О необратимости, аконите и рябиновых ягодах.

      Мысль о необратимости бытия давно нервно маячит где-то на самых задворках сознания, дрожащими пальцами пуляя обуглившиеся чувства нарочно мимо урны, выращивая вокруг себя баррикаду из пепла, догорающей бумаги и дурманящего дыма.       Нет, не такого дыма, какой поднимается от колдовского варева, но того, что черными густыми клубами выходит из начавшей чадить трубки соседского старика Марлоу в некогда родном Гримсби. Городок на севере Англии, пропитанный морской солью, отдающий обреченностью с легким флером отчаяния, каждый сентябрь оставался позади со всеми своими маленькими проказами и случайностями, забывался, терялся на фоне той надрывной жизни, что давал мир вне магглов.       Вкус прогорклого табака на языке почти иллюзия, фантомная боль, грань с шизофренией, потому что за все время, что Роуан провела в Хогвартсе, ей ни разу так не хватило смелости открыть тайком протащенную из дома пачку сигарет. Хотя бы просто так, для развлечения. Чтобы посмеяться с соседками по комнате, повертев ею перед их носами, пустить пыль в глаза, мол, не держусь ни чьих запретов, и снова спрятать, забыв до востребования. Слизеринцы такие: едва ли им важен исход, ведь куда веселее ввязываться, осознавая лишь сам факт авантюры, испытывать чувство полного превосходства над теми, кто тебя не раскрыл и, более того, даже не догадывается о том, что за серьезным обликом трудолюбивой отличницы так яро тянущейся к знаниям, стоит тщеславная и амбициозная, истинная представительница своего факультета.       Роуан старательно держит дистанцию с однокурсниками, не подпускает слишком близко и не отпускает слишком далеко: излишнее общение всегда шло во вред учебе, полное же отсутствие людей вокруг гарантировало скорое сумасшествие.       Освоение седьмого курса, на который она чудом выходит в статусе не просто студентки, но и личного ассистента декана Слизерина, кажется подозрительно легким, потому что все изучаемые ею предметы рано или поздно приходят к опыту, полученному либо на Зельеварении, либо в общении со ставшим неожиданно частым собеседником Снейпом. После перехода в профильную группу и заявления ему о своем твердом решении вернуться в Хогвартс, чтобы начать преподавать самостоятельно, Северуса и его заданий стало слишком много в ее жизни. Будто сохраняя странное расположение к ней, он всеми силами пытался оттолкнуть ее от Зельеварения, сбить спесь, да настырная девчонка никак не хотела сдаваться и, стиснув зубы, вставала на час раньше положенного, чтобы успеть подготовить ингредиенты для уроков у младших курсов, пока сам профессор пропадал черт-те где.       Для себя Алфорд категорично вынесла – инициатива наказуема. Попытка вести со Снейпом свою игру – бессмысленна.       Роуан понятия не имела, почему к началу шестого курса ее так прижало получить преподавательское кресло, и почему именно по этой дисциплине, но непреодолимая сила заставляла ее каждый раз в каком-то странном восторге приоткрывать рот, слушая лекции Снейпа. Для нее самой непонятным оставалось лишь вопрос о том, что восхищает ее в большей степени: смешивание стрекозиных грудок с тельцами летающих морских коньков или легкая манера лектора диктовать только тем, кто действительно слушает, время от времени прерываясь на пробуждение полуспящих учеников парой колкостей.       В отличие от других преподавателей Снейп никогда не читал лекции с листка, полагаясь исключительно на работу собственной памяти и до невообразимой красоты развитую речь с дотошно идеальным произношением. Когда его бархатистый, плавный голос начинал звучать слишком близко, чуть ниже обычного, Роуан опускала голову к самой тетради и прикрывала глаза, голодно пытаясь уловить, разобрать, расчленить по нотам каждый произнесенный им звук. Словно бы его высокомерный тон становился осязаемым, властным, вызывающим к себе почтение у всех, включая котлы, черпаки и разделочные доски. По крайней мере, девушке за передней партой всегда так казалось.       