***
В помещении шумно: работающий без перерыва старенький компьютер, который вот-вот отойдет на пенсию в мир переработанного металла, звуки чиркающей по бумаге ручки, что то и дело царапает тонкий материал под собой, а еще приглушенный шепот — от тех, кто не привык думать в тишине. Помещение, выделенное студ.совету несколько месяцев назад, было более просторным, чем их старый и небольшой кабинет на первом этаже. Тогда они только собирали активистов, желающих участвовать в жизни учебного заведения, вот и согласились на скромную помощь от ректора — пыльный, пропахший сыростью и плесенью бывший кабинет заведующего. Там иногда протекала крыша, а окно пропускало любой сквозняк с улицы, из-за чего в зимнее время заседать было практически невозможно. Сейчас же для собраний был определен обширный кабинет аж на третьем этаже, использовавшийся ранее как компьютерный класс. Здесь было достаточно пространства, чтобы расположить круглый стол — да-да, тот самый, из фильма — шкаф с оборудованием и вещами, которые все члены совета активно использовали, а еще две доски, на которых обычно расписывался план предстоящего мероприятия. Вот и сегодня — две доски стоят наготове, а плана даже приблизительно нет. Они сидят уже битый час: раздумывают над темой фестиваля, пытаются выбрать стиль для его проведения, но постоянно спорят друг с другом, не имея возможности договорится. Им нужно решить все в ближайшие дни, чтобы заняться подготовкой и организацией не в последний момент, но как это сделать — Джисон не знает. Он устало растирает лицо в ладонях, ногами упираясь в ножки стула. Перед ним лежит старенький ежедневник — его лучший друг во всех ситуациях, требующих сосредоточенности и определенности. Однако сейчас вдохновение начисто отказывается приходить, сбивая парня с мысли. Хан все время отвлекается на внешние факторы: будь то шум от компьютера, шаги за дверью или чье-то дыхание, слишком громкое для восприятия — все раздражает думающего Джисона. Наконец среди членов совета слышится чей-то приглушенный голос: — Может сначала определимся с тематикой? — миниатюрная девушка, которая пришла к ним совсем недавно, несмелым голосом обращается к аудитории. Все разом отрывают головы от стола, переводя взгляд на нее, а Джисон кивает, одобряя её идею. Если быть честным, он даже имени ее не помнит — просто не пытался, а сейчас по-максимуму старается избежать любого разговора с ней, обращаясь сразу к группе: — Что вам больше нравится? Фестиваль зимний, поэтому я бы напирал на какую-либо сказочную тематику. Волшебство, магия и прочая атрибутика Рождества. — Не слишком ли это скучно? — спрашивает парень, сидящий слева от него. На нем спортивная форма их университета, голову украшает старый добрый «ежик», а в ушах серебряные серьги — прямо-таки набор юного зожника. — Мы не можем применить на зимнем фестивале, например, тему Хэллоуина и ужасов, — отвечает ему Хан, желая побыстрее прийти к общему соглашению. Внезапно с другого конца стола раздается тихое покашливание, и Джисон заранее знает, кому оно принадлежит. Лия дерзко поглядывает на сидящих за столом коллег, а затем жестом указывает на парня-спортсмена: — А почему бы и нет? Не будем брать в расчет ужасы, но тема с костюмами и гримом — отличная идея. — Костюмированный зимний бал? — Может маскарад? Идеи начинают сыпаться градом. Каждый из присутствующих здесь высказывает свое видение будущего фестиваля, обосновывая их личными предпочтениями и возможностями, а затем все предложенные мысли плавно переносятся на доску не без помощи Джисона. Он отмалчивается, не желая вступать в спор с большинством команды, и Лия молчит тоже. Они не то, чтобы враги. Хан относится к этому слову слишком серьезно, чтобы называть врагом каждого человека, который не сходится с ним во мнениях. Это именно то, что было между ним и Лией — девушка такая же амбициозная и уверенная в себе, желающая взять всю ответственность на свои хрупкие плечи, заменяя Джисона, вот они и сталкивались лбами в таких вот разговорах. Будто нарочно, но она всегда старалась продвигать мнение, противоположное Джисону, и некоторые охотно поддерживали ее в этом. Конечно, красивая и миловидная девушка со взглядом стервы — предмет обожания и первая красавица университета. Хан действительно был ей не ровней в этом, но точно не мог уступить свое место. Он долго и упорно работал, чтобы студ.