/////
— Джотаро, пять минут прошло! Если ты не хочешь, чтобы снова пришлось греть кофе, то быстро тащи свою задницу сюда! — Помимо голоса из кухни доносится и безумный аромат горячего кофе. — Всё, иду! — сделав последнее нажатие кнопки мыши на значок сохранения файла, Джотаро рысью перемещается в кухонную комнату. Солнечные лучи тянутся сквозь гигантские окна, расползаясь по всему полу, отчего Джотаро невольно щурится. Пространства в кухне достаточно, чтобы там разместился целый немецкий отряд, да ещё и дуло танка пролезло. И от того даже такой здоровяк как Куджо ощущает себя чуть-чуть меньше, чем он есть на самом деле. Но лишь чуть-чуть. Прикосновения голых ступней к белоснежной плитке пола заставляют быстрее перебирать ноги. Приземлившись на мягкий стул, брюнет оглядывает содержание стола: кружка с вздымающимся к почти что самому потолку паром, тарелка с беконом и яичницей и посреди самого стола коробка конфет; кто бы подумал — с вишнёвой начинкой. — Завтрак уже должно быть остыл, — жуя одну из шоколадок, недовольно проговаривает Какёин и поджимает ногу плотнее к себе, дабы та не соскочила на пол. — Опять засиделся с ночи? — Да. Не успеваю закончить рапорт, как нужно приступать к новому. Первый кусочек бекона отправляется на зубную плаху Куджо. — А я думал, что у вас для таких дел есть особые люди. — Есть, но они заняты делами других особых людей. Второй кусочек также повторяет участь собрата. — Тебе не кажется, что ты себя перенапрягаешь? — Какёин наклоняет голову под такой угол, словно пытается посмотреть под стол. Его красная прядь выбивается ещё сильнее обычного и привлекает внимание Джотаро. — Возможно, но у меня просто нет выхода. — Лёгкое потряхивание головой и гипноз с волос Нориаки тут же пропадает. В ход идёт яичница. — Так не пойдёт. — Какёин встаёт и обходит Джотаро со спины. Тонкие пальцы художника обхватывают мощную шею брюнета и затем руки, скрещиваясь, останавливаются на плечах. — Из всего есть выход, главное — это получше присмотреться. Ну, ещё, конечно же, верить в себя. — Раз ты так говоришь, то я поверю. — Какёину не нужно видеть лица Джотаро, чтобы понять, что он улыбается. — И присмотрюсь. Постараюсь найти выход из этого рабочего лабиринта. — О, я уверен, что ты его обязательно найдёшь. Поцелуй в щёку, и Какёин удаляется с кухни. С Джотаро не сходит блаженная ухмылка. Разделавшись с едой, он приступает к кофе. Горячий латте, без сахара, но со сливками. Всегда в верной пропорции, молодец, Какёин. Кстати, как там на вкус эти его новые конфеты?/////
Момент и Джотаро размыкает глаза. Простыня изнемогает под тяжёлой хваткой руки. Это был сон… — Чёрт. — Недовольное мычание, и мужчина тянется к телефону. Девять тридцать. На пять минут раньше, чем будильник. Устало выдохнув, Куджо снова ложится на спину и прикладывает руки к лицу, сдавливая глаза указательными пальцами. Ещё один такой сон и крыша точно съедет. Чуть поматерившись в мыслях на очередное утро, мужчина встаёт с постели и отправляется в душ: водные процедуры чуть оживляют. Дальше кухня, быстро сделанный завтрак из продуктов, которые попадутся под руку, и потом на выход. Но только сунув мобильник в карман, Куджо вспоминает о таблетках. Забывал-то не впервые, а вот вспоминал куда реже. Чуть помявшись у входной двери, Джотаро всё же решил, что куда разумнее хотя бы взять их с собой. Во время обеда (если он вообще подвернётся) разберётся: принять их или ещё раз забыть. Утренний Нью-Йорк совсем иное зрелище, нежели ночной. Муравейник в самом настоящем смысле этого слова. Ну и конечно без пробок никуда. По расчётам, чтобы добраться