я видел, что Сэмми больше не злился и не обижался на меня. Но что еще он чувствовал? Этого я не знал, и спросить тоже не решался. Вдруг Сэм подался вперед. Его ладони уперлись в пол совсем близко от моего паха, на своем лице я ощущал его дыхание. — Дин, я хочу тебя, — прошептал он. — Я ужасно хочу тебя. Я хочу, чтобы у нас был секс. Настоящий, как у взрослых, а не просто обжимания. Я об этом уже давно думаю, я правда этого хочу. Я захлебнулся воздухом и закашлялся, зажимая рот подушкой. Отдышавшись, я вытер ею выступившие слезы и удивился, не увидав на ткани красных отсветов. Мои щеки и уши пылали так, что наверняка должны были светить в темноте. — Тебя же вроде вылечили, выписывать скоро собрались, — не зная, куда деваться от смущения, пробормотал я. — Ты что, дурак? — хмыкнул Сэм. — Это не лечится. — Кто бы еще объяснил это твоим врачам… — Официально они называют это «посттравматическое стрессовое расстройство». Под него все, что угодно, можно подогнать. — Так ты типа сделал вид, что уже здоров? — Ничего я не делал, даже не пытался, — усмехнулся Сэмми. — Они бы и дальше меня лечили, но, похоже, отец уже обломался им платить. «Ах, ну да… ну да… — подумал я. — Малыш Адам растет, расходы увеличиваются». — Дин, — сказал Сэм и положил руку мне на колено. Я сглотнул. Сэм передвинул ладонь на бедро и чуть сжал. — Нет, Сэмми, не здесь, — сцепив зубы, прошипел я. — У вас тут даже двери не запираются… — Дииин… — протянул Сэм, и меня повело от одного звука его голоса. — Подождем, пока тебя выпишут, — зажмурившись, замотал я головой. — Не здесь. Но, видит бог, как же мне хотелось наплевать на все, распластать Сэма по кровати, задрать его ноги себе на плечи и сделать все так, как он сказал, по-взрослому, по-настоящему. — Ты просто не хочешь меня, так и скажи, — Сэм отвернулся, обняв себя руками. — Мелкий придурок, — пробормотал я. — Знал бы ты, насколько меня заводишь. Видишь? — я ухватил его ладонь и прижал к своему паху. — Просто я хочу, чтобы наш первый раз был идеальным. — Ладно, я понял, — с сожалением вздохнул Сэмми. — И я не мелкий, и тем более не придурок, — он помолчал. — Давай хоть подрочим друг другу, а? Мы улеглись на пол. Сэм спустил пижамные штаны, я расстегнул молнию джинсов. Ладонь Сэма была обжигающе горячей, такой же, как и он сам в моем кулаке, и все закончилось как-то слишком быстро. — Дин, забери меня отсюда, — вдруг всхлипнул Сэм, наваливаясь на меня. — Забери меня с собой, забери, пожалуйста! В этот момент он будто снова стал пятилетним малышом, моим младшим братишкой, о котором я должен заботиться. Я обнял его так крепко, как только мог. — Не надо, Сэмми, не надо, — я поцеловал его в шею. — Тебе осталось потерпеть совсем чуть-чуть, ты выйдешь отсюда, и у тебя будет нормальная жизнь. Ты еще должен школу закончить, образование получить. — Ты говоришь прямо как они. — Потому что так и есть. Уйдешь со мной, и на всю жизнь останешься психом в бегах, нелегалом. — Ну и пусть! Будем вместе с тобой охотиться. У нас же здорово получилось тогда, с каппой. А потом, может быть, вы с отцом помиритесь, и будем охотиться втроем… Я уже готов был согласиться, но слова об отце мигом спустили меня на землю. Наверное, мне следовало сказать Сэму правду. Наверное, следовало… Но, видит бог, я не мог! Сэмми и так было тяжело, не хватало ему еще узнать, что у отца есть вторая семья. Нет, когда-нибудь я ему обязательно скажу — пообещал я себе. — Ты же мужик, брат, — я взял Сэма за плечи и встряхнул. — Не раскисай. Ты выйдешь отсюда, сам, легально. А я тебя не брошу. Я приеду за тобой. Ты — моя семья, Сэмми. Мы же братья, кто тебе роднее меня? — Никто, — вздохнул Сэм, и мы обнялись на прощанье.