Любовь не с первого взгляда

Возможно, если бы Кая нашла в себе силы обсудить с Канларом предмет своих волнений, это пошло бы на пользу им обоим. Но, как водится в таких случаях, она предпочла всячески избегать контакта с ним, и радостно сбежала в свой монастырь, так и не поговорив. Признаем прямо, Канлар не был таким уж великим знатоком женской психологии, поэтому оказался несколько обескуражен. Ему-то показалось, что в их отношениях произошёл некоторый сдвиг, и что пусть небольшой, но яркий опыт в саду пришёлся по душе им обоим. Однако явно избегающая его королева выглядела и действовала так, будто предпочла бы оказаться от него как можно дальше. Честно говоря, Канлар даже стал переживать по этому поводу, и с дотошностью принялся выискивать в своём поведении, чем же он мог так обидеть королеву. На свет Божий было извлечено множество мнимых «грехов» и притянутых за уши промахов, которые могли послужить причиной такого охлаждения. Если бы Канлару пришла в голову счастливая мысль посоветоваться хоть с кем из своих сподвижников – а ребята там, как уже отмечалось, были сплошь женатыми, – опытным взглядом ему бы объяснили, что к чему. Но Канлар посчитал делиться проблемами подобного рода неэтичным, и попросту замкнулся в себе. Чем ближе подходил день свадьбы, тем более хмурым становился жених – ему с всё более несомненной отчётливостью казалось, что брак с ним сделает королеву несчастной, что это было изначально провальной затеей, и что он был трижды самонадеянным идиотом, возомнив, что справится с ролью короля-консорта и сможет выстроить счастливые отношения с королевой. Неизвестно, до чего бы он себя накрутил, но, к счастью, вечером накануне свадьбы его прервали. Камердинер с некоторым изумлением доложил, что к его сиятельству пожаловала её величество. Кая, действительно, честно провела пять дней в монастыре, ночуя в келье, но на предсвадебную ночь отправилась к себе. По каким причинам ей бы потребовалось в обход всех и всяческих правил этикета прийти так поздно в покои к мужчине – пусть и жениху – было неясно, и Канлар логично предположил что-то из ряда вон выходящее и тревожное. – Ваше величество! – почти бросился он к ней. – Что-то случилось? Та, однако, выглядела вполне невозмутимой и спокойной и ответила сдержанным успокаивающим жестом: – Нет, ничего серьёзного. Канлар был несколько обескуражен. Что, впрочем, не помешало ему пригласить королеву сесть и приказать подать чаю – хотя для чая было уже и поздновато. Между тем, Кая, кажется, и не планировала обозначать цель своего визита. Она просто сидела с крайне невозмутимым видом, как будто это было в порядке вещей – заявиться в комнату к мужчине, чтобы там помолчать. Первым не выдержал Канлар. Попытавшись прояснить ситуацию, он заметил: – Вы могли вызвать меня запиской в какое-то более удобное для деловой встречи место. Бог весть что о вас подумают, если заметят! Кая перевела на него несколько бессмысленный взгляд и невозмутимо парировала: – Напротив, я постаралась сделать так, чтобы меня заметили, и, надеюсь, они подумают именно то, что и положено думать придворным сплетникам. Канлар окончательно перестал что-либо понимать. К счастью, королеве пришла мысль пролить свет на загадку своего поведения, и она протянула жениху лист бумаги. Подойдя с ним поближе к свече, Канлар узнал в этой бумаге официальное письмо от ниийского короля, которое, и впрямь, прибыло рано и могло бы застать королеву, не будь она занята своим благочестивым делом. В письме, против опасений, не было никаких ультиматумов или угроз. Король весьма сдержанно поздравлял королеву с прекрасным выбором, желал счастливого брака и сделал почти незаметный акцент на тех качествах, коими должен обладать хороший супруг – среди коих, в самом деле, затесалось и здоровье. Можно ли было считать это завуалированной угрозой – сложно сказать, но Канлар предпочёл увидеть в этом именно угрозу. Королева, судя по всему, расценила ситуацию так