***
Утро получается тяжелым. Джисон не может прикрыть глаза, продолжая укутывать промерзшее за ночь тело в слои одеяла. Хан отчаянно желает согреться, но даже включенный на полную обогреватель рядом с кроватью не помогает от нарастающей дрожи. Стоит ему только задремать — беспощадные картинки с места преступления возникают в голове кровавым калейдоскопом. Он едва ли дышит, вспоминая мертвое тело студентки, которая еще вчера утром была живой и вполне счастливой, а затем подрывается в холодном поту, окутавшем все лицо и шею. Он до сих пор не мог смерится с тем, что Лия мертва. Девушка, которая не была ему ни другом, ни близким человеком — просто знакомой — погибла спустя несколько часов после их встречи, и Хан мог думать только о этом. Возможно именно ребята из совета были последними, кто видел ее еще дышащей. Джисон мог быть человеком, с которым девушка разговаривала последний раз в жизни. В это просто невозможно поверить. Еще вчера она была живой, а сегодня с утра отец в срочном порядке сорвался в морг на опознание тела родителями. Родитель со вчерашнего вечера и словом не обмолвился. Он сразу же понял, что Джисон узнал убитую, но не мог ничего сделать — его работа никаким образом не должна касаться жизни сына. Все, что он сделал — увез Хана домой, заперев его на несколько замков, чтобы тот и не думал рассказывать кому-то о случившемся. Как будто Хану нужно было именно это. Все равно Лию из его знакомых никто толком не знал, зато он был уверен в том, что с утра весь университет заполнят слухи о ее гибели. Именно поэтому идти на учебу не хотелось. Казалось, будто все находится не на своих местах. Внезапно вода в ванной стала через-чур холодной, а кафельный пол — горячим, ступеньки на первый этаж увеличились в количестве, а еда из холодильника перестала быть такой уж привлекательной. Джисону пришлось через силу пихать в себя остатки вчерашнего обеда и запивать это все безвкусным чаем, который должен был помочь согреться. Он делал все на автомате, не придавая особого значения собственным действиям, но этого сейчас и не нужно было. Призрачное ощущение непричастности отрывало парня от чувства полнейшего разочарования. Строгая рубашка, выглаженные брюки и галстук, затянутый на шее словно удавка. Парень не хотел, чтобы вся его привычная жизнь пошла под откос, а потому старался вести себя более обыденно. Он спешно собрался, стараясь не обращать внимание на слегка дрожащие руки, вытащил бутафорные очки, желая скрыть следы бессонной ночи, и вышел на улицу, закрывая за собой входную дверь. Джисон медленно спустился вниз, по привычке заворачивая в правую сторону, но неожиданно в паре метров от забора прозвучал гудок. Тонированный седан располагался на другой стороне дороги, явно поджидая выхода Хана, но по номерам, красующимся на подвеске легко можно было определить хозяина. Чан опустил стекла, подъезжая к Джисону ближе. Он высунулся, давая Хану возможность увидеть себя, а затем рукой указал на место рядом с собой, предлагая Джисону сесть в автомобиль. Дважды думать не пришлось. В небольшой машине пахло кедром и сосновыми шишками. Бархатная обивка сидения приятно соприкасалась с кожей, а забавная игрушка, прикрепленная к панели, болталась от каждого движения транспорта. Джисон уселся на переднее сидение, пристегивая ремень безопасности, и кинул рюкзак на задние места, не желая держать его в руках всю поездку. Он постарался вести себя как можно более естественно, не придавая значения собственным ощущениям и эмоциям, хотя Чан явно понимал все. Отец мог рассказать ему о произошедшем еще вчера, а сегодня подослать бедного мужчину в качестве личной няньки, но спорить об этом не было сил. В конце концов, сейчас Джисону меньше всего хотелось идти по улице и случайно наткнуться на место преступления. Вряд ли следы крови, да и вообще любые следы, успели исчезнуть оттуда за ночь. — Как ты? — спрашивает Чан, заворачивая на главную улицу. Рукава его рубашки