совет университета стал уважаемой и организованной структурой, и отступать из-за одного только желания Лии быть выше всех — глупость. — Тогда решили? — Джисон недовольно осматривает получившуюся у них схему фестиваля, мысленно представляя себе масштаб работы. Да, лишние руки им явно пригодятся, иначе успеть все за две недели — просто нереально. — Балл-маскарад со сказочными элементами? Поделим актовый зал на несколько зон по сказке и начнем работать с декорациями. Хан дожидается одобрительных голосов со стороны всей команды, а затем кивает самому себе. Отлично, хоть этот вопрос можно считать решенным. Оставалось всего ничего: найти декорации, сделать их самостоятельно, потому что ресурсов, имеющихся у университета, явно не хватит, заказать украшения и распечатать пригласительные. Всего лишь. Когда все собрались расходится, Лия в очередной раз подала голос: — Хан-и, не сходишь за прошлогодними украшениями? Чтобы завтра не тратить время зря. Того глядишь, и проветришься, пока будешь идти. Девушка изгибает пухлые губы, обмазанные красной помадой, в подобие хитрой улыбки и откидывает темные волосы назад, всем видом показывая, что она это серьезно. Несколько ребят будто специально остаются стоять у двери, ожидая продолжения разговора и надеясь на новый спор меж двумя неявными лидерами, но Джисон не намерен давать им такое представление. Он быстро кивает, собирает свои вещи в рюкзак, закидывая его за спину, и выходит из кабинета студсовета, направляясь на первый этаж. Нужно взять ключи от подсобки у охранника, а потом снова подняться наверх — забирая коробку с украшениями, оставшимися с прошлого года. Первоначальный план о том, чтобы снова прийти домой пораньше, проваливается окончательно. Он медленно спускается вниз, огибая несколько ступенек разом, а затем устраивает перед охранником небольшой концерт по заявкам — убеждает его, что ключи нужны только на секундочку и ничем посторонним он заниматься в кладовке не намерен. Мужчина в итоге сдается, протягивает связку металлических ключей, и снова утыкается в кроссворд, переставая подавать признаки жизни. Хан надеется на то, что Лия не додумалась закрыть кабинет на ключ, потому что его ноги уже горят от непривычно длительного подъема по лестнице туда-сюда. Если ему понадобится спускаться вниз еще раз, он явно не переживет этого, вызывая скорую прямо в фойе их университета. Правда тогда шанс того, что вместе со скорой к ним ворвется его беспокойный отец увеличивается в разы. Кладовая комната находится в небольшом коридоре, разделяющем две секции третьего этажа, и Джисон подходит к деревянной двери, вставляя ключ в скважину. Он проворачивает его несколько раз, дожидаясь характерного щелчка, а затем заходит внутрь, щелкая выключателем. Пыль тут же забивается в нос, заставляя Хана беспокойно чесаться, и парень старается найти нужную ему коробку как можно быстрее, не желая оставаться здесь еще дольше. Он рыскает по полкам, натыкается на самый разнообразный хлам, имеющийся в распоряжении университета, и наконец находит необходимое ему — на самой верхней полке. Это кажется абсолютно не смешным. Либо уборщица, расставляющая все здесь, гигант под два метра, либо кто-то решил поиздеваться над ростом Джисона, который