***
С того самого дня прошло несколько недель. Рейх не считал сколько прошло недель, всё было гораздо хуже: он считал время поминутно, а порой и по секундам. Нет, он не параноик, но было сложно осознавать то, что происходит в настоящем. Было сложно осознать то, что он в настоящем. Он до сих пор не мог осознать, что сейчас не «в аду горит», а вновь живёт. Хотя, его образ жизни жизнью-то и назвать нельзя. Германия поселил отца в своей квартире, думаю, вполне логично почему, а комната, которая была выделена младшим немцем, стала круглосуточным заточением Рейха. По крайне мере, он не хотел оттуда выходить. Да и нужд особых не было. Что он будет делать за её приделами? После того, как нацист очнулся, у него словно произошло короткое замыкание. Хотя нет, это произошло после того, как он увидел этого чёртово коммуниста. Он не помнит, что тогда произошло, но он вновь очнулся на койке. Позже, ему попытались объяснить где он находится, но Рейх информацию не воспринимал. Его мозг слишком долго не работал, и воспринять что-то давалось ему огромным трудом. Не нравилось ему и то, что он жив, а точнее то, что его воскресили. Иногда двигаться было тяжело, кровь могла резко перестать циркулировать, а конечности резко окоченевали. Рейх мог попросту вырубиться, потому что тело переставало работать, а потом проснуться, понимая это. Но это было лишь первое время. Вот и сейчас, Тройка сидел в своей комнате на кровати и в очередной раз переваривал информацию. Всё же, смириться с жизнью не получалось, или де просто не хотелось. «Что же касается всех тех угроз?» — спросите вы. О Рейхе рассказали. Реакция у общества была не хуже, чем страны ожидали. Нациста захотели убить, даже были предложения начать пытки и распять его. В буквальном смысле этого слова — его ненавидели. До сих пор. Даже спустя столько лет. Объединения и несколько воплощений были в нейтралитете. ООН, который узнал об этом первым, просто промолчал. Реакция на ЯИ и КИ была чуть лучше. Всё же, они уже были наказаны. Японца разбомбили, а итальянца повесели. Япония и Италия, увидев своих отцов даже расплакались, настолько были рады. «Но это не оставляет того факта, что они такими же, как Рейх», — сказал в тот момент Китай. Несколько дней суда. Множество заявлений, куча бумажной работы. В итоге, всё же получилось оставить нациста в живых. Его прикрепили к Германии, а это значит, что за все действия отца, младший немец будет отвечать самолично и в случае чего, наказание понесён именно ФРГ. Одно неверное движение диктатора и виновен будет как и он, так и его сын. Дети Советов буквально допрос устроили, конечно же, в домашней обстановке. Хотя коммунист в тот момент был готов самолично отправиться в Гулак. Америке не хило влетело от матери, в то время, как отец просто сверлил его злым взглядом. Завалили Штатов в буквальном смысле, и он даже «тонуть» начал. Несколько бессонных ночей разбирательства своих проблем и судебных. Всем участникам этого дела был запрещён выезд из ОГ на ближайший год. Наказание не суровое, ведь суд не смог использовать не один закон против них, разве что: «Статья 1 по уголовному кодексу воплощений. Запрещение по воскрешению стран». В целом, не сильное наказание. Единственным скрытым фактом, была — Пруссия. Немка, после их ухода из хижины, словно исчезла. Хотя не словно, от неё осталась лишь записка. Страны нашли её в доме Королевства. На клочке бумаге было накарябано всего одно слово:Прощайте.
Так наверняка было лучше. Вернёмся же в этот осенний день. Как говорилось ранее, Рейх сидел у себя в комнате, размышляя. Размышлял он не долго, ведь в комнату нагло вошёл Германия. Рейх перевёл взгляд на сына, ожидав оправдания со стороны вошедшего. — Собирайся. — Сказал младший, глядя на отца. — Warum? *Почему?* — Vater, du bist seit einer Woche zu Hause. Wir gehen zu einem treffen. *Отец, ты уже неделю сидишь дома. Мы идём на встречу.* — Перейдя на немецкий, ответил Республика. — Ich bin mit allem zufrieden. Und überhaupt habe ich nicht darum gebeten, mich wiederzubeleben. Also... *Я всем доволен. И вообще, я не просил меня воскрешать. Так-что...* — Einwände werden nicht akzeptiert. Du hast zehn Minuten. *Возражения не принимаются. У тебя десять минут.* — Перебил его Германия и уже собирался выйти из комнаты, как Рейх спросил. — Wer wird da sein? *Кто там будет?* — Все кого ты видел в первый день. — Дверь захлопнулась и послышались отдаляющиеся шаги. — Verdammt! Scheiße! *Чёрт! Дерьмо!* — начал ругаться покоритель Европы, встав с кровати.***
