***
Честно говоря, Дайске — а последние несколько месяцев честным и с собой, и с другими он был весьма редко — было более чем немного сложно сосредоточиться, учитывая, что Като сидел на его пассажирском сиденье. Как бы то ни было, он старался держать лицо и просто игнорировать то, что его отвлекает (а точнее, Хару, невероятно соблазнительного в своем костюме). Прошло всего две недели с тех пор как они разделили ту бутылку виски в офисе, но ощущалось, будто прошла вечность. Камбэ чувствовал себя точно так же, как и раньше: смущенным и немного глупым из-за того, как часто он ловил свой взгляд на другом мужчине. С подобным и так было трудно справляться в офисе, но сейчас, в машине, где между ними было совсем мало пространства, Дайске продолжал ерзать в водительском сиденье, пытаясь сфокусироваться на чем угодно, кроме своего напарника. На Като был тот же смокинг, в котором он был на вечеринке по случаю дня рождения в поместье несколько месяцев назад, и теперь он выглядел в нем так же хорошо, как и тогда. А может, даже лучше, учитывая его особенный блеск в глазах, появлявшийся только во время серьезных заданий. Он вновь пробежался по деталям задания, пока Дайске вез их по указанному адресу. Поездка успокоила его, и теперь они оба были уверены в своих действиях по началу операции. — Нервничаешь? — спросил Камбэ. — Нет. — быстро сказал Като, напрягшись от вопроса, после чего немного смягчился,— Ну, может немного. Я хочу, чтобы люди увидели, что мы хорошо работаем вместе. Мне кажется, Первый дивизион думает, что мы идиоты. — Первый дивизион вообще не стоит твоего внимания, — небрежно бросил Дайске,— Всем, кто хоть как-то связан с полицией, совершенно ясно, что ошибки Первого дивизиона чаще всего компенсируешь ты. Сколько раз ты спасал их задницы? Като растерянно заморгал. — Не знаю, — сказал он немного осторожно, глядя на Дайске, как будто ожидал, что тот по какой-то причине задумается о своих личных неудачах. — Дюжину, как минимум. Сначала задание с Умезу, потом инцидент с президентом Альваресом, рейд с Первым дивизионом… — И во всех этих ситуациях присутствовал ты, — вмешался Хару. — Тогда, я полагаю, они уже заметили, какая мы хорошая команда. — Ты думаешь, что мы хорошая команда? — спросил он. Дайске осознавал, что этот вопрос был не так прост, как могло показаться. Конечно, он стал немного лучше понимать свои чувства и справляться с ними, но он не был уверен, что чувствовал себя комфортно наедине с Като. Тем не менее, он потратил много времени на размышления об этом — особенно после их последнего разговора — и постепенно начал чувствовать себя лучше касаемо потенциального развития отношений с ним. Насчет чувств Хару все было ясно. Он хотел встречаться с ним. Он хотел быть с ним. И чем больше Дайске думал об этом, тем глупее казались его постоянные предосторожности. — Да. — просто ответил он. Като ничего не ответил, но явно был удовлетворен заявлением Дайске, кивнув ему, прежде чем снова погрузиться в детали предстоящей миссии. И как всегда, он был доволен тем, что Дайске по чуть-чуть открывался ему, никогда не настаивая на большем. Когда они продолжили движение, ему было приятно слушать мягкий ритм слов Като, следить за резкими паузами в конце предложений и последующими осторожными и лаконичными движениями языка, которыми он подчеркивал особенно важные детали. В последнее время в их взаимоотношениях появилась какая-то легкость. Именно поэтому Дайске было легко превзойти прошлые тревоги, прошлую неуверенность. Камбэ попытался удержать это чувство — что-то опасно близкое к уверенности и решительности, хотя бы на время их поездки. Казалось, что с каждым мгновением, проведенным вместе, он был хоть чуть-чуть ближе к тому, чтобы позволить себе снова хотеть Като. Это было столь