Хаски, Крокодил и Гэвин Рид

Ричи, кажется, даже не потерял сознания — он ударился о землю, и луна на мгновение померкла в голове, чтобы тут же взорваться нестерпимым светом. Он заморгал, поднимаясь под ноги, чувствуя, как под пальцами расползается дерн, и внезапная неустойчивость собственного тела шокировала — будто перезагрузка, ненадолго стирающая вообще все мысли… пока сквозь пульсирующее внутри свечение не пробился смертный ужас. — Коннор! — закричал Ричи — или попытался закричать, но вышел только шепот, когда воспоминания о последних минутах перед падением затопили его. Обрыв нависал слева, огромный и черный, заслоняя луну и остатки здравомыслия в голове Ричи. Коннор обнаружился секунду спустя: тот лежал без движения у подножия обрыва, и Гэвин на нем, и в первое мгновение они оба показались Ричи не пережившими падения. — Боже, — засипел тот, бросаясь вперед, запоздало чувствуя, как выворачивает его срастающиеся кости. — Гэвин… Гэвин пошевелился, пытаясь сесть, и следом зашевелился Коннор, и от накатившего облегчения Ричи снова пошатнулся и осел на колени рядом, протягивая руки, чтобы убедиться — никто прямо сейчас не умирает. — Какого… хрена? — Гэвин посмотрел на него безумным взглядом, на лице пятна крови — крови Коннора, оказавшегося снизу, и Ричи хотел бы сказать, какого хрена, но он не знал, не знал! — Ты цел? — гораздо проще было мыслить моментом, и в этом моменте важнее знать, что у Гэвина цел позвоночник. — Что-то сломано? Гэвин? Похоже, Гэвин действительно не сильно пострадал при падении — чудо, это просто чудо. Страх в сердце Ричи сменился яростью, когда Коннор тоже сел. Оглушенный, тот оперся на Ричи, чтобы встать — и тут же согнулся, зажимая травмированный Амандой бок. Только теперь Ричи ощутил мучительную, жгучую пульсацию в ноге, и жуткие подозрения заставили его дрожать. Наклонившись, он пощупал штанину чуть повыше колена — пальцы провалились в разорванную ткань, насквозь пропитанную кровью, нога в ответ отдалась болезненной пульсацией, и Ричи застонал. Боль ужасала, он и вспомнить не мог, когда испытывал что-то подобное. Он разорвал штанину — джинсы все равно не спасти — и похолодел, обнаруживая отверстие. На секунду Ричи будто оказался не в своем теле, отстраненный и недоумевающий: в него никогда не стреляли, и разве не должно все немедленно зажить, и почему вокруг отверстия змеятся черные разводы, разве кровь бывает черной?.. — Нам нужно найти аконит, — голос Коннора, спокойный и сдержанный, пробился сквозь дурман, — и уходить отсюда как можно скорее. Он сам был настолько бледен, что Ричи — и так испуганный — сглотнул тошноту. Его мозг не поспевал за происходящим: только что они целовались, и луна ласкала кожу на его плечах, и он готов был подарить своим возлюбленным и луну, и эту ночь, и лес — все, что видели их глаза, и себя в придачу, — но боль от ранения заставляла его сцеплять зубы, чтобы не орать. — Черт, — зашипел Гэвин, падая на колени и протягивая руку — и отдергивая. — В нас что, стреляли? Какого хера в нас стреляли?! Черт, тебе надо в больницу! Черт, я забыл мобильник! Он паниковал, и окей — Ричи тоже паниковал, им надо было сваливать, пока тот, кто стрелял в них наверху, не спустился вниз, надо было срочно бежать! И где, ради всего святого, они найдут аконит? Он… он не хотел умирать! Мысль была какая-то отстраненная, ненастоящая и будто бы не его — смерть до сих пор представлялась чем-то абстрактным, отдаленным. — Нам нужна Аманда, — Коннор глубоко вздохнул и дернул Ричи за рукав футболки, торопя уходить. Тот стиснул зубы — хотя Коннор был прав, просто, все в Ричи противилось необходимости обратиться к Аманде за помощью. Гэвин возмутился за него: — Что? Зачем нам твоя тетка? Она что, врач? Нам надо вызывать полицию, в нас стреляли — проклятье, а вдруг это тот же ублюдок, который убил Миранду? — он едва не споткнулся, когда Ричи потянул его в темноту, под укрытие деревьев, потому что ощущение, что сейчас, вот сейчас кто-то из них получит пулю в затылок стало непереносимым. — Это наверняка тот же самый убийца! И тебя надо перевязать! Будто у них было, чем перевязывать. — Нам нужен аконит, — пробормотал Ричи. Боль в ноге глушила все мысли, мешала сосредоточиться на слухе, и собственный голос хоть немного привязывал к реальности. Он, наверное, действительно впал в панику, не осознавал реальности, и в каждом шорохе ветра и шуршание листьев ему мнилось приближение убийцы: труп Миранды встал перед глазами, а следом на ее месте он