Эта трудная жизнь

«Трус! Жалкий трус! Тряпка! Ничтожество!» — думал раздраженно Брайан, сжимая побелевшими от напряжения длинными пальцами руль автомобиля. Он сбежал. Сбежал, словно вор. Не стал объясняться. Не смог признаться наконец в своих чувствах, пусть и почти совсем угасших уже, но всё-таки существующих. Не сумел совладать с переполнявшими его эмоциями. Сбежал, бросив Фредди одного. Бросил его, даже не убедившись в том, что Родж или Дикки придут сегодня, что не получится ситуации, в которой Меркьюри нужна будет помощь, а рядом не окажется никого. Сбежал так поспешно, что не сказал куда, ничего не объяснил, даже недоваренный бульон и тот бросил сиротливо выкипать на плите. Да что там бульон? Он забыл обо всем: о вещах, документах, любимой гитаре, деньгах… Удивительно еще, что и голову не забыл тоже. Хотя, тут как уж посмотреть… Когда поздним вечером, спалив таки все оставшееся в бензобаке топливо в бесцельных бессмысленных разъездах по городу, Брайан вернулся наконец в свой особняк, родной дом встретил нерадивого хозяина пустотой и тишиной, нарушаемой лишь тихим шелестом комнатных растений. Мэй разулся торопливо, бросил кроссовки прямо посреди коридора, и, громко шаркая потрепанными тапками и шатаясь, словно пьяный, медленно прошел в свою спальню, где, даже не закрыв за собой дверь и не раздеваясь, упал на кровать, поджал к груди бесконечно длинные тощие ноги и замер, свернувшись в клубочек и укрывшись с головой одеялом. Плакать ему не хотелось, не хотелось напиться, удариться во все тяжкие, кричать и проклинать вся и всех, как поступили бы многие в его положение, хотелось просто исчезнуть, раствориться в черной космической бесконечности среди астероидов, туманностей, холодных звезд и планет. Пустота в голове стояла совершенно неестественная, гулкая и глубокая, отдающаяся протяжным звоном внутри черепа, совсем как финальный удар Роджера в гонг в конце «Богемной рапсодии». «Хватит! — метались беспорядочно мысли в его голове. — Хватит всего этого! Хватит себя мучить! Надо покончить с этим! Группа вот вот распадётся, мы отдалились друг от друга, Фредди после произошедшего вообще не известно вернется к музыке или нет. Нужно уйти, как я давно хотел, навсегда уйти в какую-нибудь тихую спокойную группу, где не будет скандалов, криков, драк, сложных отношений, ревности, боли… заботы друг о друге, — продолжил мозг беспощадно, — семьи, дружбы, шуточек Джона и его дурацких танцев, споров, а потом совместных весёлых попоек с Роджером, и наконец не будет Фредди, истеричного, экспрессивного, невыносимого порой, но доброго, чуткого, внимательного Фредди, невероятного, волшебного человека, самого настоящего гения, с которым судьба оказала мне честь общаться. Не будет ничего. Никогда больше не будет. Но и боли не будет тоже!» Брайану казалось, что в таком состоянии и с такими мыслями заснуть у него точно не получиться, и эта ночь вновь будет мучительно бессонной, как и сотни других ночей до нее. Однако в итоге все вышло наоборот. Никогда еще раньше он не засыпал так быстро и так крепко… Разбудили мужчину приставучие солнечные лучи, щекочущие лицо, и чьи-то приглушённые голоса, доносящиеся из-за двери. Брайан нахмурился растерянно, поднялся с кровати и, хрустнув затекшей спиной, вышел из комнаты, на ходу поправляя пятерней растрепавшиеся волосы. Как выяснилось, дом был полон народу, да и вообще выглядел вроде как знакомым до мелочей, но совершенно чужим. Этот факт ненашутку озадачил Брайана поначалу, до того самого момента, пока альфа не осознал с удивлением, что это вообще не его дом, а дом Фредди, а сам он стоит сейчас, неловко переминаясь с ноги на ногу, на пороге, словно запоздалый гость. «Что я здесь делаю? Что вообще происходит? Как я здесь оказался?» — Брайан собирался уже погрузиться с головой в пучину размышлений, но чужой злой голос рядом привел его в себя. — Явился всё-таки?! — Роджер, какой-то вдруг резко повзрослевший, бледный и непривычный в черном брючном костюме, такой же черной рубашке и неизменных солнечных очках, смотрел на него сквозь темные стекла с такой слепой ненавистью в глазах, что Брайан от удивления невольно отпрянул в сторону, упираясь спиной в дверь. — Смотрите-ка, кто изволил осчастливить нас своим визитом! — крикнул барабанщик хриплым сорванным голосом куда-то в толпу людей. В ответ на его крик от нее тут же отделился человек и, приблизившись, встал рядом с Тейлором, успокаивающе положив руку ему на плечо. Брайан с трудом узнал в нем Джона. Коротко стриженный, с темными кругами под красными слезящимися глазами, ссутуленной спиной, угрюмым выражением на болезненно белом лице, и тоже весь в черном, он был сам на себя не похож. — Здравствуй, Брайан, — заговорил Джон равнодушно и холодно. — Столько времени пролетело, а ты даже не изменился, я вижу. Признаться, не ожидал, что ты придёшь. — Парни, вы о чем вообще? — пробормотал Мэй растерянно. — Какого времени? — Тех двух лет, что прошли с того дня, когда распалась группа Queen! — прорычал Родж раздраженно. — Ты ушел! Ты бросил, предал нас ради другой группы! Не оставил