странное ощущение, словно долгожданное облегчение. Швейцар сразу же отнесся к ним с подозрением. Настолько, что даже сбил Като с толку, пока они разговаривали. Это немедленно отвлекло Дайске от его мыслей, вернув его обратно к текущей миссии. — Иши Широри, — сказал Като. — В списке нет никого с таким именем, — он поднял глаза от списка в своем планшете, скептически приподняв бровь. — Я Шимизу Арата, — плавно вмешался Камбэ, — а это мой спутник, который уже представился. Иши Широри. Похоже, этого объяснения не хватило, чтобы убедить мужчину. — Мне понадобится удостоверение личности. Дайске вытащил из внутреннего нагрудного кармана соответствующие документы, которые предоставил им Хошино, и передал их. — Прощу прощения, Шимизу-сан. Надеюсь, вы понимаете причины нашей предосторожности. — Разумеется, — уверил его Дайске. Они проскользнули в здание и неспешно направились к лифту в конце фойе, сохраняя хладнокровие. Като едва дождался, пока двери лифта закроются, прежде чем заговорить. — Почему оба наших имени не занесли в списки? — прошептал он, наклоняясь так, чтобы Дайске мог его расслышать. — Сейчас не время думать об этом, — тихо ответил Дайске, стараясь как можно меньше шевелить губами. Было трудно сказать, какое устройство использовалось для наблюдения за лифтом, если вообще использовалось. Не было необходимости обсуждать пробелы в планировании внедрения Первого дивизиона посреди операции. Като резко выпрямился, поправив галстук, и они молча ехали в лифте, наблюдая, как числа сменяются вплоть до 26 этажа, где располагался пентхаус. — Так, — медленно произнес Като, растягивая слова, — твой спутник, да? Дайске неодобрительно фыркнул. — Не сейчас. Он глянул на него краем глаза, решив не предоставлять дальнейших аргументов, заметив легкую ухмылку на лице Като. — Хорошо, — согласился он, — не сейчас. Двери отворились, раскрыв за собой небольшой коридор. Когда они выходили из лифта, под их ногами лежала красная ковровая дорожка, а по стенам струилась белая ткань, освещенная мягким белым светом. Дальше коридор, видимо, оканчивался большой комнатой слева от них, но Като озвучил первоначальные мысли Дайске, прежде чем тот смог их полностью осознать. — Как-то слишком тихо, — еле слышно проговорил Като, делая небольшие осторожные шаги вперед. Дайске оттащил его назад, резко потянув за плечо, а затем ухватив его за пояс, чтобы вытащить проволочный пистолет из петли для ремня. — У тебя тоже плохое предчувствие? — спросил Като, глядя то на выражение лица Дайске, то на пистолет в его руках. Камбэ тряхнул головой, пытаясь снять напряжение. Но все в этой миссии до сих пор казалось неправильным, и он попросту не мог расслабиться. — Что будем делать? Дайске был почти уверен, что Като не впервые спрашивал его, что им делать, но конкретно в данный момент ему было сложновато вспомнить подобную ситуацию. Обычно Хару сам брал инициативу и руководил их небольшой командой. — Скрытно начинаем искать цель, но будь готов к решительным действиям, если понадобится, — быстро сказал Дайске, глядя в сторону коридора в поисках какого-либо наблюдения. HEUSC тоже ничего не нашел, но здание само по себе казалось странным, — Постараемся по возможности сохранить наше прикрытие. Като кивнул, засовывая проволочный пистолет обратно за пояс брюк. Внутри большая комната оказалась похожа на коридор — темный деревянный пол, покрытый большими полосами плюша, красный ковер, стены, покрытые струящейся кремовой тканью. В комнате горели большие свечи на колоннах, гирлянды, а за круглым столом посреди комнаты стояли стулья из красного дерева. Рядом стояло ведерко со льдом, на котором все мелкие детали были вырезаны из золота. Но самое главное – в поле зрения никого больше не было. — Совпадение? — спросил Като, когда