В оранжевом ритме

Разные по степени ебанутости ситуации преследовали Кенни с самого рождения. То имеешь счастье появиться на свет в семье многодетных алкоголиков, то оказываешься жертвой проклятия Ктулху, а то и вовсе сталкиваешься с механической Барбарой Стрейзанд. Возможно, по этой причине летний ливень, заставший друзей в глубине леса, не вызвал в нем бурных эмоций. Гроза прорезала грохотом первый за год теплый день. Стэн с Кайлом мучились в попытках натянуть тент, Картман раздавал не нужные никому указания, и все трое развлекались громкой нецензурной беседой. Кенни предпочел наблюдать картину со стороны, потягивая слишком тёплое пиво со здоровой дозой похуизма. Когда веревки были натянуты и, кажется, даже не собирались развязаться, уже наступили сумерки. Ливень, однако, и не думал затихать. Пацаны решили поднять себе настроение употреблением сосисок и выпивки. Последнюю Кенни добывал совместно с Картманом, что всегда являлось плодотворным типом сотрудничества. Пива было в достатке, а кроме того в запасе лежала бутылка настойки неизвестного происхождения и полфляги чистого спирта. Несколько часов они убили за игрой в карты. Проигравший исполнял что-то из «правды или действия». Ничего особенного, глупые вопросы и стремные задания в соцсетях. Проигрывал чаще всех Стэн, отчего и пил больше нужного, медленно приближаясь к черте неадекватного образа мыслей. С искренним наслаждением Кенни уговорил его описать "самое сексуальное, что было у них с Венди", выяснил, что Стэн все-таки девственник, а еще получил достаточно подробную картину того, как выглядят сиськи первой умницы класса. Кенни даже разделил с ним ту самую настойку: на вкус она оказалась не самой лучшей, но он пробовал и хуже, а Стэну уже было все равно. В глубине души Маккормик надеялся развести друга на фоточки (пусть даже на секундное созерцание), но до этого дело не дошло: собираясь отлить после очередной партии, славный сын семейства Маршей бесславно свалился в кусты, и на том веселье для него закончилось. Кайл играл неплохо, используя удивительные объемы памяти, что функционировали даже под действием пива. Сам Кенни привык перекидываться в карты с малых лет, а Картман хитрил и постоянно пытался сжулить. В результате они оказались на одном уровне, что немного обидно — загадывать Картману веселее всего. У Кайла не так много зашкварных историй. — Каайл, — смаковал чужое имя жиртрест. Почему-то он получал особое удовольствие от подъебов в сторону их еврейского друга, посему Кенни уступал ему право загадывать желание, — про секс спрашивать бесполезно, так что скажи мне: ты хотя бы сосался с девчонкой? — Да, — не имея сил для ссоры, Кайл лишь закатил глаза и большим глотком допил свою бутылку. — Да хорош пиздеть. — А с какой стати мне врать? — Еб вашу мать, и кто же это был? — Картман неслабо заинтересовался, и, надо сказать, у него были на то причины. Кайл обыкновенно проявлял себя как истинный асексуал, интересуясь девчонками чуть больше, чем уборкой снега во дворе. — Это уже второй вопрос. Кенни однако тоже было интересно, так что довольно скоро выяснилось, что целовался Кайл с Бебе, было это пару лет назад, как раз в то время, когда было популярным "семь минут в раю"*, а Брофловски по какой-то причине нравился Барбаре. За излишнее любопытство Кенни пришлось с помощью бутылки продемонстрировать навыки минета на камеру, что вышло даже забавно, только чуть подташнивало от глубокого проникновения; а также честно признаться, что он не прочь трахнуть мамашу Картмана, но подходящего случая еще не возникало. Жиртрест, после подъебов по случаю последнего признания, а также по поводу того, что его вынудили сделать аватаркой фото с членом во рту, послал всех в зад и ушел в палатку. Стэн к тому времени уже заснул пьяным сном, и Кенни остался наедине с Кайлом. Игра, к сожалению, закончилась — хотя выяснить кое-какие подробности о поцелуе одного еврейского мальчика все еще хотелось. — Слушай, Кай, — Кенни, решив, что пива недостаточно, разбавлял в чашке спирт. — Чего? — А каково целоваться с Бебе? — Иисуса ради, что вы приебались с этой темой. — Ну не ссы, Кайл, тут