Хаски, Крокодил и Гэвин Рид

— Коннор, — позвал Ричи. — Коннор, подожди. Коннор обернулся, посылая Ричи улыбку, и тот невольно улыбнулся в ответ. Раздражение улетучивалось, как вода на солнце — улыбка Коннора на него всегда так действовала. И пусть в последнее время его улыбки казались Ричи немного… пустыми, сейчас ему не хотелось об этом думать. Да кого он обманывает? Ему никогда не хотелось об этом думать. — Что такое, ты отстаешь? — спросил Коннор весело. Ричи задержал дыхание и одновременно ускорил шаг, потому что они не виделись два часа, и он успел соскучиться. Коннор пах сосновой хвоей, трухлявым деревом и алкоголем, и еще собой, и Ричи схватил его за руку, переплетая их пальцы. — Кто этот парень? — спросил он. На самом деле, парня он помнил — видел утром возле библиотеки и еще несколько раз днем, и у них даже была общая литература. Гэвин Рид, новенький из Лос-Анджелеса, приехал пожить со своим дядей шерифом Андерсоном. Ричи и не предполагал, что Коннор успеет так быстро с ним подружиться. Коннор, конечно, с кем угодно мог бы подружиться минут за двадцать, но зачем? Этот Гэвин Рид пах проблемами. Не раз и не два за весь день Ричи ловил себя на желании подойти поближе и понюхать — вот только он совсем не хотел, чтобы поближе подходил Коннор. — Его зовут Гэвин, — сказал Коннор и больше ничего не добавил, но его улыбка стала шире. Он так явно наслаждался реакцией Ричи, что тот почувствовал, как краснеет — а следом, как ускоряется пульс, кровь быстрее бежит по сосудам, скапливаясь внизу живота. Коннору иногда нравилось подразнить его, провоцировать ревность, флиртуя с посторонними, но сейчас Ричи его выследил и собирался заявить права на добычу. — Ах ты… — он резко остановился, дергая Коннора к себе, обхватывая свободной рукой за талию. Тот уперся Ричи руками в грудь, изображая протест, но он по-прежнему улыбался и не выпускал когти, и его губы были так близко, что сдерживаться было невозможно — эта игра только заводила Ричи сильнее. Он и не собирался сдерживаться. Подавшись вперед, он коснулся губами рта Коннора, закрывая глаза, чувствуя, как от нахлынувших чувств кружится голова и ослабевают колени. Со временем его любовь не становилась ни капли слабее. Коннор обхватил его рукой за затылок, притягивая к себе, его рот приоткрылся, язык скользнул по губам Ричи настойчиво, но деликатно, словно просил разрешения. Будто Ричи хоть в чем-то мог отказать… Будто он собирался. Будто хоть что-то могло сейчас помешать ему запустить руки под толстовку Коннору, и уткнуться лицом в его шею, наслаждаясь запахом, а потом наконец-то — наконец-то! — снять всю одежду и уложить Коннора прямо на покрытую листьями землю… Он целый день ждал вечера. — Подожди, — пробормотал Коннор, снова пытаясь его отпихнуть. Какое «подожди», о чем он сейчас? — Я не хочу ждать, — ему и думать-то было сложно, так сильно кровь отлила от головы. — Подожди, — на этот раз тон Коннора был тверже, и он нажал сильнее, и Ричи почувствовал кончики его когтей через футболку, — Ричард, подожди. Аманда рассердится, я и так задержался. Полное имя заставило Ричи немного прийти в себя. Что… что Коннор говорил про Аманду? — Точно, — он облизнул губы, стараясь собрать слова в предложения и мыслить ясно хотя бы пять минут. Волнующий запах Коннора слишком сильно отвлекал. — Я сказал ей. Сказал, что мы задержимся — возможно, до утра. Коннор высвободился одним плавным движением, которое Ричи даже не успел отследить — он всегда был глаже, грациознее. И более скрытным. — Как предусмотрительно, — в его тоне появился странный подтекст, моментально охлаждающий возбуждение Ричи. Отравляющий его ожидание. — А ты хочешь домой? Коннор, сделавший несколько шагов по дорожке, оглянулся. — Я, домой? — он покачал головой. — Нет. Его взгляд, еще минуту назад полный вожделения, сделался отстраненным, и Ричи