Мои дьявольские звёзды

      Кристина… Моя милая, маленькая девочка.       Весь мой кабинет увешан твоими портретами. Маленькие, большие, пастельные, карандашные наброски — и всё на память. Но ты не сердись и не печалься, мой Ангел. Я запомнил тебя не промокшим, заплаканным утёнком, а красивой балериной с горделиво вскинутой головкой. Я, поклонник твоих острых ключиц, пленён глазами цвета волшебного аквамарина и обезоружен жемчужной улыбкой. Моё сердце навсегда твоё, так же как и душа, раскинутая дорожкой под твоими узкими ступнями. Я искренне усмирён тобой, опьянён чистым голосом, как виноградным пойлом. Я твой раб, мечтающий стать твоим господином, видеть в твоих глазах свои, ласкать и лелеять, как дитя Афродиты… Это бесчисленное письмо к тебе, которое я никогда не передам. Не смейся, мой ласковый свет, но твоему воздыхателю так намного легче. Опрометчиво легче жить без тебя, дышать не тобой, искать снисхождения у Господа, вымаливая хотя бы миллиметр тебя.        Я пишу письмо, удерживаясь от того, чтобы прямо сейчас не сжечь его, не растоптать и не разорвать в мелкие клочья! Посчитай меня сентиментальным, отчасти глупым и слепым, однако позволь хотя бы мысленно возвращаться к тебе. Пройдёт, может быть, ещё не одно пятилетие и даже десятилетие, а я всё буду взывать к тебе, зная, что останусь неуслышанным. Я люблю тебя, всё ещё наслаждаясь притяным запахом твоего парфюма с нотками лаванды, который ты позабыла на своём трюмо в подземельях театра. Я взял его почти всё с собой, начиная от такой мелочи, как маленький флакончик почти закончившейся туалетной воды и вплоть до моих же подарков бижутерии. Для кого-то это — просто болезненные воспоминания, достойные быть выброшенными, но для меня это — целый мир. Мир тебя, твоего запаха и образа… Я…        — Хозяин… Прошу прощения, тут…        — Я, кажется, понятно объяснил, что врываться ко мне вечером запрещено! — громко рыкнул я, резко оборачиваясь на пришедшего слугу, посмевшего перебить мои драгоценные, незыблемые мысли, молитвы по одной единственной и любимой женщине. Уже женщине… — Для ваших просьб существует чёртов управляющий! Где его носит?! Идите, найдите его и, пожалуйста, обращайтесь ко мне только через него!        — Мистер послал за Вами, господин.        — «Мистер послал за мной»?! Передайте Мистеру, что я вставлю ему спички в ноги, если он ещё раз соизволит высказаться подобным образом! Ещё чего!        — Вопрос срочный, господин, — мужчина виновато склоняет голову, продолжая говорить. Я театрально вздохнул, откинувшись на спинку кресла. — Ваше присутствие необходимо.        — Вы же понимаете, что я лично оторву голову всем, кто посмел придумать эту «срочность», если она не является таковой? Свою гиперболизацию впредь советую оставлять для людей по рангу ниже. Терпеть вашу фривольность, господа камердинеры, я не стану.        — Господин?        — Я буду, но буду тогда, когда буду. Ещё вопросы?        — Не смею, хозяин… — слуга скоро удаляется, закрыв за собой двери кабинета.        Сам не знаю, почему так жесток по отношению к персоналу. Мрачный господин Эрик априори не сможет сделать этих людей счастливыми, даже будь он более щедрым и тихим хозяином. Фантазма, купленное мною поместье в глуши Англии, спрятана настолько, насколько вообще было возможно. Плевать, что до ближайшего подобия города ехать почти целый день. Для меня главным фактором было отсутствие нежелательных воспоминаний. Оставаться во Франции дальше было невозможно, как и слышать почти ото всюду, что знаменитый виконт де Шаньи женится на моей женщине. Моей любимой птичке, быстро упорхнувшей из клетки на волю, в объятия свободы и ароматного мальчишки. Никогда бы не подумал, что в весомые лета буду пресмыкаться перед ветреной балеринкой с копной русых, золотистых кудрей. Даже смешно, что такой взрослый мужчина готов целовать песок по которому ходили девичьи ножки, но я действительно был к этому во всеоружии. Она моя молодость, живость моих намерений и привкуса счастья. Разве мог я просто так отказаться от испытываемых чувств? Видимо, — нет. Даже спустя годы.       