увидел лицо Гэвина и на несколько мучительных секунд забыл, как дышать. — И спрятаться! Впервые в жизни лес не ощущался как безопасный, как дом, в котором Ричи знал каждый закоулок. Где-то между деревьев притаилось зло, смерть. — Что? Аконит? — Гэвин сообразил, что нельзя тормозить, и больше не спотыкался — и не пытался выдрать свою руку из руки Ричи, — те цветы, про которые вы говорили? Ты что, хочешь сказать, что на нас какие-то оборотни напали, и ты прямо сейчас собираешься вершить страшную месть? — он говорил вроде бы с сарказмом, но разговорчивость — и слегка задыхающийся голос — выдавали, что он в таком же шоке, как Ричи. Просто тот не мог найти в пересохшем горле слова. — Я как-то не готов прямо сейчас… Коннор начал кашлять. Резко затормозив, Ричи выпустил Гэвина и развернулся к Коннору — и воздух, который тот жадно глотал, отдавал аконитом и кровью, оседал на языке мерзким сладковатым привкусом. — Коннор? Коннор сделал шаг назад, вскидывая ладони, на лице так явственно читалось: «Не подходи», что привычка едва не парализовала Ричи. Он… он просто больше не мог это выносить. Рванувшись вперед, он толкнул Коннора к дереву, схватил за горло, сжимая, — и задирая его пропитанную кровью футболку свободной рукой. В горле встал ком: наверняка он оцарапал Коннора и — наверняка — будет ненавидеть себя позже, но сейчас у Ричи болела нога, и сердце выпрыгивало из груди, и кружилась голова, так кружилась голова… Прямо над подзатянувшимися следами когтей темнело продолговатое отверстие, а кровь — омерзительного черного цвета — сочилась изнутри, заливая край джинсов. Пуля уходила куда-то под ребра, и потемневшие вены волнами расходились вокруг дырки, и если ногу Ричи в теории можно было отрезать (его сейчас вырвет, точно), то тут нечего было резать. Коннор схватил Ричи за запястье, когти выдвинулись — но не проткнули кожу. Его глаза казались очень темными: луна в них словно не отражалась, и он так и не обратился сегодня, и как — ради всего святого — он все еще умудрялся себя контролировать? — Убери руки, Ричард, — ледяным тоном произнес он, и угрозу в голосе не расслышал бы только глухой. Ричи автоматически отшатнулся, убирая руки, реагируя быстрее, чем успел понять, что именно Коннор от него хочет, пока его мозг судорожно искал хоть какой-то выход из ситуации — и хоть какие-то ответы на вопросы. — У нас не авторитарная стая, брат, — он облизнул губы, — когда-нибудь твоя воля будет стоить тебе жизни! — Возможно, этот день был сегодня, и нет, нет, нет! — Ты не можешь приказывать мне оставаться в стороне! Ты не можешь лгать! Коннор опустил футболку, отводя взгляд, словно смущенный своей внезапной злостью — его руки дрожали, пока ярость Ричи растворялась в прохладном воздухе и страхе. — Нам нужно найти аконит, — повторил Коннор тихо, почти мягко, будто ничего особенного не произошло, — и поскорее. — Вам нужно объяснить мне, какого хера происходит, — процедил Гэвин. Он потянулся вперед, поднимая руку, будто тоже хотел посмотреть, что с Коннором — но не решился, напарываясь на его тяжелый взгляд. — В нас стреляли, нам нужно в полицию. Голос вздрогнул, но Гэвин удержал себя в руках — и, глядя на него, Ричи почувствовал себя чуть более устойчивым. Упрямое лицо и сжатые губы Гэвина неожиданно дали ту самую поддержку мужеству Ричи, которой сейчас так не хватало. Дерьмо случилось, но нечего стоять на месте и ждать еще большего дерьма. — Это охотники, — сказал Ричи, медленно выдыхая. Кажется, они отошли достаточно далеко от обрыва. — Нам нельзя в полицию, как мы это все объясним? Ты помнишь, я объяснял про аконитовые пули? — Лес сжался вокруг, и сердце заколотилось, готовое спешить там, где они теряли время. — Их используют охотники, чтобы убивать оборотней. Нам срочно нужно противоядие, или мы умрем. Коннор снова закашлял, зажимая рот ладонью. С трудом восстановив дыхание, он оторвал руку и пошевелил окровавленными пальцами, словно видел их впервые, и в каком-то помутнении Ричи почудилось вдруг, что они покрыты лиловыми цветами. Это все отрава. Дурманила его разум. — Ты же не собирался скрыть это, Коннор? — спросил он сипло, и все оговорки Коннора о его «великолепном» и «продуманном» плане с суицидом встали перед глазами. Коннор растянул губы, но вовсе не в улыбке. — Я бы не смог, — бросил он, и это был весь ответ, который Ричи получил. Ответ без ответа! Сцепив зубы, Ричи отложил допрос на потом — на время, когда им ничего не будет угрожать, — и повернулся к Гэвину. Напряжение