Лучше при нем шлюхой, чем чужой женой

      В комнате Кассаны Баратеон было жарко, хотя камин уже догорал, и вскоре грозился потухнуть окончательно. Тут было тихо, и эта тишина лишь изредка прерывалась тяжелыми, судорожным вздохами принцессы, которая спала, сжавшись в позу эмбриона, словно стараясь стать меньше, слиться со своей большой кроватью.       В коридоре никого не было ― Тирион приказал стражам не беспокоить племянницу, уверенный, что если Джоффри передумает и придет за сестрой, Клиган сможет объяснить королю, что трогать ее не стоит. По крайней мере, мальчишка сам заявил о том, что Пес должен будет жениться на королевской лани, так что… так что надежда была.       Вокруг не было ни души, холодные стены терялись в сумраке. Паук ступал неслышно, и лишь дверь тихо скрипнула, выдавая его присутствие. Выглядел Варис прекрасно ― одетый в лучшие шелка, как всегда, собранный и сдержанный, и только темные круги под глазами выдавали бессонную, тяжелую ночь. Едва он вошел, то сразу заметил массивную фигуру, которой здесь обычно быть не должно было.       Клиган уже не спал. Он сидел в кресле, и задумчиво смотрел куда-то на балкон. Где-то медленно пробуждалась жизнь. Все за балконом принцессы замерло в преддверии грозы. Тяжелые тучи медленно наползали на верхушки деревьев, накрыв уже половину неба. Тишина, царившая вокруг, нарушалась лишь шелестом листвы, когда на деревья налетал очередной холодный порыв ветра, птицы давно нашли себе убежище под кронами деревьев, и лишь ласточки с громким визгом носились над головой. Эта тишина, оттеняемая их криками, производила гнетущее впечатление на и без того опустошенную душу.       Солнце еще пыталось бороться с тучами — оттеняемое ими, оно разгорелось еще ярче, стремясь осветить все вокруг.       Пес посмотрел на Вариса без особого интереса или удивления ― после ночных происшествий, наверное, только Паук и не спал. Серсея, вымотанная и ужаснувшаяся делами своего ублюдка, наверняка пребывала в крайне неспокойном сне, Тирион, намаявшись воспитанием коронованного племянника, спал в объятьях шлюхи, которую тщательно прятал. Джоффри ― этот маленький подонок ― тоже наверняка спал, утомленный своими грязными делами. Только Паук не смыкал глаз, подчищая все то, что оставили вчера. И Пес, который охранял самое ценное, что было в его жизни.       Варис кинул быстрый взгляд на принцессу. Кассана лежала к нему спиной, и плечи ее мерно вздымались от ровного дыхания. Паук зачарованно поглядел на черные волосы, вспыхивавшие в последних лучах солнца. Оно же словно только и ждало появления Мастера над шептунами, чтобы показать себя во всей красе. Озарив принцессу, солнце сдалось и позволило тучам скрыть его. Стало совсем тихо. Удовлетворенно кивнув, Варис перевел взгляд на гвардейца.       ― Нашей принцессе надо искать новых служанок. Те слишком много слышали, и еще больше видели, ― шепотом, чтобы не потревожить покой спящей, сообщил Варис. Судя по тону, несчастные уже давно кормили рыб где-то в заливах, или пожирались червями в нескольких метрах под землей. Пес кивнул, надеясь, что этим все и ограничится, однако евнух присел на небольшой стульчик, и снова обратился к Клигану. ― Вы так и не вернулись в свою комнату?       ― А теперь есть какой-то смысл? ― уточнил Пес, оскалившись, как настоящий зверь, но на Паука это не произвело впечатление.       ― Теперь уж точно нет, ― Паук покачал головой. ― Вчера мы были заняты принцессой, а король, разбудив весь дворец, несмотря на увещания десницы, торжественно объявил о вашей помолвке. «Да не иссякнет источник счастья и любви! Как только мой дядя-предатель Станнис Баратеон будет уничтожен, ждите такую свадьбу, какую ещё не видел мир: в моём дворце. Этот тост — за красоту моей сестры».       — Маленький ублюдок, ― сквозь зубы произнес Сандор. Интересно, кто-нибудь посчитает, что вчерашнее объявление было лишь дурным сном? Какие-нибудь ублюдки, влюбленную в принцессу? Кто-то будет надеяться, что утренний рассвет разгонит это как кошмар? Или большинство просто сочувствующе покивают, искренне ужасаясь той судьбе, на которую король обрек свою сестру? Быть замужем за самым сукиным сыном, самым уродливым ублюдком всей королевской гавани, который, наверняка, был жесток в постели с женщиной всего лишь немного меньше, чем его брат ― бедная Кассана, как она такое переживет. Или большинство решит, что таким образом жестокий король отплатил верному Псу за службу?       Клиган не хотел знать. Ему было плевать, что думает каждый в этом замке, потому что лишь один голос имел значение.       ― Да, теперь даже сам Тайвин Ланнистер не помешает этому браку, ― задумчиво сказал Варис. ― Джоффри, пусть и не является сыном Роберта, копирует его поведение ― если ему сказать нет, он сделает это быстрее и лучше. Думаю, через пару дней вас с принцессой обвенчают в септе Бэйлора. Хотя мои пташки слышали, что это может даже случиться сегодня вечером.       ― И как быстро кто-нибудь из Ланнистеров попытается убить меня за это?       Паук улыбнулся.       ― Никогда, если Кассана скажет матери, что хочет этого. Король просил передать ей кое-что, ― Варис встал и положил на тумбочку дорогой подарок для дочери Роберта, принесенный с собой, коробочку с драгоценным ожерельем. ― Знаю, возможно, эти слова и неуместны, но счастья молодым.       Пес оскалился, глядя на дорогое украшение, несомненно, подходящее молодости и красоте Кассаны.       ― Пошел вон.       Варис ушел. Сандор раздраженно зарычав на абсурд всей ситуации, встал, закрыл дверь, теперь уверенный, что никто не придет еще часа два ― потому что только Паук тяготел к таким неожиданным ранним появлениям, и только он мог миновать многие двери. В это утро Клиган ждал только его, и, дождавшись, вернулся в постель своей принцессы. Кассана сонно потянулась к нему, но из-за средства мейстера так и не проснулась.       Она проспала почти весь день. За это время только Тирион пришел убедиться, что с племянницей все в порядке. Ссылаясь на то, что Королевская гвардия защищает не только короля, а всю королевскую семью, он попросил Сандора охранять ее. А потом усмехнулся, и почему-то рассказал то, что услышал от Джейме много лет назад: ночью, после того, как король Эйрис Безумный сжег десницу с палицей и кинжалом в гербе, Джейме и Джон Дарри несли караул у дверей его опочивальни. «Мне больно, — кричала королева Рейелла. — Ты мне делаешь больно», — доносилось до них сквозь дубовую дверь. Джейме это почему-то ранило больше, чем крики горящего заживо лорда Челстеда. «Мы поклялись защищать и её», — сказал, наконец, он. «Поклялись, да только не от него», — ответил Дарри.       Рассказав это, он какое-то время молчал, будто сам обдумывая, зачем это было сказано, но через пару минут развернулся и заметил:       ― Думаю, в твоем случае будет только один правильный выбор, ―, а потом, кинув быстрый взгляд на равнодушно взирающего на него Клигана, сказал, прежде чем выйти. ― Разбуди ее к вечеру. Ей надо будет поужинать, а потом король хочет вас поженить.       Пташки Паука, как всегда, оказались правы.       До того, как принцесса проснулась, в комнату запорхнули несколько из тех пташек Вариса, которых было чуть больше десяти. Они принесли чистую, парадную одежду для новоявленных жениха и невесты, и Клиган презрительно скривился, увидев шикарный золотисто-черный плащ с тремя собаками на нем. Интересно, какими угрозами портных заставили сделать такое великолепие меньше, чем за день. Еще одна пташка принесла большой поднос еды, и только потом, поклонившись, они выпорхнули из комнаты. Пес кинул быстрый взгляд на красивое платье, которое должно было стать свадебным платьем его принцессы, после чего отвел взгляд.       Сандор понял, что невесту пора будить.       