до участка, должно было хватить минут десяти, однако загруженный трафик в который раз подпортил планы на явку минуту в минуту. Уставшие глаза Джотаро маятником ходили из стороны в сторону, глядя на толпу. Бесконечный поток людей, но ни одного знакомого лица. «На что ты надеешься, Куджо» — говорил внутренний голос, — «Прекрати строить иллюзий, чуда не будет. Велика вероятность, что встретишь ты его только на опознании тела, если оно вообще осталось». — Да вы, мудаки, там сдохли впереди, что ли?! — Вжав ладонь в середину руля, вырывает из себя крик Джотаро, заглушая собственные мысли, и после откидывается обратно на спинку сиденья. Ответом ему служат лишь несколько сигналов позади и пара криков других недовольных водителей. Хочется закурить, но какие-то силы его останавливают. Пробка прошла, но негативные мысли лишь на время скрылись. Они уже давно прочно приклеились к самому дну сознания и периодически выползали наружу, доводя Джотаро до вспышек гнева. Чтобы не говорила Миссис Браун, улучшения мнимые. Каждый новый день — это рулетка, в которой нет выигрышного слота, но зато в каждом пуля. Пуля, которая не поразит насмерть, а заставит доживать последние минуты в страданиях, чтобы потом на финальной тебя откачали и сказали жить дальше. И неважно, что у тебя кровь сочится из стольких отверстий в теле, твоя цель — найти этот призовой слот, а так как его нет, ты должен сделать его собственными руками. Не легче ли было бы взять эту пулю, засадить в пистолет и… Дверца ситроена хлопнула. Джотаро бросил взгляд наверх: погода была неясной, словно мир запихнули в шар и накрыли тряпкой. Небо заполонили серые зловещие облака, которые лишь угрожали дождём, но к действиям так и не приступали. Затхлый воздух, пропитанный влагой, отдавал чем-то похожем на канализацию. Зайдя в вестибюль участка, Джотаро тут же наткнулся на Польнареффа, который торчал у стойки регистрации и что-то мурлыкал одной из сотрудниц. Заметив вошедшего, он встрепенулся и обратился к собеседнице, которая, впрочем, давно уже в мыслях закончила диалог с французом. — Ох, прошу прощения, но вынужден откланяться. Услышав сказанное шёпотом «наконец-то» и сделав вид, что это было адресовано не ему, Польнарефф, дойдя до Куджо, первым протянул руку. — Ещё нет обеда, а ты уже на месте. Совсем на тебя не похоже, Польнарефф. — Пожимая протянутую руку, начал Куджо. Француз понял колкость в свою сторону и с каплей усмешки ответил: — Я же на работе, Джотаро. В какой такой вселенной я бы опоздал на свою любимую работу? — Дай угадаю: в любой? Польнарефф сузил глаза и ухмыльнулся. За пятнадцать лет работы Польнарефф дослужился до заместителя начальника полиции. Хороший сотрудник и верный товарищ, правда, не без своих тараканов. С Джотаро они познакомились ещё во время стажировки последнего и с тех пор в хороших отношениях. Польнарефф многому научил Куджо, хотя когда японец впервые его увидел, то подумал, что какой-то новичок над ним прикалывается, ведь не может профессиональный полицейский с таким увлечением пытаться выбить из автомата со сладостями чупа-чупс и потом расстраиваться, что ему достался с яблоком, а не с кока-колой. Однако может. — Теперь к делу. — Польнарефф махнул рукой, приглашая пройтись. — Я уже говорил с Бишопом, и он сказал, что вчера поступил звонок. Некая Энна Вонг вспомнила, как за день до убийства видела последнюю жертву нашего Жениха, которую провожал какой-то мужчина. Спросишь, почему позвонила, а не пришла. Так вот, она бабуля с горячо шалящей фантазией и ногами, прикованными к коляске, но её сын подтвердил, что девушку действительно