они осторожно вошли в комнату, быстро осматривая пространство в поисках чего-либо, что могло бы причинить им вред. — Или это ловушка? Дайске не знал ответа, но, просматривая комнату, он заметил конверт на столе. Бумага оказалась гладкой, и он разорвал печать, сковывающую конверт. Дайске вытащил тонкий сложенный лист бумаги, пытаясь контролировать дрожь в руках. Пришлось перечитать простую записку три раза, так как он был буквально ослеплен яростью. Като пытался прочитать письмо из-за его плеча. Мы взяли на себя задачу обеспечить вам надлежащее время для проработки различных чувств в обстановке, способствующей честности и романтизму. Хотя от этой встречи, безусловно, нет никаких ожиданий, мы просим вас серьезно отнестись к этой возможности. Мы убеждены, что небольшой толчок с нашей стороны — это все, что требуется для облегчения открытого диалога и укрепления химии, которая существует между вами двумя. Ужин готовится этажом ниже. Просто попросите HEUSC, когда будете готовы, и наши сотрудники позаботятся о том, чтобы вы были сыты. Разумеется, бар тоже доступен. Еще один момент — советую открыть шторы. Отсюда вид на город в сумерках просто неповторим. И последнее: «задание» было просто уловкой. Вам ничего не угрожает. За исключением, возможно, полного отсутствия способности коммуницировать и сопутствующих этому страданий. — Сузуэ и Хошино. — Это… — Като позволил остальной части своего предложения повиснуть в воздухе, сделав небольшой шаг назад, как будто он только сейчас осознал, насколько близок к Дайске, — в смысле… — Сузуэ, — Дайске зарычал, не пытаясь сдержать свою убийственную ярость. Его кулаки крепко сжались, а плечи распрямились, — клянусь, я… Като перебил его, издав какой-то нечленораздельный звук, за которым последовал истерический смех, прервавший ход мыслей Дайске. Он опустил свои руки, повернувшись, чтобы сосредоточить все свое внимание на Като, который держался за живот, продолжая смеяться. — Тебе смешно? — неверяще проговорил Дайске, весь гнев улетучился, когда он посмотрел на Като. Его щеки порозовели от смеха. — Извини. Просто… Я не могу, — он едва смог произнести слова, издав еще пару смешков, пытаясь перевести дыхание, — она такая… назойливая. И совершенно драматичная. Схема, конечно, продуманная. Он снова начал хихикать, качая головой, пытаясь выбраться из этого состояния. И так же внезапно Дайске обнаружил, что невозможно смотреть на Като — оглядываясь на нелепую ситуацию, в которой они оказались — и не присоединиться к его смеху, заливаясь собственным. Когда у Като перехватило дыхание, он уставился на Дайске, совершенно не стесняясь того, как его глаза были прикованы к напарнику. — Твой смех так приятно звучит, — не задумываясь сказал он. — Спасибо, — сухо сказал Дайске, потому что не знал, что еще сказать. Его язык, будто занемел во рту, а сухость в горле сдерживала слова, когда Като подошел ближе. — Это, все, конечно, сомнительно, — Като продолжил, говоря тихо и медленно. Он указал на комнату вокруг них, но ни разу не отвел глаз от Дайске, — Но тут красиво. — Ага, — удалось ответить Камбэ, хоть он и чувствовал, словно находится близко к пропасти какой-то скалы, с которой он точно не хотел бы упасть. — Но ты красивее, — сказал Като, преодолевая расстояние между ними двумя шагами. Дайске наморщил нос и слегка приподнял подбородок. — Что? — спросил Хару, явно развеселившись, — Только тебе можно называть меня красивым? Дайске покачал головой, желая отвести взгляд, но обнаружил, что не может. Ему пришлось приложить сознательные усилия, чтобы держать ноги на месте, так как его тело отчаянно хотело создать больше пространства между ними двумя. — Я помню, что говорил, когда был пьян, — признался Като, а затем уточнил, — когда ты тащил меня до моей