Географичка

      Рассеянность мешала сосредоточиться на тренировках. После очередного фиаско на пробном заплыве, где я пришла к финишу шестой из двадцати участников, гнев вырвался наружу. Резко пинаю по своим сланцам, один из них отлетает в воду и одиноко дрейфует в безлюдной ванне. Босиком иду в душевую, горячая струя воды пытается смыть боль, обиду и отчаяние.       На кого я, собственно, злюсь? Обижаться следует только на себя. Каждый получает то, чего достоин. Но географичка частично разочаровала меня. Хотя и она ни в чём не виновата и не обязана оправдывать мои ожидания.       Постоянно слышу, что в спорте личностные трудности мобилизуют силы к успеху, например, злость превращается в агрессию, агрессия преобразуется в желание доминировать и вот тогда-то и наступает время победы. Так ли это? Поживём, увидим.       Наконец наступил день Х. Его я ждала с нетерпением, во-первых, жутко устала от каждодневных пятичасовых тренировок: два часа на суше — в зале, три часа на воде, а во-вторых, до одури хотелось в школу — я соскучилась по Юльке, Катьке и географичке, а также чертовски было интересно, что за должок она будет с меня требовать.       Собрав всю волю в кулак, совсем слегка ругая и матеря мысленно географичку, я поднялась на тумбу. — Лина, вперёд! — я повернула голову налево, на трибуне сидели Юлька, Катя, добрая половина класса, родители и... Юлия Юрьевна?!       Вот это действительно потрясающе! Такой поддержки я не ожидала, очень бодрит! Теперь на мне ответственность, я не могу проиграть фаворитке этих соревнований — китаянке Юнь, абсолютно не говорящей по-русски. На трибуне в глаза бросился плакат на китайском.       Оглушающий свисток дал сигнал к началу гонки кролем на пятьдесят метров.       Как бы я ни старалась обойти всех, краем глаза всегда замечала впереди торс китаянки в жёлтом купальнике. Итог: я пришла к финишу второй. Тоже неплохо, особенно, если учесть, что последние дни я чувствовала себя измождённой развалиной.       Следующий заплыв на сто метров брасом. Одна из девушек совершила фальшстарт, ждём пока она выберется из воды и вновь встанет на исходную позицию. Ожидание сводит с ума, нервы на пределе. Снова свисток.       В голове никаких мыслей, абсолютный вакуум, получилось абстрагироваться и сосредоточиться на воде и собственных движениях. Я не понимаю сколько человек позади меня, а сколько впереди, лишь ритмично выныривая из голубой воды, слышу, что трибуны ревут, всё сильнее и сильнее, их ор превращается в истеричные выкрики, мне кажется, что я слышу каждого. О, боги, я опять отвлекаюсь! Не может быть, бортик! Я на финише, снимаю очки. Я пришла первой! Вот теперь кричите, радуйтесь и гордитесь! Остальные завидуйте! Можете тоже кричать, пусть это будут сильные эмоции, которые полностью пропитают меня, как давно мне не хватает подобного!       Дальше были командные соревнования, в которых я не участвовала. Возможно, я единоличница, но такие эстафеты мне не нравятся и не вдохновляют, только нервируют и высасывают силы. Конечно, моего согласия бы никто не спрашивал, если бы тренер решила поставить меня в команду, но так как я три месяца не занималась, Наталья Евгеньевна боялась, что я могу подвести команду, потому на всякий случай поставила меня только в одиночные состязания, чтобы, если что я позорилась в одиночку. Заслуженный тренер в этот раз просчиталась, форма осталась прежней — заслуга юности, а я была рада, что несу ответственность только за себя.       За второе место меня наградили медалью. За первое — медалью, грамотой, подарили путешествие в Турцию на двоих с открытой датой от спонсоров и организаторов состязаний, а также родной бассейн подарил мне годовой абонемент на бесплатные тренировки по спортивному плаванию. Главным сюрпризом стало приглашение в школу Олимпийского резерва. У меня есть некоторое время, чтобы обдумать буду ли я переезжать в соседний город для построения спортивной карьеры или останусь и продолжу жить в обычном своём ритме.       Родители сияли от счастья и гордости. Одноклассники очень спокойно выразили похвалу и поздравления, Юлька висла на шее. Юлия Юрьевна поодаль наблюдала за картиной, улыбаясь. Как сказала Катя, она пришла с ними как сопровождающая из школы. Странно, было бы логичнее, если бы пришла классная. ***       На следующий день я пришла в школу, первым уроком шла алгебра. Весь урок Юлия Юрьевна кричала, как потерпевшая. Истеричная и скандальная дама, которая, судя по всему, уже начала выгорать в профессии, а дети и подростки нервировали вопросами, как ей казалось, глупыми. Впрочем, одним своим присутствием мы доводили её до белого каления. — Почему ты считаешь, что можешь ходить в такой юбке по школе? А по лестнице ты как поднимаешься? Иди к Елене Константиновне, если допустит до занятий, то придёшь обратно, если нет, то срочно домой переодеваться, — она отчитывала Юльку, потом обратилась к аудитории, — Девочки, головой-то думать надо иногда.       