же нет Картмана, — Кенни в качестве дружеского жеста отлил ему порцию этанола, — я для себя спрашиваю, интересно, как она целуется. — Нуу... так себе, — Кайл пожал плечами, мол, что тут поделаешь, — она мне не особо нравилась, просто обиделась бы, если б отказал. Кенни не стал скрывать своего удивления. Семь минут обжиманий с Бебе Стивенс хотел бы получить в своей жизни каждый пацан их школы... Каждый, кому нравятся девочки. Бебе была красоткой с хорошей фигурой, милым личиком и задорным смехом. Все, кому довелось с ней целоваться, говорили, что она очень хороша в этом. — Ну-ка? Опиши подробнее. — Да блять, что описывать. Помада у нее липкая, слюней много, язык... скользкий какой-то, — Кайл, словно ради того, чтоб стереть возникшую в голове картинку, залпом допил прозрачную жидкость и откашлялся, — и она была слишком настойчивой. Я вообще не очень-то понимаю, в чем прикол, ну, знаешь... целоваться. Кенни совсем развеселился, но смеяться не стал. С ним тут откровенничают, как-никак. Кайл, видимо, тоже надрался, просто по нему никогда так сразу не скажешь. Давняя теория насчет Брофловски начинала подтверждаться. А что если... проверить? Не убьют же его за попытку? А если и убьют, то ему не впервой. — А давай покажу? — Что? — Как классно целоваться. До Кайла не сразу дошло, но вскоре он несколько покраснел и выдавил: — Ты чего, ебанулся? Ты ж не девчонка. — Да какая разница, губы у всех одинаковые, — Кенни, поймав момент, подвинулся ближе, развернув лицо к другу, — просто попробуем, это ничего такого не значит. Кайл вроде бы сомневался, но, имея достаточный опыт, можно было заметить, что он уже не возражает. Вечер становился все интереснее. Кенни нарочно приблизил свое лицо к лицу Кайла, достаточно, чтобы чувствовать чужое дыхание на коже, но дальше не двинулся. Его девственный друг краснел все сильнее, не пытался отодвинуться, но и не решался первым нарушить границы. Еще немного насладившись ожиданием, Кенни тихо выдохнул возле чужих губ: — Ну как, не против? — Блять... давай уже. И Кенни поцеловал. Он не спешил, для начала лишь мягко обласкал влажные губы, нежные и отдающие вкусом спирта. Удостоверившись, что Кайл немного расслабился, аккуратно проник языком в горячий рот. Ладонью обхватил лицо и едва заметно сжал пальцы. Кайл и правда не умел целоваться, он неловко отвечал гибким движениям языка и губ, но, несмотря на это, Кенни нравилось. Даже очень. Было что-то в его неопытности, странная искренность, без желания залезть по самые гланды и скорее перейти к сексу, как обычно бывает. Кайлу хватало медленного действа, у него уже от этого сбивалось дыхание, а руки нервно сжимали Кенни парку. Ему, кажется, нравилось, и этот факт почему-то был ужасно приятен. Кенни перешел к более активным движениям, заметив, что его партнер осмелел и сам начал ускоряться, будто желая распробовать Кенни еще лучше. Они целовались слишком долго для пробного раза, но уж кого-кого, а привыкшего ко всему Маккормика это волновало в последнюю очередь. Хмельной рассудок приятно кружил голову, где-то на заднем плане капли дождя с равномерным стуком ударялись о тент, а пьяный поцелуй оставлял лишь сладость, и весь этот момент был несравненно прекрасным. Прикусив напоследок нижнюю губу и уловив едва слышный, но оттого охуенный стон, Кенни прервался. Еще некоторое время он любовался растерянным видом и сбитым дыханием Кайла. Он, сука, выглядел как только что оттраханный, что очень льстило самолюбию Кенни. Он растянулся в довольной улыбке: — Понравилось? Спрашивать не было нужды, он сделал это ради того, чтоб увидеть, как быстро приливает кровь к щекам Кайла. И тот, конечно, все понял, мгновенно отводя взгляд. — Сам-то как думаешь, блин? Все детали в голове встали на свои места, выводя простой и очевидный теперь ответ, как в доказанной теореме. Только, в отличие от сомнительной ценности исследования синусов и косинусов в школьной тетради, открытие Кенни предвещало куда более интересные последствия. Кайл Брофловски — гей. Самый настоящий. И неплохо целуется, надо признать, и будет еще лучше, если потренироваться... В общем, что и требовалось доказать.