закатаны до локтей, руки плавно поворачивают руль, и Джисон немного зависает, не понимая сути вопроса. Чан ловит заминку на чужом лице и тут же кашляет, неловко добавляя: — В плане, как твое самочувствие? Голова не болит? — Нет, — отвечает Хан. Он не уверен, что напарника отца устроит такой ответ, но и заставлять чужого человека беспокоиться не хочется. — Хоро-о-шо, — полицейский нарочно тянет с дальнейшим вопросам, не понимая, будет ли это уместно в данной ситуации. Джисону приятно отношение Бана, ведь тот старается по максимуму сгладить углы между ними, не собираясь принуждать ему к чему-то. — Так, вы были знакомы с этой девушкой? Джисон кивает, поправляя тугой галстук возле шеи: — Ходили в студ.совет вместе. Чан удовлетворенно пожимает плечами, обгоняя несколько машин впереди себя. Они едут по центральной улице, забитой людьми, и Джисон ловит себя на том, что он побаивается смотреть в окно. Будто бы предчувствует, что может увидеть там ещё что-то более ужасное. — Слушай, твой отец не хочет, чтобы я рассказывал тебе об этом, — начинает Бан, перемещая одну руку с руля на плечо Джисона. Он слегка сжимает его, на секунду отрываясь от дороги, а затем снова переводит взгляд на горизонт. — Но, кажется, мы уже нашли убийцу, и совсем скоро он получит по заслугам. Не хочу, чтобы ты грузил себя этим. — Кто он? — спрашивает Хан, не надеясь услышать ответа. Парень — никто для жертвы и для расследования, по сути он даже не должен был быть на месте убийства, если бы не отец, но собственное желание добиться справедливости подпирает голосовые связки и мешает молчать. Чан раздумывает несколько секунд, видимо, решая, может ли он сказать мне правду или нет, а затем снова переводит взгляд на Джисона. Машина подъезжает к светофору, вставая в ряд к остальному транспорту на дороге, и этого времени достаточно, чтобы Бан успел кратко все объяснить. Он действительно не хочет, чтобы младший беспокоился по чем зря, да и помнит грозный взгляд господина Хана, который смотрел на него с утра предупреждающе. Когда дело доходит до защиты собственного ребенка — каждый будет беспощадным, а тут еще и такое дело. Так что Чан прекрасно осознает, какой опасности он подвергает Джисона и себя вместе с ним, рассказывая детали дела. — В последний раз ее видели с бывшим молодым человеком. Очевидцы говорили о том, что пара спорила, а потом этот парень пропал из города. Выключил телефон и, скорее всего, пытается сбежать. — Думаешь, это правда? — интересуется Джисон, осматривая свои коленки. Он все еще боится поднимать взгляд вверх, но ему отчаянно хочется заглянуть в глаза полицейского рядом. Говорит ли он это для успокоения душевного состояния Хана, или просто потому, что это правда? Светофор загорается зеленым светом, и Чан трогается с места, заворачивая на дорогу, ведущую к университету. — Ревнивый бывший, который убил подружку в порыве гнева, — пожимает плечами Бан, будто бы это совершенно обыденная вещь. Джисон понимает — так оно и есть. Он не может представить себе то количество дел, с которыми разбирается отдел отца ежедневно, и наверное поэтому для него это страшно. Быть свидетелем убийства — ужасно, но быть свидетелем сотни убийств — настоящий подвиг. — Тебе не нужно беспокоиться об этом, Джисон-а. Твой отец найдет убийцу, кем бы он не был. — Я знаю. На этом разговоры кончаются. Чан довозит его практически до главного входа, останавливая машину на парковке университета. Джисон несколько секунд всматривается в двор перед зданием, пытаясь разглядеть кого-то знакомого, а затем достает телефон из рюкзака, собираясь позвонить Феликсу. Он хочет, чтобы друг был рядом с ним сейчас, и надеется, что тот уже пришел на учебу. — Буду через две минуты, — Ликс на том конце провода сразу же согласился на встречу. Джисону повезло — парень был легок на подъем и всегда соглашался помочь окружающим его людям, даже если самому Ли нужна была помощь. Именно поэтому, наверное, они до сих пор сохраняли