Несмотря на то, что вчера она заснула крепко, и спала без пробуждений, проснулась она быстро, едва Сандор сжал ее плечо и позвал по имени. Пока Кассана рассеянно расчесывала длинные волосы, Пес вкратце объяснил, что ждет их сегодня. Баратеон слушала молча, и Пес уже подумал, что она ничего не скажет, молча согласившись идти с ним под венец, но когда он закончил, слова у принцессы все-таки нашлись:       ― Неужели боится, что желание трахнуть меня пересилит его оставшийся здравый смысл? ― усмехнулась Кассана, и тут же болезненно поморщилась от головной боли. ― Хорошо, что право первой ночи уже отменили… проклятая тошнота!       Впрочем, расстроенной она не выглядела, и даже несколько раз пошутила, вызвав у Клигана кривоватую усмешку. На его пошлые шутки она тоже улыбнулась, так что, пусть и немного нездоровая, принцесса оправилась от вчерашних происшествий, понимая, что, по сути, она выиграла больше, чем могла бы.       Единственное, на что обратила Кассана стоящее внимание — это принесенный ужин. Клиган сидел напротив нее, без всякого интереса пив вино, которое принесли служанки. Кассана от него предусмотрительно отказалась, памятуя о том, что носит ребенка, да еще и до того, как она бы обратила на напиток внимание, Пес перетянул кувшин к себе. Поэтому принцессе пришлось довольствоваться обычным соком. Она даже не удосужилась одеться, так и села за стол с распущенными волосами и в белой ночной рубашке. Кассана была немногословна, и Пес не стал допытывать её вопросами.       В спокойной тишине они мирно ужинали, когда в дверь постучались, и в комнату тихо вошла Серсея. Несмотря на бледное лицо и темные круги, она была прекрасна, как и всегда ― золотистые локоны спускались вниз по спине, платье из красного бархата с золотым узором подчеркивало ее принадлежность к семье Ланнистеров, а украшения и тонкая диадема лишь дополняли ее образ. Наверное, только так должна была выглядеть королева-мать Семи Королевств.       ― Приятного аппетита, ― кивнула она, с легкой улыбкой отмечая, что аппетит ее дочери не пострадал, что, очевидно, можно было считать хорошим знаком.       Пес встал и поклонился, когда вошла королева, но та не удостоила его даже взглядом. Не то чтобы Клигана это сильно расстроило, он спокойно вернулся на свое место за столом принцессы, и снова сделал вид, что происходящее его не касается.       ― Спасибо, ― кивнула Кассана, с интересом глядя на мать.       Серсея не стала таить причину своего визита, и, с опаской поглядывая на Пса, аккуратно сказала:       ― Мы едем в Великую септу Бэйлора. Джоффри, Тирион, Томмен, и даже Варис.       Сандор и Кассана переглянулись, потом принцесса снова посмотрела на мать, и показательно заснула в рот ложечку с ягодным десертом.       ― Я никуда не поеду, пока не доем.       ― Кассана… ― устало покачала головой мать.       ― У меня сегодня свадьба. Джоффри подождет.       Серсея слабо улыбнулась, после чего посмотрела на своего будущего зятя и презрительно скривила губы: вечно угрюмый, злой и мрачный. Его глаза походили на две грозовые тучи перед бурей. Он пристально смотрел на свою принцессу и, казалось, немного успокоился.       ― Не обольщайтесь, Клиган, ― прошипела королева, отводя взгляд, и больше не смотря на него. ― Этот брак долго не продержится, я сделаю все, чтобы избавить дочь от него.       Пес странно ухмыльнулся.       ― Попробуйте, ― внезапно дерзко бросил Клиган, посмотрев на принцессу каким-то взглядом: «я же говорил». Его голос скрежетал как пила. Серсея, пораженная таким поведением вечно собранного и исполнительного Пса, даже не сразу нашлась с ответом, но его и не потребовалось.       ― Ты ничего не будешь делать, ― внезапно спокойно сказала принцесса. Она посмотрела на Клигана, и в ее взгляде не было страха или отвращения, хотя сама Серсея, даже спустя столько лет верной службы Клигана, не могла смотреть на его обезображенное лицо без чувства омерзения. Кассана подошла к дорогому, изысканному платью бледно-персикового цвета, с красивой серебряной вышивкой.       ― Прости?       