Накинув на домашнюю одежду тяжёлый халат с твёрдой вышивкой на спине, едва подпоясавшись, я вышел в протопленный коридор. Пальцы машинально проверяют прочность лент на маске. Слуги знают, что господин носит личину, но за дополнительную плату, которую я добровольно начисляю сверх положенной, разумно молчат, так же приветливо улыбаясь и услужливо выполняя свою работу. Пусть я и не рачительный хозяин поместья, но зато, кроме запрета о моём беспокойстве после семи часов вечера, я стараюсь не нагнетать. Ну и в общении иногда холоден, местами даже груб. Другому жизнь меня не научила, к сожалению.       На первом этаже шуршание и шум. За окном рассеиваются остатки протяжной безутешной бури, свет в головной прихожей и коридоре в большой зал зажжён и чуть ли не слепит. Придушил бы за такую проделку. Меня откровенно бесит свет. Бесит его яркость и весёлость. Выясню, что произошло, а потом отвешу словесный подзатыльник за такую феерию.        — Господин, тут дама… — управляющий спеша подошёл ко мне, указывая рукой на огромные диваны, полукругом расставленные возле грузного камина с обилием лепнин. Огонь весело трещал, ореолом раздавая тепло. — Травники случайно нашли её без сознания прямо возле леса, когда направлялись в привычный рассадник…        — За доктором послали? — торопливо спрашиваю я, двигаясь к незнакомке.        — Безусловно. Правда, он приедет только утром. Мы сделали всё, что могли.        То, как я обомлел, не передаст ничто. Я прямо застыл над диваном, где укрытая шерстяным пледом лежала моя мечта. Моя нежная, кровная грёза тяжёло дышала даже без сознания. Сердце оборвалось, выпав в такой осадок, каких я прежде никогда в жизни не испытывал. Кристина была так близко, казавшись просто чем-то нереальным. Очередным плодом фантазии или просто совпадением в похожести. Но я готов спорить на пальцы и всё своё состояние, что в моём поместье, на моём диване в моей гостиной лежала именно самое моё смелое желание.       Я осторожно опустился на колени, в забвении прикасаясь к белому лобику, ощущая температуру. Её сухие губки приоткрылись, немного обнажая белые зубы. Вся душа внутри переворачивалась, впитывая крупицы внезапной пришелицы. Я недоумевал: откуда она оказалась здесь? Неужели жила всё это время в относительной близости, а я безвылазно сидел дома вместо того, чтобы разведать окрестности?! Глупец! Возможность говорить вернулась ко мне только спустя минуты лицезрения и принятия совершившегося чуда.        — Приготовьте как можно скорее гостевую в противоположном от меня крыле, озаботьтесь, чтобы переход между этими частями закрыли на ключ и все возможные проходы ко мне с той стороны были невозможны. Простыни постелите шёлковые, хорошо проветрите покои. Я лично проверю… — хрипло выдохнул я, боязливо лаская пальцами раскрасневшееся личико. Нездоровый румянец, так что скорее всего моя любовь хорошенько простыла. Я надеюсь, что она просто простыла и нет ничего серьёзнее. В любом случае ей придётся задержаться здесь минимум на неделю, либо нужно будет писать письмо в её поместье. Хотя, скорее всего, их поместье. Её и слащавого мальчишки. Но я право слова даже не знаю, есть ли что-то в условной близости отсюда… Фантазма упрятана, как мне казалось, довольно надежно.       