***
— Питер, — протянул Говард, и Питер отходит от окна, позволив занавеске развиваться и скрыть яркий полумесяц. — Мистер Старк, — вежливо здоровается он, кивнув головой. Питер гораздо старше, но что-то в отце Тони заставляет его немного бояться. Это что-то запугивает его. Заставляется ощущать, что ему всего лишь восемнадцать. — Не можешь уснуть, парень? Питер чуть сжался. Мистер Старк вроде бы хорошо вел себя с ним и Тони во время их встречи, поэтому может он… — Я просто… не могу уснуть, сэр. — Понимаю. Питер наблюдает, как Говард идет к одной из огромных витрин, которая наполнена засохшими бабочками. Говард одет в зеленый костюм и коричневые полированные туфли. Питер в пижаме. Все спят, в доме тихо. Джарвис запер все двери несколько часов назад. Питер жалеет, что не остался в постели с Тони. — Могу я кое-что рассказать тебе, Питер? — спрашивает Говард, достав из шкафа стекло, внутри которого прекрасно сохранившаяся бабочка. — Конечно, сэр, — Питеру не нравилось называть его сэром. Он знал людей, которые заслужили такое обращение. Например, его командир в окопах. Или профессор в Оксфорде в шестидесятых, Чарльз Ксавьер, человек, опережавший свое время. — Технологии — это будущее, правда ведь? Думаю, мы все можем с этим согласиться. Но есть еще кое-что. Это их совершенствование. Ты знаешь, что я долго искал того пропавшего солдата, но все было безуспешно. Некоторые мифы так и остаются мифами, но когда Бог закрывает дверь… — он щелкнул языком, издав жуткий звук. — Я проделал невероятно большую работу с ФБР, мистер Райли. Питер замирает и затем заставляет себя расслабиться. — Это так забавно, правда ведь, исчезнуть? А потом снова появиться? Думаю, в прошлом проворачивать такое было легче, когда еще не было так много видеозаписей, так много фотографий. Сердце Питера забилось чаще. Он не чувствовал такого страха с шестидесятых. Когда ему пришлось сбегать, когда разъяренные полицейские гнались за ним в темноте, крича «мерзкий коммуняга», когда они хотели провести над ним опыты, пытать его. Неожиданно Говард оказался рядом с ним, смотря на Питера глазами, полными изумления и голода. — В каждом мифе есть зерно правды. Усиленные клетки, Питер. Ты когда-нибудь слышал о таком? — прошептал мужчина. Питер хотел закричать, позвав Тони. Или Джарвиса. Или Марию, позвать на помощь. — Я не… — он начал заикаться. — Я не знаю, о чем вы говорите. Говард сделал шаг назад, все еще улыбаясь. — Я тоже. Пока не понимаю. Но пойму, — он повернулся на каблуке к двери. — Приоденься завтра, Райли. Мой сын планирует сделать тебе какое-то идиотское предложение.***
Питер так и не вернулся. Тони знал, что не стоило этого ожидать. Сейчас он понимал почему. Все внезапно прояснилось. Кем бы не был Питер, он не… он не стареет. Тони порылся в базах данных, нашел дюжины разных псевдонимов, нашел фото тощего дерзкого паренька из 1938 в окружении других солдат на войне. Он увеличил изображение и, несмотря на то, что оно было черно-белым, смог разглядеть медовые глаза и кудряшки. Потом он нашел фото Бенджамина Мэя 1970 года, немного размытое, это был снимок папарацци выходивших из ресторана Питера и актера Уэйда Уилсона. Он точно был пьяным, а его лицо наполовину скрыто, но Тони сразу узнал его. Далее было фото Питера Ричардса, который выпустился из Джулиарда в 1982 году. А затем Пьер Райли купил акции и открыл банковский счет. Тони просматривает все это, собирает и сортирует информацию, пытается сложить все кусочки того, чего он не понимает, воедино. Питер Паркер не стареет. Мужчина копает информацию вплоть до тридцатых. Тони пока не нашел свидетельства о рождении. Секреты, никаких упоминаний о родителях, никаких рассказов о прошлом, теперь все это имеет смысл. — Эй, смотри, — Морган позвала отца, сидя сгорбившись над ноутбуком. Тони посмотрел на нее, и она указывает на то, что нашла. — Это он, да? Подозреваемый: Питер Паркер / Бенджамин Мэй / Питер Ричардс Это данные ФБР. Тут есть фото Питера. Есть описание усиленных клеток. Есть запись о неудачной попытке схватить его. — Они охотились на него? — выдохнул Тони, проверяя дату. 1961. — Лишь несколько лет, — прошептала Морган, пролистывая страницу. — Кажется, после красной угрозы* новый глава ФБР закрыл дело. Заявил, что это нонсенс. Думал, что люди слишком изобретательны на счет того, на что способны русские. Тони почувствовал небольшое облегчение. — Но, пап, дело снова открывали. Кто-то получил к нему доступ в 1990 году. Пап… пап, это был… — Не говори этого, — прошептал Тони, закрыв глаза. Блять. Он уже знал ответ.***
