Возможности ночи смешивать краски безграничны.
Клод Леви-Стросс
Все мои надежды о долгожданном маленьком чуде, плоде нашей любви разбились о явный признак отсутствия беременности, который каждый месяц навещает женщин. Хватаясь за живот от спазмов я думала: почему бы в день икс не прийти какому-нибудь эльфу, всучить мне лютик и сказать: «У тебя нет ребёнка, и вообще всё хорошо!»? Зачем природа делает такие терзания, о которых я даже сказать никому не могу? В любом случае моё положение не оправдалось, словно сам Бог поспешил дать знак, что родительницей мне не стать. Ну хотя бы надежда отойти от периодических панических атак не угасала, напротив, распаляясь больше. Прошло около трёх недель с того момента, как я употребляю порошок. Через дней пять нужно будет вновь собраться в город, чтобы забрать полугодовую дозировку. Обычную норму я слегка превысила, выпивая вместо двух-трёх раз целых пять. Не думаю, что кроме галлюцинаций было в этом что-то особенно тревожное. Правда, видения стали немного ярче, вместе с тем увеличилось настроение и чувство вселенского восторга. Я подошла к столику в своей спальне. Предварительно прикрыв дверь, я осторожно зажгла свечу, доставая выуженный с кухни флакончик с лекарством. Анна несколько суток на выходном, так что временно придётся взяться за самообслуживание, к которому мне было не привыкать. Снизу громко хлопнула дверь, и грузные шаги торопливо двинулись по лестнице. Тень резко проскользнула мимо моей комнаты, слава Богу не заметив огонька. Проход в кабинет мужа заперли. Значит, вновь рассерженный Рауль вернулся с очередных переговоров с партнёрами. Последнее время у него значительно не ладилось в делах. Я и подумать не могла, что это русоволосое чудо с внешностью ангела в гневе может быть страшнее обезображенного Призрака. Друг друга мы не видели, наверное, порядка недели. Что же, я и, признаться, не рвалась. Огрести от любимого супруга в не самые хорошие времена нашей маленькой семьи не хотелось. Как-то я уже попыталась тихо прокрасться в кабинет со стопкой виски и затеей сделать ласковый массаж плеч, но де Шаньи деловито отмахнулся, сгибаясь над бумагами и тактично прося удалиться поскорее. Поняв, что попытки успокоить любовь всей жизни не увенчаются успехом, я послушно сидела либо в комнате, либо в библиотеке, греясь у язычков пламени в камине. Погода совсем распоясалась. Промозглые, холодные дожди стремились показать всю свою мощь, хлеща денно и нощно. Редкое исключение составляли просто пасмурные вечера, но даже в них пробирающий до костей ветер не позволял нам с Дамой долго разгуливать. Вытащив пробку из горлышка склянки, я аккуратно наклонила бутылёк над чашкой, отсыпая необходимое количество. Резкий хлопок дал по нервам, отчего я невольно вздрогнула и с испуга добавила приличную горку. Обратно вернуть удалось только верхушку «айсберга», пока добрая его часть автоматически растворялась в воде. Закатив глаза, я решила, что идти всё переделывать просто бестолку, так что осмелилась переболтать получившуюся бурду. В конце концов, глядишь, просто крепче буду спать. Послышался ещё один удар. Муж снова недоволен документом, вымещая злость на столешнице. Иногда мне становилось жутко некомфортно, даже закрывшись в собственной комнате на ключ. Не могу похвастаться, что до свадьбы были моменты сожительства с пай-мальчиком, но Эрик психовал значительно по-другому. Чаще это просто было забавно, когда мужчина на грани музыкального харакири прикрывал глаза, вслух считал до трёх и глубоко выдыхал. Мне удалось заметить такой способ не больше пары раз. За последним я слишком шумно усмехнулась, натыкаясь на его резкий, пламенный взгляд и тут же подрываясь к себе в