Одноклассники

      — Отец хочет, чтобы я уехал из Йокогамы, — руки Дазая крепче сжались на чужой талии. Ему даже показалось, что молния на улице сверкнула чуть ярче.       Чуя в шоке распахнул глаза и, убрав руки с чужой спины, мягко отодвинул Дазая от себя так, чтобы их лица были напротив друг друга.       — Куда? Надолго? — чуть нахмурившись, спросил он, положив руки на широкие плечи Дазая. Дазай же снова упёрся руками об стену, как минутами ранее.       — На… надолго — Осаму решил сильно не тревожить Чую. Да и он ведь не собирался никуда ехать, поэтому он ему не сильно соврал.              Правда же?       Чуя выскользнул из «домика», построенного Осаму, и, прошагав половину комнаты, сел на кресло. Деловито закинув ногу на ногу. Дазай, который всё ещё упирался руками о стену, разочарованно вздохнул.       «А ведь как удобно стояли», — пронеслось у него в голове.       — Надолго — это на сколько? — выводя пальцем по подлокотнику кресла какие-то знаки, поинтересовался Чуя.       Дазай усмехнулся и, прихрамывая, пошёл до кресла, в котором сидел этот вредный рыжик.       Чуя с каким-то вызовом посмотрел на Осаму, когда тот положил руки на подлокотники, как несколько минут назад, нависнув над ним, и улыбался.       — На неделю-две, кто знает? Будто бы ты будешь по мне скучать? — Дазай как можно сильнее сдерживался, чтобы не наклонится ближе к такой нежной шейке, чтобы не расцеловать её. И, блядь, как же это было трудно, когда такой недоступный когда-то Чуя оказался так близко и ещё смотрел на тебя своими соблазнительно голубыми глазами, наполненными азартом.       — А с чего ты взял, что я не буду скучать? — брови поднялись вверх, а руки скрестились на груди. Чуя откинулся на спинку кресла, всё ещё глядя на Дазая с ехидной улыбкой на лице.       — То есть ты будешь по мне скучать? — усмехнулся тот.       — Такого я не говорил.       Это было похоже на соревнование. Вставал лишь один вопрос: «Кто же сдастся первым?» Дазай никогда не привык проигрывать. Он всегда добивался того, что хотел. А Чуя очень упёртый: он никогда и ни кому не уступал, даже если ему собирались грозить смертью.       Вот и встретились два упрямых барана.       — Ты слишком самоуверен, Чуя, — короткий смешок. — Я вот задаюсь вопросом: рад ли ты будешь провести ночь в этом доме? — в бок упёрлась чужая нога, а голубые глаза напротив испытующе смотрели на Дазая.       — В каком смысле? Ты что такое несёшь, Дазай?       — А что мне будет, если я скажу тебе? — Осаму наклонил голову набок, самодовольно усмехаясь. А Чуя, нахмурившись, задумался.       — Я покормлю тебя твоими крабами — недолго думая, ответил он. Дазаю, конечно, не этого бы хотелось. Но нельзя было слишком торопить события. Да и идея с крабами не такая уж и плохая.       — Ладно. Тогда я готов поспорить, что сегодня ты, твой отец и твоя мама останетесь ночевать у нас!       Кажется, миллион вопросов пролетело в голове у Чуи.       «Что этот придурок несёт?»       «Почему он так уверен?»       «Почему так противно улыбается?»       Ну, и далее по списку.       Дазай же, пользуясь замешательством Чуи, осторожно убрав красивую, но опасную ногу с бока, плавно отпустив руки на чужую талию, резким движением поднял Чую вверх, подлез под него, а затем удивлённого парня усадил себе на колени. Две руки легли на талию Чуи, тем самым не дав ему спрыгнуть.       Первые две-три минуты взбешённый и красный как рак Чуя пытался вырваться. Но ни кулаки, ни острые ногти, что царапали руки, ничто не заставило Дазая расслабить хватку и выпустить его на волю, подальше от этих гейских замашек. В конце концов, поняв, что выбраться у него не получится, Чуя расслабился.       — Умница, Чуя, — насмешливый голос раздался возле самого уха, тем самым заставив Накахару покраснеть.       — Заткнись, — злой Чуя немного повозился и поудобней устроился на коленях Дазая. Сейчас ему было вообще по барабану. Думать о том, что он сидел на коленях у Дазая, Дазая, блядь, Осаму, он будет позже.       Он чувствовал горячие дыхание на своей шее, чувствовал сильные руки у себя на талии. Это всё было так странно, непривычно. Чуя никогда такого не чувствовал.       — Чуя — позвал Дазай, крепко обнимая его и не переставая глупо улыбаться.       — М?       — Я хороший? — послышался смешок. — То есть да?       — Нет. Осаму, ты самый ужасный человек на этой планете.       — Я рад, Чуя, что ты считаешь меня самым ужасным, то есть я могу стать самым великим гением-злодеем? — весело поинтересовался Дазай.       — Ну, гением — не знаю, — наигранно задумался Чуя, проложив один палец к своим губам. — Но злодеем ты и сейчас являешься. — небольшой смешок со спины, и потекли долгие минуты полнейшей тишины, которую нарушали тикающие часы и глухой звук, раздающийся из окна.       За окном бушевал сильнейший ветер. Молнии освещали тёмные улицы, изредка ударяя в землю, и всё это сопровождалась громкими звуками. Зато в этой, освещённой несколькими лампами комнате, было тепло и уютно. Осаму ещё ни разу не ощущал комфорта в своём доме, а точнее, давно не ощущал.       — Дазай, — со спины послышался тихий голос с вопросом: «Что?» — А здесь стены толстые? Нас никто не услышит? — на левое плечо легла голова Дазая, своими карими глазами с глупой улыбкой уставившись на Чую.       — Не услышит, а что? Ты что-то хотел? — поиграл бровями Дазай.       — Я давно хотел… наорать на тебя: ты, блядь, извращенец! Убери с меня руки, а иначе я их тебе в одно твоё место засуну! — угроза подействовала сразу, и удивлённый Дазай убрал свои руки с талии Чуи, подняв их вверх, мол, сдаюсь. — А теперь мне пора домой, пойдём вниз.       Накахара развернулся и уже сделал пару шагов в сторону двери, как вдруг Дазай остановил его словами.       — Я говорил о том, что вы не уедете отсюда?       Чуя развернулся лицом к нагло улыбающимся шатену.       — Я говорил, насколько я тебе не доверяю? — поинтересовался Накахара, слегка приподняв бровь. Дазай невинно пожал плечами и сделал вид, будто бы считает что-то на пальцах. Затем, довольно улыбнувшись, встал и, подойдя к Чуе чуть ближе, негромким голосом ответил:       — Тысячу и один раз. Но вспомни, когда это я ошибался?       Чуя уже открыл рот, дабы рассказать, где именно Дазай ошибался, но таких случаев в его рыжей голове не припоминалось. Осаму усмехнулся.       — Всё равно спорить я с тобой не буду! — заявил Накахара после минутного молчания, сложив руки на груди, и отвернул голову в сторону.       — Смотрите-ка, снова включилась рыжая обиженка, — Дазай двумя пальцами повернул голову Чуи в свою сторону за подбородок. — Боишься мне проиграть?       — Вот только не надо брать меня на слабо! Я на это не поведусь!       «Ну, ничего».       Дазай просто так не сдавался.       — Ну-ну. Да признайся, ты боишься, что проиграешь и будешь выполнять моё желание, — протянул Дазай, отпустив подбородок Чуи, сложил руки на груди и повернулся к собеседнику спиной. — Что ж, ладно. Я всё равно знаю, что прав.       Чуя злобно нахмурился и одним рывком повернул Дазая лицом к себе и, тыча указательным пальцем прямо ему в нос, сквозь зубы выпалил:       — Ну, ладно. Твоя взяла. Будет тебе спор, — они сверлили друг друга взглядами. Взгляд Дазая был нахальный и слишком самодовольный, а взгляд Чуи пропитан злостью и гневом. — Я уеду из этого дома и увижу твою нахальную рожу в понедельник на уроках!       — А я же говорю, что ты и твои родители останетесь сегодня у нас. И ты будешь ночевать в комнате напротив моей.       — Вот и всё. Тот, кто проиграет, исполняет два, нет, лучше три желания победителя!       — По рукам.       Осаму был доволен собой, Чуя сам повысил ставку.       Спорщики пожали друг другу руки и направились вниз.