Тело Баки не покоится в своей могиле в Бруклине. Тело Баки где-то в Европе, Питер и сам не уверен где. Но Питер много лет назад сделал надгробие на заросшем кустарниками кладбище недалеко от дома мамы Баки. Джеймс Бьюкенен Барнс. 1917 — 1942. Питер положил цветы и провел пальцем по выгравированным словам. Камень был холодным, но солнце светило его в спину. — Еп твою мать, рад видеть тебя здесь, — раздался голос, который напугал Питера настолько сильно, что он шлепнулся на траву. Это был пожилой мужчина, облокотившийся на трость, одетый в красный свитер и черные брюки. — Боже мой, — произнес Питер. — Н… Уэйд? — Тот самый, — Уэйд ухмыльнулся, отвесив небольшой поклон, который, казалось, был болезненным для него. — Посмотри на себя, Пит. Совершенно не изменился. Прости меня за любопытство, но как так получилось, что ты выглядишь так же, как в шестидесятых. Хотя должен выглядеть как я. — Шестидесятые? — Питер ухмыльнулся, все еще сидя на траве около могилы Баки, смотря на состарившуюся голливудскую звезду. — По моим подсчетам, тебе сейчас семьдесят два. Я даже гуглил это. Ему не страшно. Только не когда морщинистый Уэйд смотрит на него, улыбаясь кривыми зубами. Питер мог доверить ему свою жизнь. — Я должен был сказать тебе, — произнес он вслух, помотав головой. — Я должен был сказать тебе. — Это не было твоей ошибкой, — Уэйд ухмыльнулся, засмеявшись и слабо выдохнув. — Тогда бы через пятьдесят лет у меня бы не было возможность соединить все кусочки воедино на кладбище, — он аккуратно опустился на землю, смотря на могилу. — Я мог бы помочь тебе, Пит. У меня есть деньги. У тебя был бы человек, с которым ты мог бы поговорить. Питеру становиться больно. — Я должен был… прости. — Не извиняйся, черт возьми, — Уэйд помотал своей лысой головой. — Я и представить не могу, как тебе было одиноко. Знаешь, когда я увидел тебя, то подумал, что вижу сон. — Я удивлен, что ты узнал меня, — фыркнул Питер, улыбнувшись. — Ты все время был под кайфом. — Да как ты смеешь, трезвость — мое второе имя… — Ты изобрел экстази. — Туше, — Уэйд ухмыльнулся, пошевелил бровями и в этот момент не выглядел на семьдесят два. Он выглядел на тридцать. Снова был похож на дикого тусовщика, каким был, когда Питер встретил его. — Итак, как такое блять могло произойти? Где мне достать этой чудо-травы? — Удар молнии, — печально сказал Питер, указав в небо. Было так приятно произнести это вслух. Просто признать это. — 1942 год, в окопах, думал, что это бомба, но… — Черт меня дери. — Ага. — 1942? Питер, ты… сколько тебе лет? — В этом году будет сотня. — Срань господня. — Уэйд. — Питер… — он взял руку Питера. Он ужасно старый, весь в морщинах, покрытый темными пятнами. Питер так ему завидует, берет его руку в свою. Хватка Уэйда не такая сильная, и Питер чувствует выступающие вены, но этого достаточно. — Думаю, мы можем пойти ко мне. Расскажешь мне все. Расскажешь об этой могиле. А потом мы можем посмотреть какие-нибудь фильмы, где я снимался. Питер помог ему подняться и кивнул со слезами на глазах. — Боевики или порно? — Вот ведь похотливый говнюк, — Уэйд ухмыльнулся. — Хочешь старика, которому за семьдесят два? Не могу тебя винить. Посмотри только на мой зад.***