спальню стиля Луи-Филиппа. Выдыхаю, залпом опрокидывая в себя содержимое приготовленного снадобья, а после тыльной стороной ладони провожу по влажным губам. Минута на отдышку. Взор случайно столкнулся с отражением трюмо, стоящего чуть ли не в самом углу спальни. Я увидела молодую женщину с водопадом распущенных русых кудрей, большими печальными глазами и уставшей осанкой. Обычную, более менее симпатичную балерину, а не жену виконта Рауля-Фредерика Лоуренса де Шаньи второго, одного из самых желанных и богатейших наследников почти всего Парижа. Я всё никак не могла найти в себе для него подлинную пару, удивляясь отчего. Вроде, снаряди меня, расскажи про манеры, дай в руки нужную вилку — будет более чем прекрасно. Мы идеально подходим по росту, по миловидности тоже неплохо. Рауль ценит искусство не меньше, да и в целом спокойно относится к тому, что я иной раз могу разминаться, вспоминая позиции, или тихонько мурлыкать слоги для распевки. Он милый, тёплый, уютный и мне должно с ним быть просто умопомрачительно комфортно, однако между нами с каждым месяцем как будто взрастает какая-то преграда. И дело даже не в том, что он — аристократ, а я — провинциалка. В любом случае муж принял отречение от своей семьи ради нашей связи, согласился на куда более мирские условия, ни разу мне об этом не тыкнув, кроме ссоры с почвой «уважительного» обращения. Я чувствую, что люблю его не меньше, чем раньше. Возможно, лично наш период «притирок» после свадьбы ещё не прошёл. Мне хочется верить, что скоро всё будет совсем мирно, когда проблемы улягутся. В противном случае стоит искать какой-то другой путь, иначе мы просто съедим друг друга без остатка. Глядя на супруга в истинном неистовстве, мне бы этого очень не хотелось. Придётся доставать свой стержень, поумерить какой не удалось даже грозному убийце подвальных катакомб. Минут через пятнадцать начало безбожно клонить в сон. Приготовившись к тому, что придётся снова провалиться туда без памяти, я стянула домашний халат. Одно плечико ночной сорочки спало, открывая правую ключицу. Раньше я думала, что некоторая угловатость фигуры после «девичьего» возраста более менее сгладиться, однако плечи так и остались островатыми, хотя их покатости в тоже время можно было позавидовать. Задув свечу, я улеглась в кровати, зарываясь в мягкое одеяло чуть ли не с головой. Почему-то я задумываюсь о том, что в мерзких подземельях под Опера моё постельное бельё всегда было с ароматом лавандовой туалетной воды. Некогда я её просто обожала, наслаждаясь запахом до умопомрачения. Но сейчас воспоминания об уюте на нижних этажах точно спицей проткнули мозг. Даже любимый парфюм оказался болезненно запятнан ужасном в катакомбах. Благо меня сморило довольно быстро, окунув в привычную прострацию. Вокруг темно, но почему-то я это ощущаю. Раньше такого не было, что сознание рисовало меня саму. Интересно, а я запомню это, когда проснусь? — И долго мне тут сидеть? — зачем-то спросила я пустоту. — Пока не наступит рассвет, любовь моя… — я быстро отшатнулась от подходящего Призрака, спиной идя в неизвестность. Он тактично сбавил скорость, чтобы не пришлось устраивать забег, а после и вовсе остановился, в знак своего абсолютного бездействия. Но меня это никак не успокоило. Сердце барахталось в горле, пока липкий страх неприятно тёк по спине, окутывая позвоночник и спускаясь дальше. — Спокойнее, пожалуйста… — Отстань! — проголосила я, продолжая отходить дальше. — Убирайся, умоляю! — Я не причиню тебе вреда, милая… — продолжал Эрик, делая медленные шаги вперёд, чтобы нагнать дистанцию. Мне это жутко не понравилось. Я ненавижу его! Плакать захотелось, как маленькой капризной девчонке. — Нет! — фальцетом