ощущалось так сильно, что Ричи почти казалось, что тот тоже ранен, но как он не принюхивался, не смог уловить запаха крови. Конечно, у Гэвина могли быть внутренние травмы, и стоило только подумать об этом, как безумие снова навалилось тяжелой удушливой волной. — Ты точно цел? Гэвин настороженно кивнул. — Треснулся об Коннора, — хмыкнул он, словно шуткой попытался прикрыть нечто другое, — он довольно жесткий. — Ричи тоже все время ноет, — отозвался Коннор и отлепился от дерева, проходя вперед, — предлагаю больше никому на мне не лежать. Кровь прилила к щекам Ричи, и Гэвин тоже покраснел — и боже, о чем они думали? — но дышать стало самую чуточку легче. У них еще было время, моментально это не происходит, даже у Коннора было время. Ричи хотелось кричать, бежать и что-то делать, вот только он не носил с собой аконит, и бежать было некуда, и толку от его паники сейчас тоже не было никакого. Стоило взять себя в руки, немедленно, и он попытался сделать именно это, когда схватил Гэвина за руку — слушая его пульс. — Я отведу тебя в полицейский участок, — он сглотнул — его раздирали противоречия. Он не мог отправить Гэвина одного, но не мог и оставить Коннора одного, но не мог тащить Коннора в полицейский участок, но не мог тащить Гэвина к Аманде. Проклятье, он был в полной заднице! — Там ты будешь в безопасности. Ричи надеялся на это. Так сильно надеялся! Ногу жгло все сильнее, и трезвые мысли то возвращались, то снова тонули, затопленные болью, и Ричи хотелось драть рану когтями, чтобы выцарапать из нее отраву. Он бы и сделал так, наверное, если бы не соображал в проблесках здравомыслия, что это бесполезно, — аконит уже растворился у него в крови. — Нахер пошел, — заявил Гэвин нелюбезно, — я иду с вами. — Нет, не идешь, — возмутился Ричи. — Нет, иду. Нет, только не это сейчас! Ричи застонал — от тревоги и раздражения больше, чем от боли, потому что каждая мелочь, похоже, была против него и усугубляла и так отвратительную ситуацию. — Куда ты с нами идешь? — зашипел он. — К нашей тетке, которая едва не убила Коннора? Искать аконит непонятно где и непонятно как, когда у тебя — вполне возможно — сотрясение мозга? Когда ты не видишь в темноте и не можешь бегать так же быстро, как мы? Гэвин вспыхнул — Ричи почувствовал, как температура его кожи скакнула вверх, когда он шагнул вперед, тыча Ричи в грудь пальцем. — А что, ты можешь бегать, идиот? — и его внезапный гнев подпитал в самом Ричи ответный огонь. — Тебя подстрелили, Коннора подстрелили, никто никуда не бежит! Тебе нужна помощь! Нет, не нужна — или нужна, или Ричи совсем запутался, потому что какую помощь они могли получить сейчас от Гэвина — и которая не была бы слишком опасной для него? Этого всего… этого всего было слишком много, чтобы держать под контролем хотя бы себя, и собственная невозможность повлиять на членов семьи сводила с ума. Стая не должна так работать! — Лучшей помощью сейчас будет не спорить, а делать то, что я говорю! — зарычал Ричи. Он больше не был уверен в своем месте в стае — он даже не был уверен, что стая до сих пор существует, и то, что Коннор прямо называл себя омегой (нет, нет, нет!) представлялось более огромным и всепоглощающим ужасом, чем перспектива скорой смерти. Ричи, наверное, слишком хотелось оставаться в своем отрицании, пока реальность била его по лицу. — Да иди ты в задницу и оттуда сверкай глазами, пушистик! — взорвался Гэвин, подаваясь вперед и размахивая рукой у него перед носом — и соблазн откусить эту самую руку едва не подавил последние попытки обуздать себя. — Я тебе не… — Заткнитесь оба, — приказал Коннор. Его сиплый голос взрезал пропитанный яростью и страхом воздух, как нож, вынуждая Ричи отшатнуться и прийти в себя — почти, хотя упрямое лицо Гэвина все еще вызывало у него желание орать. Или пульсирующая боль в ноге, распространяющаяся уже выше колена. Или страх. — Я просто пытаюсь объяснить ему… Но Коннор резко шагнул вперед, прижимая пальцы к его губам, и качая головой — и только тут до Ричи дошло. Он слишком поздно услышал шуршание — и, когда прямо на него выскочил Билли, от неожиданности Ричи испугался. Словно Билли появился из самых мрачных и параноидальных фантазий, и Ричи почти ожидал увидеть у него в руках заряженное аконитом оружие, когда зарычал, вскидывая когти. Лицо закололо, и глаза Билли в ответ вспыхнули желтым, и о, да, Ричи был готов… — но Коннор слишком быстро схватил его за локоть и дернул. — Так-так, и что тут у нас? — Аманда выступила из-за дерева: в лунном свете она вдруг показалась Ричи огромной, полной угрозы. Ее голос, вроде бы мягкий и заботливый, у него в голове отдавался эхом. — Вы попали в неприятности? Рычание снова поднялось из груди, но Коннор сжал локоть Ричи до боли — почти до сломанных костей. — На нас напали охотники, — сказал он ровно. Кровь на его губах сейчас была не красной, а фиолетовой — или отрава добралась до мозга Ричи, исказила его зрение. Так он себя чувствовал — исказившимся, попавшим в чужую и незнакомую реальность. — Охотники? — ахнула Аманда — но тут же сжала губы, словно слово отдавало непристойностью. — Как это произошло? Однако прежде, чем Коннор успел ответить, Гэвин бесцеремонно обогнул его и упер руки в бока, глядя прямо на Аманду. — А может, мы сначала поедем в больницу, или где там вы лечитесь, а потом будем выяснять подробности? Волк в Ричи дрогнул, сжимаясь от страха — такой вызов прямо в лицо альфе едва не убил Коннора, а у Гэвина вообще нет шансов… Глаза Аманды налились багрянцем, и теперь она смотрела на Гэвина — по-настоящему смотрела на Гэвина, — и волосы на затылке Ричи автоматически встали дыбом. Не раздумывая, он шагнул вперед, прикрывая Гэвина от нападения. Мельком ловя внимательный и непроницаемый взгляд Коннора — и понимая с опозданием, что раньше ему никогда не приходило в голову пойти против альфы. Даже чтобы защитить Коннора. Жар бросился в лицо, стыд на мгновение заглушил даже жгучую боль от раны, и повисшее в воздухе напряжение сжало горло. Что-то сломалось в Ричи, испортилось насовсем, и нужные слова все никак не шли на ум. — Гэвин, я думаю, Билли не откажется отвезти тебя домой, — сказал Коннор мягко, прерывая молчание, — шериф будет волноваться, — он сделал едва заметное ударение на слове «шериф». — Я никуда не поеду, — возмутился Гэвин, и его оскорбленный взгляд будто ножом резанул Ричи, — сначала я должен убедиться… Ричи вдохнул поглубже, готовясь вновь убеждать. — Пожалуйста, — произнес Коннор с нажимом, — я позвоню. Обещаю. Гэвин скривился, но все же кивнул, будто делал огромное одолжение, повернулся к Билли — Ричи только тут подумал, что Аманда ему ничего не приказывала, а просьбу Коннора он может и проигнорировать. Однако Билли развел руками, улыбаясь. — Да не проблема, — будто ничего особенного и странного не происходило, никакой угрозы в воздухе не висело, а отвозить домой человека, узнавшего их секрет и ставшего жертвой нападения охотников, совершенно нормально. — Ты ничем не пахнешь. Гэвин хмыкнул, но вроде как самую малость расслабился — чего не сказать о Ричи. С каждой секундой тот чувствовал себя буквально каменеющим. Насколько безопасно отпускать Гэвина с Билли? А насколько безопасно не отпускать Гэвина с Билли? Что теперь будет? Он протянул руку, сжимая пальцы Коннора, но тот мягко высвободился, и запах аконита обжег кожу Ричи, как кислота. — Нам нужна помощь, — не выдержал тот, — сейчас! Если бы Аманда прямо тут позвала бы его в свою стаю, заставила преклонить колени, он согласился бы на это не раздумывая! Яд, разъедающий легкие Коннора, задушит его слишком скоро — вырастит цветы в его сердце, и тогда его уже нельзя будет спасти. У самого Ричи будет ненамного больше времени. — Не верю, что нашему независимому Коннору может что-то понадобится от меня, — протянула Аманда с искренним как будто сожалением, вынуждая внутреннего волка Ричи скулить, — но мы же заключили перемирие, Коннор, верно? — Верно, — бросил Коннор. Его темные глаза не отрывались от красных глаз Аманды. — Слушайте, я не знаю!.. — снова завелся Гэвин, и Ричи вдруг понял с ужасающей откровенностью: с этой игрой пора заканчивать. Прямо сейчас. Немедленно. Интриги Коннора, интриги Аманды, похищение Элайджи и вооруженный аконитовым оружием охотник, рыщущий по лесу в полнолуние, — происходящее вокруг безумие навалилось на него, выжигая страх. — Поезжай домой, Гэвин, — прорычал он, — Коннор сказал, что позвонит! И ты отказываешь нам в помощи? — он повернулся к Аманде, скалясь, и мгновение казалось, что уж теперь-то она набросится на него. Он почувствовал, как напрягаются мышцы Коннора, как задерживает дыхание Билли… Но Аманда вдруг отступила и как ни в чем не бывало улыбнулась. — Нет, что ты, — ее голос снова стал заботливым, обеспокоенным — вот только теперь Ричи не верил ни единому ее слову. Ему казалось, она тянет время, и это было ужасно. — Разве я могу? ㅤ Ричи никогда не думал, что от заповедника до дома Аманды так далеко. Томас встретил их на крыльце — Ричи настолько