же. – Просветите меня, будьте так любезны, – вернулся Канлар к столику, возвращая Кае листок, – чего вы хотите добиться вашим смелым ходом? Королева неопределённо повела плечом и голосом на редкость безразличным объяснила: – Большинство наших гипотез сходится в том, что план короля предполагал либо отсутствие у меня наследников, либо рождение детей от него, причем скорее первое – потому что во втором случае неясно, чем не подходил брак с его младшим сыном, ведь внуки не хуже детей в этом вопросе. Поэтому, полагаю, в высшей степени важно убедить его, что за наследником дело не станет – это, возможно, позволит обезопасить вас. Ведь вас нет смысла убивать, если дело уже сделано, так? В логике королевы наблюдались некоторые изъяны, связанные, очевидно, с тем, что у неё не было много времени подумать над содержанием полученного письма, и она принимала решения отчаянно быстро, понимая, что уже завтра для подобных демаршей будет поздно – ведь нет ничего странного в том, что супруги спят в одних покоях. Да, впрочем, это не доказывает факта наличия между ними регулярных супружеских отношений. А вот если королева, едва вырвавшись из монастыря, не в силах подождать даже одного дня, рвётся в спальню к жениху, презрев все правила приличия, – это очень жирный намёк на то, что с супружеским долгом между ними всё более чем прекрасно. В этом смысле королева была права; но Канлар справедливо полагал, что, ежели король надумает извести его, то что мешает ему взяться и за младенца? Хотя, признаем, близко следующие друг за другом смерти короля-консорта и наследника престола будут выглядеть более чем подозрительно – но кто сможет обвинить в них ниийского короля? Всё это промелькнуло в голове Канлара буквально за пару секунд. Вздохнув, он присел рядом с королевой, взял её руки в свои и с непривычной ей нежностью упрекнул: – Что же вы творите, дорогая? Она посмотрела на него серьёзно и болезненно: – Я не хочу в ближайшее время становиться вдовой, – решительно мотивировала она свой поступок. – Ну, пусть ещё попробуют сперва со мною сладить, – ободряюще усмехнулся Канлар, осторожно гладя её ладони. – Право, этот вопрос не стоил таких решительных мер. Мы бы нашли иной способ убедить всех в нашем супружеском согласии. Королева тяжело вздохнула, отчаянно посмотрела на него и призналась: – Я испугалась. Канлар был потрясён – и её тоном, и взглядом, и самим поступком. – Ну что же вы, право, – посетовал он, ласково целуя её ладонь. Вдруг её руки сильно задрожали: – Господи, – впервые осознала она последствия своего демарша, – что обо мне теперь будут говорить! – и отчаянно покраснела. Королева с детства блюла свою репутацию самым строжайшим образом. Соблюдать этикет досконально было её образом жизни, и сейчас, наверно, впервые со времён детства она позволила себе импульсивный поступок, который противоречил её привычным нормам и рамкам. Мысль о том, что о ней будут шептаться, передавая из уст в уста потрясающую новость о том, как она бегает по ночам к мужчинам в постель, показалась ей убийственно ужасной. Она часто заморгала, сдерживая слёзы. – Господи, ну что же вы, – расстроился её состоянию Канлар. – Право, всё не так страшно. В конце концов, я ваш жених, и завтра мы сочетаемся законным браком. Это совсем не то же самое, что какая-нибудь тайная связь на стороне. Она посмотрела на него с надеждой, цепляясь за его утешения. – Возможно, – добавил он, – если вы прямо сейчас аккуратно вернётесь к себе, всё ещё можно будет исправить. Мало ли, зачем вам понадобилось спешно посетить меня. С вашей безупречной репутацией на что-то фривольное подумают в последнюю очередь. Королева рассмеялась, уронила голову на руки и слегка потёрлась щекой о его руку. – Нет уж, – с чувством заявила она. – Решила – так решила! Пусть думают именно то! Поспорить с тем, что им было скорее выгодно, чтобы подумали именно то, не получалось. Брак по расчёту, скреплённый страстью, сразу повышал статус