был не то, чтобы маленьким, но явно не подходящим для доставания объектов с верхних полок. Он осторожно привстал на цыпочки, вытягивая руку вверх, и постарался достать хотя бы до края коробки, чтобы подцепить ее пальцами. Попытки были абсолютно бесполезными. Джисон, наверное, со стороны выглядел просто ужасно: уже потный от постоянной нагрузки, пыхтящий и прыгающий по периметру маленькой кладовки. Настоящий юмористический ролик для любителей издеваться над бедными людьми, не иначе. — Помочь? Джисон дергается, пугаясь неожиданности, и начинает заваливаться назад, не сумев удержать равновесия. Ситуация кажется ему до ужаса знакомой, но в этот раз его ловят чужие руки — крепкие и сильные, помогая принять изначальное положение. Хан краснеет, заведомо зная, кто стоит за его спиной. Минхо с той же ухмылкой, которая появляется на его лице, видимо, только вот в такие моменты позора Джисона, опирается на косяк двери, наблюдая за действиями Хана. Он не хочет знать, сколько времени старший простоял здесь, но отчаянно опускает голову вниз, пытаясь пережить очередной прокол. Это, наверное, ужасная шутка судьбы — второй день подряд заставать Джисона именно в таком положении, но ситуация, впрочем, менее комичной от этого не становится. В этот раз Хан дружелюбно кивает головой, здороваясь с новым знакомым, и пальцем указывает на полку позади себя. — Если тебе не сложно, — Минхо проходит внутрь, не задумываясь ни на секунду. Он протягивает руку к нужной коробке, дотягиваясь до нее, и стаскивает картон вниз, будто бы именно этих несчастных сантиметров их разницы не хватало для того, чтобы выполнить задачу по освобождению украшений. Хан облегченно улыбается — хотя бы одно дело сделано успешно. Он протягивает руки, чтобы забрать находку из рук Минхо, но тот лишь качает головой: — Я помогу донести. Показывай дорогу, малыш. О, нет. Резкий скачок давления гонит кровь до лица младшего, заставляя щеки и уши нещадно гореть. Джисон смущенно улыбается, не ожидая услышать в свою сторону такого рода комплимент, а затем все же выходит из комнаты, чтобы не создавать между ними еще более неловкую ситуацию. Он делает все возможное, чтобы не обращать внимание на слова старшего. Ведь, по сути, это может быть всего лишь стиль общения Минхо, а значит его концерт алеющего помидора здесь абсолютно неуместен. Да и тем более, это был очень милый жест помощи от него, так что Хан уверенно решает забить на слова парня, выпуская того наружу. Минхо ждет, пока Джисон закроет за ними дверь кладовки, и поудобнее перехватывает коробку, используя свое колено для равновесия. Сегодня он одет в рубашку, что выгодно подчеркивает напряженные мышцы спины и шеи. Рукава засучены так, что от веса на них начинают проявляться крупные струйки вен, и Хан невольно останавливается там взглядом, рассматривая изящные пальцы и накачанные руки. Это явно лучше вчерашней толстовки, думает он, издавая нервный смешок. Кажется, внимательный взгляд не остается бесследным, и потому Минхо медленно переспрашивает: — Все в порядке? — Д-да-да, пойдем. Хан обгоняет знакомого, желая скрыть красные щеки от чужого взгляда. Он не хочет, чтобы Минхо понял его в каком-то неправильном смысле, а потому старается соблюдать между ними дистанцию. Впрочем, Ли совсем не против этого. Он молча следует за Джисоном, иногда останавливаясь, чтобы взять коробку более удобно, и в один момент парню становится крайне неудобно из-за того, что старший, по сути, делает всю работу за него. Он резко поворачивается назад, думая остановить Ли в нескольких шагах от него самого, но старший с коробкой оказывается практически вплотную к Джисону. Их разделяют несколько сантиметров ширины коробки, а на деле — совсем ничего, потому что Хан поднимает голову и заглядывает в глаза цвета карамели. Минхо вблизи