Тони пятьдесят лет. Он не ощущает свой возраст. Ну, иногда. Иногда ему трудно находиться долго в холодной воде, слушать современные песни, тогда он говорит что-то вроде «выключите этот шум». И дети всегда выключали музыку. Почти всегда Тони чувствовал себя молодым. Он — один из самых умных людей этого столетия, он миллионер, все еще плейбой, он изредка боксирует, и выглядит чертовски хорошо. Прошло два месяца с тех пор, как Питер исчез. Это сильно ударило по Тони, вогнало его в ступор, он стал более закрытым. Но больше нет чувства неизвестности. Теперь он все знает. Он все понимает. Питер любил его и вынужден был уйти. Это было не из-за Тони, а из-за тайны его жизни. Тони сейчас ненавидел отца больше, чем когда-либо, но неизвестность пропала, прихватив с собой чувство неуверенности, которое просочилось в мужчину и сидело в нем долгие годы, что он практически забыл, какого это жить без этих эмоций. Казалось, будто что-то темное и мрачное медленно впервые за долгое время покинуло его сердце. Харли до сих пор был немного растерян, а Морган пыталась найти Питера. — Родная, — Тони вздохнул, поправив галстук-бабочку и восхитившись своим отражением в зеркале. — Я говорил тебе, что ты не найдешь его. Он так живет уже долгие годы. Она взглянула на него, такая красивая, его маленькая девочка, в шелковом розовом платье, а еще волосы были распущены, доходя до бедер. — Но вы ведь родственные души. — Милая… — Давайте уже, — воскликнул Харли, его костюм немного припорошило снегом. — Мы не можем опоздать на новогоднюю вечеринку. Не снова. Тони цокнул языком, взяв Морган под руку и ведя ее к выходу. — Что? Это традиция. Это и правда традиция. Тони арендовывал пентхаус самого дорогого отеля города, приглашая всех насладиться бесплатным баром, красивым видом и фейерверками. Это добавило ему популярности. В этом году мероприятие было таким же роскошным, как в предыдущие. Панорамные окна позволяют увидеть вечерний город, заваленный снегом. Везде горят огни и слышаться голоса людей. Тони подошел к бару, где Харли уже допивал большой стакан апельсинового сока. — Это просто смешно, — пробурчал Харли. — Я уже почти совершеннолетний. Тони похлопал его по спине. — В полночь можешь выпить бокал шампанского. И только потому, что я люблю тебя, — он поцеловал Харли в макушку. — И его, — прошептал Харли, практически бесшумно. Это было настолько тихо, что Тони мог притвориться, что не слышал этих слов. Притвориться, что отношения между ними двумя не были натянутыми эти два месяца. Вот они, злость и боль его сына лежат прямо на поверхности. Тони остановился. Закрыл глаза. И глубоко вдохнул. Харли продолжил: — Ты любишь моего парня, Питер был… — Ты уже что-то принял? — предупреждающе спросил Тони, он чувствовал это по дыханию сына. — Ты должен был заметить, как он смотрел на тебя тогда за ужином, — запинавшись, сказал Харли. — Я не понимал… Тони сильно сглотнул и жестом попросил у бармена воды. — Я бы никогда не сделал тебе больно, — твердо прошептал он, и это было правдой. — Ты мой сын, Харлс. Ты знаешь, что я бы никогда не сделал тебе больно. — Я любил его. Тони не думал, что это было правдой. Питер и Харли знали друг друга всего несколько недель, но Харли всегда бросался с головой во что-то новое для себя. Это был первый парень, которого он привел домой, и выяснилось, что его отец… — Мне жаль, приятель, — пробормотал Тони, взлохматив волнистые волосы Харли, потому что не знал, что еще мог сказать.***
В холле стоял настоящий ангел. Или Харли умер, пока ехал вниз на лифте. Это могло оказаться правдой, водка и апельсиновый сок вдарили в голову гораздо сильнее, чем он думал. Этот ангел в холле выглядел немного потерянным. У него были невероятные шоколадные кудри и великолепная фигура. На нем были идеально сшитые черные брюки, отполированные туфли и атласная рубашка цвета индиго, которая выглядела почти как жидкий шелк. В его ушах виднелись совсем маленькие бриллианты, а серебряный ремешок от часов сиял в мягком свете вестибюля. — Питер, — выдохнул Харли, и Питер обернулся, верхние пуговицы его рубашки были расстегнуты, обнажая молочную кожу, острые ключицы и шрам с того фото, сделанного тридцать лет назад.***