кто-то сопровождал прямо около их дома. — С чего они взяли, что это именно погибшая и наш маньяк? — Сейчас это и выясним. Поднявшись на второй этаж, коллеги свернули в допросную комнату. Там уже сидели сотрудники со свидетелем и Бишопом. — Отлично, вы пришли. Свидетель тоже уже здесь. — Бишоп открыл дверь. — Можем начинать. Без лишних слов зайдя в комнату поменьше, Джотаро и Польнарефф заняли место напротив мужчины, сидевшего за столом, а Бишоп устроился около выхода. — Итак, Мистер Вонг, начнём. Вы утверждаете, что видели погибшую Рейчел Эбернс вместе с неизвестным, — начал Польнарефф, поставив обе руки на стол. — Будьте добры, скажите во сколько это произошло? — Где-то в часа два дня. Я в это время обычно выхожу в магазин, что через пару домов от нашего, за продуктами. Сидевший за стеклом сотрудник фиксировал каждое слово. Польнарефф продолжил: — Вы можете описать подозреваемого? — К сожалению, нет. Я был без очков в тот момент, поэтому дальше двух метров не видел, а они шли на другой стороне улицы. — Как же вы тогда поняли, что это погибшая Эбернс? — Моя матушка видела. Кроме того, мы и раньше встречали её. Понимаете, мы владеем маленьким цветочным магазинчиком, и как-то раз эта девушка покупала у нас вазу с подсолнухами. — Не можете ли сказать, когда это было? — Около месяца назад, если не ошибаюсь. Вообще Рейчел часто к нам заходила. Она могла ничего не брать, а просто разглядывать цветы. Она рассказывала, что очень любит натюрморты, а наш магазин её вдохновляет. — Она занималась рисованием? — Да, она училась в художественной школе. Говорила, что хочет стать художником-иллюстратором. Польнарефф выпрямился. — В тот день, когда вы видели погибшую с неизвестным мужчиной, вы или Мисс Вонг запомнили какие-нибудь детали? Например, они пили что-нибудь? — Не могу сказать, вроде бы ничего такого. Польнарефф покосился на Джотаро: тот хмуро покачал головой. Оттолкнувшись от стола, полицейский неудовлетворительно выдохнул. — Что ж… — Подождите! Я запомнил, что у него была странная манера как-то галантно водить руками в воздухе. А ещё у него кольцо на пальце. — Спасибо за информацию, Мистер Вонг, вы можете быть свободны, — подытожил Бишоп, и трое коллег покинули комнату. — Ничего полезного. Это мог быть и не убийца, а её знакомый. — Польнарефф скрестил руки на груди. — По крайней мере, мы узнали, что погибшая рисовала. Этим она вполне могла привлечь убийцу. — Джотаро выдохнул. — Хотя если это просто совпадение, а не выборка Жениха, то результат действительно нулевой. — Давайте так: я пойду разберусь с рапортом, а вы ещё раз зайдёте в архив и сопоставите всю информацию. — Сказал Бишоп, указывая куда-то себе за спину большим пальцем. Так и сделали. В очередной раз. В архиве было тихо. Все сидели по местам так, словно вовсе не могли разговаривать. Слышалось лишь клацанье по клавиатурам да перебирание листов бумаги. Кое-где храпели лампы, и кто-то иногда кашлял от летающей в воздухе пыли. — Что мы имеем в общем? — Польнарефф сел на край широкого металлического стола. — Пять убийств за два года, — Джотаро сел за стол и, достав из ящика папку, открыл её и начал листать, — все жертвы — девушки от двадцати до тридцати лет; красноволосые и худощавого телосложения; методы убийств разные: удушение, ножевые в сердце, отравление; периодичность разная, самый большой промежуток между смертями — пять месяцев. — И одна общая черта: убийца всегда отрезает безымянный палец левой руки. — Верно. Всё, что мы о нём знаем: у него есть обручальное кольцо и он около 6'5 футов роста. — За два сраных года только это. — Полицейский