Я стала Атанасией!?

Любовь порождает страдания, порождает ненависть и даёт познать боль. Любовь ведёт к жертве…которая ведёт к ненависти. Если ты знаешь настоящую боль, ты её уже не с чем не перепутаешь. ***       Хочется сбежать. Сбежать от боли, что распространяется по всему моему телу. Мне так больно, что я не могу открыть глаза, всё моё тело ноет, оно трясётся в судорогах.       Кровь течёт из моего рта. Она течёт по подбородку и громко падает на холодный пол темницы. Мне холодно, но я не могу встать, чтобы лечь на кровать. Я так хочу согреться.       Я чувствую, как она ползёт по моей коже. Чувствую, как нить касается моей коже на руках и ногах, связывая их. Она касается моей шеи и душит. Душит до хрипа, до того, что закатываются глаза, а потом отпускает, наслаждаясь моими страданиями.       Почему я такая беспомощная? Я не чувствую сил, даже маленькой толики энергии. Лукас, папа, пожалуйста помогите. Я была так глупа, когда думала, что справлюсь сама. Я всё ещё слишком слаба. Я признаю, это была ошибка.       — Тебе больно? — я помню этот мерзкий голос, который вызывает у меня ярость, который даёт мне сил встать и задушить её. О, Господи, как же мне хочется убить её. — Чувствуй боль, принцесска. Ты забрала у меня всё, Атанасия, и я избавлюсь от тебя, чтобы получить всё обратно. — я хрипло рассмеялась. Дура какая она, дура. Маленькая, наивная девочка. — Почему ты смеёшься? — она истерично взглянула на меня. В её взгляде была ярость и ненависть, которая согревала мне душу — Отвечай. — она ударила меня ногой по лицу, но я не могла престать смеяться. Я резко схватила её за руку и притянула к себе, смотря на неё с ухмылкой на лице.       — Ты всего лишь его марионетка, Дженнит. Он убьёт тебя сразу, как только ты ему не пригодишься. Избавится, как от куклы. — её лицо скривилось в мерзкой улыбке.       — Нет, он не убьёт меня, ведь я его дочь. Я стану принцессой, а про тебя и Клода все забудут. — Маленькая дурочка, как же мне тебя жаль, хотя нет, конечно, мне плевать на неё.       — Дура, ты, Дженнит. — от неё начали отходить ещё больше нитей. Они встали так, будто хотели напасть, как змеи Горгоны. Я начала отползать. Они атакуют по её приказу. Что же мне делать? Я начала смотреть по сторонам и заметила, что дверь открыта. Надо попытаться сбежать, но нужно как-то её отвлечь. Я посмотрела на кровать и увидела лишь одно оружие. Нож. Как же хорошо, что он так близко.       Я, пересилив, боль резко встала и схватила его за рукоять. В тоже мгновенье нити начали обвязывать меня, как мумию. Голова начала кружится, глаза закатывались, становилось холоднее, а тело стало слабеть. Я сильнее сжала нож и с криком дёрнулась в её сторону. Я сильно порезала ей руку и сила нитей спала. Она взялась за руку, крича от боли. Я еле встала и хромая побежала к выходу, придерживаясь за стены.       Лестница. Я схватилась за перила и придерживаясь начала, быстро, спускаться. Нож всё ещё был у меня в руках. Перед глазами двоилось, а голова кружилась. Держись, только держись.       — Куда ты собралась? — я повернулась и увидела эту ведьму. Она мерзко улыбалась. Нити полетели на меня и я стала быстрее спускаться, надеясь, что они не достанут меня.       Я оступилась и начала падать, уже мысленно прощаясь со всеми, как почувствовала тёплые руки на плечах. Я испугалась и вскрикнула, но подняв голову я встретилась с родными топазами. Они… они нашли меня.       — Папа… — у меня на глазах стали появляться слёзы, которые я не стала сдерживать. Папа повернулась меня к себе спиной и схватил за руку, придерживая и отдавая немного своей силы мне, а вторую руку вытянул вперёд. Пора избавиться от неё. Наконец-то. Её глаза раскрылись от ужаса.       — Папа, я не хотела, пощади меня, пожалуйста. — она опустила взгляд. Я заметила, как нити потянулись к отцу. Вытянув руку с ножом вперёд, я кинула его в неё, попадая в живот. Неожиданно, я попала.       — Атанасия, — я повернулась к нему и обняла. Как же я скучала. Его рука осторожно гладила меня по голове. Это не сон? Это взаправду? — Ты будешь наказана, сразу же, как мы попадём во дворец. я запру тебя в комнате на несколько лет. — я улыбнулась.       — Хорошо, я согласна. — он отодвинулся от меня и начал рассматривать меня на повреждения. Я не представляю, что он видит на мне и моём лице. Его тёмный взгляд остановился на моей шеи, которая пострадала из-за Димитрия. Его глаза стали почти чёрными, а сила начала выходить из-под контроля.       — Папа? — я коснулась его щеки, успокаивая.       — Кто тебя тронул? — он коснулся моей шеи.       — Кто тронул — мёртв. Он не успел ничего сделать. — его взгляд остался всё такой же сканирующий. — Нам нужно уходить от сюда. — я хотела пойти, как меня взяли на руки, сжимая в объятиях.       Вдруг всё начало рушиться. Стены начали обваливаться. Что происходит? Отец побежал по лестнице на выход, где я увидела Анастасия и Лукаса, которые сражались.       Лукас. Его мантия была вся порвана, на его одежде была кровь, как и на лице. Он был сильно потрёпан. Моё сердце быстро забилось в сильном волнении. Пожалуйста, Лукас, будь осторожен, умоляю.       