***

      Пока подростки разбирались между собой в комнате Осаму, родители переместились из столовой в гостиную.       Гостиная была просторная, с камином и большим окном. Как и весь дом, она была в тёмных тонах. Два кресла и кожаный диван тёмно-шоколадного цвета. Чёрный журнальный столик, чёрный мягкий ковёр.       Анго сел в своё излюбленное кресло, а родители Чуи на диван. Дворецкий Иван принёс им коллекционное вино, предусмотрительно оставив бутылку на столике.       — Так что мы отмечаем? — поинтересовался Рандо, рассматривая тёмную жидкость в бокале.       — Скорее всего, не отмечаем, — выдохнул Анго, устремив взгляд на огонь, пылающий в горящем камине. — Я отправляю Дазая в другой город, возможно, за границу, — не сводя глаз с пламенных искорок, продолжил Анго и сделал глоток.       Анго и Коё удивлённо переглянулись. Рандо крепко задумался, затем, поставив бокал на столик, спросил:       — Зачем? — вполне ожидаемый вопрос. Но не менее важный.       Вот Анго не очень-то хотел об этом рассказывать, но с кем-то поделиться своими переживаниями всё-таки было нужно. К тому же члены семьи Накахара стали для Анго лучшими друзьями.       С ними приятно было разговаривать, посмеяться. Анго мог обсуждать с Рандо какие-нибудь дела, разбирать договора и дать совет. А ещё они могли свободно смеяться над своими коллегами или ленивыми депутатами. Да и мадам Коё — изящная женщина. У неё мягкий, нежный голос. Хорошо разбирается в ботанике, весёлая.       А их сын — Чуя — просто золото. Анго, хоть и мало времени проводил с сыном, но после знакомства с этой прекрасной семьёй Дазай неожиданно заявил, что хочет ходит и учиться в нормальной школе. Даже указал, в какой именно школе хочет учиться. Удивлённый отец сначала был против, но, позже узнав, что сын Рандо учится в той школе, куда попросился Дазай, решил попробовать и дал сыну добро. Попыток покончить собой у Дазая поубавилось. Да, Анго знал о его «увлечении»; он проводил с сыном беседы, отнимал вещи, которые моли ему навредить, приставлял охрану. Но Осаму находил новые и новые методы для самоубийства. Старший Дазай очень боялся за жизнь сына. А теперь дело приняло гораздо серьёзный поворот.       — Я ведь вам не рассказывал, как погибла моя жена и мать Осаму? — поинтересовался Анго, наконец взглянув на своих собеседников. Те отрицательно покачали головами. — Она погибла во время покушения на меня. Тот человек хотел убить меня, но произошла ошибка, которая забрала у меня самое дорогое. Этот человек на пару лет скрылся за границей, но дня три назад он снова объявился в Йокогаме и передал мне сообщение, — Анго сделал глоток и одной рукой вытащил из внутреннего кармана пиджака конверт, повертел его в руке и положил напротив Рандо.       Рандо протянул руку к конверту и вопросительно глянул на друга. Анго снова принялся разглядывать искры в камине.       Старший Накахара открыл конверт и обнаружил в нём листок с напечатанным текстом. Ещё раз глянув на спокойного мужчину в кресле, он принялся читать сообщение:       «Здравствуй, мой дорогой друг. Не знаю, забыл ли ты меня или нет. Но я тебя помню, я помню, как ты испортил мне жизнь. И как ты помнишь, я слегка попортил твою. Наверное, это больно, когда теряешь единственного человека, который тебя любит. Но я не жалею о том, что произошло, хотя на месте своей возлюбленной должен был быть ты! Но это такой удар для тебя, так что я очень рад, что именно так произошло. Ох, наверное, я надоел тебе своей болтовнёй, поэтому перейдём сразу к делу. Моя месть ещё не закончена, Анго, ты отнял у меня всё самое дорогое, и я сделаю то же самое с тобой. Ходят слухи, что у тебя плохие отношения со своим сыном. А он — единственное, что у тебя осталось. Советую тебе следить за своим сыном. Ведь всякое может случиться… С уважением, твой старый друг, Андре».              