действительно красивый. Не слащавый, но миловидный и хорошенький; большие глаза выразительно смотрят прямо на Джисона, очаровывая и завладевая его вниманием полностью. Они стоят так несколько секунд. Хан успевает рассмотреть чужое лицо досконально. Он подмечает каждый его изгиб, каждую неровность и шероховатость, не замечая ни единого недостатка. Минхо просто красивый. Без макияжа и укладки, даже в мятой толстовке или в выглаженной рубашке — он в любом случае привлекательный. Наверное именно это и служит переключателем в голове Джисона. Он резко отстраняется от коробки и отводит взгляд в сторону. — Я хотел предложить понести ее дальше. Бубнит, рассчитывая на то, что старший все равно услышит его. Так и происходит. Мягкие губы изгибаются в нежной улыбке, но Ли качает головой, отказываясь от предложения Джисона. — Это меньшее, что я могу сделать для тебя. Пойдем. Они продолжают свой путь до кабинета, и Джисон больше не пытается его остановить. Он молчаливо следует рядом, осматривая безликие стены университета, и Минхо молчит вместе с ним. Неловкости, впрочем, совершенно не ощущается.***
— Так ты — непризнанный дворовый талант? — Джисон смеётся, перепрыгивая через лежащий на дороге камень. Чувство лёгкости заполняет его тело, и он слушает чужой рассказ, представляя себе маленького ребенка с палитрой и акварельными красками, что рисует на заднем дворе дома очередную неразбериху. — О, да, я был именно таким, — Минхо идет рядом с ним, охотно поддерживая их разговор. — Отец тогда не понимал, куда девались его краски, а я все продолжал рисовать «пейзаж». Потом он вычислил воровку его материалов, и на том моя карьера художника закончилась. После того, как Минхо вызвался помочь ему с коробкой — Джисон решил, что это был бы неплохой знак для начала дружбы. Он прекрасно понимал, что на одном общении в университете они не продвинулись бы особо далеко, вот и пригласил старшего прогуляться. Ли чудом оказался не занят, соглашаясь провести время с Ханом, и вдвоем они вышли из здания университета, решительно устремляясь в сторону парка неподалеку. Там было небольшое искусственное озеро, заселенное утками, куча высаженных деревьев, создающих не только свежий воздух, но и приятную атмосферу уединения, а ещё — отдельные полянки для отдыха. В теплое время года там можно было расположится для проведения пикника или просто незамысловатого отдыха, но сейчас немногие посетители предпочитали пешую прогулку. Вот и Джисон с Минхо выхаживали по плиточной дорожке, рассказывая друг другу некоторые моменты из детства. Это был отличный способ выяснить что-то общее у них двоих, так что Хан с радостью слушал истории о рисовании, о старой дворовой собаке, которая приходила к дому Ли в поисках ласки и заботы от маленького ребенка, а ещё о чудесных бабушкиных булочках с яблоком, из-за которых в детстве Минхо постепенно округлялся, набирая вес. Джисону было интересно слушать об этом хотя бы потому, что в детстве он не был особо смешным, проводя большее количество времени в стенах дома или с отцом в разъездах. У него даже не было бабушки — точнее он просто не помнил ее с раннего младенчества, а все сдобные продукты, появляющиеся в их доме, приносил папа. — А чем ты любил заниматься в детстве? — поинтересовался Минхо, когда они заворачивали к небольшой тропинке, ведущей прямиком к озеру. — Я любил собирать конструктор, — пожимает плечами Джисон, — а потом разбирал его, чтобы собрать снова. Это было интересно, потому что я чувствовал себя строителем с чертежами на руках и возможностью в любой момент что-то поменять. Сейчас я понимаю, что это было дико странно. — Но я почти уверен, что из тебя бы вышел отличный архитектор, — Минхо заворачивает влево, уводя Джисона вслед за собой. Он практически не смотрит по сторонам, пиная камни под