между собой крепкие дружеские отношения, неразрушимые ни образом жизни каждого из них, ни моральными устоями. Джисон устало откинулся на сидение, давая себе фору, чтобы подготовиться к тяжелому дню. В том, что день будет именно таким, Хан не сомневается. Благо Чан все прекрасно понимает и позволяет им сидеть в тишине, не издавая ни звука с тех пор, как двигатель машины заглох. Джисону стыдно — всего на секунду — потому что он задерживает мужчину здесь, хотя у того явно еще куча работы, но он ничего не может поделать с собой. Слабый, слабый Джисон. Спустя какое-то время в стекло рядом с пассажирским сидением раздается короткий стук. Хан отмирает, поворачивая голову в сторону источника шума, и видит обеспокоенное лицо Феликса, который пытается хоть что-то разглядеть сквозь тонировку машины. Он поворачивается назад, доставая оставленный там в начале поездки рюкзак, и случайно переводит взгляд на Чана, побледневшего за секунду до ужаса. — Чан? — он пытается заглянуть в лицо полицейского, но тот неотрывно смотрит за спину Хана, где стоит Феликс. Руки безвольным пластом лежат на коленях, а губы сжаты в тонкую полосу. Джисон осторожно протягивает руку к чужому плечу, надеясь узнать причину такого поведения, но старший вдруг качает головой, будто стряхивая наваждение, а затем заглядывает Хану в глаза, тепло улыбаясь. — Все в порядке, — он помогает Джисону освободиться от ремня, сдерживающего телодвижения парня, а затем открывает дверь, практически указывая на то, что ему пора. — Иди на учебу. Джисон не сопротивляется. Крепче сжимает рюкзак, выходя из транспорта, и вдыхает утренний свежий воздух. Дверь за ним захлопывается также быстро, как и открылась, и машина Чана отъезжает назад, разворачиваясь на парковке перед университетом быстрыми и легкими движениями. Полицейский уезжает, оставляя после себя шлейф недопонимания и сомнений. Хан решает оставить этот вопрос на потом, поворачиваясь к другу с самым дружелюбным выражением лица. — Привет. — Мне так жаль, — Феликс бросается на Джисона с объятиями, сжимая того в своих крепких руках. Он будто убаюкивает Хана, покачиваясь из стороны в сторону, и Джисон не может понять — либо он выглядит настолько ужасно, что первым рефлексом у людей появляется желание его успокоить, либо новости о смерти Лии все же дошли до учащихся, и теперь он не сможет вздохнуть спокойно. — Кто-то говорит о том, что это ты нашел тело. Джисон на пару секунд теряется в пространстве, позволяя Ли обнять себя еще крепче. Он не рассчитывал на то, что слухи дойдут до такой степени, и теперь желание идти внутрь пропадает полностью, заменяясь паникой и неконтролируемой пассивной агрессией в сторону того, кто пустил этот слух. Вряд ли полицейские нарочно бы стали обсуждать присутствие Джисона там, значит на месте преступления мог быть свидетель из университета. — Это был не я, — шепчет Хан, отстраняясь от друга. Он осматривается по сторонам, надеясь не увидеть ничего подозрительного вокруг них, а затем поправляет очки, сползшие с переносицы. Феликс озадаченно смотрит на него. — Мы с отцом просто проезжали мимо. — А-а-а, — кивает головой парень напротив. Он переваривает полученную информацию, размышляя о том, стоит ли расспрашивать Джисона дальше. Его внешний вид оставляет желать лучшего — парень выглядит уставшим, растерянным и расстроенным, но подробности знать хочется просто до зуда на ладонях: — Но ты видел тело, да? Джисон кивает. Он надеется, что разговор на этом закончится, и они спокойно направятся на пары, которые никто, вообще-то, не отменял, но Феликс преследует собственные цели, продолжая расспрашивать Хана так, будто он не просто свидетель. — Как это было? Как она выглядела? Как умерла? Хан набирает в легкие побольше воздуха. — Мертвое тело, Феликс. Это было мертвое тело девушки, которая еще вчера смеялась, улыбалась и мечтала. Прояви уважение к ней хотя бы сегодня. Джисону не хватает терпения. Он покидает парковку университета