накрутился, что едва заметил его. Коннор кашлял всю дорогу, брызги крови, кажется, оставляли на его пальцах, на одежде и земле лепестки, которые обязательно прорастут ядовитыми цветами весной. У Ричи кружилась голова: от запаха, от боли и крови, от паранойи и ярких пятен, которые затягивали его зрение. Это месть, подумал он, — если Коннор погибнет, то до конца своей жизни Ричи будет чувствовать этот запах. Он долго не проживет. Жизнь без Коннора была хуже смерти. Сквозь ночной воздух он слышал отдаленный вой, и сердце сжималось — от тоски и острого желания присоединиться, на секунду затмевающего все. Дурман, отрава, добравшаяся до мозга — и как, ради всего святого, Коннор мог выносить такое постоянно? — Не слушай, — произнес Коннор жестко. Замерев в дверях, словно не решаясь переступить порог, он повернулся к Ричи, обхватывая его лицо ладонями, — его глаза были так близко и блики в них светились ярко-фиолетовым, и аконит в его дыхании на мгновение показался Ричи сладким. — Это не для тебя. Слова Ричи, какая ирония. Но тот слишком изменился за последние несколько часов, чтобы снова выкинуть из головы все лишнее и просто положиться на старшего брата. Он сделал шаг, и еще один, их губы почти соприкоснулись: горло Ричи горело. — И не для тебя, Коннор, — сказал он, не позволяя своему пульсу дрогнуть. Поцелуй был горьким и ядовито-сладким одновременно, и реальность расцветилась лиловыми вспышками, разила кровью и смертью, когда они разомкнули объятия. Плевать на Аманду и Томаса, они с Коннором задержались здесь всего лишь на несколько минут: сегодня никто не умрет. — Ты ничем не пахнешь, — бросил Ричи Томасу, первым заходя в дом — потому что это было странно. Будто Томас использовал специальное средство — ну или Ричи внезапно лишился обоняния. — Тебе идет. Он больше не хотел чувствовать никого из них на его с Коннором территории. Но сначала нужно было выжить. ㅤ Аконит Аманда хранила в специальной шкатулке: с красивой инкрустацией на крышке, и в любой другой день Ричи было бы интересно ее рассматривать — она выглядела старинной. Немного загадочной. — Коннор… — пробормотал он, когда Аманда открыла шкатулку, обнажая стоящие ровными рядами флаконы с порошком. Но Коннор покачал головой, и спорить с ним явно было бесполезно. Пробормотав себе под нос ругательство — не сдержавшись, — Ричи окончательно оторвал штанину, и от вида расплывшейся черным дырки ему стало дурно даже сильнее, чем от боли. Томас мельтешил где-то на периферии, пока Аманда высыпала порошок на железный поднос, — будто тоже хотел держаться подальше от такого дерьма. — Похоже на обычную пистолетную пулю, — сказала Аманда, рассматривая рану. Ее прикосновения были холодными и немного липкими, а может, Ричи просто воображал то, чего нет. — Попробуем самые распространенные сорта. Аманда подожгла кучку порошка — та заискрила с электрическим треском, вызывающим дрожь, заставляющим волоски на коже встать дыбом. Ричи не очень хотелось быть объектом «проб», но и выхода у него не было. И лучше он, чем Коннор… Он заорал, потому что пока он думал, Аманда схватила целую горсть прогоревшего порошка — раскаленного, жгучего, — и впечатала прямо в темнеющее и сочащееся жижей отверстие. Боль ослепила одной огромной, как ядерный взрыв, вспышкой, на мгновение лишающей Ричи сознания, дара речи, выжигающей все изнутри. Отшатнувшись, он едва не обратился, и только рука Коннора на затылке привела его в чувство. Тошнота снова поднялась по горлу, в голове затуманилось, и сквозь этот туман Ричи с каким-то отупением наблюдал исчезающие черные разводы на коже. Яркая красная кровь вытекла из раны, смывая всю черноту, а потом отверстие начало затягиваться, заполняя Ричи облегчением. Болезненная пульсация в его венах на мгновение ускорилась до предела — и стихла, и он выпустил медленный дрожащий выдох. Картинки прошлого промелькнули перед внутренним взором: они с Коннором в школе, перепалки с Маркусом — когда-то это было самой большой заботой Ричи, а еще мысли о колледже, потому что Коннор хотел стать химиком, а Ричи не хотелось научной карьеры. И вот он здесь, истекает кровью, потому что в него стреляли, и вся его жизнь лежит в руинах… Пошатнувшись, Коннор навалился на него, и Ричи едва успел его поймать. — Коннор, — охнул он, вспоминая, что сейчас не время для переживаний и сожалений о прошлом. — Коннор! Уложив Коннора — даже не бледного, а прозрачного, — на пол, Ричи разорвал футболку — и отшатнулся. Черные вены дотянулись почти до