Обещай все забыть

«Дрогой Драко! – строчки вспыхивали красным и пропадали, стоило их прочесть. – Разве ты забыл, что твой сыновний долг заменить отца на службе у твоего Лорда? Мои помощники скоро придут за тобой. Лонгботтом не сможет помешать им. Неужели в Аврорате не нашли охранника получше? Или никто больше не согласился присматривать за тобой за такую нищенскую оплату? Как бы то ни было, моим людям это только на руку. Будь готов. Лорд Волдеморт». Лонгботтому платят, чтобы он присматривал? - Это правда? – Драко повернул к Невилу потемневшее лицо. – Только скажи! Я поверю тебе, а не ему. Невил прикусил губу. Что ответить? Сказать, что это ложь? Но золотые галеоны, которые он получил были самые настоящие. Сейчас он сам заплатил бы, чтобы иметь право защищать Драко от кого угодно, хоть лично от Того-кого-нельзя-называть. Разве Невил мог предположить, что влюбится в слизеринского хорька? То есть еще пару недель назад он считал Малфоя гадом и мерзавцем, но это было целых две недели назад. Ой, стоп! Влюбился? Ведь он только что об этом подумал? Драко мрачно смотрел на него и ждал ответа. - Да, - через силу ответил Невил, хотя больше всего на свете ему хотелось бы сейчас соврать. – Но… Драко остановил его жестом. - Не надо больше притворяться, - сказал он ледяным голосом, на глазах превращаясь в прежнего высокомерного заносчивого Малфоя, - Драко, постой, я все объясню! – взмолился Невил, пытаясь удержать его за руку, но Малфой обжег его таким ядовитым взглядом, полным ледяного презрения, что пальцы Невила сами собой разжались. – Драко! Пожалуйста! Выслушай! - Ты уже все сказал. – отрезал Малфой и вышел из сторожки. Ему хотелось убежать куда-нибудь. И долго реветь как обиженному ребенку, обхватив себя руками… Ему хотелось что-нибудь разрушить. Ломать, бить, крушить, топтать, до самых мелких осколков… Ему хотелось убить кого-нибудь. Разрывать голыми руками, пинать ногами, бросаться непростительными заклятьями… Ему хотелось отмотать время на несколько минут назад и сжечь чертово письмо, не читая… А больше всего ему хотелось вернуться к Лонгботтому, броситься ему на шею и все забыть в его неуклюжих объятиях. Но он не мог. Теперь уже не мог… «Уважаемый мистер Малфой! Администрация Летнего квиддичного лагеря при Министерстве магической физкультуры и спорта вынуждена ответить отказом на вашу просьбу предоставить вам другое жилье и работу на время вашей болезни». Драко заскрипел зубами. - А чего ты ждал? – спросил он сам себя. – Проклятые лицемеры! Улыбаются в лицо, а сами боятся, что я убегу к Темному Лорду, и у них не останется средств давления на отца, а в руках у Волдеморта окажется лишний козырь. Черт! Я как грёбаная игрушка! Марионетка! Разменная монета! Все хотят мной манипулировать! Но Темный лорд хотя бы не изображает добродетель, а эти… Почувствовав боль, Малфой разжал кулаки. От ногтей на ладонях остались глубокие красные следы. Драко шмыгнул носом. Даже Лонгботтома заставили его соблазнить, чтобы на коротком поводке держать! Это было для Драко самое обидное – ведь он же повелся. Он раскрылся так наивно, так откровенно дал понять, что Невил ему нравится. И самое глупое – он же верил, что это взаимно, что просто Лонгботтом не мог устоять против Малфоевского шарма. А он за деньги… Ну, еще может быть, за дурацкую грифиндорскую идею всеобщего равенства и справедливости. Хотя… Драко помотал головой, отгоняя ненужные мысли, напрасные надежды. И все же червячок сомнения грыз изнутри – когда это недотепа Лонгботтом умел притворяться? Он даже на уроке за спиной у профессора списать толком не мог. У него же всегда все на лице отражается… Вот уж кто не лицедей! Как бы у него получилось так натурально изобразить практически влюбленность? И смотреть щенячьими преданными глазами, и краснеть, и дрожать от прикосновений… Черт! Черт! Черт! Ну почему Драко опять о нем думал? Ведь он его ненавидел! Не-на-ви-дел! Всего целиком, с его дурацкой гриффиндорской честностью. Ну что ему стоило соврать? И все бы было хорошо. Ведь до конца каникул осталось не так уж много. А с началом занятий все бы прекратилось естественным образом. И Драко было бы все равно, за деньги или даром Лонгботтом с ним в постели. Главное, потом было бы что вспомнить. А что сейчас? Всего лишь несколько неумелых поцелуев и неуклюжих ощупываний. У них даже не было времени чему-нибудь научиться друг на друге. А-а-а-а-а-а! – застонал Драко и сильно прижал ладони к лицу. Воображение глумливо рисовало ему образ Невила. Взлохмаченные темные волосы, перепутавшиеся с длинным белым ворсом ковра, глазищи, прозрачно-зеленоватые, как вода в пруду, пронизанная солнечным лучом, припухшие от поцелуев губы, обведенные красной кромкой. Такой большой и нелепый. И такой необъяснимо притягательный и сексуальный для Драко. Невил смотрел на Малфоя. Если и раньше он постоянно ловил себя на том, что исподтишка косится на Драко, то теперь просто невозможно было отвести взгляд. Невил постоянно путал мешки с удобрениями, садовые инструменты, горшки с растениями. Его обычная рассеянность достигла критических пределов. Он мог думать только о Малфое. - Это какое-то наваждение! – стонал он. – Ну почему я не влюбился в какую-нибудь девчонку? Ну