— Я буду один двойной эспрессо со сливками и… — Харли замолчал, остановив свой взгляд на парне за стойкой. Бариста улыбнулся, легко кивнул головой, спрятав лицо за голубой кепкой, которая была частью его униформы. Харли ухмыльнулся, немного пошевелил мускулами и проверил рубашку на наличие пятен от кетчупа. — Привет, — пробормотал он, заметил красивую форму лица нежные губы. Теперь он хотел этого милого парня в своей спальне. Может они оба первокурсники… Бейджик подсказал, что его имя… — Питер. Можно мне двойной эспрессо со сливками? И твой номер? Одна из девушек в очереди пробурчала «о, господи», но Харли понял, что она просто завидует. Питер посмотрел на него, забив его заказ в кассу. — Один двойной эспрессо со сливками для вас, — сказал он вежливо, его щеки все еще были чуть покрасневшими, поэтому Харли решил действовать до конца. Когда Питер потянулся за оплатой, то заметил, что ему протягивают лишнюю пятидесятидолларовую купюру. — На чай, — сказал Харли, подмигнув, когда Питер взглянул на него. Парень рассмеялся. — И это все, чего я стою? — Малыш, ты бесценен. Питер засмеялся еще раз. Невероятно. Харли не мог перестать смотреть на него. Боже, как он красив. — Ты учишься здесь? — спросил Харли, указав на здание университета. Бариста уходит к кофе-машине, чтобы приготовить заказ, и Харли идет за ним. — Нет, просто работаю. — Тоже клево, — быстро отвечает Харли. Ему интересно, как выглядят волосы Питера под кепкой. Его глаза, должно быть, карие… Черт, Харли просто нужен секс. Как давно у него никого не было? — Имя? — спрашивает Питер, а Харли ухмыляется. — 0538 124 212, — Питер взглянул на него. — Ага, прикинь. О чем только думали мои родители? Харли в восторге. Он берет салфетку и вытаскивает ручку из кармана. Она немного протекает, но парень записывает свой номер телефона, подчеркнув его и отставив на своих пальцах черные пятна. — Если ты когда-нибудь захочешь… выпить кофе. После долгого размышления Питер скользнул взглядом по лицу Харли, а затем потянул руку и, ухмыльнувшись, взял салфетку. — Как тебя зовут? — неожиданно спросил он. — Угадай, — ответил Харли.***
— Ох, Харлс, — вздыхает Питер, подбегая к нему. Харли хочет быть в ярости. Хочет злиться. В последнюю их встречу с Питером они ссорились, ему было так больно. Но Питер сейчас здесь, его руки замерзли из-за холодной погоды, и Харли смотрит на него с пониманием и любовью. Харлс. Только отец зовет его так. Но он никогда не возражал, когда Питер звал его так же. Он стоит прямо здесь с опущенной головой и наслаждается объятиями Питера, его прикосновениями ко лбу Харли, к его мешкам под глазами. — Ты пил? О, Харли! Давай выпьем кофе, — сильная рука ложится на талию Харли, ведя его. — Кофе, — Харли засмеялся, чувствуя, что будто выпал из реальности. — Так мы познакомились. Питер ничего на это не ответил и посадил Харли на мягкое сиденье за стол ресторана отеля на нижнем этаже. Никого не было вокруг. Все были в пентхаусе на вечеринке его отца, но Питеру как-то удалось заказать чашку кофе, именно такого, какой любил Харли. Он сделал большой глоток и посмотрел на другой конец стола. Питер такой красивый. Даже сейчас, когда его лицо выражало сожаление, а пальцы нервно стучали по поверхности. — Ты пришел не ради меня, — прерывисто прошептал Харли. Большие медовые глаза удивленно взглянули на него. — Харли, — произнес Питер. — Я пришел именно ради тебя. — Что? Но… — Я просто оставил тебя без каких-либо объяснений… я поступил ужасно. Мне так жаль. Ты должен знать… — в глазах Питера зажглась искренность. — Это все из-за меня. Я знаю, что люди часто так говорят, но, Харли, я… ты заслуживаешь кого-то намного лучше, чем я. Со мной что-то не так и… — глаза Питера наполнились слезами, он весь дрожал, и Харли неожиданно понял, что… Питер не в курсе, что они все знают. Харли беспокойно наблюдал. Впервые с их встречи он четко видел, что Питер буквально излучает боль. Это всегда было с ним. Чувство, что ты везде чужой, что все вокруг не