шеи, покрывая грудь причудливыми разводами — переплетением корней, в которых ошеломленный ужасом мозг Ричи видел прорастающие стебли с фиолетовыми вспышками цветов, а может, это в глазах у него все вспыхивало и пестрело. — Аманда! — ее задумчивое, какое-то расчетливое лицо едва не заставило Ричи потерять человеческий облик: напасть, чтобы попытаться отобрать лекарство, ведь именно сейчас она могла бы убить Коннора, не тронув и пальцем. Ну или почти не тронув — царапины на боку до сих пор не зажили, наверняка внося свою лепту в его состояние. Но она, качнув головой, все же высыпала порошок на поднос и подожгла, и в ее взгляде на Ричи на миг промелькнуло нечто темное, зловещее. Видит бог, Ричи не нужны были ее милости. Внезапно с кристальной ясностью он понял — Коннор прав. Все это время Коннор был прав, Аманда замешана в трагедии — и пусть Ричи понятия не имеет, как, но он это выяснит. После того, как спасет своего брата — и сейчас, и от его безумных макиавеллевских планов в дальнейшем. Не дожидаясь Аманды, Ричи взял горсть прекратившего искрить пепла и вжал ладонь в рану, заранее содрогаясь от ускользающих, но все еще живых ощущений. Еще секунду — и он не решился бы причинить Коннору такую боль, но он не позволил себе даже эту секунду колебаний, ведь любая задержка могла бы стоить Коннору жизни… Коннор не закричал. Его рот открылся, клыки вытянулись на мгновение, чтобы тут же втянуться вновь, и его лицо затопило настолько блеклой, настолько мертвой серостью, что у Ричи едва не остановилось сердце. — Коннор? — пролепетал тот — даже собственный голос сейчас не пробивался через вату в ушах, — Коннор?.. Тот никак не реагировал. Ричи прижал ладонь к груди Коннора, пытаясь уловить сердцебиение, но паника так сильно грохотала в голове, так суматошно билась под кожей, что кроме собственного пульса Ричи сейчас и землетрясение не уловил бы. Все будто померкло вокруг, сузилось до крошечной точки, невыносимая мысль, что он убил своего брата, стиснула Ричи — но отступила, когда Коннор резко вдохнул, и черные вены на груди поблекли. — Коннор… — прошептал Ричи. Вроде бы… вроде бы это помогало, лекарство помогло, в наступившей тишине Коннор лежал и дышал, и Ричи тоже дышал, даже не пытаясь отсчитывать про себя время, просто наблюдая, как на щеки Коннора возвращаются краски жизни. Наконец поднявшись на неверных ногах, он помог Коннору встать — и притянул к себе, обнимая, пытаясь передать хотя бы немного поддержки в ситуации, в которой они оказались. Внутри ворочалась тревога о Гэвине, которого пришлось отпустить одного, о том, что охотники могут на него напасть, или Аманда может, или Билли, — но Ричи постарался успокоить дыхание и пульс: после всех этих месяцев он смог хотя бы один раз поддержать Коннора, и даже вспыхнувшее было чувство вины он затолкал поглубже. Коннор уперся лбом ему в плечо, дыша медленно и размеренно, будто черпая в объятиях Ричи силы, и тот был готов стоять так вечно, если это поможет. Он даже не заметил, как Аманда убралась со своими банками, оставив только замершего в углу и настороженно наблюдающего за ними Томаса — с которым Ричи сейчас совершенно не хотелось обсуждать свалившуюся на их голову угрозу. Пусть за дверями дома собирается хоть целая толпа охотников с рябиновыми кольями и факелами, подождут. Но Коннор сам отстранился, оторвался словно с усилием, выпрямляясь и заглядывая Ричи в глаза, и его взгляд снова был непроницаемым. — Иди в душ, — предложил он тихо, — ты выглядишь отвратно. Он улыбнулся, демонстрируя, что это шутка, но улыбка вышла слабой, а глаза оставались невеселыми. — А ты? — Я чуть-чуть отдохну и приду, — Коннор взмахнул рукой и упал в кресло, вытягивая ноги. Ричи нахмурился, колеблясь: с одной стороны, отдых Коннору и правда не повредит. С другой — можно отнести его наверх, пусть отдыхает в кровати. А с третьей, настаивать сейчас, рискуя нарваться на его гнев, тоже не хотелось, и все эти путаные мысли заставляли мозги Ричи кипеть. В конце концов, пять минут погоды не сделают, верно? Не стоит того, чтобы спорить, а через пять минут Ричи сам спустится за ним и заберет наверх. Он в любом случае не был уверен, что им стоит оставаться в этом доме. Аманда не показывалась, но опасность от нее никуда не делась. И Аманда — Аманда теперь узнала о Гэвине, и что она захочет с этим знанием сделать? У Ричи зазудело между лопаток — так сильно захотелось пойти и проверить, что Аманда все еще в доме. — Ладно, — сдался он, — отдохни, дорогой. Я