нам нового адреса, не отвечал на письма и звонки, и сам не звонил и не писал, просто блять вычеркнул нас из своей жизни и все! Мы думали, что и на похороны ты тоже не явишься. — На какие еще похороны?! — спросил Брайан охрипшим резко от волнения голосом. Желудок его сделал кульбит, и во рту загорчило противно от подступившей комом к горлу тошноты. — Чьи похороны?! — Ты издеваешься?! Да я тебя убью сейчас! — Роджер и впрямь бросился с кулаками вперед, но Дики вовремя успел перехватить его поперек туловища, с трудом удерживая на месте. — Как ты вообще смеешь издеваться?! — продолжал орать Тейлор истошно. — Как ты смеешь?! Как смеешь?! — голос его сорвался резко, он весь словно обмяк в чужих руках, и вдруг зарыдал громко и безутешно. — Тише! Тише! Успокойся! — Джон крепко прижал его к себе, мягко поглаживая по содрогающейся от рыданий спине. — А ты… — обратился он уже к Брайану. — Знаешь, свали-ка ты отсюда на хер, сделай одолжение! Мы справлялись столько времени без тебя, справимся и сейчас! Никому здесь уже не нужно твое присутствие! — Да Господи, блять, Боже! — сдали у Брайана нервы. — Что вообще происходит! Я ничего не понимаю! — судя по голосу, он и сам уже был готов расплакаться. Видимо Джон понял, что говорит он искренне, поэтому смягчился немного и глухим усталым полушепотом переспросил: — Ты в самом деле ничего не знаешь? — Не знаю чего?! — Фредди умер, — ответил Дики тихо, и Брайан почувствовал, как земля от этих двух коротких слов уходит у него из-под ног. Виски сдавило пульсирующей болью, перед глазами все потемнело, защемило сердце, и глаза повлажнели от слез. — Как? Почему?! — только и смог выдавить мужчина едва слышно. — Что произошло?! — Спустя месяц после того, как ты ушел, его состояние внезапно начало ухудшаться. Он сначала все отрицал, потом стал жаловаться на боли в груди и сильный кашель. Нам не удалось уговорить его обследоваться добровольно. Ты же знаешь, как он ненавидит больницы. Роджеру пришлось поставить ему метку и направить в больницу насильно, на правах его альфы, ну и… — Джон всхлипнул громко и часто-часто заморгал, — и обследование выявило у него рак лёгких. На той стадии, на которой ничего уже нельзя сделать. Лечение, вся эта химиотерапия, уколы, они так его измучили, он стал словно скелет обтянутый кожей, таким ужасно худым, таким хрупким, что в последнее время весь был в синяках, они от любого неосторожного движения появлялись. И эти дикие боли под конец, когда метастазы пошли, ему уже не помогали лекарства, он… — Джон замолчал резко и спрятал лицо в сгибе локтя. Его плечи дрожали мелко, и ему понадобилось не меньше пары минут, чтобы продолжить. — Все, чего мы добились, это растянули его мучения на несколько месяцев! — выдавил он сквозь слезы. — Вместо того, чтобы дать ему спокойно пожить, пока он мог ещё это сделать, мы обрекли его на медленное умирание в четырех стенах в стерильной больничной палате, в окружении приборов, трубок и проводов. Он столько раз умолял нас оставить его в покое, но мы надеялись до последнего, что сможем его спасти, мы готовы были на все ради этого, а в итоге… В итоге мы превратили его жизнь в ад, — прохрипел Джон, мотая отчаянно головой и крепко щурясь, — и даже последнее его желание выполнить не смогли. Он просил привести тебя, но мы не могли с тобой связаться. — Нет! — выдохнул Брайан едва слышно. — НЕТ, Я НЕ ВЕРЮ! — перешел он с шёпота на крик. — НЕ ВЕРЮ! — Ты можешь пойти попрощаться, — ответил ему тихо Джон таким тоном, словно вместо «попрощаться» хотел сказать «убедиться своими глазами». — Он в гостиной. Дорогу тебе ведь не нужно показывать? Больше не желая слушать ни слова, альфа бегом бросился в указанном направлении и остановился наконец, только когда перешагнул порог комнаты и наткнулся взглядом на обложенный вокруг цветами большой белый гроб. Все еще не веря в происходящее, на ватных ногах Брайан приблизился к нему и заглянул внутрь. В следующий миг мир померк перед его глазами, пустота лишенная красок и звуков поглотила мужчину с головой, живот прострелило спазмом мучительной режущей боли, тошнота подкатила комом к горлу. Задыхаясь, Брайан упал рядом с гробом на пол, больно ударяясь коленями об пол, и завыл. ***** С громким истошным криком Мэй проснулся в своей постели. Судя по царившей в спальне темноте, была еще ночь. Настенные электронные часы со светящимися стрелками показали четыре часа утра. Мужчина сел и замер, сгорбившись, и спрятав в ладонях мокрое от слез и ледяного пота лицо. Его трясло, словно в лихорадке. Прийти в себя никак не получалось, и Брайану понадобилось минут пять, чтобы осознать, что для этого ему жизненно необходимо увидеть Фредди как можно скорее и убедиться в том, что с ним действительно все в порядке, и кошмар был не более чем кошмаром, ничего общего не имеющим с реальностью. «Я идиот!» — эта мысль яркой неоновой вывеской с огромными светящимися буквами горела в его голове, когда Брайан дрожащими от волнения руками в потемках гаража торопливо заправлял машину из запасной канистры, но честно говоря сейчас ему было абсолютно на это плевать…