сморщился, — уму непостижимо, чтобы кто-то мог так тщательно заметать все следы и убирать хвосты. Хоть бы соринку оставил после себя, но нет! Этот мудень всё до мелочей просчитывает. Джотаро откинулся на спинку стула и, приложив пальцы к подбородку, принялся гипнотизировать взглядом плитку под ногами: — Невозможно за всем проследить, когда-нибудь он ошибётся. — Да уж скорее бы. На поясе француза зашипела рация. Срочное дело, которое требовало присутствие Польнареффа. В конкретику Джотаро углубляться не стал: достаточно было понять, что сегодня он работает в архиве один. Несколько лет назад в городе завёлся серийный убийца, который дал понять органам правосудия, что даже в многомиллионном городе можно оставаться незамеченным. В народе убийца получил прозвище «Жених», так как у каждой своей жертвы он отрезал безымянный палец, куда, как правило, надевалось обручальное кольцо. Общего у девушек было немного: красные волосы и страсть к рисованию. Знакомы они между собой не были, как и общих друзей у них не было. Первой была убита двадцатипятилетняя Эрика Ханслер. Она работала в колл-центре, врагов не имела. По словам друзей и близких — добрая и порядочная женщина. В свободное время занималась графикой: в квартире было несколько альбомов и скетчбуков. Причина смерти — удушение. Следов проникновения в квартиру не найдено, значит, погибшая лично впустила убийцу в дом. Соседи криков и шумов из квартиры Эрики не слышали. На теле девушки были обнаружены следы удушения, а также был отрезан безымянный палец. Предположительно удавкой стал ремень куртки, который преступник взял из прихожей жертвы. Когда Эрика упустила из поля зрения Жениха, тот напал со спины и, перекрыв доступ к кислороду, убил девушку. После тщательно убрался в квартире и ушёл. — Сколь верёвочка ни вейся — всё равно совьёшься в плеть. Второй жертвой стала двадцатилетняя Ким Шэ Вам — кореянка, учившаяся в Нью-Йорке по обмену. В городе она жила у своей тётки, которая особо не знала, чем занималась девушка. На даче показаний родственница заявила, что помимо учёбы её племянница ничем не интересовалась, однако погибшая состояла в кружке художников в своём университете. По словам друзей и одногруппников, Ким была скромной ученицей, ничем не выделялась. Кроме длинных красных волос. Так же её близкая подруга рассказала о блоге, которая вела погибшая. Туда она выкладывала рисунки и общалась с художниками-самоучками. Была обнаружена собственной тётей в десять часов вечера, когда та вернулась с работы. Экспертиза показала ожоги гортани, а также пищеварительного тракта. Смертью послужило отравление едкой щёлочью. По версиям следователей убийца вместе с погибшей пришли к ней домой, где и было совершено преступление. Во время беседы на кухне в чай жертвы был добавлен яд, который преступник предварительно подготовил и принёс с собой. Спустя несколько минут она почувствовала ухудшение состояния, пыталась позвать на помощь, но кроме убийцы её никто не слышал. Смерть наступила в два часа дня. Ни драгоценности, ни техника тронуты не были. Все следы своего присутствия Жених уничтожил. Безымянный палец жертвы был отрезан ножом убийцы, который он также брал с собой. Личных ДНК он не оставил, словно пришёл в защитном костюме. По изучению личных вещей погибшей, было установлено, что убийца стёр большинство данных Ким, включая художественный блог и все её работы. — Ядом рот наполни мой и люби меня такой. Третья жертва — Сандра О’Нил. Двадцать восемь лет, была замужем, детей не имела. Работа преподавателем в школе искусств. Труп женщины был в квартире, которую та снимала после