так. Впервые Харли подумал о том, насколько ужасна жизнь Питера. Питер всегда казался ему таким мудрым, таким полноценным, но он просто потерялся. — Питер, — Харли резко выдохнул. — Мы знаем. Питер немного сморщил нос, а на щеках блестели слезы. — Знаете что? — Папа… он… он… все узнал. Внезапно Питер стал неподвижен, перестал трястись. — Я… — Не говори, что тебе нужно уходить, — быстро прошептал Харли. Теперь он все четко видит. Эту грусть, это чувство потерянности, он уже видел это раньше — когда его отец уронил кружку с кофе, когда отец показал им обручальное кольцо, которое купил тридцать лет назад. — Питер, пожалуйста, ты должен пойти наверх. Ты должен поговорить с отцом… Питер вздрогнул. Он попытался успокоиться и встал на ноги. — Мне нужно идти, Харли… — Ты извинился лишь передо мной. За то, что ушел, — резко произнес Харли, его собственные глаза наполнились слезами, и он встал, чтобы преградить Питеру путь. — Разве мой отец не заслуживает этого? Блять, Пит, он так сильно любил тебя… Питер помотал головой, словно пытался не позволить этим словами проникнуть в его голову. — Он сейчас наверху, сегодня канун Нового года, просто… он простил тебя. Он не злится, клянусь, — прошептал Харли, его слова звучали убедительно. — Никто из нас не злится. Мы просто… мы поняли, мы все поняли, и… и мы все ненавидим деда за то… мы… пожалуйста, пожалуйста иди к лифту. Иди наверх, я… — он тряхнул головой, казалось, ему было трудно стоять на ногах. — Когда я сначала увидел тебя в вестибюле, подумал, что это будет красивый романтичный момент, и ты знаешь… он произойдет, но… не со мной. Пожалуйста. Питер прошел мимо Харли, а тот не мог заставить себя посмотреть, куда же все-таки пошел Питер: к лифту или в сторону двери.***
Отсчет минут до Нового года волнителен каждый раз. Каждый раз, хотя Тони прекрасно знал, что произойдет. Он считает, аплодирует, пьет шампанское. Морган бросится целовать его в щеку, а затем будет смотреть фейерверк и, возможно, побалует себя кусочком торта. Но все же, когда все начинают отсчитывать хором «десять, девять, восемь…» Тони не может справиться с небольшим волнением. Он тщетно смотрит по сторонам, пытаясь найти сына, но не может. Все уже дошли до пяти, Морган целует хорошо одетого мужчину, и Тони закатывает глаза, когда кто-то похлопывает его по плечу. Это такое клише говорить, что время вокруг остановилось, когда ты увидел этого человека. Этого самого человека. Время не останавливается или замедляется, отсчет продолжается, но Тони чувствует покой внутри, который разливался по всему телу, это заставляет его пытаться запомнить каждую деталь вокруг него, именно поэтому кажется, что время замедлилось. Но оно не замедлилось. Отсчет продолжается. Питер здесь. Он плачет. Он улыбается, а затем поднимается на носочки и в тот самый момент, когда начинаются фейерверки… Целует Тони. Они словно вернулись назад во времени. Тони снова восемнадцать, и он целуется на заднем сиденье машины с Питером, сидящим на его бедрах. Питер поднялся на носках, насколько мог, прижался к груди Тони и, как и тридцать лет назад, Тони наклоняет голову и берет Питера за шею, избавляясь от отчаяния и доставляя наслаждение. Питер чувствует вкус слез, благодарности и любви. Тони не может поверить, что держит парня в своих руках, прямо здесь сейчас, это все реально. Когда они отстраняются, то хватают ртом воздух, но Питер все еще стоит рядом, положив ладони на шею Тони, словно… словно… — Ты знаешь, — прерывисто произносит Питер, когда все поздравляют друг друга, любуясь фейерверками. — Ты знаешь, что я - одна сплошная ошибка, но… но… я люблю тебя. Тони обнимает Питера так крепко, зная, что может сделать больно, но он не в силах отпустить его. Не может насытиться моментом. — Ты самое правильное, что случалось со мной в жизни, — поклялся он, зарывшись в волосы Питера. Когда он поднял взгляд, то заметил, что Морган смотрела на них с отвисшей челюстью и со слезами на глазах.***