Отец пошёл в другую сторону, где стоял Феликс, весь в крови. Он с волнением посмотрел на меня и на папу.       — Принцесса… — меня осторожно передали Феликсу на руки. Куда он?       — Пап? — он ничего не говоря, достал меч и побежал к Лукасу — Феликс, отпусти меня.       — Простите, принцесса, но сейчас, не наша битва. — я посмотрела в его серьёзные глаза и посмотрела в сторону, где видела сражение трёх человек. Червячок волнения и чего-то странного, начал ползти по моей душе.        Все услышали крик боли. Я увидела, как Анастасий взревел и в последний раз бросил своё заклятие. Я посмотрела направление заклинания и мои глаза раскрылись в ужасе. Лукас! Я вырвалась из хватки Феликса и из последних сил побежала к Лукасу, который упал на холодную землю. Нет! Нет!       — Лукас! — я упала перед ним на колени и взяла его за руку, пытаясь передать немного магии. Его глаза то открывались, то закрывались, а моё сердце начало медленно разбиваться. Умоляю, нет! — Лукас, любовь моя, пожалуйста, не закрывай глаза, слышишь? Пожалуйста! — он посмотрел на меня с улыбкой и протянул руку к моей щеке. Я прижалась к ней.       — Атанасия, моя любимая Атанасия, прости, что не смог защитить. — я начала мотать головой, по щекам лились слёзы — Моя маленькая. глупая принцесса. Моя maximo amore saeculi*. Спасибо, что подарила мне счастье. — на его лице была улыбка, а моя душа кричала. — Не плач. Я очень тебя лю.блю. — его глаза начали закрываться. Нет… шар!       — Нет, нет, нет, Алекс! Алекс! Я использую его! — рядом со мной образовался свет, из которого появился чёрный шар. Я схватила его и направила в грудь Моего мага. Пожалуйста, умоляю…молю.       Он начал исчезать, его тело начало исчезать. Нет! Что происходит?! Я схватила его за руку, не отпуская. Умоляю, не нужно, не надо!       — Остановите её, иначе она тоже исчезнет! — меня схватили за плечи и оттащили от исчезнувшего тела.       — Нет! Нет! Отпустите меня, сейчас же. — меня крепко обняли. — Умоляю, нет! — я истошно закричала. От боли, от ненависти к себе. Я не выдержу. Почему? Почему? Боль она повсюду, пожалуйста, вернись, умоляю.       — Принцесса…       — Атанасия, — меня сжимали в объятиях и гладили по голове, но ничего, я ничего не чувствовала. Вы не поймёте. Мне не нужны ваши объятия и жалость. Мне нужен он, только он, пожалуйста.       — Больно, мне больно, пожалуйста, умоляю, верните мне его. Прошу… — я сквозь боль посмотрела на Алекса.       — Мне очень жаль, принцесса, очень жаль.       — Нет… нет! ***       Больно, терять людей. Очень больно. Люди, которые теряют, они чувствуют боль, отчаяние. Им хочется кричать, ведь боль утраты переполняет их. Они тоже, в каком-то смысле умирают. Да, они могут ходить, улыбаться и надевать свои маски, но внутри они сломлены. Медленная смерть. Люди, которые почувствовали эту боль. Боль от потери частички себя, должны идти дальше. Ведь с болью утраты придётся жить. От неё не скрыться, не убежать. Рано или поздно она снова накрывает и хочется одного — избавления. Но они должны ради себя, ради тех, кто их любит и ради воспоминаний о любимых, должны быть сильными, встать и идти дальше. ***       Я лежу на кровати и смотрю в потолок. Боль. Она повсюду, она переполняет меня и мою душу. Боль её так много. Я не хочу, не хочу её чувствовать. Она поглощает меня. Я не могу, не могу справится с этим, со всем этим.       Лукас. Моя единственная любовь. Почему? Как так получилось? Это я виновата. Только я.       Эта кровать, на которой мы лежали вместе больше никогда не будет тёплой. На ней не будет тебя, не будет твоего тепла. Я больше никогда не увижу твою ухмылку, никогда не смогу услышать твой голос, с вечными нотками веселья. Не увижу твои красные глаза полные нежности и вечного вызова, не смогу потрогать твои чёрные мягкие волосы и больше не поцелую тебя в тёплые губы. Никогда. Я ничего не смогу сделать, ничего.       По щекам вновь потекли слёзы. Слёзы боли и отчаяния. Я не могу, не могу…       — Принцесса… — я посмотрела в нежные глаза, которые не хотела видеть. Не хочу, не хочу никого видеть.       — Уходи, Лили, уйди. — она стояла — Иди вон! Прошу. — по её щекам потекли слёзы. Слёзы. Так много слёз.       — Атанасия. — я не поворачивала голову, но знала кто там стоит. Кровать прогнулась. Моей головы коснулась рука, которая сейчас казалась мне холодной. Я не хочу чувствовать. — Посмотри на меня. — я посмотрела на него и увидела сожаление и боль. Он знает, понимает, чувствует.       — Пап, я не хочу, не хочу чувствовать эту боль. Как мне жить с этим? Как жить с тем, что потерял жизнь? Он был для меня всем. Всем миром. — я схватилась за его халат и разрыдалась. Я рыдала в грудь человека, который понимал меня, которые знал эту боль.       — Плачь, тебе нужно поплакать. — меня прижали сильнее — Мне очень жаль, Атанасия, очень жаль. Ты справишься. *** Сегодня все в замке слышали рыдания их дорогой принцессы. Все чувствовали её боль и страдания и все были готовы утешить её, но не все понимали эту боль, не все…