почувствовал, как сжимаются его внутренности. Видит бог, он совсем не хотел думать о проблемах сейчас, когда они наедине, думать обо всем этом бардаке, в который превратилась их жизнь и который Коннор ничуть не делал проще. Коннор никогда ничего не делал проще. — Коннор, — он прикусил губу, колеблясь, стоит ли продолжать, — если бы ты не был с ней так груб все время, то вы наверняка смогли бы поладить… Коннор резко отвернулся, его плечи напряглись — и Ричи слышал, каким частым вдруг стал его пульс. Этот разговор никогда не проходил хорошо. — Ричи, может, тебе все же пойти домой? Что? Да какого черта? В одну секунду Ричи нагнал его, хватая за локоть и поворачивая к себе. — Хочешь, чтобы я ушел? — он буквально чувствовал, как его глаза начинают светиться, и ничего не мог с этим поделать. Этот разговор не проходил хорошо — и не потому, что он не старался! Это Коннор, это он никак не мог и не хотел адаптироваться. Отпустить наконец то, что произошло. — Опять хочешь побыть один? — Я никогда… — начал Коннор — и замолчал. Волоски на затылке Ричи, на его руках и шее встали дыбом от внезапного напряжения, от того, каким полным огня, испепеляющим был темный взгляд Коннора. Словно он хотел его ударить — что-то невероятное, потому что Коннор ни разу в жизни не тронул его даже пальцем. А потом Коннор обхватил его лицо ладонями и впился в губы удушающим поцелуем. Мысль о сопротивлении пришла и тут же улетучилась, им стоило поговорить, да, стоило, но… Но сейчас Ричи даже вспомнить не мог, о чем именно он хотел бы поговорить. Слова отвлекали бы его рот от действительно важного дела. Резко вдохнув воздух, он прижал Коннора к себе, снова запуская руки ему под одежду, наслаждаясь прикосновением к его гладкой коже, его теплом и оглушающим запахом, его пальцами на затылке и его горячими губами с горьковатым привкусом спирта — и где он только достал алкоголь, и, главное, зачем… — Пойдем куда-нибудь? — проскрипел он севшим голосом, когда Коннор отстранился, облизываясь и хватая его за задницу — сильно, достаточно, чтобы в голове все померкло на мгновение. — Коннор, пойдем? Куда-нибудь, где теплее и мягче, где Коннору будет удобнее — жажда заботы и нежности затопила Ричи, ненадолго заглушая даже вожделение. Они не какие-нибудь бродяжки, они могут найти подходящее место, чтобы заняться любовью, он может найти подходящее место, чтобы заняться любовью с Коннором. — Нет, — глаза Коннора светились золотистым светом, его губы распухли и покраснели от поцелуев, и все планы Ричи куда-то там идти и что-то там искать тут же улетучились. Он шага сделать не сможет, это точно. — Давай здесь. Титаническим усилием Ричи все же заставил себя сойти с дорожки, за руку потянуть Коннора за купу кустов, где было темно и мягкие листья устилали землю. Им не нужно было беспокоиться о холоде, но он все еще не хотел лежать задницей на твердой земле и уж тем более класть Коннора. — Боже, мне нужно тебя потрогать, — прошептал он лихорадочно, пока Коннор сдирал толстовку и следом футболку, кидая куда-то в сторону кустов, и теперь Ричи мог покрывать поцелуями его шею и грудь — и живот, когда рухнул на колени, и теперь запах был просто сногсшибательным, таким сильным и сладким, что во рту образовалась слюна, — хочу вылизать тебя целиком… Он попытался расстегнуть джинсы Коннора, но тот выскользнул из объятий, беззвучно смеясь: — Ты все еще слишком одетый, — шутливо упрекнул он, — а я бы тоже хотел посмотреть. Ричи едва не порвал футболку, стаскивая ее так поспешно, что ткань затрещала под когтями. Кажется, у него волосы пробивались на лице, и он не мог отвести завороженного взгляда от пальцев Коннора, которыми тот медленно расстегивал ширинку, еще медленнее спускал джинсы с бедер, обнажая все больше кожи. — Ричи, — выдохнул Коннор, — Ричи, я… Ричи с готовностью рванулся вперед, помогая ему