Эта трудная жизнь

*Два месяца назад* Душная в предвкушении предстоящей грозы ночь нависла куполом над притихшим в полусне городом. Время подходило к полуночи, парило невыносимо, воздух, и без того пропитанный густо машинными выхлопами, казался вязким, как патока, а в небе раздавались то и дело громовые раскаты, пока ещё слабые и похожие больше на стариковское унылое ворчание. Было жутко, до мурашек по спине тихо. Люди попрятались по домам, и город словно замер, испуганный, в предвкушении бури. Пол Прентер шел по улице пьяной шатающейся походкой. В этот раз он развлекался весь день в клубе, который находился совсем рядом с его нынешней квартирой, а потому не взял такси и пешком, спотыкаясь время от времени заплетающимися ногами, спешил оказаться дома раньше, чем небеса разверзнутся и выплеснут на грязные улицы ушат ледяной воды. Он был настолько пьян и слишком сосредоточен на том, чтобы не упасть, что не замечал следующего за ним немного поодаль бесшумно, словно тень, человека в бесформенном лёгком пальто, низко опущенной фетровой шляпе и с замотанным шарфом по самые глаза лицом. Наконец мужчина остановился перед нужной ему дверью и принялся, матерясь раздражённо, рыться в карманах, в поисках ключей от подъезда. Преследующий его человек замер, глядя на него стеклянным взглядом, а потом быстро достал из-под полы пальто пистолет с глушителем с уже передернутым затвором и, сняв его с предохранителя, прицелился человекку в голову. Стекла его очков зловеще блеснули в желтом свете фонаря на противоположной стороне улицы. Мужчина сосредоточился, стараясь прицелиться как можно точнее. У него был всего один шанс, всего один выстрел, он не имел права на ошибку. Палец лег на курок, непривычно до нелепости, учитывая то, что именно он собирался сейчас сделать. Пол нашел наконец ключи, и больше медлить было нельзя. Мужчина решился, но кто-то, напав вдруг со спины, выхватил у него пистолет и за шиворот утащил его в подворотню. — Святое дерьмо! Ты сошел с ума, Родж! — раздалось из темноты раздраженное шипение голосом Джона Дикона. — Ты что творишь? Ты понимаешь, как мог подставить себя и всех нас? Поверить не могу, что ты реально собирался это сделать! — Я убью эту мразь, и ни ты, ни кто-либо ещё не остановит меня! — огрызнулся Роджер, не находя в себе ни капли раскаяния. — Может вы с Брайаном и смирились, может вас все устраивает, но я не готов простить этому уроду то, что он сделал с Фредди! — Прошло уже больше недели, черт возьми, с того дня, как Фредди все нам рассказал! — перебил его Джон громким шепотом. — Почему, блять, именно сейчас ты понёсся убивать Пола?! — Я бы сделал это раньше, но сначала мне нужно было найти, где теперь эта крыса живёт, а потом Брайан отвлек меня с этой нелепой ссорой, но сейчас… Погоди-ка, — осекся Роджер вдруг и уставился на Джона из-под стекол очков полным подозрения взглядом. — Твою ж мать! — выругался он тихо, усмехаясь нервно. — Малыш Джонни, да ты сам пришел сюда, чтобы прикончить Пола, иначе почему ты здесь? Повисла неловкая тишина. Потом Джон фыркнул раздраженно и, скрутив на груди руки, бросил хмуро: — А может я следил за тобой, идиот? — Не-ет! — протянул Роджер с довольной ухмылкой. — Я тебя знаю. К тому же… — альфа метнулся рукой под чужую длинную куртку и закончил с паскудным смешком: — либо твой гигантский член стал больше с тех пор, как я видел его в последний раз, либо ты сам пришел с пистолетом, Джонни. Что, гении мыслят одинаково, да? — Иди на хуй со своими дебильными шуточками, Тейлор! — огрызнулся мужчина устало. — Да, — признал он, тяжело вздыхая, я собирался убить его, следил за ним весь вечер. Я издалека преследовал его по дороге домой, но потом увидел, что какой-то придурок в шляпе делает тоже самое, и сразу понял, что этим идиотом можешь быть только ты. — И почему это я идиот?! — возмутился Роджер, пряча поставленный на предохранитель пистолет в потайной карман пальто. — Напомню, ты тоже сюда явился, чтобы убить Пола, и даже сделать это собирался тем же способом, так почему тогда я идиот, а ты нет?! — Да потому, ИДИОТ, — повторил Джон злым срывающимся голосом, — что ты слепой и точно промахнулся бы, только наделав шума, ты мог попасться