квартиры. Ну, знаешь, пару месяцев назад? Он не стал ждать, пока Камбэ отреагирует, потому что понял, что вряд ли получит ответ. — Тяжело игнорировать то, насколько ты красив, — уточнил он, — я говорил все всерьез, независимо от степени моего опьянения. Дайске ненавидел то, как чувствовал себя из-за честности признания Като. — Чересчур сопливо? — спросил Като. Камбэ кивнул — жест получился неуверенный. — Тогда я прекращаю, — согласился он. Но Дайске обнаружил, что его рот шевелится без его же разрешения. — Так просто? — Он был удивлен, услышав, что его собственный голос приобрел провокационный тон, — Никогда ты настолько легко не отказывался от испытания. На лице Като растянулась улыбка. — Звучит так, будто ты считаешь меня нерациональным. — А я не прав? Като ухмыльнулся и подошел ближе, так что оказался в паре сантиметров от напарника. — Думаю, что я могу быть вполне уступчивым, когда того требует ситуация. Дайске изо всех сил старался сохранять безразличный тон. — Я же говорил тебе про нерациональность. — Суть в том, что со мной можно договориться о любой вещи, — парировал Хару, — Мне просто нужен хороший стимул. — Что ты делаешь? — прошептал Дайске. Воздух вокруг них был горячим, и он не совсем понимал, как между ними могло быть так много места, если они были так невыносимо близко друг к другу. — Жду. Дайске внимательно посмотрел на лицо Като в поисках признаков того, что он лукавил. Он ничего не обнаружил, но знакомое чувство неуверенности начало нарастать. — Я полагаю, мы должны разговаривать друг с другом, — сказал Дайске, его слова были настолько осторожными и расчетливыми, насколько он мог их контролировать с таким количеством эмоций, перегружающих его организм. — Выяснять, какими должны быть наши следующие шаги. — Ты же понимаешь, что мы не обязаны, да? — спросил его Като, немного наклонившись и глядя Дайске в глаза так же внимательно и заботливо, как и всегда, — С таким же успехом мы могли бы попросить HEUSC принести еду и притвориться, что всей этой ситуации никогда не было. Если хочешь. — Рано или поздно нам придется поговорить, — возразил Дайске, немного раздраженный тем, как он хотел позволить ему сорваться с крючка и вновь избежать этого разговора. Как долго он, по сути, заставлял Като находиться в подвешенном состоянии? Недели? Месяца, если учитывать все происходящее с Джеймсом, — Ты явно недоволен тем, что я заставляю тебя ждать. Мне нужно… принять решение. Като покачал головой, тело подергивалось движением, которое побуждало его подойти ближе. Видимо, не только Дайске пытался удержаться на месте. — Ты не заставляешь меня ждать, — сказал Като, одновременно мягко и жестко, из-за чего мысли Камбэ совсем спутались. Дайске было нечего ему ответить. Эта ситуация была похожа на метафору всех их взаимодействий. — Эй, — сказал Като, привлекая внимание напарника, — Мы можем поговорить сейчас. Через неделю. Через год. Неважно. — А если мне потребуется больше времени? — спросил Дайске тихим и испуганным голосом, сам того не желая. — Значит, позже, — сказал Като. Он сказал это так, как будто это было просто, как будто им двоим просто нужно это принять как что-то совершенно естественное и ни капли не странное. — А что, если никогда? Като прикусил уголок нижней губы, ясно думая, как лучше поступить, даже если остальная часть его лица не выдавала его эмоций. — Я не буду притворяться, что не хочу быть с тобой, Камбэ. Но если этого никогда не случится — если ты не хочешь быть со мной — я просто надеюсь, что ты знаешь, что можешь мне сказать об этом напрямую. И надеюсь, что от этого не пострадает наша командная работа. — Сейчас, — сказал Дайске, чувствуя, что теряет самообладание. — Хорошо, — кивнув, ответил Хару, — тогда, можем обсудить все сейчас. — Я не это имел в виду. Дайске