— Член мне в зад, — пробормотал Уэйд, медленно двигая челюстью и ощупывая протезы. — Вот это история, Паркер. Питер кивнул, облокотившись на дорогой мех и дорогие ковры, которые покрывают всю мебель в этом доме. — Что я делаю, Уэйд? Это все… я не могу делать это целую вечность. — Все просто, Пити, — мягко сказал Уэйд, кивнув, когда Питер обернулся к нему, чтобы получить ответ. — Баки был твоим человеком. Почти у всех людей есть такой человек. Он умер. Но судьба подарила тебе еще одного. Его имя Тони Старк, Пит, и он жив. Он — твой человек. — Мой человек? — растерянно произнес Питер, ища правду и видя, как она смотрит прямо на него, приняв облик мужчины с пигментными пятнами и грубым ртом. Уэйд глубокомысленно кивнул. — Он твой человек, Пит. — Я не могу, — пробормотал Питер, закрывая лицо руками. — Я не могу смотреть ему в глаза. Я… с его сыном. — Да, не все сложилось гладко, — Уэйд вздохнул. Он молчал пару секунд, пока дыхание Питера не выровнялось. — Я пойму, если ты думаешь, что не сможешь построить хорошие отношения с Тони. Но поверь мне, Пит, узы между любовниками очень быстро ослабевают. Особенно, если ты не стареешь. Если ты так и не заполучишь своего человека, можешь захомутать его сына в качестве компенсации. Питер взглянул на мужчину, улыбаясь и плача. — Когда ты стал таким мудрым? Уэйд подмигнул, указав на кровать. — Может, по-быстрому в память о старых временах? Мне просто надо выпить маленькую синюю таблетку. — Я лучше послушаю историю твоей жизни, — пробормотал Питер, повеселившись от слов мужчины. — Уверен, тебе есть что рассказать. Уэйд глубоко вздохнул. — Она была и не такой уж плохой.***
То, как борода Тони трется о шею Питера — единственная вещь, которая изменилась. Руки Тони стали крепче, его прикосновения стали более уверенными. Не такими неуклюжими. Питер извивается на его коленях, самостоятельно покачивая бедрами, пока Тони покусывает его за шею. Питер запустил пальцы в волосы Тони. Тело мужчины стало больше, поэтому ноги Питера раздвинуты шире, но Тони пахнет точно так же. Он касается тех же мест, и от этих прикосновений Питер чувствует, как возбуждается все сильнее. — Ты словно видение, — тихо прошептал Тони прямо у шеи Питера. Питер сжимает его в объятиях. — Все это время… — Сейчас ты здесь, — успокаивает его Тони, целуя Питера в губы, в уголки рта, носа, бровей, пока Питер не отстранился. Питер смотрит на него, проводя пальцами по красивым чертам лица. — Я всегда любил тебя. Прости, если когда-либо заставил тебя думать иначе. Мне нужен только ты. Из глаз Тони брызнули слезы, и он даже не осознал этого. — Только я? — Только ты, — пообещал Питер.***
Они два дня не покидали спальню. Тони знает, что Морган скорее всего притворяется, что ее тошнит от этого, сидя на первом этаже, но дело тут не только в сексе. Быть снова с Питером это… это то, чего он так долго желал и наконец получил, и больше ничего не имеет значения. Все заблуждения превращаются в ничто. Он чувствует, что может справиться со всем, что подкинет ему жизнь. Он лежит в постели, когда Питер рассказывает истории прошедших лет. О том, как пришло новое тысячелетие, о переезде в Англию и работе там в качестве модного фотографа, о возвращении обратно, о том, как перебегал из колледжа в колледж, впитывая в себя все, что только мог. Питер говорил об этом, как о чем-то, чего стыдился, и Тони, лежа рядом, следил за тем, как вздымается его грудь, и не позволял чувствовать себя виноватым. Но, когда пришла очередь Тони делиться историями, он сам почувствовал вину. Он не мог смотреть на Питера, когда говорил о свадьбе с Пеппер, о радости от рождения Морган, о его технологических прорывах, о деньгах, о Харли, об их выпуске из школы, о своих первых седых волосах… — Прости, — произнес Тони, обняв Питера, когда тот заплакал. — Не извиняйся, — Питер шмыгнул. — Я так рад за тебя. И почти не завидую. У меня никогда не было такого… и… однажды ты покинешь меня, но ты — это все, чего я хочу. Когда Питер говорил о тридцатых, Тони думал, что