ногами, вот и позволяет старшему вести их по парку, доверяя ему намного больше, чем своим способностям ориентироваться. — Да, только я не могу начертить даже ровную линию, — Минхо смеётся, прикрывая рот ладошкой. Этот очаровательный жест нравится Хану настолько сильно, что он невольно замечает себя за разглядыванием чужого лица. Снова. — Главное — талант. С этими словами они, наконец, выходят к искусственному водоёму, восхищённо переглядываясь между собой. Гладкая поверхность воды переливается в лучах вечернего солнца. Кристально чистая и прозрачная — она манит одним только своим существованием, поэтому парни подходят ближе, вставая рядом с ограждением. Несколько уток, плавающих здесь в собственном ритме, добавляют в общую картину свою изюминку. Возле водоема практически нет людей. Несколько парочек, решивших устроить себе свидание на природе, и семья с ребенком, который отчаянно пытался привлечь внимание птиц, прыгая и бегая возле ограждения как заведенный. Джисон радостно наклонился вперёд, руками цепляясь за перила, чтобы посмотреть на собственное отражение в воде. Растрепанные от ветра каштановые волосы обрамляли округлое лицо, нос и щеки покраснели, а глаза блестели от счастья. Спустя секунду рядом показалось ещё одно лицо, и Хан разглядел в нем такого же улыбающегося Минхо. Они были словно дети: сквозь гладь воды они пытались строить друг другу рожицы, толкались и громко смеялись, нарушая тишину водоема своим счастьем. Это было блаженством для Хана, который впервые в жизни чувствовал себя на своем месте, не переживая о будущем фестивале, оценках или отце, который наверняка будет волноваться, не застав сына дома после работы. Но разве это имеет значение, когда рядом с тобой идёт очаровательный и забавный Ли Минхо, рассказывающий какой-то донельзя научный факт про уток. Джисон, конечно же, его не запомнит, но сейчас это кажется самой важной информацией в его жизни. Они спускаются ниже, доходя до конца парка, и Минхо решает проводить Джисона, уверяя того, что ему все равно по пути. Таким образом, парни болтают всю оставшуюся дорогу, и Хан постепенно открывается старшему, посвящая его в свои дела и университетские обязанности. — Думаю, что Лиа ещё долго будет строить мне козни, — вымученно говорит Хан, не желая заострять внимание Минхо на девушке. Они случайно затронули эту тему, и Джисон рассказал о сегодняшней перепалке, надеясь выкинуть назойливые переживая из головы. Минхо внимательно слушал всю историю до конца, не задавая вопросов, а затем кивнул. — Она кажется стервой, — Ли сказал это совершенно без злобы, просто обозначая факт, и Джисону это понравилось. По крайней мере, он не собирался настраивать кого-либо против девушки. Ему было не нужно это, ведь их с Лией отношения не выходили за рамки рабочих, хотя споры иногда сильно действовали на нервы. — Я тоже не самый хороший человек на свете, так что все в порядке, — отвечает ему парень. Они доходят до улицы, на которой живет Джисон, и замедляют шаг, не желая прекращать прекрасную прогулку. — Идеальный, — голос Минхо звучит совсем тихо, и Хан рядом не может разобрать шёпота, переспрашивая. Ли тушуется, будто бы сказал лишнего, а затем натягивает на лицо маску безразличия: — Говорю, что все мы не идеальны. — Точно. Остаток прогулки проходит в тишине. Когда парни приближаются к дому Джисона, тот пытается высмотреть машину отца. Будет крайне неловко знакомить его с новым знакомым, учитывая то, что отец никогда не встречался с кругом общения своего сына. Оно было и не удивительно: Джисон часто представлял реакцию отца на весьма своеобразную внешность Феликса, и желание знакомить их пропадало сразу же. Отец точно бы не понял и не принял таких людей в окружении Хана, а конфликтов молодому человеку не хотелось. К счастью, в данный момент его не