без Ли, забыв позади собственные страхи и сомнения. Эта грубость была оправданной и обоснованной — Феликс перешел черту дозволенного, спрашивая у Хана подобные вещи. Кое-что было запретным в теме их дружбы, и ранее им никогда не приходилось доходить до крайности, успешно избегая каверзные темы. Однако сейчас Джисон не был уверен в том, что справится. Он хочет вернуть время вспять, остановить Лию каким-нибудь незамысловатым разговором, оберегая ее от опасности, которая рано или поздно настигла бы ее в любом случае. Возможно только тогда Хан смог бы чувствовать себя менее виноватым. Он дошел до кабинета, где будет проходить первая пара, стараясь не разговаривать ни с кем по пути. Провалиться под землю или стать призраком на несколько часов — отличная идея на сегодня, жаль только Джисон не супергерой. Он вообще не супер, если быть честным, так что приходится довольствоваться меньшим и радоваться тому, что слухи о Лии, очевидно, дошли еще не до всех. Парень старается игнорировать внутреннее беспокойство и присаживается на свободное место в дальнем углу кабинета. Ему не хочется срывать занятие своей угрюмой миной, но шум вокруг, несмолкающие разговоры и перешептывания тех однокурсников, которые прекрасно знают о месте работы отца Джисона — все сваливается сверху словно снежный ком. Он беспокойно роется в рюкзаке, вытаскивая нужную тетрадку и ручку — комплект первой необходимости на любой паре, а затем усаживается поудобнее, наклоняясь над деревянной поверхностью и хватая в руки телефон. Новости читать не хочется совсем. Это происходит скорее на автомате, когда пальцы Хана набирают давно заученный наизусть текст, открывая первую попавшуюся страничку с картинкой. Там несколько вводных слов и жирный заголовок: «Найдено тело студентки. Обстоятельства преступления держатся в тайне». После идет несколько типичных фраз о том, когда и кем было найдено тело — Джисон знает это не по наслышке, а затем прикреплен снимок с места преступления — кирпичная стена на пустой улице, обвешанная предупреждающей лентой. Кажется, будто снимок был сделан сразу после уезда криминалистов, потому что свежие следы грязи и оставшийся след крови на асфальте не смыты до сих пор. Хану кажется, будто он запомнил каждую деталь. Фотографическая память еще ни разу не подводила его с тех пор, как он смотрел на этот снимок, но кое-что оставалось странным. Там, где находилось тело Лии, был какой-то рисунок. Небольшой, почти незаметный на фоне остальных вещей вокруг, но изображение казалось настолько «не в место», что привлекало внимание практически сразу же. Хан мог поклясться — картинка находилась там, где располагалась голова девушки, и теперь стало дурно. Отец всегда держал его в стороне от своей работы: не рассказывал о делах, не показывал фотографии с мест преступления, да и вообще в стенах дома старался игнорировать собственный полицейский значок, нацепленный на плотный материал куртки. Джисон особо и не жаловался, но иногда приходилось скорее играть роль дурачка. В полумраке дома, когда Хан, по идее, должен уже был спать, ему часто приходилось слушать возмущенный и громкий голос отца с первого этажа, который обсуждал очередное убийство с Чаном, не избегая никаких подробностей. Именно так еще в детстве Джисон обзавелся кошмарными сновидениями и представлением о некоторых определенных вещах, вырабатывающих в маленьком мальчике сомнительность, осторожность и внимательность к деталям. Только поэтому рисунок на месте преступления казался более чем странным и не желал вылезать из головы парня по щелчку пальца. Только когда по университету раздался звонок, оповещающий о начале пары, Джисон убрал телефон в карман. Он приветствовал преподавателя, вместе с остальными проверял домашнее задание, не отвлекаясь от темы занятия, а в голове до пикселей было разложение изображение из новостной статьи. Хан сопоставлял его с собственными воспоминаниями, желая найти что-то, чего полиция могла бы не заметить, внешне оставаясь совершенно непринужденным. Только грустный взгляд и появившаяся от задумчивости складка на лбу свидетельствовала о том, что мыслями Джисон находится далеко за пределами пары по психологии.***