не знал, как еще намекнуть ему, не произнося вслух, и не был уверен, что решился сказать: Я готов. Сделаем следующий шаг. Вместе. Шок от этого, казалось, почти испугал Като, поскольку смысл слов Дайске только сейчас дошел до него. Он сделал небольшой шаг назад, отчаянно исследуя лицо Камбэ, пытаясь понять, что, по мнению Като, он имел в виду. — Что… Подожди, я не… Дайске преодолел расстояние между ними двумя, прежде чем Като смог произнести еще одно сбивающее с толку слово. — Ты сказал, что почти поцеловал меня. В феврале, — Дайске говорил резко и непрерывно, — поцеловал бы, если бы Джеймс неожиданно не появился? Глаза Като были широко раскрыты, золото его радужной оболочки немного потускнело от шока. Он слабо покачал головой, скорее из-за полного замешательства, чем как ответ на вопрос. — Камбэ, я не понимаю… — Поцеловал бы? — надавил он. Он не понимал, почему сейчас так требует ответа, но это было важно. — Нет, — ответил Като. Такого ответа он и ожидал. Правда, на самом деле он вообще не хотел узнавать ответ на этот вопрос. — Почему нет? Като скривился, гримаса сжала его губы, а его челюсть сомкнулась. На мгновение он прикусил губу, а потом ответил. — Если бы ты был против, это бы меня сломало. — Тогда ты меня понимаешь, — это был не вопрос. Хоть предложение и не было закончено, смысл его был ясен. Ты понимаешь, почему я не мог тебе довериться. Ты понимаешь, почему мне было тяжело. Ты понимаешь, почему я не мог надеяться. Като быстро кивнул, облизнув губы, прежде чем снова заговорить — быстро, будто он не успевал сказать все, что хотел. — Да, понимаю, но ты не должен мне сейчас что-либо доказывать… В этот раз Дайске перебил его не словами, а касанием губ. Что касается первых поцелуев, это было ужасно. Неуклюжие, неестественные и неправильные почти по всем параметрам. Дайске казалось, что он слишком тяжело дышит – настолько тяжело, что им обоим стало жарко. В сие процессе не было ничего даже отдаленно сложного. И казалось, что чем сильнее напирал Камбэ, тем хуже становилось с каждой секундой. Като издал удивленный звук — что-то среднее между писком и стоном — и его глаза расширились до почти комической степени. Он отстранился, прежде чем кто-либо из них успел что-либо осознать, глядя на Дайске взглядом, в котором читалось чуть ли не выражение предательства. — Нельзя просто взять и поцеловать кого-то, — воскликнул Като, хотя возмущение, обычно присущее его голосу, подозрительно отсутствовало, когда он в шоке посмотрел на Дайске. — Ну, я не мог дождаться, пока ты сам это сделаешь, — раздраженно ответил Дайске, прежде чем опустить взгляд на пол, как только начал чувствовать смущение. Из всех случайных и безрассудных поступков этот должен быть в самом верху списка, — все, что ты пытался сделать — это наоборот убедить меня не делать этого. Като ничего не ответил. Момент длился дольше, чем следовало, и неловкость заставила его вернуть взгляд на мужчину напротив. Дайске потребовалась секунда, чтобы понять, что он снова рассмеялся. Камбэ почувствовал, как жаркое смущение прилилось к его шее, а челюсть сжалась. Он сомкнул руки перед собой. — Нельзя делать все угодно, что тебе вздумается, и когда угодно тебе вздумается, — в шутку передразнил Хару. Это напомнило прошлые лекции, которые он читал, когда они были ничем иным как партнерами по неволе, так что Дайске чуть не захотелось сбежать отсюда. — Думаю все в порядке, если я тоже этого хочу, — сам продолжил Като. Като потянул его за запястье, снова притянув к себе, чтобы обнять другой рукой шею Дайске. Он наклонился вперед медленными, но уверенными движениями, остановившись буквально в паре миллиметрах. — Закрой глаза, — предложил он и поцеловал его, прежде чем Дайске успел возразить. Если глаза Камбэ и закрылись, то не