Кормилец

      Это было затишье перед бурей. Улицы деревни, которых едва коснулась вечерняя мгла, были необыкновенно пустынны. Лишь изредка боковым зрением можно было зацепить редкие фигуры одиноких прохожих, в крайней спешке движущихся по дороге и быстро скрывающихся из виду торопливой походкой. Деревня казалась тихой, но если прислушаться, то окажется, что это не так: из каждого дома, разрезавшего темноту светом окон, доносился непрекращающийся гул, словно всё население по прихоти лесной ведьмы превратилось в стаю пчёл, а их дома — в огромные вибрирующие ульи. Этим вечером каждый старался успеть закончить все приготовления к грядущему празднованию. Но называть это событие праздником могли лишь лицемеры, добравшиеся до верхушки их сословия. Они использовали множество слов, которые звучали, как насмешка над окружающей всех действительностью.       Праздник. Великая Честь. Свобода.       — Я рада, что мы всё же смогли сегодня увидеться.       Юичиро отвернулся от окна, чтобы снова взглянуть на Шиноа. Её карие глаза тоже были обращены к переливающейся за стеклами улице, в которую она вглядывалась с напускной беззаботностью. Легкая улыбка поддерживала фасад привычной весёлой маски, и только нежные руки с ровно подпиленными ногтями практически незаметно подрагивали, выдавая скрытое волнение. Юу ещё в детстве понял, что руки выдают её чаще всего. Но вряд ли это мог заметить хоть кто-то, кроме него. Её выдержка всегда его восхищала, пусть у этого чувства и был горький привкус. Её учили всегда держать лицо и не выдавать истинных эмоций годами, и Шиноа к наступлению решающего момента своей жизни усвоила эти уроки превосходно. В конце концов, она была рождена ради завтрашнего дня.       — Но ведь мы ещё увидимся, правда? — Йоичи обещал сегодня не плакать и пока держал своё слово. Но то, как иногда опасно блестели его глаза и дрожали губы, не оставляло сомнений в том, с каким трудом ему это давалось.       — Конечно. — Шиноа развернулась к ним с задорной улыбкой. — Отец говорит, что моя жизнь не сильно изменится, и я всё так же смогу гулять по деревне и видеться с друзьями. Это не так уж и страшно.       Юичиро хотелось сказать, что он думает обо всей этой сладкой лжи, или же просто истерически рассмеяться. Но он сдержал свой порыв. Шиноа и сама прекрасно понимает, что больше ничего не будет, как прежде. Что всю жизнь ей лгали и манипулировали, и что цель этих убеждений — заставить её смириться с ролью товара на завтрашней ярмарке. И хотя бы сегодня Юу должен показать себя взрослым и просто подыграть ей вместо того, чтобы спорить об очевидных для каждого фактах, словно избалованный ребёнок. Сегодня она нуждается в их поддержке. Это не вечер для ссор. Жаль, что он понял это так поздно.       Под ногами что-то громко хлопнуло. Гурен, как и остальные, занимался подготовкой и старался привести свою обычно пустующую лавку в порядок. Юу тоже должен был участвовать, но им обоим было ясно, насколько важна сегодняшняя встреча для троих друзей. С Мицубой и Кимидзуки Шиноа и так увидится очень скоро. Хотя бы то, что она всё же не останется совсем одна, немного утихомиривало яростный пожар в груди, но только этого было недостаточно.       — А ты, — Йоичи вдруг стыдливо забегал взглядом по комнате, — никогда не видела его?       — Нет. Но Мицуба говорила, что он довольно красивый. — Весёлый смешок Шиноа неприятно отозвался в груди.       Его красоту сравнивали с узором инея на крыльях замёрзшей бабочки. Такая же идеальная, завораживающая, сковывающая дыханием могильного холода.       О вампире, владеющем этой деревней и еще рядом близлежащих угодий, ходило много слухов. Его обсуждали всегда и повсюду: семьи за поздним ужином, дети в перерывах между играми, старики, встретившись в торговой лавке. Им пугали непослушных малышей, отказывающихся ложиться в кровать, и уже подросших юношей и девушек, проявляющих леность в работе. Люди говорили, что его сердце давно перестало биться, а его кожа на ощупь холодная и твёрдая, как у покойника.       Редкие глупцы, напившись и осмелев, втолковывали своим неудачливым собутыльникам, как им всем повезло с таким идеальным хозяином. Что многие в их деревне рождались, росли и умирали, так ни разу не встретив его. Что эта деревня — самое счастливое место в королевстве, и всё благодаря милости Господина. В чём-то они были правы, их метафорические ошейники действительно были ослаблены настолько, что едва чувствовался их удушающий плен. Но Юичиро не был настолько глуп, чтобы радоваться крупицам свободы в их абсолютном рабстве. Люди для вампиров были лишь скотом, рабочей силой и жертвами для развлечений. И эта деревня — не что иное, как более просторное пастбище, а ценой его были Кормильцы.       — Вам не стоит так переживать за меня, — снова выдохнула Шиноа в повисшее молчание. — В конце концов, это не так уж отличается от браков по расчёту. А мне даже не придётся исполнять супружеский долг.       Юичиро подавился вдохом, и его тело неприятно поёжилось. Перебинтованные пальцы Йоичи дотронулись до плеча девушки, и в его глазах замерло сочувствие.       — Замуж выдают хотя бы за человека, а не за ходячий труп, — наконец сказал Юичиро, передернув плечами. — А муж не смотрит на жену, как на кусок мяса.       — Ты, кажется, не так много знаешь о браке. Хотя чего ещё ожидать от того, кто практически живёт в лесу? — Шиноа задорно захихикала, и Юу залюбовался редким в последнее время проблеском искреннего веселья на её лице.       — Если ты ещё не заметила, то прямо сейчас мы находимся в доме, в котором я живу, — беззлобно подначил он, пытаясь удержать рвущуюся улыбку.       — Ах, как я могла! Возможно, меня сбило то, что он выглядит, словно пустовал по меньшей мере лет десять?       — Мы только сегодня вернулись с охоты, так что не успели должным образом подготовиться к визиту Вашего Ехидства, уж простите нас за эту досадную оплошность!       — Эй, ребята, — прервал их игривую перепалку Йоичи, — уже совсем темно.       Он кинул беспокойный взгляд в окно, и Юу невольно прошибло легкой неприязнью. Но он был прав, их обоих уже давно должны были ждать семьи, и еле доносившееся с первого этажа ворчание Гурена подсказывало, что терпение и понимание дяди всё же не бесконечное.       В тяжёлом молчании они спустились на первый этаж, пока Юичиро пытался найти в себе хоть одно достойное слово прощания, не звучавшее слишком безнадёжно. Шиноа порывисто обняла его у порога, позволив себе впиться пальцами в его спину и прижимаясь так крепко, насколько могла. Юу скользнул носом в её растрепавшиеся волосы, вдыхая их аромат и пытаясь запечатлеть его в памяти навсегда. Мгновения вокруг них текли бурным потоком, так быстро, что Юу не успел толком прошептать ничего глупого и неуместного, а Шиноа уже отстранилась, пряча на секунду ставший отчаянным взгляд за привычной маской. Она изящно поклонилась Гурену и, забрав с собой Йоичи, выпорхнула в безмятежную темноту.       А утром их деревня взорвалась звуками музыки, песен и бурлящего смешения голосов. Улицы, ещё вчера словно вымершие, переполнились людьми, снующими по торговым лавкам и рядам ярмарок на и так небольшой центральной площади. Юичиро впервые видел столько людей. Казалось, словно население деревни за одну ночь увеличилось втрое, или её заполнили жители соседних графств. Но это было не так. Гости в их деревне были невероятно редким явлением: для пересечения границ в большинстве случаев требовалось специальное разрешение, которое нужно было получить у местного лорда. Специальное разрешение и много крови — в лучшем случае.       Поток людей в их лавке не прекращался до самого вечера, и, ступая наконец на освещённую огнями площадь, Юичиро чувствовал себя вымотанным куда сильнее, чем после трёхдневной охоты. Гурен в тяжёлом молчании двигался следом. Но, судя по всему, атмосферу безысходности ощущали лишь они, на лицах окружающих были натянуты пьяные улыбки, и чувство, которое они вызывали, можно было назвать лишь ненавистью. Юу заметил в образовавшемся полукруге молодёжи Йоичи и поспешил встать рядом. Позади них толпились, возможно, все жители без исключения. Кто-то всё ещё нескладно напевал песни, но гомон постепенно начинал стихать. Где-то слева слышался приглушенный ропот обеспокоенной матери, дающей наставления незнакомой курносой девушке. Кажется, она была дочерью сапожника, хотя Юичиро легко мог спутать её с кем-то ещё. Он не смог найти в себе сочувствия к напуганной семье, ведь заранее было известно, что никому из них не грозит Великая Честь. Никому, кроме одной. Шиноа вышла из толпы последней, встав в центре полукруга между ним и застывшим на вдохе Йоичи. Все были готовы.       Напротив выстроившегося в полном составе молодого товара стояли члены совета деревни, практически все они носили фамилию Хиираги. Юичиро вглядывался в их сморщенные лица, пытаясь разглядеть в них хоть каплю волнения или сочувствия, но находил лишь гордыню и высокомерие. При одном взгляде на их потуги казаться важными Юичиро охватывало презрение. Тэнри Хиираги, ни разу не удостоивший свою дочь взглядом, что-то тихо втолковывал усатому мужчине, опирающемуся на позолоченную трость. Но в одно мгновение они резко выпрямились и замерли. Что-то вокруг резко изменилось. Замолкли отголоски песен, шёпот, смех, и воцарилась мёртвая тишина. Юу медленно повернул голову к трём фигурам, появившимся на площади. Мощный топот Курето Хиираги был единственным звуком, заполнившим пространство. Он остановился в центре их импровизированной арены и коротко кивнул отцу. Чуть позади него встала полная немолодая женщина, лицо которой Юу смутно помнил. Он видел Кормилицу всего пару раз в городе. А по правое плечо от Курето встал Он. Не нужно было видеть его до этого момента, чтобы сразу узнать в облачённом в белый плащ юноше вампира.       