Девушка глубоко вздохнула, сначала посмотрела на слишком уж довольного чем-то Сандора, а потом перевела взгляд на мать.       ― Лучше при нем шлюхой, чем чужой женой.       Серсея удивленно распахнула рот, недоуменно смотря на дочь, но та уже была больше занятая платьем. Глубоко вздохнув, королева-мать отмахнулась от ненужных в данный момент мыслей. Она пришла сюда с конкретной целью, и собиралась ее выполнить, надеясь, что дочь не будет против. Кассана действительно не противилась, когда мать помогла ей надеть платье и затягивала шнуровку. Пес, который не отвернулся, когда принцесса переодевалась, в какой-то момент предусмотрительно вышел, на ходу натягивая свой новый плащ. Присутствовать при разговоре матери и дочери ему совсем не хотелось. Королева-мать так и не заметила, как Кассана заглянула в лицо человека, который все это время был рядом и держал ее за руку. В этих вечно угрюмых серых глазах теперь плескалось счастье.       Свадебное платье было прекрасно ― струящееся и слегка развивавшееся на ветру. Голову принцессы украшала диадема, возможно, слишком прекрасная для такого случая. Серсея с теплотой оглядела свою дочь ― нежную светлую кожу с чуть теплым ароматом, роскошные волосы, ниспадающие тяжелыми волнами на плечи, фигуру с изящными изгибами и соблазнительными округлостями, глаза цвета старинного топаза. Какой же она была красивой.       ― Неужели эта красота достанется Псу? ― пробормотала Серсея, но Кассана тепло рассмеялась.       ― Мама, ему достанется намного больше, ― Баратеон взяла руку Серсеи и приложила к своему сердцу, и игриво подмигнула.       Серсея, в который раз за эти часы, смогла лишь пораженно выдохнуть.       Неужели это было правдой? Неужели ее дочь добровольно соглашалась связать свою жизнь с уродливым Псом Ланнистеров? Неужели была готова отдать ему свое сердце? Неужели Серсея так была занята детьми от своего брата, что не замечала то, что творилось в сердце дочери Роберта? Ведь такая связь не могла возникнуть просто так за несколько месяцев, даже за год нельзя так сильно влюбиться. Сколько же все это длилось? Сколько сердце Кассаны уже не принадлежала ни ей, ни семье.       — Я закончила, милая, — руки матери коснулись плеча Кассаны, вырывая из напряженных мыслей. Принцесса подняла голову и улыбнулась своему отражению. Серсея и правда постаралась на славу, делая прическу и подбирая украшения, Кассана не помнила, когда в последний раз выглядела настолько хорошо.       — Спасибо, мама. Выглядит просто прекрасно, — она коснулась руки матери и легонько сжала в знак благодарности. Даже несмотря на всю ситуацию, принцесса действительно была благодарна. Она даже была счастлива эти несколько секунд. Лишь бы мама все поняла и не стала идти против счастья дочери. Тогда Кассана простит ей многое.

***

      Ночь ложилась на город, освещая его призрачным звездным сиянием. Полная луна заливала собравшихся бледным светом, делая их лица похожими на лица мертвецов. Свадебные одежды Кассаны струились по земле, в глазах блестел, отражаясь, лунный свет. Клиган шел с непокрытой головой, держа ее гордо и упрямо, как умел. Он остановился рядом с септоном, а Тирион Ланнистер, спустя мгновение, в полной тишине прошел вместе со своей племянницей к нему, исполняя роль посаженого отца. Кассана тихо шла, молчаливая и собранная.       Принцессе стало плохо, едва она вышла из дворца. Голова неприятно болела, ее немного мутило, а все внутри замирало от непонятного страха ― вдруг все шутка? Вдруг Джоффри сейчас все остановит и объявит, что не хочет никому отдавать сестру? От таких мыслей в глазах темнело, принцессу едва не шатало, и поэтому, никого не спрашивая, Пес взял ее за руку, поддерживая на одном месте. Кассана даже не слышала молитв, которые возводил септон, лишь тупо смотрела перед собой, ощущая жесткую броню своего мужа, в которую она вцепилась мертвой хваткой. Сандор, судя по всему, был не столько заинтересован в самой церемонии, сколько в том, чтобы его леди-жена не рухнула от потери сознания прямо здесь.       