Я стала Атанасией!?

Время не лечит, оно приводит к равнодушию, оно убивает все то, что мы так любили. А время — оно не лечит. Оно не заштопывает раны, оно просто закрывает их сверху марлевой повязкой новых впечатлений, новых ощущений, жизненного опыта. И иногда, зацепившись за что-то, эта повязка слетает, и свежий воздух попадает в рану, даря ей новую боль… и новую жизнь. Время — плохой доктор. Заставляет забыть о боли старых ран, нанося все новые и новые. Так и ползем по жизни, как ее израненные солдаты. И с каждым годом на душе все растет и растет количество плохо наложенных повязок.

***       Пережить такое испытание, как смерть близкого человека, — непросто. Кажется, что земля уходит из-под ног, когда осознаешь, что уже ничем не сможешь помочь. Ещё больней становится, когда понимаешь, что больше никогда не увидишь родных глаз, не сможешь почувствовать тепло родных рук, не услышишь родной голос.       Заполнить пустоту в душе кажется совершенно невозможным. Боль даже если и утихает со временем, окончательно она не пройдет. От воспоминаний только еще сильнее болит…       Но нужно идти дальше, ведь те, кого они потеряли, не хотели бы видеть, как они увядают, как люди, которых они любили страдали. Нужно пересилить боль, ведь, человек умирает, когда о нём забывают. ***       Три года, три. Долгих три года, были адом на земле. Мне было больно. Каждый день, этих трёх лет, я чувствовала лишь боль и пустоту. Пустоту, поглощающую меня изнутри. Все яркие эмоции куда-то пропали, будто их никогда и не было. Их будто заковали в цепи, которые я не могу разорвать.       Мне нужна помощь, я хочу, чтобы мне помогли, но они не могут, не могут заглушить крик внутри меня. Теперь я понимаю боль папы. Понимаю, почему он так реагировал на меня и всё, что напоминало ему о маме. Он знает, как это больно, знает.       Люди говорят, что время лечит, но это ни так, они лгут вам. Лгут, оставляя вас одних. Время лишь, оставляет вас с болью и пустотой наедине. Оно лишь зашивает ваши раны, оставляя шрамы.       Правда в том, что с болью утраты придётся жить. От этой боли нет спасения. От неё не скрыться, не убежать. Рано или поздно она снова накрывает и хочется лишь одного — избавления. Я хочу избавиться от этой боли, не хочу чувствовать, не хочу…       Я смотрю на себя в зеркало и не вижу себя. Вижу призрака, который так похож на меня. Мои золотые волосы побледнели на тон и были похожи на солому, когда-то красивые сверкающие топазовые глаза потемнели. В них больше нет той искры, которая была в них, нет вызова, нет жизни. Под ними залегли большие чёрные круги. Я уже так давно перестала высыпаться. Сколько я плачу? Каждый день? Раз в неделю? Я не хочу, чтобы кто-то слышал мои рыдания, и никто не услышит. В глубине своей души, я плачу, всегда.       Мне ведь уже девятнадцать. Моё совершеннолетие было год назад. Хах, а я так хотела, чтобы он был рядом в этот день, в день моего восемнадцатилетний, чтобы он танцевал со мной, как в тот раз на дебюте. Со мной. Со мной…       Лукас, что бы ты мне сказал, увидев меня такой сломленной? Я дура, да? Маленькая дурочка. Как же я скучаю, мой маг, любовь моя. Ты был единственным, кому я доверилась на все сто, единственный, кого полюбила. Смогу ли я кого-нибудь полюбить также сильно? Смогу ли, забыть тебя и жить дальше?       Я виню себя в том, что ты умер. Если бы я не была так самоуверенна в себе и в своей победе, этого бы не случилось. Ты бы был рядом. Мы бы все вместе справились с Анастасием, и никто бы не пострадал.       — Принцесса, Его Величество ждёт вас у себя в кабинете. — я посмотрела на Лили. Лили, прости за ту пустоту, которую ты видишь — Я помогу вам одеться. — я немного кивнула. Она достала красивое золотое платье с красивым узором и помогла мне одеться. — Принцесса, прошу вас, столько времени прошло, прошу, улыбнитесь. — я натянула улыбку — Атанасия…       Вы не подумайте за эти три года, я улыбалась. Искренне, без натянутых улыбок, но их было мало. Я не знаю, почему всё так. Может, просто не появился тот человек, которому я буду улыбаться, как раньше. Я вновь хочу чувствовать, вновь хочу чувствовать бабочки в животе, но у меня не получается. Мне нужно ещё немножко времени, чтобы отпустить, но получится ли?       — Лили, я обещаю, всё наладится, просто мне нужно ещё немножко времени. — она грустно улыбнулась.       — Да, я понимаю. — я кивнула и вышла из комнаты, оставив её одну.       Я знаю, что мне за этот год стало немного лучше, даже не так, мне стало лучше. Боль стала немного притупляться. Этот год станет последним. Я должна ради него, несмотря на боль в сердце, идти дальше. Я знаю, что будет тяжело, но я хочу попробовать.       Я шла по коридорам, идя в кабинет, и вспоминала тот разговор с девочками. Спустя два года мы встретились вновь в моём подсознании, которое было почти разрушено и долго, просто, смотрели, друг на друга ничего, не говоря. В их глазах было сожаление и боль. В тот раз, я плакала больше чем обычно. Я чувствовала их нежные руки, которые утешали меня, чувствовала, что им тоже больно. Я извинялась, извинялась за то, что не справилась, что не смогла защитить того, кого мы любили. Они тоже плакали, и им тоже было больно. Они сказали, что видели такой исход событий и, что он был лучшим, тогда я не поняла, что это значит, сейчас тоже не понимаю. Боюсь, я никогда не узнаю всего.       Но я точно помню, что они сказали мне. Они сказали, что всё ещё впереди, что нужно жить дальше. Никогда не сдаваться…. Встать, когда всё рухнуло — вот настоящая сила. Может, эти слова и дали мне толику силы. Может, ещё не всё потеряно.       Я зашла в кабинет. Папа сидел за столом и перебирал документы. Наши отношения стали ближе. Он стал тем, кто всегда был рядом, когда я проливала слёзы, когда мне было больно. Спасибо ему, за всё.       — Папа, я пришла, ты хотел меня видеть? — он поднял на меня взгляд. Его взгляд всегда придавал мне сил. Он был таким нежным. Только он мог, видеть меня с улыбкой на лице.       — Да, садись, я сейчас закончу. — я села на диван и стала рассматривать отца. За эти три года он никак не изменился. Всегда удивлялась, как он так даже не меняется со временем?       Я встала и подошла к окну, смотря в глубину сада. Давно я не выходила на улицу. Я помню, как Лукас зажимал меня где-то в углу. Помню, как нежно и трепетно он целовал мои губы. Его губы были такими мягкими и любимыми. Я помню его глаза. Глаза полные озорства и нежности. Такие красные, такие прекрасные, как рубины. Его длинные волосы. Такие мягкие. Как же больно вспоминать. В уголках глаз стали собираться слёзы, которые я хотела заглушить. Я сглотнула ком в горле.       Я почувствовала руку на своём плече и повернулась к папе. Я грустно улыбнулась и посмотрела ему в глаза. — Пап, когда станет легче? — он прижал меня к себе. Я уткнулась ему в плечо и почувствовала, как по щеке прокатилась слеза.       — Всё будет хорошо, Атанасия, со временем боль утихнет. — он начал гладить меня по голове, а потом поднял мою голову за подбородок, всматриваясь мне в глаза — Идём, выпьем чаю, мы давно не были в саду. — я кивнула и пошли на улицу.       Мы сели за стол и нам подали чай. Он, как всегда был прекрасен. Я посмотрела на чистое голубое небо, которое было без единого облачка, и зажмурилась от яркого солнца. Сегодня была очень тёплая погода. Я улыбнулась кончиками губ. Может, пора?       — Как вы, принцесса? — я посмотрела на Феликса, у которого на лице была грустная улыбка.       — Лучше, Феликс, спасибо. — его улыбка стала шире. Я так рада видеть именно эту улыбку на его лице. Очень рада. Как же я могла про них забыть? Про Лили и Феликса? Они всегда были рядом, всегда пытались поддержать, но я всегда игнорировала их, не замечала, потому что была поглощена своей скорбью.       — Я рад, что у вас, всё налаживается, принцесса. — я улыбнулась ему, и увидела радость в его глазах.       — Да, я тоже рада, Феликс. — я посмотрела на папу и улыбнулась, хотя по щеке прокатилась слеза — Я готова отпустить, но он всегда будет в моём сердце и в моих воспоминаниях.       Вдруг сад озарил яркий свет, от которого шла сильная магическая энергия. Я закрыла глаза от яркого света, который ослеплял. Из глубины света я слышала множество голосов, которые что-то не переставая говорили. Что происходит? Свет потихоньку начал уходить, но голоса оставались. Папа встал и подошёл ко мне, положив мне на плечо руку.       Я отчётливо услышала хор голосов, незнакомых мне — Ты справилась, дитя, мы гордимся тобой. Будь счастлива. — из пропадавшего света, появилась фигура человека.       Я прищурилась, вглядываясь и пытаясь увидеть, кто это. Свет пропал, и я смогла увидеть человека, который вышел оттуда. Кружка в моих руках упала на землю и разбилась. Я в шоке, как загипнотизированная смотрела на человека, который стоял недалеко от меня. По моим щекам побежали слёзы. Они просто текли, текли от счастья. Этот человек, который стал для меня всем, стал для меня жизнью, здесь передо мной.       — Моя принцесса, ты, что совсем не скучала по мне? — я встала и сначала медленно начала подходить к нему, но поняв, что это и вправду он побежала к нему в объятия. Я прыгнула на него. Он подхватил меня под платье. Я не веря, начала рассматривать его, по моим щекам бежали слёзы. Слёзы, которые так долго были во мне, которые вместо слёз боли стали слезами счастья.       Я схватила его лицо в ладоши — Лукас, мой Лукас, это правда? — он нежно посмотрел на меня и провёл рукой по щеке. Я прильнула к ней. Боже, спасибо, спасибо, что вернули его мне.       — Я здесь, любовь моя, я больше некуда не уйду, клянусь. — я прильнула к его губам. Его, такие мягкие, такие любимые и такие желанные. Он пылко ответил мне, беря на себя контроль. Наши губы страстно терзали друг друга, и мы никак не могли насытиться этим. Он упустил меня на землю, притягивая меня за талию. Я зарылась в его волосы и оттягивала их, слушая его вздохи.       — Я так, — он на мгновенье оторвался — скучала. — и мы вновь поцеловались. Его губы оторвались от моих губ и вскользь прошлись по моей шее, но сразу вернулись к моим губам.       — Кха, кха, вы не забылись? — я повернулась и увидела папу, который смотрел на нас прожигающим взглядом. Ой, я забыла, что они здесь. Я улыбнулась, посмотрела на Лукаса и встретилась с нежным взглядом. — Ты, — он посмотрел на мага — шаг назад. — но он даже не сдвинулся. Я посмотрела на папу, он успокоился, и даже мне показалось, что улыбнулся.       — Дитя, — все увидели мужчину. Он был одет в белую мантию и от него исходил яркий свет. Я вгляделась в лицо и увидела человека, который убил меня в прошлой жизни. Как? Что он здесь делает? — я знаю, что у тебя много вопросов, но я не могу дать тебя на него ответ, прости старика. — я пытливо посмотрела на него — Я рад, что ты смогла справиться с испытаниями, которые дала тебе жизнь. Я горжусь тобой. — я улыбнулась ему. Так значит, всё уже было предопределено? Значит, жизнь может всё-таки быть справедлива, когда хочет? — Живи и будь счастлива, а теперь, прощай, Атанасия. — он в последний раз улыбнулся и исчез.       — Что это было? — я посмотрела на заинтересованный взгляд папы. И что мне сказать? Буду игнорить. — Атанасия, я жду? — я взяла Лукаса за руку и улыбнулась ему — Похоже, я не услышу ответа.       — Пап, идём на обед, я кушать хочу и сладкого тоже. — я посмотрела всех, кто стоял рядом и заметила Лили, которую обнимал за талию Феликс, они радостно улыбались. И когда успели?       — Ну, ты и обжорка, дорогая. — я звонко рассмеялась. Я схватила Лукаса и папу за руки, и мы пошли во дворец. Как же я счастлива. Спасибо за всё.