Помучив добрую половину аудитории положенные два часа, профессор раздал домашнее задание и прощаясь со студентами, окликнул мисс Алфорд. Оставив на столе конспект и перо, Роуан подошла, чуть наклонив голову набок, и с интересом заглянула ему в лицо. Мужчина суетливо перебирал бумаги на столе, до жути напоминая ворона, пытающегося отыскать в пожухлой листве упавший желудь. Ассоциация с мрачной, несущей тоску и скорбь, но мудрой птицей всегда казалась куда правдивей, чем граничащее с насмешкой сравнение с большой летучей мышью. Да что там, слыша любые полупрезрительные разговоры о декане в гостиной Слизерина, Роуан с недовольным фырканьем демонстративно покидала комнату, явственно давая понять, что в сплетнях участвовать не желает. А чтобы не вляпаться в неловкую ситуацию и не вызвать лишних подозрений у и без того шепчущихся сокурсников, приходилось недовольно закатывать глаза на беседу о каждом из преподавателей. Для всех у нее один аргумент – она просто не желает становиться частью дешевых пересудов. Для себя у нее нет никаких оправданий, только непонятная едкая жажда не дать в обиду, не позволить очернить даже за спиной. Профессор хоть и часто примерял на себя должность ее персонального дементора, так и оставался непогрешимым, недостижимым примером того, каким все-таки стоит быть.       – Вот, – Северус, наконец-то управившись с кипой бумаг, в которой все же отыскалась нужная, выгнув кисть в величественном жесте, протянул ее студентке. – Это дополнительная литература, которую нужно освоить до четверга. После занятий спуститесь в мой кабинет и там приступим к разбору материала. Это ясно?       Намерено касаясь его пальцев, Роуан забрала листок, в котором обнаружила список из четырех полноценных книг и двух практикумов. До четверга оставалось всего три дня, и сомнения в том, что преподаватель издевается отпали окончательно. Но несмотря ни на что, слизеринка не может ненавидеть. Она сама не понимает почему, но сердце упорно бьется за профессора с разумом.       Подавив тяжелый вздох и заранее горюя о бессоных ночах, она улыбнулась.       – Спасибо, сэр.       – И не опаздывайте, – бросил Снейп. – Иначе разбор перенесется неизвестно насколько, и мне придется давать вам дополнительные задания.       – Разумеется, – благодарно кивнув, она развернулась на коротких широких каблучках и украдкой обвела взглядом буквально секунду назад шумевший от уходящих студентов класс. Опять она выходит с зельеварения самой последней. Как всегда. – До свидания, профессор.       Помедлив секунду, точно глядя ей вслед, он ответил:       – До встречи, мисс Алфорд.       Роуан в этот момент готова была поклясться, что услышала это с какой-то особой, нехарактерной профессору Снейпу интонацией, то ли сожаления, то ли усталости.       Тряхнув каштановыми волосами и сложив в сумку вещи, она покинула кабинет, немедленно зашагав в сторону библиотеки и попутно придумывая причины прогулов для преподавателей, дисциплины которых до четверга она точно не посетит. Видимо, чтобы убить сразу несколько зайцев, придется на скорую руку сообразить для себя что-то легкой токсичности и посетить мадам Помфри, чтобы она выписала «несчастной больной девочке» постельный режим и полный покой, хотя бы на ближайшие три дня.       Собрав в библиотеке нужные тома и сгрузив их возле своей тумбы, Роуан принялась вскрывать плотно запечатанные ящики с товарами из Лютного переулка, спрятанные под кроватью. Среди обилия компонентов для не самой светлой магии нашлись гастритные драже, баночка с чесоткой и простудные леденцы. Остановив выбор на последнем, девушка отправила мятную конфету в рот и направилась прямиком к лазарету, дойдя до которого смогла в полной мере ощутить на себе все симптомы болезни: суставы ломило, голова кружилась, горло хрипело при каждой попытке говорить. «Слечь» оказалось проще простого. Получив от целительницы порцию лекарственных зелий и злосчастный желтый листок с записью о невозможности посещать уроки, Роуан вернулась к себе и, около часа дожидаясь конца действия леденца, принялась за работу.       