Клиган зло скрипнул зубами. Маленький ублюдок, зачем так издеваться над сестрой? Не мог подождать, пока шок, страх и все другие неприятные чувства оставят Кассану, чтобы она, наконец, могла свободно вдохнуть? Зачем это поспешность, можно подумать, против его слова можно было пойти?       Или Джоффри боялся сам передумать? Что еще немного, и он уже не отдаст сестру?       Кассана почувствовала, как крупная дрожь прошла по телу гвардейца, и это внезапно придало ей сил. Она глубоко вдохнула, заполняя легкие холодным, ночным воздухом ― лето закончилось, и ночи становились все холоднее и холоднее, но теперь Кассана даже была рада этой скомканной, быстрой свадьбе. По крайней мере, она не будет проводить ночи одна, Клиган останется с ней на более чем законных основаниях. На правах ее мужа.       После легкого самовнушения, кажется, даже дышать стало легче и просто, и Кассана, поворачиваясь лицом к Псу, чтобы дать семь обетов, обращаясь к Семерым, даже испытала радость. По крайней мере, это все-таки был Сандор. Судьба могла посмеяться над ней, но вновь была милостива к дочери Роберта. Она даже нашла в себе силы улыбнуться своему мужу.       Испуганный Верховный септон, который не смел пойти против воли короля, продолжал свою речь.       ― Перед лицом Семерых я сочетаю браком этих двоих, да будут они едины отныне и навеки. Взгляните друг на друга и произнесите обеты.       Кассана услышала, как ее голос сливался с хриплым и грубым голосом Клигана, и ощутила приятное, волнительное томление в груди. Она все еще не могла поверить, что это было по-настоящему. Ей пришлось собрать все силы, чтобы поднять голову и посмотреть в хорошо знакомые глаза цвета стали. Уж больно сильно она боялась увидеть кого-то другого, и понять, что все случившееся было лишь сном.       ― Отец, Кузнец, Воин, Мать, Дева, Старица, Неведомый…       ― Я — ее, и она моя…       ― Я — его, и он мой…       ―…с этого дня и до конца моих дней.       Кассана заметила, как слабая улыбка появилась на лицах Тириона и Вариса, как отвернулась Серсея, скрывая блеснувшие в неярком свете свечей слезы, как довольная, и будто облегченная улыбка украсила лицо Джоффри, как Томмен восхищенно рассматривает свою сестру, невероятно прекрасную в свете свечей, пусть и не совсем осознавая, что именно происходит.       Когда септон обратился к присутствующим, предлагая назвать причины, делающие этот брак невозможным, Серсея сжала губы. Кассана боялась, что сейчас сказка закончиться, но король ― чьего слова она боялась больше всего ― так ничего и не сказал, и спустя несколько мгновений, его сестра, Кассана Баратеон, окончательно и бесповоротно стала принадлежать Сандору Клигану.       Варис и Тирион помогли им обменяться плащами. Судя по тому, каким взглядом посмотрел Джоффри на мать, она должна была подойти вместе с Пауком, чтобы исполнить роль второго шафера, со стороны Кассаны, но женщина так и не решилась. Кассана не могла ее в этом обвинить, и даже было хорошо, что Серсея так и не подошла ― неизвестно, каким бы взглядом она могла наградить своего-уже-зятя. Дядя Тирион справился с этой задачей лучше. Варис снял золотистый, вышитый черными нитками плащ Клигана с его плеч. Кассана немного присела, чтобы Тирион смог снять с ее плеч золотисто-черный плащ Баратеонов, и дядя даже наградил племянницу ободряющим взглядом. Варис передал плащ Пса в руки принцессы, Тирион отдал его Клигану, и новоявленные супруги одели на плечи друг друга плащи своего дома.       Прежде чем спуститься обратно в зал, Тирион внезапно остановился, и, откашлявшись, тихо произнес ―, но из-за абсолютной тишины в септе его услышали все:       ― Берегите мою племянницу, Клиган.       Пес кивнул. Как будто он сам этого не знал.       