его воспоминания будут нечеткими и размытыми, но Питер помнил все с невероятной точностью. Джеймс Бьюкенен Барнс. Тони подумал о фото с солдатами, которое они нашли с Морган. Он достал ноутбук, пока Питер говорил. — Мне всегда доставалось на тренировках, Бак пытался добиться, чтобы меня отправили домой из-за негодности… — Это он на фото? — резко спросил Тони, немного неуклюже поставив перед Питером ноутбук. Питер шокировано уставился на фото и указал на экран. Это Питер, хилый, весь в грязи, выглядит утомленным. Тони смотрел, как Питер указал на другого человека. Он был высоким, с мощной челюстью, по-взрослому красивым, стоял через несколько людей от Питера. — Это Баки, — прошептал Питер, но казалось, что в нем больше не осталось слез. Вместо этого он улыбнулся и пододвинул ноутбук. — Я… он… Это было почти необъяснимо. — Кто-то знал? Питер покачал головой. — Думаю, несколько людей в нашем полку догадывались, но они были хорошими людьми. Простыми парнями, как и мы. Даже Баки. Думаю, они знали, но им было все равно. Тони закрыл глаза и положил голову на плечо Питера. — Не могу поверить, что ты здесь, Питер. Они не покидают комнату. Тони просто держит его в своих объятиях. Чувствует, как соприкасается их кожа. Он не спит, ожидая, что Питер посмотрит на него и решит, что мужчина слишком стар, но вместо этого Питер просыпается от прикосновений Тони, будто это то, чего он жаждет больше всего на свете. Тони знает, каково этого. Ему снова восемнадцать, когда Питер пристраивается между его ног и берет его член в рот. Тони стонет, зарываясь пальцами в эти невероятные кудри с чувствует, как Питер улыбается.***
— Боже мой, Питер, — протянул Тони, немного сжав парня за бедра. — Мы должны вернуться через несколько минут… Питер отстранился, облокотившись на мягкие пальто и куртки в гардеробной. — Думаешь, я не смогу довести тебя до оргазма за несколько минут? Тони засмеялся, задержав дыхание. — Попробуй… И Питер пробует, а Тони так резко откинул голову назад, что увидел звезды перед глазами.***
Зимнее солнце проникало через окно, и Тони медленно моргнул, стряхнув затяжную дрему. Он лежит в постели, а Питер обнял его, сопя во сне, Тони чувствует себя гораздо моложе и свободнее, чем когда-либо. Он мягко обнимает Питера за спину. Понадобилось тридцать два года, но его родственная душа теперь здесь. С ним. И все благодаря Харли.***
— После всех этих лет… — произнес Тони, вокруг него струились цветы и лаванда. — После всех этих лет… — кольцо, которое он хранил так долго, теперь на пальце того самого человека. Уэйд, сидя на скамье, тихо всхлипнул. Тони слышит издалека, как Харли шмыгает носом. Видит, как Морган улыбается. Перед тем, как священник сказал «можете поцеловать…», Питер поднялся на цыпочках и поцеловал Тони, будто не мог ждать ни секунды. Тони мог почувствовать вкус его улыбки, обнял его крепко и почувствовал, как на них падают лепестки цветов. Им еще предстоит многое выяснить, изучить все поддельные личности парня, привлечь науку, найти способ узнать, что именно случилось с Питером. Но этим они займутся потом. Тони наконец держит любовь всей своей жизни в руках с кольцом на пальце, и всех этих лет, которые он ждал этого момента, будто не существовало. У него наконец есть кусочек собственной вечности.***
Им потребовалось 3 года, чтобы выяснить то, что же случилось с Питером, и как исправить это. Но они справились. Это просто невероятно. Как только у Питера появляются первые седые волосы, он бежит к Тони, чтобы рассказать об этом. И тот приглашает его в клуб. Он целует каждую морщинку Питера, каждую линию на его лице, указывающую на его растущий возраст, каждую шероховатость на костяшках. Тони эгоистично радуется этому. — Зачем? — шепчет Питер, и Тони признается, что он — единственный из всех партнеров Питера, который видит, как тот стареет. Эта часть жизни Питера полностью принадлежит ему. Питер тепло смеется, прижимается к груди Тони и говорит: — Я весь принадлежу тебе, старый дурак.