Микаэла. Юичиро с ненавистью впился глазами в его выточенное из мрамора лицо.       — Жители деревни! — Громовой голос Курето разнёсся по всей площади. — Наш традиционный праздник подходит к концу. А это значит, что пришла пора нашей Кормилице передать Великую Честь самому достойному представителю подросшего поколения. Каждый, достигший возраста шестнадцати лет и не обременённый узами брака или детьми, может быть удостоен почётного звания Кормильца. Вся деревня будет в долгу перед вами!       Толпа неистово захлопала, и Юу лишь коротко поморщился.       — Мы с безграничной благодарностью приветствуем Ваше возвращение. Ваш дом был отстроен в соответствии со всеми Вашими пожеланиями, попрошу убедиться в этом. Ваши вещи уже доставлены, и Вы в любой момент можете обратиться к нам по любому вопросу. — Курето отвесил низкий поклон уже бывшей Кормилице. Её лицо презрительно сморщилось, когда она осмотрела толпу чествующих её людей. — А теперь перейдём к главному. Будут ли у Вас какие-то особые пожелания, наш Господин?       — Я заберу любого откликнувшегося. — Вампир даже не взглянул ни на кого из них, его бесстрастный взгляд словно был устремлён в пустоту. Юичиро сжал зубы. У скота нет отличий.       — В таком случае, у нас есть предложение, достойное Вас, наш Господин. Шиноа Хиираги!       Девушка сделала два уверенных шага вперёд и замерла под взглядом алых глаз.       — Эта девушка отличается крепким здоровьем и безупречными манерами, — продолжал Курето. — Она происходит из древней знатной семьи, заботившейся о чистоте своего рода. Её кровь настолько благородна, насколько может быть благородной кровь человека. Я уверен, Вы не будете разочарованы в этом выборе.       Юу чуть не задохнулся от накатившей тошноты. Это было отвратительно, куда более подло, чем он мог себе представить. Шиноа описывали как лошадь или корову перед странствующим торговцем, чтобы как можно выгодней продать. Её лишили личности, сделав лишь товаром, и всю эту мерзость говорил её же брат под молчаливое одобрение остальной семьи. Юу не мог оторвать взгляда от её хрупкой фигуры, стоящей перед созданиями, растившими её буквально на убой. Вчера она казалась такой сильной, но сейчас он отчетливо осознавал, какой маленькой и беззащитной она выглядит перед монстрами, называвшими себя её семьёй. Они были противны не меньше, чем вампир, бесстрастно взирающий на творившееся на его глазах безумие.       Совсем недавно Юу умолял Шиноа сбежать подальше от этой прогнившей деревни. Туда, где никто её не найдёт и не отдаст на корм в обмен на крупицы их мнимой свободы. Он обещал, что будет оберегать её, что сделает всё, чтобы они до конца своих дней ни в чём не нуждались. Но Шиноа лишь с грустью покачала головой на его глупые мечты. Бежать было некуда. Вампиры были повсюду, наделённые не только властью, но и нечеловеческими силой, скоростью и чувствами. Как бы он не хотел, он не смог бы её спасти.       Он так жалок.       — Есть ли ещё желающие?       Ледяной голос прорвался в уши, и Юичиро замер. Он ведь ещё может спасти её, даже если нет места, куда они могли бы сбежать. Даже если вампиры превратили людей в рабов, а весь мир в свои охотничьи угодья, у него есть шанс оградить Шиноа от судьбы стать домашним скотом. Те пьянчуги были в чём-то правы, и их деревня действительно была особенным местом, в котором они были почти свободными. Ведь их вампиру нужен всего один Кормилец.       — Я желаю. — Юичиро сделал два шага вперед, выступив чуть дальше Шиноа. Боковым зрением он заметил, как она вздрогнула. — Моё имя Юичиро Амане. Я занимаюсь охотой, отлично физически развит и быстро восстанавливаюсь. Мои родители мертвы, и мной приходилось заниматься моему дяде. Я хотел бы снять с него эту ношу и стать полезным не только ему, но и всей деревне.       За спиной послышался нестройный гул. Члены совета начали ожесточенно перешептываться, а лицо Курето на мгновение исказила злоба.       — Наш Господин, — торопливо затараторил он, заискивающе улыбаясь вампиру. — Я предлагаю Вам вариант намного лучше этого беспородного…       — Это неважно, — прервал Микаэла, взглянув в глаза Юичиро. — Он сам изъявил желание. Я забираю его.       Побледневший Курето открыл рот, но Микаэла, бесшумно развернувшись, уже покидал площадь быстрыми шагами. Юу чувствовал на себе множество прожигающих взглядов, но сам с улыбкой смотрел лишь на Шиноа, застывшую рядом. Он ещё никогда не видел её такой напуганной.