Кассана испытывала приятное, томящее чувство, и даже нашла силы для еще одной улыбки ― в этот раз вызванную тем, что их с Клиганом плащи были схожи, и лишь звери, изображаемые на них, были различны. Впрочем, теперь даже это их объединило ― больше не было Кассаны Баратеон, теперь была только Кассана Клиган. Было в этом что-то извращенно неправильное, противоестественное, а все-таки важное и давно желаемое.       ― Этим поцелуем я клянусь тебе в любви и признаю тебя моим лордом и мужем.       Клигану явно было неуютно, он ненавидел находиться в центре хоть какого-то внимания, но она заметила, как дрогнули его неровные губы. Обращенные к ней глаза цвета стали, как всегда, были жестоки, но Кассана знала, что металл внутри них расплавится, когда все эти люди исчезнут, и останутся только она и он. Она знала, что он ее любил, так какая разница, как он смотрел на нее при чужих?       ― Этим поцелуем я клянусь тебе в любви и признаю тебя моей леди и женой, ― хрипло, но твердо и уверенно, произнес в ответ Пес, и Кассана не могла не заметить, как что-то дрогнуло в глубине его глаз. Наверное, он, как и она, до сих пор не верил, что это было взаправду. Что единственная женщина, которой он хотел обладать, ранее такая недоступная, теперь принадлежала ему.       Пес сомкнул руки на тонкой талии. Принцесса чувствовала, как щиплет глаза. Его жесткие, неровные губы нежно коснулись ее губ, прогоняя все ненужные мысли. Конечно, это было счастье, разве может быть иначе? Поцелуй получился жарким и настойчивым, хоть и коротким, волна жара прокатилась по ее телу, когда он задействовал свой язык.       Септон завершил церемонию, вознеся над головой священный семигранный кристалл и произнеся последнюю фразу:       ― Пред ликами богов и людей торжественно объявляю Сандора из дома Клиганов и Кассану из дома Баратеонов мужем и женой. Одна плоть, одно сердце, одна душа отныне и навеки, и да будет проклят тот, кто станет между ними.       Да будет проклят тот, кто станет между ними.       Джоффри захлопал громче всех, его лицо искажала усмешка. Варис и Тирион захлопали тоже, как и Томмен, и на лице принца отразился настоящий восторг. Серсея с трудом хлопнула пару раз, но, глянув ей в глаза, принцесса поняла, что королева скорее задумчива, нежели зла. Она до сих пор пыталась собрать воедино ту картинку, те события, которые в итоге привели к добровольному заключению подобного брака. Почему шутка Джоффри стала счастьем его сестры?       Серсея перехватила взгляд Кассаны, и дочь ласково ей улыбнулась. Улыбнулась счастливо, так, как Серсея улыбалась на своей шикарной свадьбе ― не с принцем, но королем. Ланнистер обманулась, но случится ли то же самое с ее дочерью? Она видела ― теперь лишь видела ― как Пес сжимал ее руку, но не чтобы причинить боль, а чтобы она не упала. Как его уродливое лицо, обращенные к ней глаза одного из самых жестоких и аморальных людей Королевской гавани, заставляют ее дочь улыбаться. Как ее дочь становится женой человека, который единственный мог защитить ее от яда, что кровосмешение пустило в вены Джоффри.       Если Клиган мог защитить Кассану, то Серсея была готова принять его в семью. Лишь бы знать, что дочь будет счастлива и в безопасности. За это, королева-мать могла простить Псу все что угодно.       Кассана была рада наконец-то оказаться в комнате. По пути обратно Тирион несколько раз пошутил о чем-то, разрядив обстановку, и даже Серсея улыбнулась. Прежде чем уйти в свои покои, Кассана взглянула в глаза матери, поправила на плечах плащ Клигана и тихо произнесла:       ― Ничего не делай, мама. Это правда важно, ― она решительно взглянула голубыми глазами, глазами Роберта, в зеленые материнские, и выдохнула. ― Я люблю его. Не ругайся, но я очень сильно его люблю.       Серсея лишь кивнула, и стиснула дочь в крепких объятьях. И как она могла такое просмотреть?       