Сложная жизнь Элайджи Камски

В мастерской, арендованной не так давно, вовсю велась работа над вторым прототипом. Денег, полученных с гранта, оказалось недостаточно на тот проект, который задумал Элайджа Камски. Брюнет давно искал возможность реализовать свою дерзкую мечту о том, чтобы искусственный интеллект стал более послушным помощником в их повседневности. Потому недавняя встреча с инвесторами казалась спасением. Но кто сказал, что власть имущие решат дать денег молодому таланту так просто? Нужно было доказать рентабельность продукта, собрав более рабочую версию на грант, который был выигран им ранее в конкурсе. И хотя Камски дали то оборудование, о котором просил возможных будущих работодателей, всё равно не уходило ощущение утекающих денег и времени. Работу вёл Эл один, а потому толком пока и уточнить было не у кого, если что-то пойдёт не так. Казалось, что времени было много. Но чем больше работал, тем больше сложностей было с тем синтетическим подобием человека, которое лежало на металлическом столе. Потому казалось, что сложностей слишком много: нехватающие детали (которые искал и заказывал он сам, либо делал в индивидуальном порядке), конфликты в самой конструкции, переделка расчётов и бессонные ночи. Недосып и усталость – его вечные спутники, а заказы материалов и деталей придут к нему даже во сне. В очередной раз расчёты не сходились, когда мужчина сидел в своём маленьком бункере. Зарывшись пальцами во взлохмаченную прическу, мастер вздрогнул и оглянулся. Звук шагов отвлёк его от мыслей и сложностей в проекте. Сердце ухнуло вниз, ведь он никого не ждал. Стало даже как-то не по себе отвыкшему от общества других человеку. Вслушиваясь в изменившуюся реальность, понял, что идущий явился к нему ещё и не один. Смутно знакомая походка, но выводы сделать не успел. Дверь распахнулась, являя его взору двух людей в свете солнечного дня. Один из пришедших был его другом, Дэвидом. Брюнет с карими глазами, с вечно уставшим лицом. Вечный спорщик, с которым они продолжали общаться каким-то чудом. Ему Камски часто удивлялся: не сказать, что его друг сильно любил общество других людей, но вокруг него они были всегда, несмотря на его натуру. Летели, словно мотыльки на огонь. Когда-то и он «прилетел» так же, а сейчас они общались уже несколько лет и достаточно близко. Можно сказать, что Камски ему доверял в какой-то степени. А вот от осознания, кто был другим человеком, Элайджа откровенно обомлел и застыл на месте. Нет, об общении Дэвида с Ямагути Макото он знал уже довольно долгое время. Но кто он такой по сравнению с выходцем из Японии, где технологии на совсем ином уровне? Вот и Элайджа считал себя пониже уровнем ещё в университете. Лучшим, как Макото, Камски не был, хотя и действительно старался. Тёмные, короткие волосы и пронзительные карие глаза, что смотрели сейчас в его сторону. Так вообще могло быть? Камски часто восхищался своим японским коллегой, в том числе и после университета. И тут уже «не сотвори себе кумира» не работало, когда ты искренне думал, что этот человек на другом уровне. А Дэвид, зная об этом, просто привёл его сюда. И вот что теперь делать? «Я не был готов к этому». – П-привет… Какими судьбами? – голос предательски сорвался, но Камски постарался взять себя в руки и улыбнуться, выходя из-за рабочего стола. Затем пожал руку Дэйву, а с Макото обменялся лёгкими поклонами. Уважение к чужим традициям, да? Первым голос подал его друг, сверкнув весело глазами: – Да ты уже прописался в своей мастерской, потому я подумал, что тебе не помешает приятная компания, – заметил жутко довольный собой его друг. – Ямагути, это Элайджа Камски. Вы с ним учились, вроде как, в одном университете. Японец улыбнулся, глянув на баламута, который всё это устроил, после взгляда удостоился вновь Элайджа. – Да, я о нём слышал, – подтвердил сдержанно парень, а затем пожал руку в знак знакомства. – Ямагути Макото. Обменявшись любезностями, компания переместилась к чертежам. Дэйв оказался тем единственным, кто не был в теме настолько узкой, так что он вскоре попрощался, оставив мастеров наедине под вежливым предлогом. Однако, его «коварный» ход удался: амбициозный проект, который заслужил грант в конкурсе, очень интересовал японца. Приглашение прийти снова как-то слетело само собой в конце вечера, да ещё и было легко принято. В дальнейшем такие встречи переросли в серьёзную совместную работу, так как потянуть в одиночку такой объём было нереально. Это не было официальным договором или чем-то подобным, строилось в основном на взаимной симпатии. Всё шло настолько спокойно, что было двойственное чувство: слишком хорошо, чтобы быть правдой. Да ещё и с быстрым сближением в процессе самой работы: личные разговоры, случайные касания, посиделки в барах после. Ямагути словно уравновешивал Камски, напоминая ему об отдыхе, хотя и сам был тем ещё трудоголиком. Его искреннее волнение грело, а трудолюбие зажигало на новые идеи. Однако не всё было так просто. В какой-то момент Элайджа слишком расслабился в процессе их общения после работы. Иначе говоря, работа накладывает отпечаток, когда нужна поддержка. Ямагути дал понять, что далеко не всегда может её дать. Внешне Камски принял это достаточно легко, как ему самому казалось. Меньше всего он хотел давить на того, об общении с кем раньше не мог даже мечтать. Потому он начал искать другие способы, другие подходы. Но его попытки прикрыть свои вспышки раздражения, а иногда усталость или проблемы привели к тому, что разговоры стали идти в основном в одну сторону. В сторону того, что было интересно и важно Макото. Элайджа вкладывался в работу, которая стала чем-то механическим со временем. Общение было важно, однако он стал бояться показаться неспособным решить проблемы самостоятельно. Это приводило к недопониманиям, но в целом всё же решалось. Мир потихоньку терял краски для Камски, но он старался на этом не заострять внимания. Есть более важные вещи, чем его состояние. Так? Однако, их сближение всё же продолжалось, а сотрудничество становилось всё более тесным, с обещанием жить тем, что важно им друг в друге. Это вернуло часть красок в жизнь изобретателя. До тех пор, пока ему не было указано на то, что они всего лишь друзья. С тех пор Камски просто старался радоваться тому, что ему дают, если очень грубо. Даже крупная размолвка на почве недопонимания этого не поменяла тогда. Он оправдывал всё, считая, что это просто издержки работы и тесного общения. Их работа продвигалась вперёд широкими шагами, сейчас парни разрабатывали нейросеть, способную управлять столь гибко тем телом, что уже было собрано. Естественно, с ней тоже были свои сложности, так как в какой-то момент искусственный интеллект становился слишком неуправляемый. Эдакая пародия на жизнь, которую Элайджа назвал багом. Впрочем, чисто из-за инвесторов, так как проект готовился для того, чтобы поступить потом в продажу на конвейерной основе. Ямагути считал иначе, повторяя, что это прорыв. Очередная размолвка на почве столь масштабной ошибки вымотала, а сама «жизнь», которую впоследствии назовут девиацией, могла всё погубить. Исключить полностью её не смогли, а потому пошли всё же на компромисс: оставили, закрыв ту часть кода нейросети, которая вела к развитию своей воли. Пришлось признать, что на рентабельность это может повлиять слишком сильно. Так далеко в код залезть всё равно не смогли бы без их ведома, мастера выбрали многоступенчатую систему кодирования информации, схожую в каком-то смысле со стеной. То, что парни назвали девиацией, было похоже на вирус. Оставалось лишь надеяться, что защита была достаточной.