и подставить всех нас! К тому же у меня даже не настоящий пистолет, это травматика, игрушка для самообороны с пластиковыми пулями, блять! Я собирался припугнуть его, зажать в его квартире, узнать у него все о том, кто ещё участвовал в этом, а потом вырубить его хлороформом и просто вышвырнуть в окно с десятого этажа. Мне кажется, — закончил он, опуская собеседнику шляпу на глаза, — что мой план хотя бы звучит разумно, в то время как ты тупо собирался пристрелить человека прямо на жилой улице ещё и перед входом в многоквартирный дом! — Сейчас гроза, люди могли и не заметить выстрела, так что я не такой уж и дебил! — огрызнулся обиженно Роджер. — И все равно дебил, — парировал Джон с мрачной ухмылкой и, выглянув из-за угла, выругался неразборчиво, пояснив Роджеру в ответ на вскинутую вопросительно бровь: — Пол ушел. В этот раз мы пролетели. Роджер брезгливо сплюнул себе под ноги и, не сдержавшись, пнул в досаде стену. — Стоит ли нам ждать здесь появления ещё и Брайана? — с тухлой усмешкой спросил он, немного успокоившись после выкуренной в спешке сигареты. — Пойдем домой. Брайан сейчас с Фредди. Держу пари, что они из кровати-то вылазят только в туалет и поесть. Ему сейчас не до мести. — Да какая месть? Он изначально знал все и даже рожу не разбил этому уроду! — прорычал Роджер хмуро. Руки его сжались в кулаки, лицо перекосило гневом. — Какая из него пара для Фредди, если он даже не пытается за него отомстить?! Джон побледнел. Напрягся и выдавил вдруг тихо, но твердо: — Если бы ты женился на Фредди, который твой соулмейт, между прочим, если бы хотя бы метку поставил ему, чтобы уроды вроде Фостера, Шеффилда и Прентера не думали, что он ничья омега, а значит любой, кому захочется, может его трахнуть, тогда бы я тебя поддержал. Но ты этого не сделал, так что, блять, закрой свой рот сейчас! Роджер опустил пристыженно голову, ссутулив плечи. Уж кто кто, а молчаливый и неконфликтный обычно Джон порой был ужасающе прямолинейно жесток. Джон сказал правду, и Роджер просто не мог не признать, что он прав, но всё-таки уязвленная гордость не позволила ему смолчать и он тухло огрызнулся: — А ты бы как будто иначе поступил? — Да поступил бы! — закричал Джон вдруг. — Если бы тогда Фредди дал мне шанс, не случилось бы всего этого дерьма! Я бы и убил и умер сам, если понадобится, чтобы защитить его! А ты его использовал, играл с ним, потому что был слабаком, неспособным принять серьезные решения, не готовым остепениться, взять на себя ответственность! — Да! — ещё громче и отчаяннее закричал Роджер в ответ. — Да это так! И я ненавижу себя за это, я никогда не прощу себя за то, что сделал, и чего не сделал! Ясно тебе?! Я все ещё люблю Фредди, так же сильно, как раньше. И я не понимаю, как, почему я отпустил его тогда, почему не поддержал, не окружил заботой, не убедил в том, что мои чувства к нему серьезны. Я люблю его, я хочу его в своей жизни, слышишь?! Я с ума по нему схожу! Если бы любовь можно было сравнить с кровью, то у меня, мать его, чертова гемофилия! — проорал он в отчаянии. Роджер понимал, что ему не стоило говорить всего этого, слишком сильно он открылся, пусть даже и перед лучшим другом, вот только слова сами собой рвались из груди на волю непрерывным потоком. Груз на душе был слишком тяжел, и сейчас, похоже, пришло время скинуть лишний балласт, чтобы не пойти ко дну окончательно. — Я ловлю себя иногда на том, что хоть сейчас все готов был бы бросить, только бы быть с ним, но Фредди мне никогда этого не позволит. А ещё у меня есть сын, есть жена, которая мне доверяет, и я чувствую себя со всех сторон конченным уродом, потому что я всех предал, всех подвел, абсолютно всех, и больше всех Фредди! Когда мы полюбили друг друга, у него не было никого, понимаешь, от него отказались родители, отвернулись друзья, он был один во всем этом чертовом огромном мире, и он выбрал меня, чтобы доверится мне и подарить мне свое сердце, а я подвел его! — закончил он срывающимся хриплым криком. И Джон осознал внезапно с удивлением граничащим с ужасом, что его друг, их скандальный, истеричный, сволочной эгоист Роджер плачет, как ребенок, щурясь и шмыгая носом, и не пытается даже скрыть своего приступа