Лисы и ружья

       Свадьба дочери Витторио Коломбо была действительно выдающимся событием. И это не из-за масштабов, нет. Витторио вместе с женой искренне радовались, что нашёлся парень, согласившийся взять в жены их не совсем «красавицу» дочку (Триш за глаза называла её «жабой» и ушла недалеко от истины). Поэтому они, когда он сделал ей предложение, решили не тянуть и организовали торжество за неделю, на радостях пригласив всех, кого только можно было.       — Эдоардо и Марция приехали? — поинтересовался Теодоро Аллегро у своей жены Изабеллы, подошедшей к нему с бокалом вина. Женщина в тёмно-синем платье, типичная по всем меркам американка (блондинистые волосы и голубые глаза), покачала головой.       — Ещё нет. Должны скоро прибыть.       — Ты говорила мне тоже самое сорок минут назад, дорогая.       — Ничего не изменилось, как видишь.        Она опустилась на стул и прижала бокал к губам, делая глоток. Теодоро вздохнул и, вспомнив лицо средней дочери, нежно сказал:       — Моя Марция вполне может опоздать на собственные похороны.        Изабелла произнесла со смешком:       — Твой Эдоардо тоже. Два сапога пара. Двух других растяп больше нигде не сыщешь.       — Ты слишком категорична.       — Я реалистка, Тед. Нашим детям действительно было бы неплохо поучиться приезжать на мероприятия вовремя. Повезло ещё, что Коломбо не в обиде.       — Им некогда обижаться: приехал Вито, они переключили все свои силы на него, — усмехнулся мужчина, глядя на то, как рассыпался в любезностях перед Корлеоне отец невесты. — Когда отлипнут, глядишь, Эдо и Цици подъедут.       «Цици, — Изабелла сделала ещё один глоток. — Уже за двадцать, а она до сих пор «Цици». Нет, если Тед никак не может понять, что она больше не ребёнок, то нужно ли ругать Марцию за нерасторопность?»        Марция прекрасно понимала, что с её постоянной привычкой опаздывать нужно что-то делать. Она боролась: вставала и собиралась раньше, но неизменно опаздывала. То с транспортом не складывалось, то приходилось зачем-то возвращаться домой. Аллегро и сама не была в восторге от этого и всеми силами пыталась искоренить зло. Получалось, откровенно говоря, скверно.       — Так и знала, что ехать нужно было с Франом и Карлой, — она, придерживая подол платья, вылезла из машины и подошла к стоявшему на обочине Эдоардо, который был явно не согласен с её словами.       — Смысл? Можно было вообще не торопиться, финал известен: принц женился на драконе.       — На принцессе.       — Там такая дурнушка, ты ей льстишь, — отмахнулся Эдо, садясь в машину и предпринимая ещё одну попытку завести машину. — Вот видишь, тебе даже сказать нечего. Ты знаешь, что я прав.        Действительно, здесь было трудно спорить. Марция усмехнулась, вспоминая мужеподобную фигуру Виттории (Патрисия и здесь смеялась над «изобретательностью» родителей девушки) и огромные неуклюжие руки. Неудивительно, что её родители так крепко вцепились в первого парня, который не испугался их «принцессы».       — Прав, но она же не выбирала, с какой внешностью ей родиться, — Марция закуталась в пальто и скрестила руки на груди, наблюдая за тем, как старший брат вновь вернулся к капоту. — То, что тебе повезло, не означает, что ты можешь смеяться над другими людьми.       — Сестрёнка, просто судьба меня любит, — он подмигнул ей.        Она не осталась в долгу:       — Красивая внешность — не показатель. Вот если твоё корыто сейчас заведётся и мы опоздаем всего на полтора часа, то я в это, пожалуй, поверю. Дерзай, Эдоардо.       — Марция, ты такая язва, — покачал он головой. — Я тебе как мужчина говорю: мы таких не любим. Нам нравятся более послушные, более… Молчаливые в некоторых моментах.       — Ну, мне повезло не так, как тебе.        А вот тут, пожалуй, Марция немного лукавила. Природа не обделила всех четверых детей красотой и талантами. Старший, Франческо (или Фран), пошёл по стопам отца и стал врачом. Высокий, темноволосый и статный, но у него, пожалуй, был лишь один недостаток: медлительность. Он не сразу понимал шутки и просил их разъяснять (за что Эдо звал его «Тормоз»); был нетороплив и считал, что нужно делать всё постепенно и наслаждаться тем, что имеешь. Для всех стало шоком, когда он женился на Карле, обладавшей чувством юмора и не любившей спокойный образ жизни. Она предпочитала проводить свободное время довольно активно: выставки, походы и поездки по штатам. Пухлая, загорелая и с длинными рыжими волосами, забранными в хвост, — она часто смеялась и обожала проводить время на открытом воздухе.        