избавиться от остатков одежды. Лицо Коннора, его шея и плечи покраснели, скачущий пульс бухал у Ричи в ушах — недостаточно быстрый, чтобы Коннор обратился целиком, но достаточно, чтобы светились глаза и когти то удлинялись, то укорачивались. У Ричи самого дрожали руки, когда он притянул бедра Коннора к себе, жадно вылизывая, забирая в рот его напряженный горячий член, — ох, он готов был от одного только вкуса, от его ощущения во рту терять сознание, и непременно потерял бы, если бы желание довести дело до конца не было сильнее. — Ричи, — застонал Коннор, его когти оставляли на плечах Ричи глубокие царапины, — погоди! Ричи неохотно выпустил его член изо рта, поднимая взгляд. С такого ракурса его лицо казалось совершенно диким с этими горящими глазами и вставшими дыбом волосами, с приоткрытым ртом и темным румянцем на скулах. Ричи невольно, машинально потянулся наверх, прижимаясь губами к его животу — и охнул, когда Коннор с силой толкнул его, опрокидывая на спину. Лопатки уперлись в колючие листья, а Коннор уже уселся сверху, вжимая бедра Ричи в землю. До конца не снятые джинсы запутались в ногах, но Ричи сейчас не мог заставить себя беспокоиться об этом. Он не мог заставить себя беспокоиться ни о чем, кроме знакомого веса сверху и дурманящего запаха. Тяжело дыша, он обхватил бедра Коннора ладонями, прижимая того к себе как можно сильнее. — Иди ко мне… Он потянулся наверх, и Коннор одновременно потянулся к нему вниз, и секунду спустя их рты столкнулись в настолько ненасытном поцелуе, что Ричи снова завалился назад, утягивая Коннора за собой. Их члены прижались друг к другу, Коннор двинул бедрами — сильно, резко, — и Ричи взвыл, на мгновение увидев яркие звезды перед глазами. Кажется, его когти оставляли на ногах Коннора, его бедрах и пояснице следы, но Ричи больше не мог себя контролировать, а Коннор не жаловался… — Я люблю тебя, — бормотал Ричи, и повторял: — люблю тебя, люблю тебя, — пока Коннор стонал, покрывая влажными поцелуями и укусами его подбородок, шею и плечи, тут же зализывая выступающую кровь, — люблю тебя… С трудом протиснув руку между их телами — словно бы слившимися ненадолго, и мысль опьяняла сильнее аконита, — Ричи обхватил их перенапряженные, болезненные от возбуждения члены. Вскрикнул от резкого и граничащего с пыткой удовольствия — и еще раз в ответ на протяжный стон Коннора, — сжимая их в далекой от деликатности ласке, двигая рукой, вскидывая бедра навстречу лихорадочно двигающимся бедрам Коннора и уже не обращая внимания, что они больше мешают, чем помогают друг другу. Все отдалилось — и ощущение травы и листьев под спиной и ягодицами, и впившаяся в ногу молния джинсов, и отдаленный шум города и близкий шум леса, — все исчезло, остались только сияющие глаза Коннора, его красные губы и белые в темноте плечи, жар его тела, его запах и вкус… А потом пальцы Коннора обвились вокруг его собственных пальцев, сжали сильнее, окончательно лишая Ричи дыхания — и все померкло.   Ричи не помнил, когда его отношения с братом изменились. Знал, когда это произошло — но не помнил, его воспоминания в те первые дни после пожара померкли, истрепались, растворились в оглушающей боли и ужасе. Но именно тогда Коннор перестал быть его лучшим другом и стал… старшим братом? Они всегда были близки. Рожденные из одной утробы, с детства в одной колыбели, по меркам оборотней они считались почти одним существом с двумя личностями. Коннор был бойким и хитрым, а Ричи — молчаливым и жестким, и несмотря на разницу характеров они были друзьями, братьями, преданными друг другу во всем, соучастниками во всех хулиганствах: Коннор придумывал, как поизощреннее втянуть их в неприятности, а потом Ричи придумывал, как побезопаснее их из этих неприятностей вытащить. А потом Коннор придумывал, как отвертеться от наказания, и многие из его изворотливых побасенок