развода. Причиной смерти стало ножевое ранение в грудь. Лезвие попало прямо сердце, отчего Сандра спустя пару минут скончалась. — Надо мной не властен нож, и лишь твой взгляд бросает в дрожь. Четвёртая — Ханна Дербер — была застрелена. Первое дело, получившее чуть больше деталей. Теперь полиции стало известно, что маньяк имеет огнестрельное оружие. Схема та же: девушка заходит в дом и после погибает, Жених чистит все улики и удаляется. Пуля попала в мозг, поэтому смерть была быстрой. Выстрел был произведён из М1911, оснащённым глушителем. — Холодной пулей в голову влетел мою. И последняя, пятая, была утоплена в собственной ванне. Рейчел Эбернс — художница-натюрмортистка. Всё те же красные волосы, безымянный палец и увлечение рисованием. Девушка работала в крупной компании, занималась иллюстрациями. Первой пропажу заметила мать Рейчел, которая не могла дозвониться до дочери. Она решила наведать её и нашла тело девушки в ванной. Экспертиза показала, что смерть наступила вследствие аспирации жидкости в дыхательные пути. Так же на губах девушки были найдены элементы этилового спирта. Эксперты пришли к выводу, что губы погибшей были протёрты спиртовой салфеткой для того, чтобы убрать следы поцелуя. Это дало наводку, что жертвы с убийцей могли состоять в романтических отношениях. — И даже сквозь воду твоё имя пропою. Девушек Жених выбирал, опираясь на определённые критерии. Однако это не давало никаких новых мыслей. Преступник не насиловал их, не крал драгоценности. Вероятность личных счётов так же исключается, так как ни одна из жертв не знала людей, которые были бы настроены так недоброжелательно, что стали бы нанимать киллеров. Убийца точно знал, каждый шаг своих жертв, поэтому и свой отточил до предела. Он мог на протяжении нескольких месяцев просто наблюдать за жертвой, а всё время продумывать каждый момент. Пытались искать погибших с преступником на камерах видеонаблюдения, установленных в городе, однако ни в дни убийств, ни в другие до этого ни одна из девушек не была на них замечена. Вероятнее всего, Жених понимал, что может быть снят, и каждый раз выбирал слепые зоны. Он всегда был на шаг впереди полиции. Девушки доверяли ему, поэтому впускали домой, что становилось роковой ошибкой. Однако нигде не было найдено ни диалогов в социальных сетях, ни фактов о странных знакомствах от друзей и родственников. Были проверены все художественные курсы, кружки и школы. И нигде не подтвердили, что девушки общались с кем-то подозрительным. Была также произведена проверка среди рабочего состава художественных заведений, пару человек даже взяли под контроль, но выяснить ничего не удалось. Следствие стояло в тупике. Ранее полиция пробовала попытку поимки Жениха через подсадную утку, но план провалился –спустя несколько недель после начала операции была убита Ханна Дербер. Оставалось неясно, как убийца знакомится со своими жертвами. Он мог нанести удар в любое время — это и пугало следствие./////
Дорога была усеяна блестящими фонарями и неоновыми вывесками торговых лавок. Отовсюду шли различные запахи горячей еды, выстраивая в голове целый набор пиршества. До ушей доносилась уже, надо сказать, привычная какофония криков и шумов. Каждый аттракцион работал на полную: уж что-то, а деньги владельцев всяких карусель крутились точно так же, как и те, кто на них катался. Выходные, что уж тут. Народа было — пруд пруди, но для Джотаро все казались тенями, точно не больше. Они есть, но кто они? Как их зовут, с кем они сюда пришли и зачем вообще живут? Такого рода вопросы точно не волновали Куджо. В глазах и в мыслях был только