такой политической единицы: ясное дело, что посеять раздор между влюблёнными сложнее, чем между случайным образом связанными друг с другом людьми. Нелюбимый и нежеланный консорт – величина слабая, политически презираемая. Напротив, консорт, ставший желанным супругом, и сам представляет из себя значимую политическую силу, и усиливает саму королеву. – Тогда вам стоит посидеть подольше, – разумно сделал вывод Канлар, отпуская руки королевы, чтобы налить ей чаю. Та приняла чашку и задумчиво отметила: – В идеале стоило бы остаться на всю ночь, но, кажется, у вас не предусмотрено для этого места. Она обвела взглядом покои главы внешней разведки, которые, и впрямь, не предполагали возможности остаться на ночь. И даже скопившийся по углам полумрак, до которого не доходил свет свечей, не вселял оптимистичной надежды найти в этом полумраке ещё одно спальное место. – Вы можете поспать в кровати, а я займу кресло, – предложил Канлар. – Да-да, – язвительно отвергла идею королева, – и тогда вы не выспитесь, а завтра важный день, между прочем! – Ну и отлично, что не высплюсь! – рассмеялся Канлар. – Сыграет на нашу легенду, разве нет? В глазах королевы зажглись весёлые хитринки: – Нет, мы поступим иначе, мессир, – она решительно встала, не допив чая, – сейчас мы с вами шумно и весело отправимся ко мне! – В самом деле? – приподнял бровь Канлар, глядя на королеву с самым весёлым выражением лица: в таком настрое он её ещё не видел. – Именно так! – победно улыбнулась та. – Пусть шепчутся о том, как я вас среди ночи к себе притащила, и пусть непременно подумают, что всё дело в том, что у вас тут слишком узкая кровать! Канлар искренне рассмеялся. Такого хода он никак не ожидал. – Хорошо, хорошо! – отсмеиваясь, согласился он. – Тащите, ваше величество, я постараюсь шуметь самым примерным образом! И парочка заговорщиков вышла в коридор. Надо сказать, что от покоев Канлара до покоев королевы, и впрямь, идти было довольно далеко. Но главным было то, что по дороге придётся пройти мимо покоев фрейлин – именно на их длинные носы и чуткие уши и рассчитывала Кая. Затея, кажется, удалась вполне: во всяком случае, пара дверей скрипнула, когда они проходили мимо, смеясь и обмениваясь какими-то весьма вольными фразочками. Право, если после этого весь дворец не будет гудеть от сплетен – королева изрядно разочаруется в штате своих придворных дам! От этой выходки грусть королевы и упадническую рефлексию Канлара как водой смыло. Им обоим было весело – и от того, что они бросили вызов вечно довлеющему над ними этикету, и от того, что сделали это вместе и почувствовали себя сообщниками, и от того, что было что-то бесконечно притягательное в том, чтобы бродить по ночным коридорам дворца, смеясь и флиртуя, и обмениваясь беглыми весёлыми взглядами всякий раз, когда им казалось, что их демарш замечен. – Что ж, оно того стоило! – с улыбкой резюмировала королева, когда они добрались до кабинета. – А теперь – нам следует хорошенько выспаться, чтобы завтра произвести неизгладимое впечатление! Канлар полностью с нею согласился и, поцеловав ей на прощанье руку, отправился обживать уже подготовленную для него комнату, ранее наполненную мольбертами, клавесинами и прочими девичьими вещичками. Несмотря на полученный заряд адреналина, королева, как и всегда, заснула легко и быстро, чего нельзя было сказать о её женихе – впрочем, он был привычен спать меньше. …а сплетни, и в самом деле, уже шуршали по всем дворцовым углам, переносясь по пустынным коридорам неведомыми путями и к утру обрастая совсем уж немыслимыми подробностями. Из-за этого на другой день почти все придворные дамы были крайне не выспавшимися, но весьма довольными – и тем, что стали свидетелями столь пикантной подробности из личной жизни ранее безупречной королевы, и тем, что брак, казавшийся им до этого немного странным решением (дамы не были сильны в высокой дипломатии) явно стал в их глазах овеян романтической дымкой тайной любви.