крикнула я. Будь здесь стеклянная ваза она бы разлетелась в щепки от этого ора. Тем лучше. Призрак дёрнулся, зажимая одну из перепонок. Его губы исказились неприязнью. Однако эффект был получен: мужчина остановился, рассматривая меня усталым взглядом. В груди у меня что-то защемило, а ноги от страха переплетались, как щупальца. — Чш-ш-ш-ш, — выдохнул бывший учитель, передёргивая плечами. — Тихо, пожалуйста. Спокойнее, милая, спокойнее… Ты разбудишь весь дом, если продолжишь кричать. — Отойди от меня! — Я даже не дышу на тебя, — рассмеялся Эрик, по привычке зарываясь пальцами в распущенную копну волос. — Давай поговорим с сознательной частью тебя, хорошо? — Чего ты хочешь?! — отчаянно прошипела я, вставая в защитную позицию, как раздражённая кошка. — Подойди ближе, — продолжил он, делая один шаг вперёд. Я скопировала это жест, отступая назад. — Господи боже! — мужчина всплеснул руками, с хлопком опуская их к бёдрам. — Пожалуйста, жизнь моя, я не сделаю ничего, что сможет навредить тебе! Мастер снова попытался настоять на своём, но я так же парировала сие выходку, выгибая бровь и отшатываясь синхронно с его приближением. — Кристина… — Ты убьёшь меня! — вскрикнула я, чувствуя предательскую истерию, вот-вот готовую выплеснуться на всё пространство. — Иди ко мне… — мягко позвал бывший наставник, делая третью попытку сблизиться, однако я отчего-то замерла на месте, яростно утирая слёзы. — Нет! — Иди сюда и убедись сама, мой Ангел, — Эрик подался ещё немного вперед, окончательно останавливаясь. — Ну же, я не сделаю отсюда больше и шага, моя милая. Только ты контролируешь ситуацию… С одной стороны я каким-то чудом понимала, что схватить меня за вложенные пальцы, притянуть к себе и свернуть шею не составит никакого труда, тем более для профессионального душителя. С другой же часть меня с невероятной силой билась внутри, прыгая и умоляя на коленях смиловаться хотя бы на немножко. Просто позволить любимому другу и учителю доказать правоту своих слов. Прикусив губу, я отчаянно помотала головой, отодвигая волосы за плечи. Я продолжала плакать, удивляясь, что ещё не свалилась в собственном сне в обморок. Кстати говоря, а может ли мучитель свернуть мне шею здесь, в нереальной прострации? Навряд ли, конечно, хотя пробовать я бы не стала и под остриём шпаги. — Нет… — шепнула я, обнимая себя за плечи. Боже, как мне было паршиво вот так стоять напротив него и бояться подойти. Я страшилась даже проглотить слюну или элементарно чуть шумнее выдохнуть. — Мой музыкальный Ангел, — чуть улыбнувшись, проговорил мастер, вытягивая руку вперёд. — Мой истинный музыкальный Ангел… Я чувствую его внутри тебя, милая. Чувствую, как он бьётся связанными крыльями о стенки твоего сердца, любовь моя. — Не называй меня так, — всхлипнув, просипела я, дрожа от непонятных ощущений. То ли от страха, то ли от предательского желания метнуться вперёд и кинуться ему на шею. Поборов в себе второе, я утёрла глаза. — Я не твоя любовь. Больше — нет… — Ты одна лишь любовь, — снова улыбнувшись кафельными зубами с обыденной белизной, мужчина показательно расправил пальцы протягиваемой руки. — Даже спустя года ты навсегда останешься моей маленькой любовью, Кристина. — Нет, — упёрто отрицала я, сильнее мотая головой. Ну что мне ему сказать ещё?! Я предала тебя, потому что ты сам виноват? Напугал маленькую овечку Даае, убил кучу людей и сжёг театр так что: «извини, я тебя ненавижу и боюсь…»? Продолжить откровение своим бессовестным обманом, тайными встречами с виконтом, элементарным нежеланием больше слушать оправдания, которым нет места?! Замолчав на этом, я ловила дикие пульсации сердца. Тошнота медленно подступала к горлу. — Ты должен