— Что для вас страх? — грузный преподаватель психологии выходит на первый план, опираясь на свой стол так, чтобы видеть каждого студента. Он с интересом глядит на однокурсников Джисона, ожидая ответа на такой легкий, как может показаться на первый взгляд, вопрос. Однако, образовавшаяся в кабинете тишина и звук ржавых моторчиков в голове у каждого слышен краем уха, и мужчина вздыхает, видоизменяя вопрос: — Каждый из нас чего-то боится, не так ли? Большая часть студентов кивает, ожидая дальнейших слов мужчины. Джисон прислушивается к собственным ощущениям, желая найти ответ на заданный вопрос, а затем понимает — он не может сформулировать свой страх. Это лишь оболочка, которая заставляет дрожать и волноваться, но точной причины нет. Скорее все то, что не вписывается в привычную картину его жизни и есть страх, только вот обосновать это нельзя никак. — Отвечу на вопрос заранее: если вам кажется, что вы ничего не боитесь, вам это только кажется. Нет на свете бесстрашных людей, ибо нет людей, не скрывающих в своем сознании нечто пугающее. Мы боимся не темноты, а того, что спрятано в ней. Боимся не высоты, лишь страшимся упасть вниз. Мы не боимся умирать, но мы боимся того, что смерть наша будет бессмысленной. И тогда я задам этот вопрос снова. Что для вас страх? — Можно ли бояться самого себя? — вопрос звучит неожиданно. Кто-то позади Джисона привлекает к себе все внимание группы, включая задумчивый взгляд преподавателя. Хан слышит смешки других ребят, но игнорирует это, оборачиваясь назад. Невысокая девушка практически незаметна среди других людей. Капюшон толстовки натянут на темные волосы, а очертания лица скрываются за руками. Джисон может увидеть небольшие царапины на них, а еще необычайно красоты кольцо — старинное украшение на тонких пальцах выглядит утонченно и правильно. Хан ловит себя на мысли о том, что раньше эту девушку он попросту не замечал, да и вряд ли когда-нибудь заметил бы. — Вы говорите о том, что мы подсознательно ищем причину для страха, но что, если причиной для него являемся мы сами? — Интересный вопрос, Сынмин, — преподаватель двигается по левому ряду, проходя мимо Джисона и направляясь в сторону девушки. Он продолжает говорить спокойным тоном, но все же глядит на девушку обеспокоенно: — Страх определяют как ожидание зла. Если ты считаешь, что можешь навредить самой себе, то ты вполне можешь себя бояться. Впрочем, это совсем не означает, что от страха невозможно избавиться. Открываем тетради и записываем новую тему… Пара продолжается в своем привычном порядке, задевая самые важные аспекты понятия о страхе, но Хан перестает вникать в нее. Он безучастно строчит конспект, изредка поворачивая голову назад, где сидит Сынмин. Девушка внимательно слушает лекцию, записывая что-то одновременно с речью преподавателя, и выглядит теперь более уверенно. Капюшон толстовки немного сползает с лица, оголяя бледную кожу и шрам, ведущий от брови к виску. Он не является уродливым и ничуть не портит миловидное женское лицо, однако что-то пугающее есть в нем наравне со странным вопросом, царапинами и кажущейся на первый взгляд безразличностью. В этот раз Джисон замечает многое.***