Рандо несколько раз пробежался глазами по письму и затем поднял удивлённый взгляд на своего приятеля, который всё ещё находил искры в камине более интересными.       — А ты не думал, что твой недруг только и ждёт того, чтобы ты отвёз сына подальше? — спросил он, передавая записку любопытной жене, которая всё пыталась рассмотреть мелкий напечатанный текст.       — Думал, конечно, — Анго со вздохом поставил бокал на журнальный столик и поднял опечаленный взгляд. — Но я боюсь, боюсь, что у этого психа всё получится. Боюсь, что он доберётся до Осаму и отнимет и его у меня.       — А вы обращались в полицию? — спросила Коё, держа в руках это пугающее письмо с угрозой.       — Без толку. Письмо напечатано, отпечатков нет. К тому же прямых доказательств нет, — Анго, сняв очки, устало потёр глаза — Они просто не возьмутся за это дело.       — Я всё равно думаю, что Осаму не стоит уезжать, и вообще он должен быть у тебя под присмотром…       — Рядом с собой его держать я тоже опасаюсь. Всё-таки первоначальной целью был — я.       Рандо после этого заявления задумался. А ведь правда, если вдруг на Анго будет совершенно покушение, а Дазай будет находиться с ним, то они оба могут пострадать.       Воцарилась долгая тишина, пока наконец Рандо не предложил интересную идею:       — Может… может, он поживёт пока у нас? — Анго удивлённо вскинул брови, а Коё посмотрела на мужа, а затем, улыбнувшись, перевела взгляд на старшего Дазая.       — Я не против, — заявила она. — Это замечательная идея. К тому же Чуя и Осаму хорошо сдружились. Проблем не будет.       Анго поднял на обоих удивлённый, полный недоверия взгляд.       Идея, в принципе, была не плохая. Но было одно большое «но», которое очень мешало Анго сказать «да». Ведь, если Джид узнает о том, что Осаму живёт у семьи Накахара, то и тогда вся их семья может попасть под удар. Что же делать?              В коридоре послышались неторопливые шаги по лестнице и негромкие голоса. И вот через минуту в гостиную вошли злой Чуя и довольный чем-то Дазай.       Родители вмиг замолчали и с улыбками посмотрели на вошедших.       — О, мы вам помешали? — усмехнулся Дазай и, обогнув кресло с сидящим отцом, на своих костылях дошёл до другого дивана и, отбросив надоевшие деревяшки, опустился на мягкое сидение.       — Что вы, вы как раз вовремя, — ласково улыбнулась Коё.       Чуя решил, что стоять в стороне будет неприлично, и прошёл, под согласный кивок родителей, на диван, сев рядом с Дазаем. А мадам Коё продолжила:       — Мы разговаривали о вас.       — Интересненько, и что же вы о нас говорили? — младший Дазай вперил свой взгляд в лицо спокойного Анго.       — Чуя, — обратился к сыну Рандо. — Анго предложил нам остаться переночевать здесь, на улице ужасная буря и довольно темно.       Чуя лишь поднял брови и услышал, как самодовольно усмехнулся Дазай.       Определённо, день сегодня катился в большую, большую бездонную яму.       — Осаму, — наконец собравшись с мыслями, Анго взглянул на сына, слегка улыбнувшись. Всё-таки давно он не выражал эмоции, особенно таких, как радость. И при виде этой несмелой улыбки Дазай мигом оттаял и посмотрел на своего родителя с любовью и надеждой, повернувшись к нему и как бы показывая, что он готов слушать. — Рандо предложил мне кое-что насчёт твоего отъезда.       После этих слов взгляд Дазая мгновенно потемнел, а взгляд был устремлён в сторону. Даже Чуя почувствовал, как вновь холодеет у Дазая сердце и расползается грусть.       — Ты ненадолго отправишься жить у семьи Накахара, — заметив изменившееся настроения сына, Анго решил не тянуть кота за хвост и прямо заявил, что, мол, ты едешь к ним и это не обсуждается, я уже всё решил, как обычно, за тебя.       Вот только обрадуется ли этому Дазай?