что-то говорящий рядом Какёин. Ах, да, что-то говорящий… — Ты меня слышишь? — Нориаки поднял бровь и остановился. — М? — Джотаро, словно младенец, заморгал густыми ресницами, — конечно. Я всё слышал. — Тогда, что думаешь об этом? — Я думаю, что ты полностью прав, и я поддерживаю твою позицию. — Вообще-то, я спрашивал, хочешь ли ты сладкую вату или же хот-дог. — Острые фиолетовые глаза сверлили дырку в голове брюнета, а губы коварно скрывали улыбку. — Пойманы с поличным, Детектив Куджо. — О, нет… — наигранно выдал Джотаро и приложил ладонь к груди, изображая подстреленного. Улица Джотаро заполнилась звонким смешком Нориаки. — Ну, а если серьёзно, то хот-дог или вата? — А что ты больше хочешь? — Чтобы ты ответил. — Тогда хот-дог. Разобравшись с выбором, они заскочили с ближайшую лавку, и, взяв две порции горячей закуски, а так же бутылку колы, чтобы запить хоть и сочную, но суховатую еду, парочка побрела в глубь парка. Ранняя осень была любим временем года Джотаро. Воздух, пропитанный запахом листвы, попадая в нос насыщал его свежестью, от которой порой даже головная боль отступала, принимая поражение. А с работой детектива головная боль — это меньшее, что тревожило Куджо. Закалённый к разного рода стрессовым ситуациям, во время выпуска он по праву считался самым лучшим учеником академии. Иногда Джотаро размышлял над тем, что ему действительно приходится чуть легче, чем, допустим, приходилось Польнареффу в начале карьеры. И помимо характера, другой причиной он находил Какёина. Этот человек был для него панацеей. Он мотивировал его становиться лучше, добиваться поставленных целей. Они жили вместе уже десять лет и за все эти годы, практически не имели разногласий; их жизнь была полна гармонии и взаимопонимания. В моменты экстренных вызовов Джотаро на работу, земля под ногами Нориаки рассыпалась, роняя его в бездонную пропасть тревоги и ожидания. В эти моменты могло произойти, что угодно и неважно, как ты подготовлен или подстрахован — риск был всегда. Зачастую Какёин мог волноваться понапрасну (по крайней мере, как его заверял сам Джотаро), но сердце того было прочно связано с сердцем любимого, оттого каждая осечка отдавалось ударом волнения. И потому удачное возвращение Куджо со смены ощущалось, как праздник. Вдоволь накатавшись на аттракционах и наевшись хот-догов, влюблённые вышли из парка и отправились домой по, несмотря на ночь, оживлённой улице. Ночной Нью-Йорк — зрелище поистине завораживающее, даже для тех, кто видит его уже в сотый раз. Яркие рекламные вывески, шумы проезжающих машин, гул прохожих — всё это закладывало уши и словно перемещало в другой мир. Однако тихая и уютная квартира всё равно будет лучше многолюдной улицы. Быстро освободившись от верхней одежды, Какёин сразу юркнул в ванную комнату. Джотаро же медленными шагами, напоминая медведя в берлоге, побрёл на кухню. Открыв холодильник, брюнет стал решать: пиво или… вишнёвый маунтин дью? Брюнет воровски кинул прищуренный взгляд на дверь ванны. Выйдет через минут пятнадцать, не меньше. Что ж… Банка попрощалась с соседями в холодильнике и отправилась в зал. Джотаро подошёл к окну и, открыв напиток, стал вглядываться в небоскрёбы. Отсюда они казались молчаливыми великанами. Снизу всё ещё доносились звуки машин, но они словно гасли в тишине, что царила на уровне пятнадцатого этажа. Эта тишина ласкала уши и убаюкивала. Мысли становились покладистыми, словно щенки, уснувшие дружной кучкой в плетёной корзинке. Отглотнув из банки, Куджо подошёл к стереосистеме и включил её. Заиграла мелодичная песня какой-то популярной певицы. Джотаро не