до сих пор вызывали у Ричи улыбку. Секс между близнецами не считался у оборотней грешным — простая и неизбежная форма познания себя у существа, по странному капризу Луны разделенному на две части, и Ричи знал, что люди как-то иначе к этому относятся, но ему было плевать, Коннор был всем его миром, и он был всем миром Коннора, и — хотя у Коннора всегда было много друзей и приятелей, — Ричи всегда находился на первом месте. Он до сих пор помнил их первый поцелуй, первое соприкосновение обнаженной кожи. Их первый раз — это откровение, оглушившее его тогда, это всепоглощающее чувство восторга от того, что их тела наконец-то идеальны. Друг в друге, как задумано. Ожидалось, что в будущем они полюбят женщину — сильную и красивую волчицу, а она полюбит их. Или не женщину. Когда-нибудь, когда станут старше и не будут так поглощены друг другом, или Ричи не будет так поглощен Коннором, потому что Коннор и так был независимым. Слишком независимым, думал Ричи ревниво. Но он знал, что этот день придет. Пожар все изменил. Очередная идея Коннора, небольшой побег из дома на приключения, Ричи не помнил, как Коннор убедил его, — ведь в конечном счете, Коннору всегда удавалось его убедить, — не помнил, куда они направлялись. Он помнил боль, а остаток ночи рассыпался на несвязанные друг с другом куски: они были в лесу, а потом они были возле дома, и огонь обжигал ему лицо и руки, ядовитый дым скручивал легкие, и он точно укусил Коннора, вкус его крови до сих пор стоял во рту, — когда тот пытался его утащить. — Мы ничего не можем сделать, — хрипел он, и Ричи ненавидел его в тот момент, — Ричи, нам надо бежать! А потом Ричи помнил чье-то чуждое присутствие, и собственное безумие, и крик Коннора, и кровь на своих руках, на своих когтях, своей одежде — и незнакомый, пронзительно-фосфорный цвет своих глаз в осколке стекла, чудом оставшегося в окне старой хижины, в которую его заталкивал Коннор. — Что с моими глазами, Коннор? — в ужасе повторял Ричи, задыхаясь от рыданий, — что со мной? И что… что с твоим лицом? — Не беспокойся ни о чем, — сказал тогда Коннор, его абсолютно сухие, все еще золотые глаза смотрели на Ричи уверенно, отсекая любые возражения, — тебе нужно отдохнуть, Ричи. Я все улажу. И он все уладил. Ричи не знал, куда Коннор дел тело, где достал палатку и снаряжение, чистую одежду и воду, не отслеживал время, потерялся в своих мыслях, пока Коннор что-то там делал. Они прятались несколько дней, пока не зажили все раны. Потом им пришлось пойти в город, и Коннор так гладко врал шерифу Андерсону, что они ходили в поход и только что вернулись, так натурально изображал шок едва-едва узнавшего о трагедии подростка… Один Ричи слышал стекло в его голосе — ему казалось, это стекло режет Коннору горло, и они оба сейчас захлебнутся в крови. Ричи точно знал, что если Коннор сломается, то он последует за ним. Но Коннор не сломался. И тогда в их жизни появилась Аманда.   Ричи пришел в себя от нежных прикосновений. — Мой хороший, — шептал Коннор, зарывшись лицом в его волосы, обхватив Ричи руками и коленями, — мой родной… Не удержавшись, Ричи несколько раз лизнул его в грудь, наслаждаясь короткой близостью. В последнее время они проводили вместе гораздо меньше времени, чем Ричи бы хотелось — иногда ему казалось, что Коннор специально избегает его, стараясь не делать это слишком уж очевидным. Мысль, конечно, была параноидальная — Коннор любил его и уж точно не стал бы избегать, — но однажды поселившись в голове, она не спешила уходить. Он думал, Коннору просто нужно время, больше времени, чтобы примириться и найти почву под ногами, но прошло четыре месяца, а лучше не становилось. Становилось только хуже. Ричи собрался с духом: когда-то нужно было начать этот разговор, он достаточно оттягивал, боясь рассердить Коннора, или расстроить, или ранить. Боясь говорить о