Три дня пролетели слишком быстро, а Роуан все еще понятия не имела, о чем конкретно на ее персональном зачете будет спрашивать Снейп. Ингредиенты, их количество и действие запоминались на раз, проблемы возникали только с количеством времени, и увы, ограниченностью пусть и магического, но все же ничем не отличавшегося от человеческого, мозга.       Виски пульсировали так, будто голова готова была взорваться от объемов загружаемой в нее информации. Пару раз даже посещала мысль о принятии Умострительного зелья, но до подземелья незамеченной ей было не добраться. Для всех она жутко больна и просто-напросто неспособна учиться как следует. А у нее только два варианта: либо учеба до седьмого пота, либо полное ее отсутствие. И юношеский максимализм здесь совсем не причем.       Досидев в комнате до конца уроков, девушка наспех собралась и двинулась в сторону лестницы, где толпились все подряд факультеты, покидающие занятия. Дорога в подземелье Хогвартса пустовала стабильно, мало кому могло взбрести в голову вот так, по собственной воле спуститься в лапы к тому, кого отчасти незаслужено прозвали Ужасом этих мест. Да, Снейп был суров, а временами невыносим, но даже в этой несносности Роуан умудрялась отыскать нечто цепляюще-интересное, временами пляшущее на самом кончике лезвия между привлекательностью и отторжением.       Насколько бы сильным не было желание разобраться в себе и отношении к своему ментору, девушка не знала, что ей делать, продолжая неосознанно, судорожно хвататься за полы едва различимой в тумане скованности темной мантии. Вкрадчивым стуком Роуан предупредила сидящего в кабинете о своем присутствии, и совсем немного приотворив дверь, заглянула в нее так, что видно было меньше половины лица.       – Добрый вечер, профессор, – тихо пробубнела она, замечая за столом Снейпа, увлеченно исписывающего красными чернилами чью-то контрольную работу.       – Проходите, мисс Алфорд, – заговорил он, не отрываясь. – Все прочли?       Девушка вздернула подбородок, качнувшись с пятки на носок.       – Да, сэр. Практикумы тоже решены.       Вскинув бровь, Северус оторвался от проверки, оглядывая ее с ног до головы. Он и не допускал мысли о полном отказе от задания, но никак не рассчитывал, что она справится с ним до конца. Однако, у Снейпа всегда были тузы в рукаве.       – Что ж, тогда опроса сегодня не будет, – сердце Роуан тревожно застучало. – Даю вам практическое задание: приготовьте зелье на основе тех знаний, что почерпнули в доктрине. При этом вы должны не копировать готовые рецепты, а самостоятельно разработать состав, произвести и применить. Ограничений нет. Есть вопросы?       Замявшись, девушка сжала в кулаке краешек серой юбки, задумчиво водя глазами по полкам с ингредиентами. Идея пришла сама собой.       – Сколько у меня времени? – выдавила Роуан.       – До отбоя, мисс Алфорд.       Согласно кивнув, девушка убрала волосы в хвост и стала планомерно собирать по кабинету необходимые для зелья элементы. Краем глаза, незаметно для студентки, Снейп следил за каждым ее движением, про себя отмечая, что как бы она не доставала его со своим неконтролируемым желанием овладеть искусством зельеварения, все шло впрок. Он не зря полгода промучил ее со всеми своими временами нелепыми и невыполнимыми заданиями. У нее недевичья увлеченность наукой и совсем уж мальчишеская целеустремленность – Слизерин любит и боится таких.       Потеряв счет времени, Роуан сама не успела осознать, как забросила в котелок последний компонент – крошечный цветок аконита – и, потушив огонь, задержала дыхание, плотно закрыв крышку.       