или хоть в Гарри Поттера, если я действительно чертов гей? Как меня угораздило по уши втрескаться в этого слизеринского придурка?.. Да никак! – тут же отвечал Невил сам себе. – Просто он вдруг оказался никаким не придурком. Ну, то есть, нет, придурком конечно, но… Но еще в нем оказалось столько забавных черт характера, и красивые глаза, и длинные тонкие пальцы с обкусанными заусенцами, и тщательно скрытая беззащитность, и это его фырканье, если вслушаться, звучит так трогательно… В общем, слишком в нем всего много оказалось намешано, чтобы Невил мог остаться равнодушным. Невил и хотел бы, но не мог перестать думать о Драко. А уж ночью, в кровати, эти мысли становились совершенно непереносимыми. Он просто физически ощущал, что в метре под ним спит Малфой. В горячечном воображении Невила он оказывался лежащим рядом. И не тот холодный неприступный, каким Малфой всегда был и опять стал, а такой, каким Лонгботтом узнал его совсем недавно. Теплый, мягкий, с разлетающейся, пушистой как у пони, челкой, падающей на румяные от возбуждения щеки, с затуманенными глазами, с розовыми влажными губами. Рука Невила помимо его воли забралась под пижаму. Провела по груди, задержалась на соске, потеребила, сжала и поползла ниже, под резинку штанов. Воображаемый Драко начал покрывать поцелуями шею Невила. Лонгботтом жмурился, яростно лаская возбужденный твердый член. Второй рукой он стискивал простыню, словно она могла удержать его от того, чтобы спрыгнуть со второго яруса вниз, и вытянуться рядом с Драко, чтобы фантазии превратить в реальность. Но простыня держала – Невил цеплялся за нее, как за якорь, и двигал, двигал кистью вдоль члена. Пока красные мушки в закрытых глазах не слетелись в огромный ком, и он не лопнул огненным фейерверком. Тело натянулось как струна, и Невил кончил. Сдернутая с матраса простыня неопрятным комом лежала рядом. Уже которую ночь сон не шел к Драко. Он ложился в кровать, укрывался одеялом, закрывал глаза… и лежал. Как в свою первую ночь в сторожке, он слушал дыхание Невила. Но в отличии от той ночи, это не успокаивало. Скорее наоборот. Драко ничего не мог с собой поделать, но постоянное присутствие Лонгботтома рядом выбивало его из равновесия. Днем он из последних сил держал лицо, но внутри, под маской равнодушия, удержать свои эмоции не мог. Он и не подозревал в себе способность к таким бурным чувствам. Их было так много, и такие сильные, что испытывать их все даже физически выматывало. Он падал в кровать выжатый до капли. Лонгботтом забирался к себе на второй ярус, свет гас, и Драко выдыхал, снимал маску и выпускал свою душу наружу. А душа почему-то всегда стремилась к Невилу. Драко раскидывался на кровати и, глядя вверх, представлял, себе Невила. Где его руки, где ноги, на боку он спит или на спине… ворочался, мысленно проецируя его рядом, пытаясь вложиться в его тело, обнимал пустоту. Потом его мысли плавно перетекали на воспоминания о той горячечной ночи, когда они катались по ковру, целуясь и обнимаясь. О том, как он лежал у Невила на плече, слушал, как бьется его сердце, вдыхал его запах, водил пальцами по его груди и думал, что Лонгботтом всегда пахнет травой и цветами. И почему, смешной и неловкий в школе, среди растений он не кажется неуклюжим. Он на своем месте и рядом с маленькими фиалками, и в зарослях жуткой шипящей крапивы. В обычных маггловских джинсах и футболке, испачканных землей, он выглядит в тысячу раз сексуальнее, чем другие парни в самых шикарных мантиях… Чего стоит его жест, когда он поднимает подол майки, чтобы вытереть потное лицо! Тогда обнажается плоский живот с ямочкой пупка, и это зрелище сводит с ума. Драко почувствовал, как горячая волна прокатилась по телу и сосредоточилась внизу живота. А ведь они так и не перешли ту грань, не посмели коснуться друг друга там. А теперь и не перейдут… Но, Мерлин, как же этого хотелось! Драко просто умирал от желания увидеть Невила полностью обнаженным. Он бы встал на колени и целовал бы полоску темных волосков, ласкал руками поджарые ягодицы, взял бы его в рот… Драко прикусил губу. Если бы хоть один реальный опыт! Тело Малфоя бунтовало, умоляло об этом опыте. А руки, не спросясь никого, делали свое дело. Оргазм приносил временное облегчение телу, но в душе Драко было все так же черно. - Он предал меня! Продал! – убеждал себя Малфой. – Я ему никогда не нравился, он был со мной из-за денег! И сам себе возражал: - Не смеши меня! Лонгботтом и притворство – несовместимые вещи! Он честный, открытый и благородный, он ведь из Гриффиндора. Он никогда, ни за какие деньги не стал бы изображать любовь! - Но ведь он скрыл тот факт, что ему платят! - Может ему запретили? Наверняка для этого была причина, – снова перечил себе Драко. - Конечно! Не хотел, чтобы ты знал! - А разве у него был повод мне доверять? Может, он сам рассказал бы мне? - Когда? - Потом, когда мы стали бы ближе… О, черт! – мысли всегда возвращались к этому. - Теперь этого не случится. Да и к лучшему! Все равно эти игры в любовь пришлось бы закончить рано или поздно. Лучше рано, пока ты еще не зашел слишком далеко, пока у тебя еще не появилось тем для воспоминаний бессонными ночами. – подытожил голос рассудка. - Поздно… поздно…