знал, как её зовут, но мотив песни, как и текст, ему пришлись по душе. «Мне снилось, что у меня было всё, что я желала». Джотаро повернул голову в сторону ванной комнаты и мягко улыбнулся. Сделав ещё пару глотков, а затем поставив на стол всё ещё не допитый маунтин дью, брюнет лёг на кровать. Тело вписалось в неё так, словно это было облако: такое мягкое и прохладное. Музыка ласкала слух, и Джотаро закрыл глаза. В груди что-то трепетало, но не от тревоги, а от счастья, от ощущения искренней любви. Спустя пять минут Нориаки вышел из ванной, уже одетый в пижаму. Пройдя в зал, первое, что он заметил — это запах вишни, висящий в воздухе, а затем и его источник, стоявший около играющей стереосистемы. Ну и конечно же Джотаро, сопящего в подушку. — Даже не переоделся. — Проговорил шёпотом Какёин и с улыбкой покачал головой. Сняв серёжки и убрав их в ящик тумбочки, парень сел рядом с лежащим детективом, стараясь его не разбудить. Он много раз видел, как тот спит, но сейчас сильнее всего брюнет напоминал ребёнка, уснувшего после насыщенного дня. Такой безобидный и милый. Нориаки аккуратным движением протянул руку к лицо Куджо и провёл тонким пальцем по правильным контурам скул. Улыбка умиления сама собой появилась на лице художника. Он был готов просидеть так всю ночь, охраняя сон возлюбленного. Однако в следующую секунду почувствовал, как крепкие руки притягивают его к себе. — Так ты не спал? — Все ещё шёпотом спросил Нориаки, утыкаясь в грудь Куджо. — Я услышал, как ты вышел из ванной. — Голос детектива звучал хрипло и сонно, по чему было понятно, что он всё же спал. Грубые на вид руки были безумно нежны с Какёином. Они держали его плечи, а пальцы слегка гладили ткань ночной рубашки. Такой мягкий Нориаки, такой любимый. Всё в мире теряло смысл, когда он был рядом. — Я люблю тебя. Какёин прикрыл глаза. — Я тебя тоже, Джотаро.Мне снилось, что у меня было всё, что я желал.
/////
Гулкий стук каблуков полицейских ботинок проникает в сознание Куджо и заставляет его открыть глаза. Сонно щурясь, он видит перед собой Польнареффа, хмуро, но в то же время как-то с жалостью, глядящего на него. Ставя на стол бутылку воды, он начинает: — Скажи честно: сколько ты спал сегодня ночью? — Около четырёх часов, может меньше. — Ресницы всё ещё грузом давят на веки, стараясь не допустить, чтобы те окончательно открылись. Однако ещё усилие и Джотаро прерывает сопротивление. Протерев глаза, он продолжает, — я тронут твоим беспокойством, но я в полном порядке. — Оно и видно. — Хмурый след исчезает из взгляда, и теперь в нём можно разглядеть укор. Надо сказать, вполне справедливый. — Ты же не забываешь принимать антидепрессанты? Хотя зачем я спрашиваю, — чуть покопавшись в кармане, Польнарефф достаёт оттуда пластиковый оранжевый флакон и ставит на стол. — Сертралин или как там его. — Это Браун тебе сказала их с собой таскать? — Она знала, что ты рано или поздно перестанешь их пить, поэтому и попросила проследить за тобой. Послушай, приятель… — Я же сказал, что в порядке. Перестань вести себя, как моя мать. — Джотаро выпрямляет спину. — Хорошо, я понял, что ты не в настроение говорить об этом. — Француз вскидывает руки. — Просто прими их, ладно? Это не так уж и сложно: хоп, — он щёлкает пальцами, — и всё. Джотаро ничего не отвечает. Помещение почти опустело к ночи. Тишина могла проедать голову, впиваясь в мозг, но зачастую что-то падало или кто-то начинал печатать на клавиатуре, тем самым прогоняя её в тёмный угол до следующего раза. Молчание между Куджо и Польнареффом давно перестало быть неловким. — Ты весь день просидел в