слабости. — Я убью Пола, ясно? — выдавил он с трудом. — Убью, чего бы мне это не стоило! Мог бы я, я бы убивал, воскрешал и снова убивал его по сотне раз на дню, за то, что из-за него между нами, всеми нами и Фредди выросла стена, которую никак пока не получается разрушить, за то что… — Роджер осекся со страшным хриплым звуком, вырвавшимся из груди, таким, словно бы он задыхался. Слезы еще более яростным потоком хлынули из его глаз. — Джон, они ведь могли убить его, понимаешь? — почти проскулил он. — Будь удар по голове чуть сильнее, не приди Брайан к нему в тот день, пойди ещё что-то не так, и Фредди мог умереть. Его могло не быть сейчас с нами. Блять! — Роджер схватился за голову, стягивая с себя дурацкую фетровую шляпу. — Я не могу перестать думать об этом. О том, что мог его потерять. Я не защитил Фредди, отомстить за него — это минимум того, что я могу сделать сейчас, чтобы загладить свою перед ним вину! — Отпусти его. Лучшее, что ты можешь сделать для Фредди — это отпустить его, позволить ему быть счастливым без тебя. Это жестоко, но это правда! Я когда-то прошел через это, и ты тоже сможешь с этим справиться. Ради Фредди, Роджер…ты должен. — сказал ему Джон тогда, перед тем как похлопать сочувственно по плечу и уйти, не оглядываясь, оставив друга одного, задыхающегося от слез в темной подворотне. А месяц спустя, Джон Рид, когда двое они пришли на собеседование, на которое Фредди и Брайан не явились, сказавшись больными, бросил перед ними на стол конверт с фотографиями. В тот день, глядя на скорчившегося на полу на коленях Роджера, бледного, как мертвец, бормочущего что-то безумно себе под нос, с красными от тихой истерики пятнами на лице, Джон всерьез боялся того, что Тейлор сойдёт с ума. Когда оба они успокоились, Рид рассказал им о том, как кто-то продал эти фото Дэвиду на вечеринке в клубе, и после просто в лоб заявил им, что хочет отомстить, и что у них с Дэвидом есть план. Они даже не спросили, какой, перед тем, как согласиться. ***** Поначалу все шло прекрасно. Азарт и чувство всеобъемлющего злорадного торжества охватили их разум, дня отмщения они ждали с незнакомым ранее нетерпением, казалось, словно стоит только мести свершится, стоит только Полу — виновнику всех несчастий, умереть, и все станет как прежде, словно не было никакого изнасилования, никакого разлада в группе, ничего из того, о чем все они бесконечно сожалели. А потом уверенность их в своей правоте пошатнулась, когда Дэвид настоял на том, чтобы рассказать Фредди правду. Слушать из-за закрытой на замок двери соседней комнаты, как отчаянно Фредди умоляет их отказаться от этой безумной идеи, которая, в чем он не сомневался ни на мгновение, лишь испортит все окончательно, было физически больно, но они уже решили для себя все и не собирались отступать от своего плана ни при каких обстоятельствах. Дэвид был прав, эта месть нужна была не Фредди, а им, нужна, как воздух, иначе бы постоянный страх того, что причинившие боль их омеге люди все ещё живы, все ещё могут быть где-то рядом с Фредди и однажды вновь причинить ему боль, свел бы их постепенно с ума. Сам же долгожданный час их возмездия оказался почти комичным. Они едва ли не передрались поначалу, решая, кому именно достанется священное право нажать на курок и тем самым поставить точку во всей этой дерьмовой истории. Но когда дело дошло до непосредственного исполнения, всем сразу понятно стало, что бравада бравадой, но сейчас им предстоит совершить убийство, игры кончились… Для других участников изнасилования, по иронии судьбы, карающей рукой стал именно Пол, наивно верящий, что этим сможет заслужить пощады, а Пола предстояло убить именно кому-то из них. Несколько минут они молча смотрели нерешительно на сидящего на стуле вырубленного хлороформом Пола и на лежащее рядом на столе оружие, после вновь принялись тихо, но яростно спорить, а потом Роджер вдруг со страшным нечитаемым выражением на лице схватил пистолет и, приставив его дулом к чужому виску, нажал на курок. Громкая музыка, призванная отвлечь внимание соседей от звука выстрела, все ещё гремела, но всем присутствующим показалось, что в комнате стало вдруг оглушительно, до звона в ушах тихо.