В одно мгновение мной возобладала такая злость, что паренёк посмел так простодушно упустить Кристину! Был бы Рауль тут, то остался бы в одну секунду без своей смазливой головы! Зачем она ему, если мозгов там всё равно нет?! Глупый, бездарный мальчишка! Я отпустил частичку своей души с ним, поручил в добрые, пусть и ненавистные мне руки, чтобы она смогла расцвести, получить уют, который бы я просто не смог дать тогда при всём желании, а наглец выкинул то, что я безмерно боготворил! Скулы сжались до боли зубов.        — Хозяин… — прервал управляющий. — Комната для дамы готова. Миссис Уинтер позже принесёт грелку, ещё одно одеяло и стакан воды, если дама придёт в себя раньше ожидаемого.        — Спасибо, Адриан…        Я сглотнул гнев, осторожно взял балерину своих чувств на руки, ощущая бьющееся в горле волнение, и двинулся в сторону лестницы на третий этаж поместья. Даже потрёпанная и безвольная девушка была прекрасна. Красивая, великолепная Кристина с едва трепещущими веками. Я иду лишь по наитию, наблюдая, как на бархатном личике играют тени канделябров, то кутая его во мрак, то, напротив, играя забавными огоньками на щеках. Тень пушистых ресниц, мои любимые острые ключицы, маленький кадычок, осязание мягких кудрей. Я не трогал их пять лет… Пять мучительных, долгих лет, прежде наслаждаясь лишь картинкой сквозь зеркало в её гримёрной.       Положив девушку, точно хрустальную куколку, на кучи подушек, я накрыл её одеялом, приткнув его по бокам. Накинув сверху плед из овечьей шерсти и покрывало, я не удержался, проводя пальцем по обветренным, невероятно сухим губкам Ангела. Моего нежного создания. Хотелось остаться с ней, лечь рядом и просто любоваться близостью. Предательски я желал увидеть её пробуждение, заглянуть в аквамарины и не найти в них страха. Сердце сжалось до слёз, вынуждая рвано выдохнуть, как от удара в диафрагму. Всё внутри болезненно сокращалось. Ненавижу невозможность, а невозможность обладать ещё больше. Себя тем более ненавижу. Сжигаю мысленно каждый предмет вокруг, каждый звук и движение, но только не Кристину… Любимый Ангел, намоленный грешным демоном.        — Ни в коем случае не говорите даме, кто есть хозяин Фантазмы, — хрипло проговорил я вошедшей миссис Уинтер. — Ни сколько мне лет, ни моего имени, ни занятия — ничего.        — Я бы рада была проболтаться, господин, — улыбнувшись, ответила женщина. — Но я и сама не знаю.        — Мистера это тоже касается.        — Адриану я передам, не переживайте, — она грузно подошла к нам с Кристиной, наблюдая за тем, как я сжимаю холодную, девичью ладонь. — Барышня великолепна. Так красива и молода, что дух захватывает…        — Она несравненна… — мои губы чуть дрогнули в улыбке в знак согласия, я прикусил нижнюю. — Сделайте для неё всё возможное. Следите, как за огромным бриллиантом…        — И невозможное тоже сотворим, господин, — экономка поставила на прикроватную тумбочку стакан воды и раствор с уксусом, чтобы снять температуру. — Вы сам чего-нибудь желаете? Испить, поесть?        — Большего желать нельзя, миссис Уинтер… — выдохнул я, нехотя отпуская ручку бывшей протеже и медленно двигаясь в сторону выхода одной из самых богатых спален поместья. — Сообщите, когда девушка придёт в себя.        Я тяжело удалился в коридор, шествуя к переходу между частями дома. Удовлетворённо отметив, что дверь крыла была закрыта, я двинулся в обход через головную прихожу, поднимаясь по дальней лестнице, которую, в случае чего, мог запереть личным ключом.