Блюстительница норм и моральных ценностей. Она же ещё не старая, а уже ворчит, как старуха. Тем временем она продолжала ругать всех и вся: начиная от двоечника Манакова, заканчивая системой образования. — Зачем ты пошёл в одиннадцатый класс? Ответь мне на элементарнейший вопрос. — Чтобы получить потом высшее образование. — Как вы все не поймёте, что не у всех должно быть высшее образование, кто-то идёт в техникум и оттуда выходит специалистом в своей сфере, в той, которая ему по душе. Ладно, когда маркетологи, юристы не учатся — они вредят сами себе — их просто никуда не возьмут по специальности и всё, а когда будущие врачи прохлаждаются на парах? Это же страх божий попасть к такому доктору!       Сегодняшний урок был окончательно сорван, причём не учениками, а учителем. Прозвенел звонок, математичка остановила гневную тираду, все засобирались. Я думала, что она окликнет, ведь вчера поговорить так и не удалось, но она промолчала, провожая взглядом уходящих учеников, видимо, настроение было испорчено, но испортила она его себе сама. ***       Урок географии прошёл как и всегда в спокойной атмосфере. Как и всегда географичка не обращала на меня никакого внимания, к этому я привыкла и тоже старалась не думать о ней и не смотреть на неё. Как и всегда она почти ничего не задала на дом.       Уходя после урока, я чувствовала опустошение. Всё чаще оно настигало меня после её уроков. Фрустрация — неудовлетворённость навязчивого желания и потребности в её общении стала постоянным моим спутником, когда я видела или встречала её. — Постой же, — до моего предплечья дотронулась рука, — зову-зову, ты где летаешь?       Я вопросительно посмотрела на Раису Васильевну. — Поздравляю! — С чем? — С победой на соревнованиях. — Ах да, спасибо, — я уже и думать забыла о недавнем восторге, который я испытала вчера. На телефон пришло сообщение из социальной сети: "Ты большая умница, я очень горда, что такие ученики как ты есть в нашей школе. Что ты решила по поводу школы Олимпийского резерва?" — Юлия Юрьевна неожиданно очнулась и решила поговорить. — Вы, наверно, хотите забрать свой долг? — я говорила и одновременно демонстративно набирала сообщение, чтобы географичка знала, что безразлична мне также, как и я ей. "Спасибо. Не решила ещё ничего. В прошлый раз вы оповестили меня о том, что с двойками по контрольным до соревнований не допустят. Это была какая-то провокация, чтобы я натворила глупостей и меня поймала завуч?" — Пока не хочу, — она вообще не сделала акцента на том, что моё внимание привлекает телефон, а не собеседник. — Я пойду? — смотрю в экран телефона и жду сообщение. "Нет, не было никаких провокаций, не пиши глупостей. Ты что-то натворила?" — Иди.       Я неторопливо поплелась к выходу, остановившись на пороге, обернулась: — Возможно, что у вас не будет возможности использовать свой шанс, потому что скоро я переведусь в школу Олимпийского резерва и уеду в другой город навсегда.       Естественно, я не знала хочу ли я стать профессиональной спортсменкой или же хочу закончить школу и поступить в ВУЗ на престижную специальность, не связанную со спортом, но я хотела обратить хотя бы таким образом её внимание, я страстно желала, чтобы она в ответ произнесла, что не хочет моего отъезда. Но в глубине души знала, что она не скажет этих важных для меня слов, максимум пожелает хорошей дороги.       Она молча смотрела на меня с полминуты. Теперь я была раздавлена полностью. Больше не в силах держать себя в руках, боясь расплакаться, я развернулась лицом к двери, чтобы поскорее уйти. — У меня есть для тебя задание.       Какая меркантильная женщина. Только лишь из-за этого смогла продолжить разговор и вымолвить хоть что-то. — Когда ты уезжаешь? — У меня есть на размышление месяц, может быть, вообще не поеду. — Предупреди заранее, если соберёшься уезжать. Я заметила, что Юлия Юрьевна благоволит к тебе.       Вот зачем я про этот "долг" вспомнила, у неё же буквально пару минут назад не было никаких "заданий"? Это всё мой длинный, неуёмный язык. Всегда знала, что когда-нибудь аукнется, пожалуйста, случай представился. — Не думаю, что она ко мне благосклонна. Строга также, как и ко всем остальным. — Попробуй позаигрывать с ней. Записывай разговоры, по возможности фотографируйся, снимай видео, сохраняй переписку, как только она поведётся, — она запнулась и поправила свою фразу, — если поведётся, дай знать. И вообще рассказывай периодически как дело продвигается. — Для чего это? — Надо. — Ничего из этого не выйдет. — Посмотрим. — Я не хочу этого делать. Вы уже всё равно никак не докажите, что я пробиралась в кабинет физики и исправляла контрольные. —Я жду тебе в конце недели, — никакой реакции на мои протесты не последовало. *** "Юлия Юрьевна, мы можем встретиться?" "Я уже домой собираюсь. Подожду тебя, подходи".       За окном шёл снег с дождём. На носу новый год, а погода под стать поздней осени. В кабинете математики горит свет только у дальней от двери стены, всего одна лампа. У стола учителя полумрак, только свет из коридора позволяет различить очертания Юлии Юрьевны. На моих наручных часах половина седьмого вечера, я снова буду уходить из школы одной из последних, наверняка географичка завтра посмотрит камеры, будет задавать вопросы... — Я скучала по вам, — честно признаться сама не понимала обманываю я или нет. — Лжёшь? — Юлия Юрьевна усмехнулась, на её лицо упал свет полной луны, я видела, что глаза её хитро сощурились, они сверкали ярко настолько, насколько возможно при таком свете.       Отчасти говорила я искренне: в эту минуту, в эту секунду, в данной обстановке, в полутьме, я действительно верила своим словам.