***

      — Пизда моей пизде, пизда моей помаде! — громко и непонятно как выругался Накахара, когда они с Дазаем вошли в комнату для гостей, где Чуя сможет переночевать. Ведь ночевать в комнате с Дазаем он категорически отказался.       — Что? — коротко рассмеявшись, переспросил Дазай, по-хозяйски запрыгнув на мягкую кровать.       В отличие от всех комнат этого дома, комнаты гостей были оформлены в светлых цветах. Вся мебель и прочее были в белых тонах, создавалось впечатление, будто бы ты попал в рай, но погода, которая до сих пор бушевала за окном, возвращала Дазая в реальность.       — Да так, — махнул рукой Накахара, — не бери в голову. Я так за сегодня устал, ты не представляешь, — в подтверждение своих слов он зевнул и плюхнулся на кровать рядом с Дазаем. — Вали к себе, дай отдохнуть от тебя хоть во сне.       Дазай ничего не стал говорить, а просто молча вышел из комнаты и перед тем, как закрыть дверь, глянул на лежачего рыжеволосого юношу.       «Ничего, Чуя, сегодня у тебя будет незабываемая ночь!» — подумал он и вышел из комнаты.       Чуя полежал ещё пару минут, затем, приоткрыв один глаз, сел на кровати, внимательно глядя на двери.       — Хуже уже и быть не может, — сказал в пустоту Чуя и упал обратно в постель, держась руками за голову. — Этот ублюдок будет жить со мной в моём собственном доме, и ещё неизвестно, как долго это продлится!       Чуя перебрал все самые худшие варианты и представил, что будет твориться в его доме уже с завтрашнего дня.       Телефон оповестил о сообщении, и Чуя потянулся за гаджетом, но так, что чуть не стукнулся головой об изголовье кровати.       Взяв в руки телефон, он открыл сообщение в общем чате класса.       «Ребята, к нам в класс возвращается Ширасэ!»       При виде этого имени руки Чуи задрожали, воспоминания поплыли рекой. Но Чуя, тряхнув головой, плюнул на всё и решил отправиться в душ, чтобы смыть с себя эту проклятую усталость ужасного дня и хоть чуть-чуть расслабиться.              Тёплая вода лилась на золотистые волосы и стекала по молодому, красивому телу, доходя наконец до пят, и плавно ручейком отправлялась в колонизационную трубу.       Именно в этот момент в голову Чуи не лезли какие-либо мысли, которые запросто могли испортить ему и нервы, и настроение. Но вот стоило выйти из-под тёплых струй воды и в одних только боксёрах закутаться в халат, на него посыпались воспоминания трёхлетней давности.       Ещё до знакомства с Осаму Чуя ни с кем не контактировал в школе и был обычным, тихим пареньком. Единственным его другом был Ширасэ — парень, который всё пытался развеселить Чую или вызвать у своего друга какие-либо эмоции. Но потом приставучий друг куда-то исчез. Чуя расслабился, но его спокойствие довольно быстро было нарушено. Как-то он шёл со школы домой, и в одном из переулков его встретили трое одноклассников, среди которых и был Ширасэ. Он смотрел на одноклассника с какой-то необъяснимой злостью, как и рядом находящиеся здоровые ребята спортсмены. Что им мог сделать Чуя?       — Ты меня раздражаешь одним только своим скучным видом. Ребята, может, поможем ему испытать какие-нибудь другие эмоции? — на лице Ширасэ появился хищный оскал. Чуя задрожал как осиновый лист, который прижали к стене рукой, сдавив шею.       Кто знает, что бы произошло, не проходи мимо один добрый мужчина, имени которого Чуя так и не узнал.       