по его воле, так как весь контроль над телом он потерял, сосредоточившись на теплоте Хару рядом. Легкое прикосновение губ Като мгновенно подавило душераздирающие эмоции внутри него. Простая отрада, успокаивающая ту часть Дайске, которая была покрыта шрамами от прошлых ран. Поцелуй был таким восхитительным удовлетворением, что Дайске почувствовал прилив нежности в груди. Като хорошо целовался, уверенно, но терпеливо, задавая Камбэ направление, пока он держал руки крепче, прижимал их тела немного ближе друг к другу. Головокружение превзошло остальные чувства Дайске, так что он чувствовал себя почти безжизненным под давлением любви Като. Это было почти неудобно — жар, прожигавший одежду Като, покалывающие следы мурашек, оставленные после того, как пальцы Като легонько скользнули по голой коже его шеи, сжатые кулаки Камбэ на гладкой ткани одежды Като. Когда они вновь остановились, это произошло деликатно — настолько медленно, что Дайске даже не заметил случившегося. — Я так долго этого ждал, — тихо сказал он, пристально глядя на брошенный конверт на столе рядом с ними. Когда его взгляд снова метнулся к Като, он почувствовал, как его щеки снова вспыхнули от смущения. — Твои ожидания оправдались? — спросил Хару игривым и мягким голосом. Дайске кивнул. — Но знаешь, есть и негативная сторона, — добавил Като почти неразборчиво. — Что? — быстро спросил Дайске, даже не пытаясь скрыть резкую ноту паники в своем голосе. — Сузуэ будет вечно нам это припоминать. На этот раз Дайске засмеялся первым.***
— Целуйтесь уже, — Сузуэ застонала, когда они с Хошино наблюдали за их сложным планом, разворачивающимся на огромных экранах в ее лаборатории. — Мы сделали все, что могли, — вздохнул Хошино, — Мы всеми силами сталкивали их вместе, не знаю чего еще ожидать. — Они так много говорят. Уверен, что нам не стоит послушать, о чем они разговаривают? — глаза Сузуэ загорелись интересом, когда она взглянула на Хошино. — Пусть у них останется хоть немного приватности, — упрекнул он. — Может они вообще говорят о том, как лучше всего оформлять отчеты. Я же их знаю, — рассержено сказала она. Хошино издал легкий звук несогласия. — Сомневаюсь. — Безнадежно, — пробормотала Сузуэ, не отрывая глаз от экрана, — они оба совершенно безнадежны. — Дайске… — опасливо протянула Сузуэ момент спустя. Она заметила напряжение в его плечах и сжатые кулаки. Като, видимо, колебался, но пытался донести до напарника свою точку зрения. Хошино совершенно нескрываемо и удивленно фыркнул, когда Дайске, наконец, двинулся вперед, чуть ли не атаковав Като своим требованием поцеловать. — Не так я себе это представлял, — сказал он. Сузуэ потерла виски, не в силах отвести взгляд от ситуации, в которую загнал себя ее брат, когда Като отстранился. — Подожди, — сказал Хошино низким голосом, наклоняясь ближе к экрану. Он привлек внимание Сузуэ. Плечи его напряглись, когда взгляд скользнул по экрану. Что бы он там ни увидел, что бы ни прочитал в языке тела Като, на его лице расплылась самодовольная улыбка. — Вот и он, — отметил Рё, выпрямляясь, прямо в тот момент, когда Като прижался к Дайске. Сузуэ почувствовала, как у нее перехватило дыхание, но она продолжала смотреть в монитор. Она не выдохнула до тех пор, пока Дайске не положил руки на плечо Като. — Вау, а они времени не теряют, — заметила она. — Отлично. Мы увидели то, что нам нужно было, — сказал Хошино, отвернувшись, — Выключай. — Тяжело наблюдать за любимым семпаем? — спросила Сузуэ с понимающей ухмылкой. Хошино нахмурился, когда она выполнила его требование, выключив камеры. — Знаешь, Хошино-сама, я тут думала, с кем тебя можно свести… — протянула она, постукивая пальцами по столу. — Правда? — спросил Хошино самым монотонным голосом, который только мог. — Ага, — радостно