спущусь за тобой. Поднявшись по лестнице, он взялся за ручку двери в свою комнату, но сумбурные мысли и тревоги все не давали ему покоя, и странность просьбы Коннора заставляла все сильнее нервничать. Повинуясь странному порыву, он замер и задержал дыхание — а потом сделал несколько беззвучных шагов назад. Лопатки свело от напряжения: сейчас, вот сейчас половица скрипнет, и он выдаст себя, и как тогда он будет объяснять Коннору, что подслушивает?.. А ведь раньше ему и в голову не пришло бы что-то объяснять, с горечью сообразил он, раньше между ними не было секретов. Теперь в проеме прихожей внизу ему открывалась часть гостиной — и Коннор, который вовсе не отдыхал в кресле. Поднявшись, он подошел к Томасу: тот казался невозмутимым, вообще не шокированным нападением охотников прямо в сердце их территории, но волк Ричи чувствовал в нем глубоко скрытую нервозность. Он не знал, как сам теперь будет выходить в лес, все время ожидая нападения. — Нам надо поговорить, — сказал Коннор холодно — сквозь пульс в ушах Ричи едва расслышал его голос, запоздало думая, что этот чертов пульс непременно выдаст его — и в то же время не в силах сдвинуться с места. Что-то огромное и темное происходило за его спиной, что-то, в центре чего находился его и так раненый и изможденный брат, и мысль, что даже Томас может знать об этом больше, чем Ричи, сводила с ума. — Нам не о чем говорить, — оскалился Томас, и все же за его куражом все больше проступал страх. — Нам есть о чем говорить, — произнес Коннор, отступая, — завтра. Сообразив, что Коннор сейчас его заметит, Ричи спешно — но стараясь не шуметь — отступил, просачиваясь в комнату и беззвучно закрывая за собой дверь, потом метнулся в ванную, сбрасывая одежду на ходу: мысли его смешались. Все события сегодняшней ночи — и последних нескольких дней — перепутались и прыгали, складываясь в причудливые цепочки одна безумнее другой. Что за охотники, которые так нагло убили Миранду, напали на них — даже не опасаясь, что убьют заодно и человека, и о которых при этом ничего не слышал Корс? Или Корс лжет? Но зачем ему лгать? И что Коннору нужно от Томаса — с которым он за четыре месяца и парой слов не перекинулся — по крайней мере, при Ричи? Последнее открывало простор для паранойи, потому что, как выяснилось, его брат вовсе не спешил делиться с Ричи всем сокровенным. Пытался ли он найти союзников против Аманды, потому что Ричи предал его, — или наоборот, старался в бетах усмотреть ее слабое место? Включив душ, Ричи подставил лицо горячим струям: его трясло. Он предал своего брата — только теперь масштаб этого предательства раскрылся перед ним во всей своей уродливой громоздкости. Коннор больше не доверял ему и не собирался давать второго шанса, он боялся полагаться на Ричи, предпочитая реализовывать свои планы в одиночестве, рискуя жизнью, страдая от насилия Аманды и собственных темных мыслей. И разговор между ними не исправил это как по мановению волшебной палочки. Ричи… Ричи не знал, что он должен сделать, чтобы исправить это. Возможно ли исцелить эту рану так же, как удалось исцелить следы от пуль? Сделает ли Гэвин все лучше?.. Или хуже? — Черт, — простонал Ричи — и вздрогнул, когда холодный воздух коснулся кожи на его спине. Резко обернувшись, он едва не поскользнулся в ванной — грация оборотня, как же, — хватаясь за крепления для душа и восстанавливая равновесие. Коннор смотрел на него, нахмурившись, настороженно — будто не понимая, что это на Ричи нашло. Прикрыв за собой дверь, он принялся стаскивать джинсы, такой внезапно потерянный и одинокий в ярком свете ванной, что Ричи стало не по себе. Как будто до этого ему было по себе. Подвинувшись, он протянул Коннору руки, приглашая присоединиться, и мгновением позже они прижимались друг к другу под горячим душем. Жмурясь в струях воды, Ричи нашел его губы, целуя нежно, но требовательно, так вдруг сильно ему захотелось телесного контакта — простого и конкретного в этом океане мучительной неопределенности. Он ждал, что Коннор отстранится, но тот прильнул с внезапной жадностью и готовностью. Они уже занимались любовью сегодня, и не раз, и горечь того, что его обещания оказались пустыми — Коннор так и не смог обратиться — стиснула Ричи сердце. Это страх, запоздало понял он, ужасный отвратительный липкий страх, что время Коннора уходит на его глазах, — а он ничего не пытается сделать. Луна снаружи закатилась за горизонт, полнолуние почти закончилось, и идти в лес было слишком опасно, и каковы надежды