Бог среди чертей

— Т-только почему ты плакал и как я могу помочь тебе с этим, н-но если ты откажешься от помощи — я пойму, хотя бы ответь почему, пожалуйста — немного мямля и вяло проговорил мотылёк. Энджел снова взглянул на него, после на пол перед собой, шумно выдохнул и стал снимать перчатки со всех своих рук. Перед Вурей предстала ужасающая картина, которая быстро переросла в некую хоррор фантастику, ведь… — Ч-чёрт… — шёпотом проговорил себе под нос, наблюдая как на пальцах Даста есть глубокие порезы до сухожилий, как некоторые из этих порезов уже начали затягиваться неким слоем кожицы, как несколько ногтей было выдрано с корнем, а также на некоторых пальцах была буквально выжжена сигаретой, или даже плавленным металлом, подушечек пальцев. Вслед за снятыми перчатками, пуговицы его пиджака стали расстегиваться, обнажая его, на первый взгляд, уже не здоровое тело. Вначале оголились покусанные в кровь плечи, после пушок, который был чем-то измазан и он был неравномерный, так как некоторые его клоки выдернули, затем и живот… На нём было видно неаккуратно вырезанное на верхнем слою кожи, всё ещё подтекающее свежей тёмно-багровой кровью слово «ШЛЮХА», а также спина… Которая была покрыта волдырями из-за применения чего-то горячего и жидкого, что скорее всего являлось кислотой. Перчатки улетели на пол, пиджак поверх них, а руки актёра приняли положение креста на коленях и также подпирали его голову. — Есть ещё вопросы? — тихим, подрывающимся голосом произнёс Энджел. Было заметно как его пальцы впивались в колени и ляжки, а грудь буквально никак не расширялась или сужалась от его дыхания, словно он и не дышал, но были слышны шумные, очень короткие выдохи и вдохи, как при гипервентиляции, что и происходило с ним… Из-за постоянного стресса, боли, оскорблений и накопления всего этого — у него случился не просто нервный срыв, а срыв, который мог длится около суток с таким темпом дыхания, возможными судорогами и самотерзанием, которое могло закончится суицидом, либо же кислородным голоданием, в связи с невозможностью вдохнуть хотя бы раз полной грудью. Нет, слёз на его лице не было, как и на вид какой-то жидкости в нём, словно из него вышла вся кровь, все слёзы, вся слюна и осталась только оболочка… Истекающая. Остатками. Оболочка. Мотылёк поднялся с кровати и стал быстро рыскать сразу в двух ящиках прикроватной тумбочки — У тебя есть х-хоть какие-то медикаменты? — Д-да, в нижнем ящике — уже шёпотом промолвил актёр, постепенно входя в некую отключку, или даже запоздалый болевой шок? Не известно, но главное успеть хоть как-то облегчить эту боль, пока не стало совсем плохо. Прошерудя все ящики и даже проведя рукой под тумбочкой и кроватью, был найден скромный запас лекарств, состоящий из — обезболивающего, спирта, бинтов, пару таблеток афродозиака, которые смогли бы перенаправить мозг на совершенно другое русло, но что также могло плачевно закончится, и одну неизвестную настойку, без всяких наклеек, маркировок или чего-нибудь похожего. Хоть настойка и пахла спиртом в перемешку с чем-то похожим на лечебные цветы или травы, Вурианд не решился её использовать. Первое что необходимо было сделать — заставить паука хоть как-то проглотить это обезболивающее, а так как он не мог толком даже пошевелиться, то мотыльку пришлось приподнимать его голову одной рукой, держать таблетки у рта второй, и третьей придерживать стакан воды, чтобы запить их. — Прошу, проглоти их, тебе должно стать легче. — водя пальцем по подбородку и краем задевая его губы, успокаивающе сказал «врач». Энджел послушно приоткрыл свой рот и немного высунул вперёд язык, на который в ту же секунду были положены три таблетки, и прислонён стакан с только что налитой, чистой и прохладной водой. Он проглотил их, и начал тянуться за остатками воды в стакане, чтобы хоть немного восполнить отсутствующую жидкость в организме, вышедшую со слезами и кровью. Стакан опустошился буквально за несколько секунд, и по лицу читалась фраза — «Ещё… Умоляю…». Спустя пять стаканов воды, тело и лицо стали выглядеть гораздо свежее, будто никаких порезов, ожогов и срывов не существовало, но к сожалению — это было не так. За таблетками и водой, в ход пошли бинты, обработанные размолотыми оставшимися таблетками обезбола в воде. Очень глупое решение оно… Ну никак не может помочь физически, но ментально оно могло настроить Даста на возможный эффект от такой «хитрости». Пока повязки находились в воде и отмачивались, «впитывая свойства таблеток», Вуря аккуратно, медленно и успокаивающе гладил пациента по голове и проговаривая — «всё будет хорошо». После пропитки, ткань стала накладываться на тело пострадавшего равномерным слоем, сверху вниз. Из-за того что вода была довольно холодная, никакой боли Ангел не ощущал, разве что дрожь по всему телу и охлаждение, а также свербение, вызванное смесью ожогов, ран и холодной «лечащей» самодельной настойки. — В-вроде всё… Т-тебе стало хоть немного легче? — осматривая Энджела произнёс мотыль, с надеждой в голосе и неким ощущением внутренней победы. — Наверное, пока я ничего не чувствую. — Хоть именно такого результата он добивался, но интонация с которой была произнесена данная фраза показывала, что на самом деле боль осталась. Да, возможно её стало поменьше, но она осталась и терзала его изнутри, словно мясник разделывает кусок говядины. К сожалению, делать больше было нечего, так как скорее всего, Ангелок не захочет сейчас разговаривать, ему нужно время. Время на заживление основных ран и обдумывания. Обдумывания только что произошедшего. Что ему кто-то помог. Не сделал вид, что хочет помочь, а именно помог. Постарался подлечить его раны, постарался поддержать его, постарался узнать что гнетёт его, а не оскорбить и унизить. — Тогда… Я наверное пойду? Или тебе нужно что-то ещё? — спросил врач на всякий случай. — Нет, не нужно. — твёрдо ответил Энджел. — Хорошо, тогда, я пойду, можешь написать мне, если вдруг, на телефон, я постараюсь подойти или ответить тебе. — насекомое поднялось с кровати, и вышло из номера владельца, который аккуратно прилёг на кровать, начав обдумывать и осознавать, что произошло за последние 15 минут, а Вурианд зашёл в свой номер, и стал осваиваться.