архиве? — Всматриваясь в какую-то папку, лежащую на столе, продолжает диалог француз. — Да. Перечитывал досье каждой погибшей и пытался найти что-то между строк. — Удалось? Джотаро жмёт переносицу пальцами и отрицательно мотает головой. — Нет. Всё те же красные волосы и рисование. Но если вспомнить, что Вонг сказал с утра, то круг чуточку сужается: наш Жених женат. Возможно, если проверим списки заключения браков и сравним по приметам, то что-то ещё всплывёт. — Всё равно не густо. Даже если мы проверим всю базу, то не факт, что наткнёмся на нужного человечка. К тому же с проверкой это растянется на очень долго. — И то верно. А какие у нас ещё альтернативы? Ждать следующее убийство — точно не вариант. — Да даже если оно произойдёт, этот больной ублюдок снова всё стерильным оставит. — Польнарефф опускает и сводит брови. — Только обосрёмся лишний раз. — Нужно искать и прочёсывать каждый грязный угол. — Джотаро вскидывает голову к потолку. Грязно-серый он выглядит так, словно вот-вот рухнет на них с Польнареффом. — Или мы могли бы ещё раз устроить засаду: пустим приманку. Жених будет за ней наблюдать, после захочет приступить к делу, и тут мы его накроем. Как давно на этом потолке появилась дыра на этаж выше? Не опуская головы, Джотаро продолжает: — А если он снова не выйдет с нами на контакт или просто поймёт ловушку? — Ну, в первом случае это оборвёт нам шанс к нему приблизиться, а во втором… Зомбированный взгляд детектива становится всё пристальней. На фоне Польнарефф продолжает что-то говорить, но до сознания его слова не доходят — слишком туманным ставится всё вокруг. Уши Куджо будто заложило ватой. Он начинает что-то бормотать себе под нос. Нет, серьёзно, почему потолок стал дырявым? Да ещё и весь в краске. — Это не краска. — Что? — Польнарефф прерывает свои рассуждения и поворачивается к Джотаро. — Это кровь. — Чего? Какая кровь? — Потолок не в краске, а в крови. Это рисунок кровью, видишь? — Куджо поднимает руку и тычет пальцем вверх. — Она не совсем густая и отдаёт вишнёвым оттенком. Но он вроде бы называется алым… — Ты совсем рехнулся? — Полицейский рывком сокращает расстояние с детективом и начинает махать перед ним рукой. — Эй! Джотаро, приём! Ты понимаешь, где находишься? Это я, Польнарефф. Лёгкая пощёчина и Джотаро приходит в себя. Пару минут они с полицейским смотрят друг на друга: один с беспокойством, а другой с недоумением. Рассудок постепенно возвращается к Куджо. Он морщится и протяжно вздыхает. Недостаток сна и перенапряжение дают о себе знать. Да и не только они. — Пожалуйста, прими таблетки. — Польнарефф отстраняется и, взяв флакон со стола, протягивает другу. — Это хорошим не кончится. Джотаро молчит, но флакон всё-таки берёт. Достав пилюлю, он задерживает на ней взгляд, а потом неохотно тянется за бутылкой, заранее принесённый французом. Неприятный вкус отдаётся во рту, когда таблетка оказывается проглоченной, а после следуют несколько глотков воды. — Слушай, я понимаю, как тебе тяжело, — речь Польнареффа становится аккуратной, словно он пытается балансировать на канате и при этом баюкать младенца, — и тебе не нужно всё нести в одиночку. Я тоже терял близких и… — Какёин не умер. — Слова звучат резко и сквозь зубы. — Я не это имел в виду. — На секунду полицейский замолкает, подбирая слова. — Извини. Я просто хотел сказать, что ты не один, и я всегда приду на помощь. Чуть пожевав изнутри нижнюю губу, Джотаро всё же поднимает взгляд на друга. Его голос звучит приглушённо, словно эти слова ему приходится выдирать из-под завала: — Спасибо. Я… ценю это. На лице француза появляется лёгкая улыбка.