своих тревогах и опасениях вслух. — Коннор, разве ты не хотел бы больше общаться со мной? — задал он вопрос, уже давно его мучающий. Коннор нахмурился. — Хотел бы, — ответил он тихо, — конечно. — Тогда почему ты опять ушел? — Ричи потер лицо ладонью. — Исчез и спрятался на этой своей дурацкой вышке, я едва смог тебя выследить! Мы могли бы пойти домой, поиграть в бейсбол с Билли, — Билли был бетой Аманды, и Ричи с ним неплохо ладил, тот не имел привычки лезть в душу и набиваться в друзья. — Хорошо провести время. Коннор, что?.. Коннор спихнул его с себя и выпрямился, поджимая ноги и усаживаясь на колени, такой отстраненный, что ледяное беспокойство заползло в сердце Ричи на место недавнего тепла. Когда Коннор на него так смотрел, ему хотелось вылезти из кожи и больше никогда не залезать. — Что не так, Коннор? — взмолился он. — Ты чем-то расстроен? Злишься? На меня? Коннор пару секунд словно бы действительно колебался — хотел что-то сказать, но колебание прошло, и на его сжатых губах появилась неискренняя улыбка. — Да все в порядке, — мягко сказал он, — мне просто захотелось подышать воздухом, прежде чем идти домой. Как будто в первый раз! В последнее время Коннор предпочитал все время дышать воздухом в одиночестве, лишь бы не идти домой. И Ричи понимал, почему, понимал, но если бы Коннор только перестал огрызаться на любое слово Аманды и не скрывался от Ричи… — Ты со мной не разговариваешь, — сказал он с горечью, — Коннор, ты перестал со мной говорить. — Это потому что ты меня не слушаешь! Внезапная вспышка заставила Ричи отшатнуться. Задохнувшись от гнева и обиды, он протянул к Коннору руки — и отдернул, не зная, что возразить, как прикоснуться, чтобы не расширить эту пропасть между ними еще больше, как донести до Коннора, что все могло бы быть если не как прежде — как прежде никогда уже не будет, никогда, — но хотя бы получше. Получше, чем сейчас. Сам Ричи старался вписаться, старался наладить жизнь, но Коннор — нет, Коннор даже не пытался. Коннор не давал Аманде и ее стае ни единого шанса. — Коннор… — начал Ричи. Протяжный вой раздался с юга, обрывая его на полуслове и сжимая все его внутренности в комок: громкий, полный боли и отчаяния, он прокатился по холодающему ночному воздуху и затих. Ричи даже не понял, как оказался на ногах, застегивающим джинсы, рядом спешно одевался Коннор. — Кто это? — выдохнул Ричи. — Я не знаю, — и Коннор сорвался с места, не дожидаясь, пока Ричи последует за ним. — Да черт! Коннор всегда так поступал! Пробормотав еще одно ругательство себе под нос, Ричи побежал за ним на юг. Этот вой — он был незнакомым, не Аманда и никто из ее стаи, и никто из стаи старого Карла, их крики Ричи знал (этот засранец Маркус вечно подкатывал к Коннору специально, чтобы позлить Ричи), а этот голос слышал впервые. И умнее было бы позвонить Аманде, если она еще не слышала, а не бежать непонятно куда непонятно зачем, но Коннор никогда не слушался голоса разума. Поворот на Западную улицу промелькнул слева, впереди показалась ярко освещенная автостоянка, с которой и донесся звук, и Коннор вдруг резко остановился, принюхиваясь и прислушиваясь, и Ричи тут же последовал его примеру. Запах незнакомца — оборотня, — заполнял воздух, смешиваясь с ускользающими запахами других… возможно, оборотней, Ричи не мог уловить, потому что все забивала обжигающая вонь пороха и крови, от нее чесался нос и покалывало язык… И еще один запах — он доносился справа, ясный и чистый, и вот он был Ричи знаком. Коннор мельком глянул ему в глаза и кивнул, и Ричи повиновался раньше, чем успел задуматься — порыв исполнить желание Коннора оказался сильнее, чем осторожность и недавняя обида. Он бросился налево, и мгновением позже его когти сомкнулись на добыче. — Эй! — заорал Гэвин Рид, извиваясь и пытаясь пнуть его ногой. — Эй, отвали!.. Но Ричи его не слушал.