Учебный день кончается через чур быстро. Пары проходят на одном дыхании, и Джисон совсем не замечает, как они кончаются очередным звонком, заставляя всех студентов потоком хлынуть из здания университета на встречу свободе, свежему воздуху и делам, которые постоянно мешают жить. Он кладет тетрадку в рюкзак, застегивая его не спеша, и двигается на третий этаж, чтобы добраться до помещения студ.совета. Хану приходится многое обдумать до того, как он зайдет в кабинет и начнет новое собрание. Он не знает, как вести себя с остальными ребятами. Что им сказать, как поддержать — все слова разом пропадают из головы, оставляя после себя чистый лист. Джисон не был близок с Лией, но она нравилась остальным, имела довольно высокую популярность среди студентов, да и вообще считалась одной из лучших в совете. Именно поэтому парень понимал четко — без нее все будет не так гладко, как должно было бы быть. Они больше не будут спорить из-за декораций, не столкнутся в проходе только для того, чтобы кинуть друг в друга очередную остроту, да и вообще не смогут пообщаться. Только сейчас Джисон понимает, что девушка была не такой уж и плохой. Просто их характеры не сходились настолько, что становилось душно. Однако это не делало из Лии плохого человека, как и не давало Джисону причины для ненависти к ней. Они просто не были друзьями. Тогда почему сейчас Хан беспокойно подбирает слова для утешения кого-то — скорее для самого себя — а затем несколько раз считает до десяти перед дверью в кабинет студенческого совета, чтобы стереть с лица печаль, неуверенность в себе и возможный гнев по отношению к гнусным слухам. О том, что обстановка среди присутствующих совсем ужасная, понятно сразу. Все сидят, опустив глаза в пол, и только место погибшей девушки встречает Джисона прохладой и пустотой. Тем, что осталось от нее, помимо ярких воспоминаний и оригинальных идей, которые в стенах этого помещения дарили столько радости для студентов. Джисон кладет рюкзак на парту рядом с досками, встает рядом с ними и прочищает горло, настраивая всех сидящих здесь на разговор. Он старается говорить по делу и избегать неоднозначных тем, но получается изрядно плохо. — Как вы знаете, вчера мы лишились одного из самых лучших членов нашего совета. Лия была удивительным человеком и прекрасным организатором, ее идеи навсегда останутся частью нашей деятельности, но я вынужден признать это — теперь нам придется продолжить свой путь без нее. Приношу соболезнования тем, кто был близок к ней. Нам всем будет ее не хватать, — дежурные фразы вылетают одна за другой, собираясь в единое клишированное высказывание. На секунду Хан представляет себя в образе отца, который такими же словами высказывается каждый раз, стоит ему задеть неприятную тему. По спине пробегает дрожь, но парень перебарывает себя, поднимая глаза на членов совета. Они прекрасно понимают — Джисон не искренен в этих словах. Им плохо, хочется услышать что-нибудь новое о деле, которое только начинает свои обороты, но остается только отстраненность кивать головой, соглашаясь со словами главного. — У нас были плохие отношения, — внезапно говорит Джисон, набравшись смелости. Он опускает голову еще ниже, практически вжимая ту в плечи, чтобы казаться еще меньше. Ему чудится, будто все теперь смотрят на него с осуждением, и хочется смыть липкий взгляд со всего тела в ту же секунду, но Хан продолжает: — Точнее, мы никогда не общались настолько, чтобы я мог судить о ней, как о человеке. Мне правда жаль, ведь я не могу поддержать вас и не могу даже приблизительно представить, насколько некоторым из вас тяжело. Единственное, что я знаю — Лия украшала все вокруг себя. Она создавала праздник из вещей, находящихся под рукой, так что я считаю, что правильыным способом почтить ее память будет работа над советом и создание лучших условий для студентов. — Она должна гордиться нами, — поддерживает его высокий паренек, отвечающий за музыкальное сопровождение и создание треков. Остальные соглашаются с ним, поддерживая речь Джисона. Становится легче. Печаль хоть и не уходит навсегда, зато пустота заполняется начавшейся деятельностью и продумыванием следующего праздника. Теперь все присутствующие здесь имеют огромный стимул, посвящая свою работу погибшей девушке. Только тогда огромный груз с плеч Джисона начинает спадать. Он не может повлиять на расследование дела, не может найти убийцу, зато может почтить память Лии, сохраняя в своей голове образ уверенной в себе девушки. Человек умирает только тогда, когда умирает последнее воспоминание о нем. Джисон убежден в этом также сильно, как и в том, что жизнь теперь изменилась.***
