Отравление по-окделлски

В глазах эра Августа плескалась неподдельная печаль. Он смотрел на последнего представителя славного рода Окделлов, немало сделавшего для исполнения его планов, и почти жалел, что эта юная жизнь скоро прервется. Все-таки управлять неоперившимся юнцом было гораздо проще, чем поднаторевшей в интригах королевой, ее чванливыми и недалекими братцами или не по годам сдержанным и безразличным Приддом. — Я бы сделал все сам, чтобы избавить тебя от невыносимой ноши, но Ворон никогда ничего не ест и не пьет в моем присутствии, — с должным сочувствием прошептал он, вырывая Ричарда из тоскливых размышлений. Оставалось только подтолкнуть злосчастный перстень по столу, определяя выбор. — Неужели нет другого способа? Пресвятой Оноре говорил, что Алва — хороший защитник. Если он встретится с Альдо… — Альдо Ракан не может покинуть Агарис, пока у власти находится лже-кардинал. И мы не можем отобрать у него власть, пока… — Штанцлер закашлялся и потянулся к чашке с отваром успокоительных трав, оставляя собеседнику самому додумать недосказанное. — Хорошо. Я согласен. Хмурый, решительный мальчишка, принявший первое серьезное решение в своей жизни. Жаль, что и последнее. Впрочем, не жаль, слишком уж опасен он становился. Не приведи Создатель, спутается с кровным врагом, нарушив все планы. — Твой подвиг не будет забыт. *** Однако Ричард не поспешил в особняк Алвы, стремясь исполнить свой долг перед отечеством и избавить мир от зла во плоти. Наоборот, он с удобством устроился на бортике любимого фонтана и принялся размышлять. Ворон без сомнения был мерзавцем, но мерзавцем — полезным. Его полководческий гений признавали все. В собственной же способности повести за собой к победе армию Дикон не без оснований сомневался. Как и в способностях братьев Ариго или даже встреченного в Сагранне маркиза Эр-При. Были, конечно, еще братья Савиньяки, но они могли и не присоединиться к истинному королю, считая своим долгом служить тому, кому раз поклялись. Пожалуй, в чем-то он их понимал. Именно поэтому, вопреки указаниям эра Августа, Ричард отправился во дворец. Просить аудиенции у Дорака, надеясь, что неверие и шок последнего будут столь велики, что он примет у себя мятежного герцога. *** Спускаться по узким ступеням было утомительно: они были словно сделаны для гномов и все норовили выскользнуть из-под ног. Даже привыкший к горам Алва испытывал некоторое неудобство, усугублявшееся недостаточно разгонявшим окружавший мрак светом факела. Вопрос о том, каким образом Сильвестр, будучи гораздо старше и обладавший больным сердцем, посещал столь непривлекательный уголок своих владений, развлекал только первую половину пути. Дальше пришлось развлекаться, гадая, какой облезлой кошки этому самому Сильвестру понадобилось тащить Первого маршала в подземелья. Рокэ раздраженно дернул плечом и едва сдержал ругательства, когда оступился, не нащупав следующую ступеньку. Он был у цели: жуткая лестница наконец закончилась, у подножия окружавшие ее каменные стены расступались, образуя небольшую комнату с несколькими дверями. Ноги неожиданно утонули в мягком ворсе морисского ковра, потянуло запахом хорошего шадди. Из дальнего угла донесся мягкий смешок, а потом лицо смеявшегося озарилось пламенем свечи. — Ваше высокопреосвященство, — почтительно протянул Алва, с тщательно скрываемым удивлением рассматривая удобное кресло, в котором расположился собеседник, стеллажи с книгами, расставленные по периметру, крепкий стол, заваленный бумагами. — Позвольте поинтересоваться, с какой целью вы позвали меня… сюда. — Наследие Диомида, — махнул рукой на окружавшее их великолепие Сильвестр. — Он был крепче меня и очень дорожил своими тайнами. — Ноймаринены крепки от природы, — поддержал разговор все еще ничего не понимавший Рокэ. — Я спускаюсь сюда редко, хотя здесь очень хорошо думается. Для решения возникшей у меня проблемы требовалось много размышлений. — Вы говорите загадками, — почему-то у Алвы складывалось впечатление, что кардинал веселится, что он изумлен, обескуражен, но доволен, как провернувший впечатляющую каверзу школяр. — Обычно ваши проблемы оборачиваются проблемами Талига. И наоборот. — Подумав, я пришел к выводу, что данная проблема — не моя. Оставалось решить на чьи плечи я ее повешу. Выбор между вами и кансильером решился в вашу, Рокэ, пользу. Так что, забирайте, — он указал на одну из дверей. Открыв небольшое окошко, удачно прорезанное в двери как раз на уровне глаз, Алва увидел встрепанного, но невредимого Ричарда Окделла. У юноши были связаны руки, на щеке красовался след от нешуточной пощечины и стыла вселенская печаль в глазах. Увидев эра, он сначала обрадовался, а потом опечалился еще больше. — Чем же этот достойный представитель рода Окделлов заслужил столь радушный прием в вашей обители? — церемонно спросил Рокэ, теряясь в догадках. Некоторое время Сильвестр молчал, перебирая любимые четки. На его лицо ложились причудливые тени, создавая впечатление, что он зол и растерян. Ложное впечатление, потому что внезапно кардинал от