Так как особого выбора у нациста не было, ему всё же пришлось покинуть свой обитель. И вот сейчас, оба немца шли по улице. Люди, видевшие Рейха кидали на него злые полные ненависти взгляды, кто-то перешёптывался, а кто-то делал вид, что попросту не видит. Это играло на нервах Рейха, но нацист делал вид, будто ему глубоко наплевать. Зачем он только согласился пойти? Эх, зря. Теперь ещё и всех ненавистных ему стран видеть. Как же Тройку это бесило. Погода была для разгара осени, а именно октября, достаточно тёплой. Листва с пожелтевших деревьях ещё не слетела. На дорогах были лужи, ещё не впитавшиеся в землю. Солнышко слабо светило, слегка нагревая воздух. Ветра совсем не было, поэтому эффект становился сильнее, а значит, теплее было на улице. Как говорилось ранее, национал-социалист погрузился в свои раздумьям. Но вскоре, Рейху всё же пришлось вернуться в реальность. Они подошли к небольшой кафешке, на вид ничем не примечательной, самой обыкновенной. Ну а чего вы хотели? Это же не какое-нибудь собрание с занудой ООН или агрессивным ЕС. Это всего лишь, побоюсь этого слова, «дружеская» встреча. Дверь в кафешку открывается и два немца уже в ней. Уютное небольшое помещение со столиками, стульями и диванчиками. Всё в пастельных тонах, не яркое и в тоже время не мрачное. Тёплое освещение. Одним словом — прекрасно. В нос сразу дал аромат выпечки и кофе. Приятная атмосфера для людей, которые непринуждённо болтали. За дальним столиком в углу сидели пока только две страны, СССР и США. Ну вот почему я не мог остаться!? — мысленно стал причитать нацист, пока оба немца шли в сторону двух стран. Рейх невольно нахмурился, хотя это скорее было рефлекторно, нежели случайно. Он всегда так делал, видя представителей не своей нации. Страны поздоровались, на что нацист ели-как ответил, что-то невнятно промямлив, а через некоторое время подошли и другие странны, а именно — КИ, ЯИ и ЕС. Думаю, нет смысла говорить, что завязался разговор, в котором Рейх не участвовал.***
Сколько они тут? Час? Два? Может уже и пять? Нет, для Рейха время шло как вечность и он думал, что прошло уже больше трёх часов, хотя на самом же деле всего час. Тройка совершенно не слушал говорящих что-то стран, да и те это видели, но ничего ему не говорили. Всё же те и сами понимали, что нацист находится рядом с ними не хотел, да и он ещё не привык к жизни. Советский Союз так же не слушал стран, по крайне мере только вслушивался, но сейчас он думал о другом, о Рейхе. Иногда выходил из подсознания и вставлял что-то в рассказ. В какой? Да вот же! Их приключение, какой же ещё может быть рассказ. Но мы пожалуй вернёмся. Вообщем-то, обе когда-то державы, прибывали в длительном раздумье, пока... Нацистская Германия встал из-за столика под вопросительный взгляды и направился к выходу. — Vater? *Отец?* — Я скоро вернусь. — Холодно ответил Рейх, и вышел из кафешки. На улице уже слегка потемнело, солнце опускалось за линию горизонта, а небо слегка почернело, окрасившись в красно-оранжевые оттенки. Уличные фонари стали постепенно зажигаться. Нацист облокотился о перила и стал глядеть в даль. Как же раздражал его этот красочный мир, но в тоже время, художник видел его красоту. Может вы помните, а может нет, но я всё же напомню. Абсолютно каждый знал, что Рейх художник, по крайне мере был... Даже во время войны. Очередная горящая деревушка. Немцы продвигаются к Украине, а это значит, что до Москвы им как рукой подать. Хотя, надо сначала здешнюю зиму пережить, а потом уж толковать. Третий Рейх спокойно разгуливал по горящей деревне. На лице у него ни одной эмоции. В рука у немца карандаш и бумага. Бестактно, но правдиво. Он что, рисовать это собирается? Да, похоже собирается. Немец взобрался на небольшой холм и уселся на опалённую оранжевую когда-то траву. Положив бумагу на колени немец стал рисовать открывшийся пред его видом пейзаж. Достаточно красивая картина. Горящие домики, деревья, трава, ещё летающее птицы, тушки маленький животных и одна порхающая сквозь пламя бабочка. На рисунке Рейха, она получила больше внимания, чем всё остальное. Она словно лучик света в бескрайней тьме. Белокрылая бобочка подлетела к Рейху. Диктатор протянул к ней руку и та, приземлилась ему на ладонь. Бабочка не боялась нациста, да и боятся было нечего. Рейх минуту смотрел на бабочку, а после... рука сжалась в кулак. Она даже не сопротивлялась, она знала, что это её конец. Разжав руку, нацист увидел склеенное тело и крылья, а на руке была чуть красноватая кровь. Её было не столь много, но заметить можно было. Не собираясь держать уже мёртвую бабочку в руке, фюрер кинул её в огонь. — Это твоя могила, покойся с миром. И наверно нацист понимал, что в жизни преследовать его будут только две вещи.Бабочки и прошлое.
Рейх невольно ухмыльнулся от таких воспоминаний. Значит он всё же помнит. Позади нациста открылась и закрылась дверь. Коммунист просто подошёл к Рейху, глядя на спокойное лицо когда-то друга. Немец конечно же заметил Союза, ещё по звукам открывающейся двери было понятно, кто пожаловал. Солнце почти опустилось за линию горизонта, стало чуть прохладней. Тишина окружила двух стран. Долгая, томительная тишина. — Зачем ты это сделал? — как бы невзначай спросил Рейх. — Сделал «что»? — устремив взгляд в даль, переспросил Союз. — Не притворяйся придурком, russische Schweine, зачем помог им воскресить меня?! — уже более грубо спросил нацист. — Ты мой друг. — Коротко ответил Советы. Сердце пронзила острая боль, но нацист никак не переменился. — Мы не друзья, никогда ими не были и никогда не будем! — огрызнулся Тройка и ушёл обратно в помещение. Дверь позади захлопнулась и наверно чуть не слетела с петель от удара. Советский вздохнул. Будет сложно, даже очень сложно. Но попытаться стоит.