было дома. Площадка перед домом пустовала, а на крыльце виднелись посылки, доставленные почтовой службой в обед. Хан дошел до забора, останавливаясь возле калитки, а Минхо встал рядом, осматривая дом семейства Хан во все глаза. — Большой, — единственное, что он смог вымолвить спустя пару минут молчания. — Да, он достался нам по наследству от бабушки, — сказал Джисон, доставая из бокового кармана рюкзака небольшую связку ключей. На них висел брелок с полицейским значком и специальный ярлык с номером Хана на случай, если ключи потеряются и нашедший захочет вернуть их. — Раньше мы жили в доме мамы. Он не знал, зачем сказал это. Воспоминания о маме всегда были запретной темой для самого Джисона, но почему-то именно рядом с Минхо скрывать этого не хотелось. Мама была когда-то давно, а теперь ее нет — простой и сухой факт, но на лице Ли проявляются нотки сочувствия. Он, кажется, понимает без слов, перекладывая руку из кармана джинс на плечо Джисона. Прикосновение обжигает. Крепкая мужская ладонь кажется огромной на костлявым плече Джисона, но тот не спешит убирать ее, поднимая глаза на старшего. Минхо виновато улыбается, жалея о заданном вопросе, и крепче сжимает пальцы, давая знать о своем желании поддержать и помочь. Этого достаточно, чтобы тепло в груди Хана разлилось по всему телу. Он улыбнулся в ответ, не желая ничего говорить, и помахал старшему рукой, заходя на территорию участка. Их прогулка закончилась не на самой приятной ноте, но впечатления в целом перебивали любую печаль и тоску. Достаточно было вспомнить о согревающем в прохладу солнце, небольшом озере в парке и душевных разговоров, которые открыли Минхо для Джисона с другой стороны. Хан возвращался домой со стойким ощущением симпатии к этому необычному человеку, и чувства эти по-настоящему озадачивали и пугали.***
Отец неспешно осматривает магазинные полки с хлебом, стараясь выбрать более подходящий ему для задумки продукт. Он дотошно вглядывается в состав, будто бы желает обнаружить в списке добавок запрещенные в стране наркотики, и продолжает вести светские беседы наедине с собой. Это вообще постоянное явление в их семье. Отец настолько же сильно любит экспериментировать с приготовлением еды, насколько и любит бубнить себе под нос ничего не значащие фразы, раздражая этим самым реальных собеседников. Вот и сейчас Джисон изо всех сил старается следовать за отцом, вслушиваясь в его слова, чтобы понять, когда он обращается непосредственно к сыну. Это очень отвлекает от собственных мыслей, а еще мешает концентрироваться на чем-то определенном. Джисон катит перед собой тяжелую тележку, набитую продуктами, и рассматривает яркие прилавки. Отец запряг его в помощники сразу же, после своего приезда с работы, и Хан никак не мог отказаться, считая своим долгом помочь родителю. Ему пришлось бросить недоделанную домашнюю работу и разработку оформления для фестиваля, срываясь с места в срочном порядке, и теперь он мог только лишь обдумывать некоторые вещи, касающиеся учебы, не имея возможности записать пришедшие в голову идеи, потому что ежедневник остался дома. — Джисон, как насчет закуски из капусты? — отец, тем временем, успешно добрел до овощного отдела, рассматривая ящики, забитые овощами и фруктами. Он смотрел на Джисона внимательно и изучающе, стараясь уловить каждую эмоцию на лице сына, и тому оставалось лишь кивнуть, соглашаясь с предложением отца. — Отлично. Принеси мне пакеты, сынок. Магазинная упаковка такая непрочная. Хан снова кивнул, отходя от тележки. Он прошелся чуть в сторону, огибая поспешных покупателей, и оказался рядом со стойкой, где обычно упаковывали и взвешивали продукты. Он потянулся к рулону с пакетами, отрывая несколько из них, и немного остановился, боковым зрением замечая, что кто-то пристально за ним наблюдает. Сначала