Королева-мать удалилась в свои покои вместе с Томменом, потому что в эту ночь она не хотела оставаться одна. Джоффри, довольный случившимся, отправился к себе, бросив несколько пошлых шуточек сестре, но Кассана их, слава Богам, не запомнила. Тирион, разозленный этим, последовал за племянником. Варис, тяжело вздохнув, посмотрел на новоявленных супругов, и тихо сказал:       ― К утру об этом будет знать весь дворец, ― губы Кассаны дернулись в улыбке. Ей было все равно. ― Доброй ночи.       ― Доброй ночи, Варис, ― кивнула она. Гвардеец и евнух кивнули друг другу, но Пес, после септы, так и не произнёс ни слова.       Лишь когда они оказались в комнате принцессы, закрыв дверь, Сандор внезапно рассмеялся.       ― Снял король корону, королева — башмачок, ― сказал он, и Кассана тоже рассмеялась. Это была специальная песня, которую присутствующие на свадьбах музыканты исполняли во время провожания.       Пес снял плащ с оленем и положил в кресло, а подойдя к своей супруге, снял и свой плащ с ее плеч, положив его туда же. Считалось, что муж не должен спать врозь с женой в ночь свадьбы, это сулит несчастье их браку. Кассана была уверенна, что теперь не проведет ни одну ночь без своего мужа.       ― Сегодня тебе не придется спать, жена, ― пробормотал Пес, и принцесса вторила ему тихим смехом. Она протянула руку и ласково погладила его по лицу. Она подняла на него сияющие глаза, с трудом сдерживая слезы счастья.       ― Как пожелает мой лорд-муж.       Кассана потянулась к его губам, впиваясь в них жадным поцелуем. Он ответил ей с не меньшей страстью, стискивая в руках, прижимая к себе, запуская руки в ее волосы и больно оттягивая их. Для ласки и нежности не было места: слишком велико было напряжение, накопленное в эти дни страха и волнений. Они оба хотели, наконец, слиться воедино, почувствовать друг друга, почувствовать, что оба живы. Его руки лихорадочно блуждали по ее бедрам, задирая наверх ткань платья, приподнимая ее и опуская на себя. Глухой стон утонул в поцелуе, Кассана прикусила его губу, подаваясь вниз, насаживаясь до конца.       Сандор крепко сжимал ее бедра, больно впиваясь в кожу, оставляя на ней следы. Он кусал ее шею, и она отвечала ему тем же, сдавленно рыча. Тяжелое прерывистое дыхание наполняло комнату. Они стремились навстречу друг другу, чувствуя, как уходит, наконец, тревога, а тугой клубок внутри расплетается, оставляя после себя небывалую легкость. Кассана забылась в сильных руках, уткнувшись в его плечо. Сандор крепко сжал ее, не давая пошевелиться, и судорога прошла по его телу, лишив на миг возможности дышать…       Блаженная усталость разливалась по телу. Они молча лежали в тишине, слушая, как прерывистое дыхание вновь становится ровным и глубоким. Кассана потерлась щекой о мужскую грудь, поднимая глаза на Сандора.       ― Да будет проклят тот, кто станет между ними? ― улыбнулась принцесса. Сандор ответил ей хохотом, который, как всегда, напоминал рычащий лай собаки. Пес любовался ей, яркой, будто окруженной золотым ореолом.       ― Да будет проклят тот, кто станет между ними, принцесса, ― согласился он, поймав ее руку, легонько поцеловав кончики пальцев и осторожно переложил ее на спину. Чувство этой близости разливалось теплом в его груди. Сандор резко прильнул к ее приоткрытым губам, и девушка немедленно ответила на такую вожделенную ласку.       Клиган сдержал свое слово. Засыпая с первыми лучами солнца, Кассана Клиган думает о том, что если бы ее отец был жив, то свадьба наверняка была куда шикарнее, но даже эта церемония была невероятно важна для нее. Засыпая, она слышит смех своего отца Роберта Баратеона, слышит его голос, который говорит: «Молодец, дочка, я счастлив за тебя, Кассана».       Засыпает, зная, что потому будет ее ― их ― ребенок. Потом будет все, что принцесса только захочет.       Кассана Баратеон засыпает, зная, что внутри нее есть плод их с Сандором любви, и чувствуя приятную тяжесть от обнимающего ее Сандора Клигана, ее мужа перед глазами людей, перед ликами Богов.       Засыпает, зная, что лучше останется при нем шлюхой, чем чужой женой.