Снейп возник рядом неожиданно, настолько, что Алфорд еле заметно дернулась, успев сдержать испуганный вдох.       – Как успехи? – профессор со скепсисом осмотрел закрытую емкость. – Чем руководствовались?       – Учебниками Брумгильта, в основном, там много о применении ядовитых растений в полностью безопасных зельях. И я решила, что это будет небанально, потому что подобное мы не проходим на уроках.       Будто прикидывая что-то в голове, Снейп обошел ее с другой стороны, приблизившись так, что их одежды почти соприкасались.       – Открывайте, Роуан. Посмотрим, куда привели вас ваши познания.       Роуан стала осторожно сдвигать крышку, открывая пренебрежительному взору преподавателя, в котором все же проступала доля любопытства, золотистый, полупрозрачный отвар. Терпкий и в то же время кисловатый запах теплой волной ударил в лица, попадая в нос и слабо раздражая слизистую.       Повернувшись к Снейпу, чтобы отследить его реакцию, Алфорд оцепенела, попав в ловушку цепкого, пригвождающего взгляда профессора. В области солнечного сплетения тугим узлом скрутило волнение, точно предвкушение чего-то незнакомого, неведомого, но нестерпимо желанного. Оторвавшись от смоляных омутов глаз Северуса, Роуан уставилась на тонкие губы. Еще один вдох и она поняла, что готова отдать все свои «Превосходно», всю гордость и непомерное упорство за один лишь шанс быть вот так, непростительно рядом. Другой – и Снейп остервенело целует ее, сминая губы, ударяясь челюстями, лишая воздуха, подчиняя своей воле. Роуан знает, что ничерта не умеет целоваться, но проявляет изрядную прыть, еле успевая за его движениями. Напор они сбавляют, только когда в глазах начинают стрелять яркие вспышки, а головы кружатся из-за нехватки кислорода. Роуан вцепливается в его сюртук, не давая себе упасть, и профессор отстраняется, так и не выпустив пальцев из ее волос.       – Что за жуткое приворотное зелье? – Северус пытался справиться с мелкой дрожью в севшем голосе.       – Это зелье Высвобождения, – сквозь отдышку проговаривает она. – Одного запаха достаточно, чтобы человек сделал то, чего давно хотел, но никак не мог решиться.       Испуганное выражение медленно менялось, словно бы Снейп за несколько секунд проходил все стадии осознания случившегося – от отрицания до принятия. Отпустив девушку, он молниеносно закрыл крышку, перекрывая тем самым путь расползающемуся по всему кабинету мороку зелья. Роуан разжала пальцы, отступая. Все встало на места, и облегчение разлилось по всему телу, отдавая покалыванием в ладонях. На ее губах расцвела слабо сдерживаемая улыбка без тени насмешки. Такой ее Северус еще не видел.       – Идите к себе, – отвернувшись, профессор направился в сторону высокого просвета, чтобы окончательно выветрить витавшие в воздухе частички магии. – Через полчаса вы должны быть в своей комнате.       – А как же...       – Я сам разберусь с отваром, мисс Алфорд.       – Только прежде, чем вылить его, используйте зажим для носа, – девушка подошла совсем близко к двери, собираясь покидать кабинет и не глядя на преподавателя.       – Вылить? Нет, я оставлю его.       – Зачем? – замешкавшись, она обернулась, пытаясь в отвернутой фигуре декана угадать ответ. Он стоял, лишь слегка повернув голову в ее сторону. Странная ухмылка молнией разрезала тускло освещенное, скульптурное лицо, производя несколько ужасающий эффект. По спине слизеринки кромкой ледяного острия пробежал мелкий озноб.       – Чтобы наконец поставить вам «Тролль», мисс Алфорд. Знаете, давно хотел, но все как-то не решался.       Мысль о необратимости бытия почти обжигает пальцы о вновь заискрившиеся комки опознанных чувств, собирает все, что выбросила, прижимает к лицу и в исступлении закидывает голову. Ясно. Теперь все стало ясно. Вместо колючей боли с привкусом стали на языке растекается зимнее марево – горячее, странное, хранящее в себе ядовитую жгучесть соцветий аконита и игривую сладость ягод рябины.