проклинать меня! Должен думать, что я малодушная дрянь, неблагодарная маленькая лгунья, но не любовь! Я не хочу о тебе думать больше. Ты просто съедаешь меня! — не выдержав разрывающих эмоции, я дико провопила последнюю фарзу, срываясь на крик и падая на колени. Моё сознание трещало по швам, слёзы душили, как будто постепенно убивая. даже самые последние крупицы разума опустили руки, сожалеюще вздыхая. — Я… Я знаю, что причинил тебе боль. Мне от этого безумно грустно, — отчаянно выпалил мастер. — Я понимаю, что поступил с тобой куда хуже, чем ты со мной, — я хотела было открыть рот, чтобы возразить, но он сразу перебил меня. — Даже не думай! Почему и кто, что сделал с чувствами или без, в конце концов, — неважно. — Я должна была быть умнее… Я должна была понимать к чему приведёт вся это всполоха из твоих чувств и моей глупости. Я знаю, что не смогу сама себе никогда простить того, что сотворила. Ты мня тем более никогда… — Ты так спрашиваешь, прощу ли я тебя? — он удивлённо уставился на меня, опускаясь на колени следом. Я на секунду задумалась, боязливо кивая головой. Да, оказывается, именно вот этот самый вопрос терзал меня долгое время. Мне страшно, страшно быть непрощённой. Хотя, не смешно ли это? Он же умер… Видимо, на самом деле внутри меня сидела заноза по принципу айсберга, выдернув которую, я получила тонны действительных переживаний, неудобства и страха за его грязную, окровавленную душу. Душу, страданиями и стараниями коей, я получила виконта, поместье, надежду жить дальше в благосостоянии. До меня начало доходить: это его заслуга. — Кажется, что простить не так просто, верно? Это очень просто, если хватает духа проглотить все обиды, гордость и лишние предубеждения. Ты — самое драгоценное, что было у меня. Я простил бы тебя, хоть воткни ты мне нож прямо в сердце. Задуши ты меня, я целовал бы твои пальцы. Опои ядом со своих губ, я бы боготворил их до последнего вздоха… — Эрик… — всхлипнула я, заливаясь новой истерической волной. — Иди ко мне, — прошептал он. — Просто иди ко мне. Позволь себе самой убедиться, что я не опасен. Больше — нет… — повторив мои слова, мастер улыбнулся грустной улыбкой, вновь протягивая руку. Я вздохнула, поджимая губы. Сквозь страх я медленно подползла вперёд, нерешительно рассматривая широкую ладонь, облачённую в бархатную перчатку. Музыкальные пальцы вновь призывно дёрнулись. Призрак в ожидании смотрел на меня, как будто предполагая: что я буду делать? Я сжала зубы, неловко поднимая кисть и двигая её ближе к распахнутой напротив. Коснувшись первый раз указательной подушечкой его, я быстро отдёрнула её. Мужчина лишь мягко усмехнулся, терпеливо выдыхая. Наконец, я сглотнула, отпуская слёзы и чуть смелее скользя указательным пальцем по живописному мизинцу, средним по безымянному, безымянным по среднему, мизинцем по указательному. Непривычная теплота рук, приятность текстуры бархата, облегчённый смешок мастера. Я сама не заметила, как начала робко улыбаться, заворожённо разглядывая соприкосновения рук. Крепкое, уверенное пожатие, повергшее меня в детский восторг. Меня как будто ударило маленьким жалом чего-то. Так быстро, мягко и приятно, но в то же время необычно. — Доброе утро, моя милая… Я села в кровати, мешая сон с реальностью. Голова, конечно, была просто в шоке. Разве такое может быть? В любом случае, что бы оно ни было, это надо как-то прекратить. Явно мешать настолько сильную дозировку не стоит. Вопреки милым дружеским «болталкам» с бывшим учителем, я больше не должна злоупотреблять до такой степени. Я лишь обязана найти в себе силы вновь отречься от навязчивых мыслей. Тряхнув головой, я утёрла слёзы с уголков глаз, начиная собираться к завтраку.