Единственное, чего Джисон хотел в данный момент больше всего — оказаться у себя в комнате, заперев дверь на замок и укутавшись в одеяло, согревая не только тело, но и сознание внутри него. Собрание закончилось, пары тоже, он уже почти готовился направиться по знакомой до боли улице, снова прогоняя события последних дней, однако телефонный звонок сорвал все его планы. Отец не хотел, чтобы сын передвигался по улице в темное время суток в одиночестве. Почему-то навязчивая мысль о безопасности Джисона преследовала полицейского на протяжении всей жизни парня, и только сейчас Хан понимал, сколько, на самом деле, в этом проблем. Ему пришлось немедленно собраться и выйти на улицу, ожидая знакомую машину вместо того, чтобы уже быть дома. Причем ожидание это было бессмысленным — прохладный ветер давно уже забился под одежду, а прическа была испорчена порывами ветра. Приходилось натягивать рукава чуть ли не до костяшек пальцев, спасаясь от возможной простуды подручными средствами, когда сзади его окликнули: — Джисон! Он обернулся, замечая вдалеке знакомые темные волосы, развивающиеся на ветру кудрявым водопадом. Хёнджин практически бежал навстречу ему, закидывая сумку куда-то за плечо, когда следом за ним шли Минхо и Чонин. От появления старшего непроизвольные мурашки пробежались по рукам Хана, устремляясь ввысь. Ли медленно двигался в сторону продрогшего Джисона, успевая при этом о чем-то переговариваться с Чонином. Непринужденный взгляд карих глаз практически прожигал его насквозь, а воспоминания о их прогулке, яркий смех, звучащий в голове набатом, заполонили собой разум. Джисон терпеливо ждал, когда тот подойдет ближе, даже если Хёнджин давно уже повис на нем, обнимая и сжимая худое тело в своих руках. — Что ты здесь делаешь? — поинтересовался Чонин, когда парни подошли ближе. Тонкая ветровка была натянута почти до лица, закрывая большую часть подбородка, а руки хранились в карманах. Парень с интересом оглянул старшего друга, удивляясь внешнему виду того, а затем просто перевел взгляд на лицо Джисона, ожидая услышать ответ на вопрос. — Жду отца. Короткий ответ, но приятели моментально кивнули, отбрасывая лишние вопросы в сторону. Единственный, кто ничего не понимал — Минхо — спросил еще раз: — Отца? Он тебя с учебы забирает? Джисон уже набрал в легкие побольше воздуха, собираясь ответить, когда Хёнджин перебил его. — Отец — полицейский. Высшая степень строгости. — А-а-а, — понятливо потянул старший, поглядывая на Хана также незатейливо. — В этом должны быть свои плюсы. — Да, ему не придется идти домой по такой холодрыге, — протянул Чонин, посильнее вжимаясь в ветровку. — Ладно тебе, вчера ведь было намного хуже, — замечает Хван, кидая взгляд на Хана. — Кстати, Джисон, Феликс тебе не рассказывал? Феликс сегодня вообще ничего не успел сказать. Джисон хотел бы сказать об этом, но не желал акцентировать внимание на их небольшой стычке. В конце концов, да, Джисон действительно вспылил, но и Ликсу нужно было быть более спокойным. Поэтому парень покачал головой, с интересом ожидая продолжения истории. — Вчера после пар мы пошли в инетрнет-кафе. Я, Чонин-а, Минхо и он. Играли до позднего вечера, а потом за Ликсом кто-то заехал, представляешь? Неплохой такой молодой человек, я бы сказал, — Хёнджин игриво повел бровями, делая огромную паузу перед тем, как продолжить: — Вот наш импозантный товарищ и укатил с неизвестным на седане в закат. Хотелось бы узнать у тебя, что ты думаешь, но судя по выражению лица — ответ очевиден. — Лучше уж иметь седан, чем транспортную карточку для студента, — подметил Чонин рядом, когда во двор университета заехала очередная машина. Джисон повернулся скорее инстинктивно, узнавая в транспорте очертания известной ему марки машины. Седан Чана подъехал точно к компании парней, открывая перед Джисоном дверь.