Эдоардо (или Эдо), второму сыну, избравшему путь проектировщика, судьба тоже улыбнулась. У него была широкая улыбка и вьющиеся густые волосы, которые девушки просто обожали и просили потрогать. Эдо брал от жизни всё и жил сегодняшним днём. Его девушки менялись чаще, чем наряды Патрисии, поэтому семья смирилась, что он когда-нибудь остепенится, тем более Эдоардо нравился его образ жизни и отказываться от него он явно не собирался. Работа, красивые девушки, шутки и клубы — так последние несколько лет он и жил.       Марция была последним ребёнком, про которого можно было сказать, что в ней есть что-то итальянское, поскольку Патрисия унаследовала черты Изабеллы, коренной американки. В Марции было что-то диковатое: может, дело было в её тёмных глазах, от взгляда которых людям становилось некомфортно; или в насмешливом изгибе губ, который им тоже не особо был приятен. Или это были издержки её будущей профессии — девушка училась на адвоката, и поэтому часто её взгляд был оценивающим и пристальным. Сногсшибательной красавицей она не была, но что-то заставляло, стоило хоть один раз на неё взглянуть, продолжать смотреть.       Патрисия (или Триш) же, напротив, приковывала к себе внимание, стоило лишь переступить порог комнаты. Миниатюрная, со светлыми волосами, голубыми глазами и молочно-белой кожей, она больше напоминала фарфоровую куклу, чем человека. Этот эффект усиливался её любовью к розовому, рюшам и оборкам. Она об этом знала и беззастенчиво пользовалась, принимая подарки и разбивая парням сердца. Так как целью всей жизни любой женщины Патрисия считала удачное замужество (в это понятие входил не только красивый муж, но и его деньги), она не видела смысл в образовании и работе, но против решения родителей пойти не решилась, поэтому училась на бухгалтера и с нетерпением ждала момента, когда так ненавистная ею учёба закончится.       — Завелась! — раздался радостный крик Эдоардо. — Судьба меня любит!       — Она просто пожалела этот чёрный ужас, — Марция вернулась в автомобиль и содрогнулась от холода. — Поехали, может, успеем хотя бы на разрезание торта молодоженами.       — Да, тоже надеюсь, что урвём по кусочку.       — В следующий раз я поеду с Франом.       — Ага, когда захочешь вообще пропустить всё мероприятие.       Эдоардо засмеялся, довольный собственной шуткой. Марция цокнула языком и отвернулась к окну. «У Франа хотя бы машина не глохнет посреди шоссе, — подумала она. — Ну и что, что он водит, как черепаха, просто думает о безопасности. Ответственный водитель, таких стоит поискать».       Взъерошенные и с красными от холода носами, они появились как раз в тот момент, когда новоиспечённые супруги заносили над трёхъярусным тортом с безе нож, а Патрисия пыталась обратить на себя внимание одного из сыновей Вито Корлеоне.       Сидевшая рядом Изабелла очень надеялась на благоразумность Санни, которая скажет ему, что не стоит тратить своё время на ещё девочку. Благо, под боком у него сидела жена, которая тоже служила напоминанием, что сегодня вечером уединиться с кем-нибудь не получится. А если и получится, то для этого нужно будет хорошо постараться.       Если чего Изабелла ещё не хотела для своих детей, а точнее, дочерей, так это мужей-итальянцев. То, что было у неё с Теодоро, она считала настоящей любовью, за которую ей пришлось бороться, так как его семья была явно не в восторге, когда их единственный сын сообщил, что собирается жениться на американке. Но, надо отдать должное, видя, что Теодоро счастлив и серьёзен по отношению к Изабелле, они смягчились. На это, однако, потребовался не один год.       Поэтому у неё бежали мурашки по коже, когда она видела попытки Триш заигрывать с Санни. Мысль о том, что она или Марция выйдут замуж за итальянца, бросала её в пот. Ей повезло с мужем, но где гарантии, что и её дочери будут счастливы? Изабелла была наслышана о характере итальянских мужчин: вспыхивающие от одного неправильного слова и ревнующие по поводу и без. Она много раз получала подтверждение своим словам, когда Теодоро приходил с работы и рассказывал, какие мужья приходят на приём со своими жёнами.       — Нашла кому глазки строить, — негромко произнесла она.       Одного предложения хватило, чтобы Патрисия вернулась в реальность и перестала доставать женатого мужчину.       — Здесь мало симпатичных, — она вздохнула. — Всех красивых давно разобрали.       — Ты по сравнению с Санни — ребёнок, уймись, — осадила её Изабелла. — Чего ты добиваешься? Чтобы тебя обесчестили и бросили, когда наиграются?       — Ну, Кей Адамс же не бросили.       — А что Кей Адамс? — удивилась синьора Аллегро, вспоминая частенько обедавшую с ними Кей. Она производила приятное впечатление, была вежлива, умна и не вела себя холодно, как Марция.       — Не знала? Она больше года встречается с младшим братом Санни, Майклом, кажется. И ничего, всё вполне в порядке. Правда, мне кажется, что их знают уже во всех отелях, но кого это волнует.       Изабелла неодобрительно покачала головой.       — Бедная девочка — добровольно надевает петлю на шею.       — Ну, он парень неглупый, учится в Дартмутском колледже, ещё и красивый, военный. Пожалуй, симпатичнее Санни и в разы красивее Фредо.       — Ага, красивая петля получается, — наконец добравшаяся Марция заняла соседний с сестрой стул. Эдоардо расположился напротив, извиняясь за свою старую машину, решившую устроить владельцу внеплановую остановку. — Здравствуй, мам. Прости, что опоздали. Здравствуй, пап. Отличный костюм.       — Твой сарказм здесь неуместен, — возмутилась Патрисия. — Чем тебе не нравится парень Кей?       — Он мне и не должен нравиться, — Марция посмотрела на неё как на душевнобольную.       — О чём разговариваем? — вмешался в их диалог Франческо. Эдоардо усмехнулся.       — Ни о чём, спи, Фран.       — Я бы попросил…       — Марция, это не ответ. Приведи аргументы.       — Ешь свой торт, — последовал ответ от Марции.       — Передайте, пожалуйста, графин с вином, — громко произнесла Карла. Это разрядило обстановку за столом. Патрисия насупилась и обиженно застучала ложкой по тарелке, в то время как Марция сделала глоток вина. Поймав её взгляд, Карла подмигнула ей. Хоть у кого-то в их семье всё было хорошо — Франческо женился на чистокровной итальянке, и Изабелла не считала брак сына петлей на его шее.       — И не косись ты так на Санни Корлеоне, Триш, бога ради, иначе он в конце вечера подаст заявление на тебя за домогательство и будет совершенно прав. И Марция тебя отмазывать не станет, — как можно тише, чтобы её слышала только Патрисия, прошипела Изабелла.       — Ладно, буду смотреть тогда на жениха, — согласилась Триш, игривым движением поправляя пышные волосы. — Пусть в последний раз полюбуется красивой девушкой. Закончилась его свобода, а будет ходить налево, как отец Виттории мигом приструнит его.       — Каждый красив по-своему, разве нет? — поинтересовалась Карла.       — Карла, ты пухленькая, а не страшная, тебе не понять. Если у тебя нет проблемы, от которой страдает другой, то даже можешь не пытаться проявлять участие. Бесполезно.       — Ты забываешь о субъективности понятия «красота», — напомнила ей жена Франческо.       Изабелла заметно расслабилась, когда её младшая дочь заинтересовалась другой темой. От обсуждения итальянцев ей становилось некомфортно и каким бы желанным гостем в их доме Вито Корлеоне со своей семьей не был, синьору Аллегро больше устраивало, когда Италия не появлялась. Ни в помещении, ни в разговорах.       Тёплая рука отца накрыла ладонь Марции. Теодоро тепло улыбнулся дочери, и она не смогла не улыбнуться в ответ. Пожалуй, правда, что родители любят своих детей одинаково, но неправда, что со всеми выстраиваются близкие отношения. Марция могла с полной уверенностью сказать, что из всех четверых она была наиболее приближена к отцу. Она подходила к нему с вещами, о которых ей было бы некомфортно разговаривать с мамой, и не потому, что мама бы не поняла и не помогла, а потому, что ей было легче признаваться ему, а не ей.       Марция знала, что папа на многие вещи своей «Цици» закрывал глаза. Это не вызывало одобрения у матери — девушка становилась свободнее в поведении и высказываниях, и кто знал, что могла бы выкинуть их средняя дочь, не отличавшаяся сдержанностью. В некоторых ситуациях брала верх итальянская часть, перевешивая американскую, и Изабелла искренне не понимала, почему так, ведь они сами жили в Америке с юности и воспитывали детей в соответствии с американскими традициями. С Франом, Эдом и Триш таких проблем не возникало, а вот с Марцией… Материнская интуиция подсказывала — Цици ещё отколет какой-нибудь номер. Стоило лишь ждать.       Синьора Аллегро вздохнула и прислушалась к разговору родственников — те обсуждали планы на Рождество и решали, где будут его встречать: в родительском доме или же в квартире Франа и Карлы, где недавно закончился ремонт. Изабелла оглянулась: остальные гости тоже особого интереса к свадьбе не проявляли, занимаясь своими делами. Кто-то даже вообще спал, спустив на лицо чёрную шляпу.       — Ладно, пойду поговорю с Кармелой, — поставила семью в известность женщина, но они не расслышали её, решая, кого ещё можно было бы пригласить за рождественский стол.       Перед тем, как отойти, она посмотрела на Марцию.       Сердце заныло сильнее.