Он не прошёл мимо, увидев, как большие подростки собирались избить их слабого сверстника. Он оттолкнул одноклассника от Чуи, и тот упал на землю, откашливаясь. Ширасэ глянул на Чую в последний раз, и подростки по какой-то причине быстро покинули то место. Мужчина сел на корточки подле Чуи, и тот смог рассмотреть его лицо.       Он показался Чуе каким-то фокусником, волшебником, который внезапно появился и помог ему. И его наряд дополнял это впечатление. Чёрно-белый плащ, левая сторона которого была сплошь чёрная, чёрно-белые полосатые брюки. Рубашка с круглым воротом и тёмные перчатки, а также цилиндр.       На правом глазу повязка в виде игральной карты, а на левом — странная неизвестная прорезь.       Белые волосы, которые казались короткими, если бы не коса, свисавшая с правого плеча.       Незнакомец помог подняться Чуе.       — Не стоит бояться их. Больше они тебя вреда не причинят. Но тебе бы стоило заняться собой, походить на борьбу, — он улыбался, смотря на Чую с какой-то заботой, затем повернулся к нему спиной и собрался уже уходить, как вдруг Чуя остановил его следующим вопросом:       — К-кто вы? — голос был чуть хрипловатым, но Чуя не мог просто так отпустить своего спасителя, не узнав его имени и не поблагодарив его.       — Я? — полубоком повернулся незнакомец, ухмыльнувшись. — Зови меня — каратель.       — К-каратель? — удивлённо уставился на него Чуя.       Его собеседник постоял молча с минуту, а затем проговорил:       — Быть убитым чудаком, лишённым человечности. Бессмысленная, но простая причина, которую можно принять и умереть. Если бы я не подоспел вовремя, мы бы уже и не встретились, — затем, рассмеявшись, он продолжил: — Я полностью в своем уме, но нельзя прислушиваться к словам клоуна. Ночью спать не сможешь! — сказав это, он ушёл так же быстро, как и появился. Но его слова Чуя запомнил надолго.       Отцу и матери Чуя не рассказал о произошедшем, но случившееся событие повлияло на него. Он записался на борьбу и после нескольких месяцев тренировок уже мог дать отпор любому, кто посмеет поднять на него руку. Он стал злюкой и колючим ежом. Но при друзьях — которых у него не было, кроме Осаму, — при родных он оставался добрым и хорошим юношей, который всегда готов прийти на помощь.       Чую волновали разного вида вопросы: изменился ли Ширасэ? Зачем он вернулся? Сможет ли Чуя, в случае чего, дать ему отпор? А защитит ли его Дазай?       Над последним вопросом Чуя очень задумался. А ведь правда, будет ли Дазай рядом, если Чуя расскажет ему о событии трёхлетней давности?              Дверь медленно открылась, и в свете настольной лампы показалась знакомая макушка.       «Лёгок на помине», — подумал Чуя, злобно глянув на позднего гостя, который закрыл за собой дверь и незаметно запер её, повернув ключ.       — И что тебе здесь надо? — поинтересовался Чуя, разглядывая Дазая. Тот даже не удосужился переодеться. Всё та же рубашка, только немного помятая. Всё тот же плащ, накинутый на плечи. А волосы были в полном беспорядке, и сонные, немного уставшие глаза. Что он всё это время делал?       — Я пришёл поговорить, — заявил Дазай, пододвигая стул ближе к кровати Чуи и усевшись на него. Костыли он не взял, видимо, протопал к нему так же, как и несколькими часами ранее.       — И о чём ты хочешь поговорить? — нахмурился Чуя.       Осаму уже открыл рот, чтобы рассказать о причине его дум за эти несколько часов, как послышался стук в дверь и доносящийся голос.       — Чуя, ты не спишь? Я слышал, ты с кем-то разговаривал, — взволнованно спросил Рандо, стоя у двери.