уговорить Коннора утратить контроль тут, в одном доме с Амандой? Ричи не был уверен даже, что это безопасно. Или уверен, что небезопасно, скорее. — Что ты задумал, Коннор? — взмолился он. — Пожалуйста, скажи мне… Пока еще не поздно — вот что он пытался сказать. Но губы Коннора на его губах — жадные и горячие, даже сейчас отдающие аконитом и осенней листвой, — заставляли мысли путаться, плавать, и никогда раньше он не мог сохранять хладнокровие перед лицом страсти Коннора — не было шансов и теперь. Их поцелуи стали лихорадочными, торопливыми, и жар, который охватил Ричи, теперь ничего общего не имел с горячей водой — он зарождался изнутри, обжигая кожу и внутренности, и только что переживания, казалось бы, остудили его пыл, — но всего пара поцелуев, и он снова был полностью готов. Подхватив Коннора под бедра, Ричи подсадил его, вжимая в мокрую стену — хорош же он будет, если поскользнется сейчас, но эта мелкая тревога промелькнула и исчезла, — покрывая поцелуями влажную кожу на шее и плечах, торопливо лаская губами и вздрагивая от рваных вздохов Коннора. Близость, которая еще пять минут назад показалась бы безумием, сейчас кружила голову, ощущалась такой же необходимой, как воздух — и даже без воздуха Ричи, кажется, протянул бы дольше. Впившись Коннору в губы своим ртом, он стиснул его ягодицы и застонал, когда в ответ тот воткнул когти ему в спину. Тело Коннора — горячее и пылкое — в то же время ощущалось каменным под кожей, и воздух, который тот жадно глотал, словно даже не касался его измученных легких. На мгновение Ричи показалось, что у них ничего не выйдет — настолько напряженным, зажатым был Коннор прямо сейчас, что и представить было невозможно, что его тело впустит что-то постороннее. И это тогда, когда сам Ричи едва соображал от резко нахлынувшего возбуждения… — Ты не хочешь?.. — выдохнул он, стараясь, чтобы это было вопросом, а не жалобой, касаясь губами шеи Коннора. — Хочу, — Коннор запрокинул голову, пульс на его шее бился, как бешеный. — Хочу. — Тогда расслабься, — взмолился Ричи, и да, слияние — все, о чем он сейчас мог думать, но всегда есть другие способы, даже если выпустить Коннора из рук прямо сейчас ощущалось как пытка, — любимый, мы можем… Сильнее стиснув его талию ногами, Коннор скользнул вниз — и Ричи одним движением погрузился в него, в тесную и горячую глубину. Кажется, в голове у него померкло ненадолго — или на целую вечность, но чувствительный укус в плечо привел его в чувство и заставил двигаться. Удерживая ягодицы Коннора и с трудом контролируя когти — сегодня с них уже достаточно крови, — он толкался все быстрее и быстрее, и с каждым толчком у него все сильнее меркло в глазах, а в животе поднимались мучительно-прекрасные волны напряжения, пока вместо мыслей не осталось ничего кроме тумана. Коннор стонал в такт его движениям, и пар от горячей воды обволакивал, и все проблемы вдруг отступили, ненадолго заменяясь блаженством. Они трахались быстро, жестко, оставляя тут же тающие засосы, пока события ночи постепенно стекали в отверстие ванны вместе с водой, оставляя только не утихающее в полнолуние влечение. Последние нервные клетки Ричи ушли на то, чтобы не поскользнуться и не упасть, теснота и жар тела Коннора то вынуждали его как будто отключаться, то вдруг осознавать реальность с небывалой остротой. Он вскрикнул, когда Коннор сжался на нем — их поцелуй вытянул из Ричи последнее дыхание, и ненадолго все померкло. В себя его привел поцелуй в висок. — Я беспокоюсь за Гэвина, — прошептал Коннор на ухо Ричи, слова едва различимые за шумом холодеющей воды. Обмякший член Ричи заинтересованно дернулся, вынуждая Коннора вздрагивать: проклятье, то, что раньше вызвало бы ревность, теперь порождало совсем другие чувства. Медленно и осторожно он опустил Коннора, потому что уронить его теперь было бы очень грубо, и Ричи невольно улыбнулся собственным глуповато-влюбленным мыслям. После такой ночи у него точно не осталось никакого здравого смысла, все вытекло в дырку в ванне. — Мы можем пойти проверить, — предложил он. И эта идея, странная поначалу, вдруг показалась очень удачной. Коннор неуверенно улыбнулся. — Ты считаешь? Он выглядел лучше — уже не таким бледным, и глаза поблескивали в ярком свете почти оживлением, и Ричи пошатнулся от мысли, как близок он был к тому, чтобы потерять Коннора — и сегодня, и тогда, когда Аманда ранила его, и обида от недоверия снова поскреблась в сердце, смешанная с чувством вины. — Да, — сказал Ричи, — я считаю.