ему показалось, будто отец просто хочет убедится в том, что Хан делает все правильно, но он точно помнил — мужчина находится совсем в другой стороне. Джисон вздрогнул, сжимая в руках целлофан, и резко повернул голову вправо. Он надеялся подловить наблюдателя, но там никого не стояло. Хм, странно. Либо это были очередные шутки его мозга над уставшим после учебы и прогулки хозяина, либо просто хорошее внушение. Хан не стал заморачиваться на ошибочных ощущениях, направляясь обратно к родителю, но стойкое ощущение того, что за ним кто-то наблюдал, не покидало его до выхода на парковку. Только тогда спину перестало жечь, а мозг смог немного расслабиться, уступая место усталости. Они быстро погрузили купленные продукты в багажник, усаживаясь в машину. Рев двигателя оглушающе прозвучал на тихой подземной парковке, и транспорт тронулся с места, увозя их домой. Проезжая по городу Джисон не мог сосредоточится. Он смотрел на то, как сумерки медленно опускались на улицы, кутая прохожих в пугающую темноту. Яркие вывески пестрили в глазах, а включенная отцом тихая музыка била по барабанным перепонкам, возбуждая все нервные окончания в голове. Джисон рассматривал небольшие улочки, забитые свободными людьми, а затем они доехали до парка, где еще днем Хан проводил время с новым знакомым. И снова этот теплый взгляд, всплывающий в голове при каждом упоминании о Минхо. Джисон думал о парне непроизвольно, воспроизводя в голове растрепанную макушку и пухлые губы, растянутые в счастливой улыбке каждый раз, стоило Джисону обратить на него свое внимание. Это были приятные мысли. Они грели Хана изнутри, помогая отвлечься от всех невзгод, и так Джисон ненадолго прикрыл глаза, пропадая в мире грез. Он не слышал происходящего вокруг себя, мечтая о новой встрече с Минхо. О том, как они будут гулять по парку, рассказывать друг другу о впечатлениях после пар, а затем купят что-нибудь в лавке на выходе, направляясь вниз по улице. Тогда Джисон сможет взять Ли за руку, сжимая теплые пальцы, и почувствует себя отлично. Он будет уверен в том, что Минхо — не просто случайная встреча, и тогда станет счастливым. Эти мысли возникают в голове слишком четкими картинками. Хан может прочувствовать жар от чужого прикосновения и ветер, обдувающий его лицо. Все резко исчезает, стоит только машине резко затормозить. Джисон лбом бьется о боковое стекло, раскрывая глаза. Он хочет было возмутится, переводя взгляд на отца на соседнем сидении, но мужчина уже не слушает его, снимая ремень безопасности и практически выбегая из машины. Они почти доехали до дома семейства Хан, так что парень крайне не понимал столь резкой причины их остановки. Он постарался максимально вытянуться вбок, чтобы посмотреть в окно на то, что так сильно привлекло внимание родителя. Несколько служебных машин местного полицейского участка, беспокойные служащие порядка, двигающиеся в округе, и несколько прохожих, которые пытаются также, как и Джисон, рассмотреть то, что произошло. Хватает всего секунды, чтобы один из полицейских отошел в сторону, открывая Хану вид на ужасающую картину. Возле стены дома в неподвижной позе застыло изуродованное женское тело. Она сидит на грязной земле, ноги неестественно вытянуты вперед. Все будто не на яву: возникшая дымка в глазах мешает рассмотреть сцену в деталях, но Джисон определенно смог это сделать. Разорванные колготки и ссадины на ногах, руки, почти фиолетового цвета из-за большого количества гематом, нанесенных на них, которые ярко били в глаза своим контрастом с до ужаса бледной кожей девушки были сложены на коленях, а запрокинутая назад голова выглядела еще более устрашающе. Он не может разглядеть причину ее смерти, но узнает из тысячи этот собранных хвост, лисьи глаза и ту ухмылку, застывшую на лице в пугающей гримасе. Это Лия.