души расхохотался. — Знаете, Рокэ, пожалуй, я лучше буду иметь дело со Штанцлером и десятком Ариго, чем с одним Окделлом. Кансильер зло предсказуемое и понятное, а восторженными юнцами, как оказалось, можно манипулировать лишь до определенного предела. — Вы меня интригуете, — улыбнулся Алва, у которого немного отлегло от сердца. Все-таки он успел привязаться к Ричарду, но после покушения на кардинала, удачным оно было или нет, дорога вела прямиком в Занху. — Да будет вам известно, что сегодня я спас вам жизнь, — торжественно провозгласил Сильвестр, не скрывая задорного блеска в глазах. — Данный подвиг не потребовал от меня больших усилий, ибо я совершил его благодаря самому факту своего существования. Конечно, имя своего вдохновителя сей юноша выдавать отказывается, но вариантов не так уж много. В общем, его послали вас отравить. — Заурядно и пошло. Но могло сработать, — с грустью пробормотал Рокэ, невольно покосившись на дверь, за которой скрывался Ричард. — Именно! Но на вашу удачу он считает, что я, несомненно, большее зло, чем вы. Ведь не вы составили список Людей Чести, которых планируете подло умертвить еще до наступления осени. — А вы планируете? — живо уточнил Алва, невольно подстраиваясь под настроение собеседника. О не случившемся предательстве он подумает позже. — Нет. Хотя, возможно, такой исход был бы на руку Талигу. — Я уяснил, что мотивы у Окделла были самые благородные. Наверняка, в том списке был и наш незабвенный бледный гиацинт. — На первом месте! Я даже не знал, плакать мне или смеяться! — весь вид кардинала говорил, что он склонялся ко второму варианту. — Вот уж точно причиной самых страшных ошибок всегда было и остается незнание. Фердинанд души в жене не чает. И убить королеву можно только убив короля, которому мы все присягали. — Не все посвящены в малые тайны двора, — хмыкнул Рокэ. Ему тоже стало весело, потому что не стал бы кардинал вести подобный разговор, разглашая информацию, известную всем и каждому, не имея дальнего прицела. — Но вы так и не рассказали, как прошел ваш в высшей степени занимательный разговор с моим оруженосцем. — О, разговор действительно вышел занимательный. Все его части. Я должен, по меньшей мере, выдать Агнию премию. Крепкий оказался парень, — задумчиво сказал Сильвестр. — Но вернемся… Не буду рассказывать вам, что я испытал, когда у меня испросил аудиенции герцог Окделл… Опущу и его невнятные речи о том, что я должен вспомнить, что Человек Чести, покаяться, сложить с себя сан и умереть, желательно, сгорев от стыда за свои злодеяния. — Яд или кинжал? — Кинжал. Шадди я ему не предлагал, полагая, что не стоит переводить продукт, а вина не держу. А подать герцогу воды? Упаси Создатель! — И все же Ричард жив. — Жив и даже выйдет отсюда на своих ногах. — Потому что ни я, ни тем более вы не горим желанием тащить его вверх по лестнице? — уточнил Алва. За легким тоном крылся самый важный вопрос. — Потому что, зафиксировав меня в кресле и достав кинжал, Окделл вонзил его в спинку, а не мне в глаз. Сказав, что не может убить безоружного, почти беспомощного старика, сколь бы велики не были его грехи. Признаться, я был возмущен и обижен, что меня не признали достойным противником! — Справиться с противником во всем сильнее тебя, каким бы не был твой способ, почетно, но подлостью одолеть более слабого… Эгмонт был таким же. Благородным идиотом, которого убедили отступить от своих принципов. — Что и привело его к гибели, — отрезал Сильвестр. — И зря вы сравниваете. Сын не похож на отца, к добру ли… Из него еще может выйти толк. Не до конца ему глаза застит Великая Талигойя, он пока не готов пойти по трупам. Агний сумел скрутить его, но вздумай герцог сопротивляться, все могло пойти по-другому. Так что забирайте его и потратьте оставшееся время с пользой, Рокэ. Может быть, Талигу как раз и не хватает милосердия и сострадания, юношеской порывистости и кристальной, неиспорченной наивности, — бормотал кардинал, следя, как открывший дверь Алва бережно поднимает своего оруженосца на ноги и единым ударом клинка перерезает путы, как они оба кланяются высшему духовному лицу и спешат по лестнице наверх. К солнцу и новым свершениям, оставляя стариков думать тяжелые думы во тьме. Ричард плелся за эром по бесконечным ступеням, не видя ничего, кроме затянутого в синее и черное плеча, и его понемногу отпускала противная дрожь. Пытки и унижения, к которым он себя готовил, сидя в логове врага, куда по глупости пришел сам, так и не случились. Тем больнее было осознавать, что большая часть того, что ему говорили самые близкие люди, была ложью. И единственным, никогда не лгавшим ему человеком был эр Рокэ. Не лгавшим, пришедшим за ним, хотя в праве был оставить докучавшего ему мальчишку самостоятельно выбираться из им же устроенных проблем. Дикону было просто необходимо честно заслужить его внимание и расположение в ответ на выданную авансом готовность защищать. Ведь сидя в темной камере и слушая разговор первых вельмож королевства, он отчетливо понимал, что Ворон был готов заступиться за него.