подтвердила она, — и мне на ум пришел определенный высокий, светловолосый и очень ленивый офицер из отдела по предотвращению преступлений. — А если я не хочу отношений? — Рё продолжал говорить тем же спокойным тоном. — Ну, это твой выбор, — сказал она, — но на самом деле это же не так. — Перестань играть в сваху, — вздохнул он, — у тебя плохо получается. — Вообще-то, достаточно хорошо, — довольно продолжила Камбэ, — я уже свела две пары в департаменте полиции. — Ты что, и себя посчитала? — все еще раздраженно спросил он. — Разумеется, — довольно ответила она. Хошино закатил глаза: — Держись подальше от моей личной жизни, Сузуэ-сама. Сузуэ улыбнулась. — Подобные слова на меня не действуют.***
Пару месяцев спустя Было странно — сидеть на том же самом месте, что и год назад, и осознавать, насколько всё поменялось. Дайске поймал себя на этой беспокойной мысли, наблюдая за колыханием янтарной жидкости в своем стакане. Иногда он ждал какого-то подвоха. Музыка была другой, даже несмотря на то, что остальная часть вечеринки выглядела точно так же, как и раньше. Было что-то более спокойное, менее настойчивое в струящихся по воздуху нотах. Хотя, может Камбэ было попросту комфортно, ведь комната была наполнена людьми, которых он мог с уверенностью назвать своими друзьями. В прошлый раз такого не было. — Что ты тут делаешь? Губы Дайске растянулись в улыбке, вопреки его желанию сохранить привычный стоицизм. Некоторое время он продолжал смотреть в свой стакан, зная, что в ту секунду, когда поднимет взгляд, то уже будет не в силах перестать улыбаться. — Жду, пока мой парень пригласит меня потанцевать, — сказал Дайске, изображая скуку. Хару тихонько рассмеялся, заставив Камбэ наконец взглянуть на него. — Правда? — спросил он. В его голосе и глазах мелькала радость. Его щеки немного покраснели, несомненно, от недопитого напитка в руках, и он был одет в тот же проклятый костюм, от которого у Камбэ дрожали руки. — До него обычно медленно доходит. — Звучит так, будто он тот еще идиот. Дайске уклончиво фыркнул. Он почувствовал знакомое желание поцеловать Като. — Думаю, это не будет проблемой, если я сам украду тебя на танец? Он приподнял бровь, глядя на Хару оценивающим взглядом, прежде чем наконец заговорить. — Укради. Хару ухмыльнулся, схватил парня за руку и потянул его на себя, скрепив их пальцы вместе. Дайске позволил напарнику вести его вперед, плывя за ним легкими шагами. Като резко и игриво повернулся, и Камбэ не оставалось ничего другого, кроме как прижаться к нему в момент неожиданного движения. Дайске закатил глаза, но позволил Като вести — простая, медленная комбинация шагов, в которой легко было забыться обо всем. Когда Дайске положил голову на плечо Хару, тот заговорил. — Я тебя люблю, — сказал Като, глаза его были ярки, а улыбка лучезарна. Они сказали это друг другу не в первый раз, но Хару, должно быть, знал, какое влияние это окажет на Дайске, судя по осторожному прикосновению к пульсу на запястье. Дайске наклонился к нему еще ближе, зная и веря, что Хару выдержит его вес. — Я тоже тебя люблю, — пробормотал он в ткань смокинга Като, немного раздраженно, но в основном исполненный простой привязанности. Хару хмыкнул, но не произнес ни слова, просто наслаждаясь моментом, как и Дайске, наслаждавшийся тем, что музыка и низкий гул разговоров других людей являются единственными звуками вокруг них, пока они раскачиваются взад и вперед. С каждым днем становилось все легче верить, что он заслужил это — что он заслужил счастье с человеком, которого так долго считал слишком хорошим для себя. Но Дайске продолжал просыпаться рядом с ним, обнаруживал, что Хару намерен сдержать свои обещания, обнаруживал, что он нуждался в Дайске так же, как Дайске нуждался в нем. И это было похоже на победу.