***
— Квартира в идеальном состоянии! — раскинув руками своими жирными, сказала риелторша. — Жильцы так спешили от сюда сбеж… В смысле уехать в Европу, что оставили всю мебель вам. Мебель абсолютно бесплатна! Вам даже покупать ничего не надо! — Бесплатный сыр только в мышеловке, — рассматривая шкаф, произнёс Л. Эл Лоулайт, более известный как L или Рюзаки (エル, Эру) — считается лучшим детективом мира. Эл — очень худой, высокий молодой человек с растрёпанными чёрными волосами и тёмными глазами. Одна из самых заметных его черт — мешки под глазами вследствие бессонницы. На нём надеты синие джинсы и белая кофта с длинными рукавами. Он почти никогда не носит обувь или носки, предпочитая ходить босиком, даже на публике. Ещё у Эл есть много особенностей, например, стоя и при ходьбе он горбится, из-за чего он кажется ниже на голову. — Рюзаки, — раздражённо буркнула девушка. — Квартира в идеальном состоянии, с красивыми видами, просторная, но слишком дешёвая, — подходя к подростку и достав из кармана её рюкзака конфету, произнёс Эл. — Русские имеют счёт деньгам, — он съел одну и тут же полез за второй. — А ещё здесь тихо, подъезд чистый. Тут кого-то убили? — Рюзаки! — О, боже упаси, нет! — вскинула руками женщина и выкрикнула вместе с девчонкой, когда люстра начала опасно качаться. — Три ветки метро тут сходятся, поэтому так дёшево. Все двери мгновенно распахнулись, заставив представительниц прекрасного пола спрятаться за Эл. Детектив стоял спокойно, потом направился в сторону дверей на балкон, дабы их закрыть. Рассудительный и логичный Л, лишь сказал, что это самый обычный сквозняк, который понятен для верхних этажей, чем опередил риелторшу. — Да, — закивала риелторша и поймала вазу, — зато вид какой. А из нашего окна площадь Красная видна. Богемское стекло. Вы знали, что родина стекла — Богемия? Оттуда и название. — Ах, так, — нахмурился Домовой, но ясен пень его никто не слышал и не виде. — Я тебе покажу, красивая девушка, твоя? — Ай! — завопила подросток, когда Домовой начал дёргать её за цветные волосы, — Ай! Больно! Стол перевернулся сам собой, потом книги начали лететь со стен, а затем шкафы упали. Вещи падали и летели в людей. Риелторша убежала в ванную. Девочка с Эл же побежали к выходу. Точнее, бежала подросток и тащила детектива за собой. Она стучала ладошками и кулаками по деревянной двери, сбивая маникюр. Но дверь была закрыта. — А я никого не отпускал, — скрестил руки Домовой. У неё начиналась истерика. Когда уже и в коридоре залетали книги, Эл прижал к себе сестру, ведь именно ей ему приходилась девчонка. Минута, и он затащил её в комнату, где ничего не летало. И слава богу. Девчонка плакала, у неё дрожали руки и ноги. Пальчиками она впилась в его кофту, а из-за того что она уткнулась в его грудь лицом, потёкшая тушь пачкала ему одежду. — Посмотрите, какой вид из другого окна! Сразу на две стороны! — кричала риелторша, нервно садясь на край ванны. — Река как на ладони! Водичка журчит… — Ага. Водичка у неё журчит, ну хорошо, — не угоманивался Домовой, открывая кран в ванной. — Водичка журчит, тётенька кричит, — после этих слов он начал окунать голову женщины в воду. — Я же сказал, не приходи ко мне! — Эл, мне страшно, — шепотом произнесла девочка, ещё крепче хватаясь за брата. Эл провёл по её волосам рукой. Приходя в этот ад, как казалось самой девушке, она была с двумя хвостиками. А волосы у неё были белые, но у корней чёрные. Один хвост у кончиков был красным, а другой синим. Да и вся прическа была как у Харли Квинн. Также под левым глазом было хной нарисовано сердечко, а бровь не ровно выбрита. Обычно, бровь выбривают тонкой полоской, а у неё она была большой и треугольной. Будто она провела бреющей машинкой Эл по брови, и та неровно выбрита кусок в середине. Кстати, над этим местом красовался шрам от пирсинга. А вот нос был проколот по сей день, как и уши. Одно ухо было спокойно проколото только один раз, и на нём висела массивная золотая буква «L» на позолочённой цепочке. Угадаете, кто подарил? Второе ухо было проколото раз двенадцать, там были всякие гвоздики, цепочки, висюльки, лишь на мочке уха красовалось эта буква «L» уже виде гвоздика. Иногда, кто-то подшучивает, что с таким лицом и макияжем всем известной убийцы, она могла бы ходить в нижнем белье, при этом так нагло притворяясь и плохо играя, что они удивляются её предпочтению оставаться в одежде. На ней всегда тёмные оттенки, ибо девушка, в отличие от брата, просто не могла есть что-то капающее и не измазаться, как свинья в грязи, и не забудешь же: добрый братец вечно это подмечает. Поэтому на девушке всегда красовалась чёрная майка без рукавов и с горлом, на которой белым нарисован дракон. А так же она носила короткие шорты, что с правой стороны были обшиты разными стекляшками, очень похожими на реальные драгоценности. А вот на ногах она носила, что-то вроде помеси мокасин и кед. — Давай договоримся, — произнесла риелторша, обращаясь к домовому. — Я продаю им квартиру, получаю проценты, ты их через месяц выгоняешь, и я к тебе год никого не подселю. Клянусь матерью Фимой. Идёт? Но если ты, паразит приведенческий, мне помешаешь, то я к тебе каждый день алкашей подселять буду! Притон устрою! — Договорились, — ответил Бор, блеснув жёлтыми глазами. Вроде истерика прошла, и девочка отпустила Эл, нервно спускаясь по двери вниз, на корточки. Сев, она заглянуло в лицо брата. Такое же бездушное, как и всегда, которое не выражает абсолютно ничего. И пустые, безжизненные глаза, которые вместе с бледной кожей создают ощущение, что парень является фарфоровой куклой, которую кукловод делал с трепетом, но в спешке, оставляя волосы хаотично торчать и не вселив душу в бездонные глаза, а губы не научив улыбаться. — Эн, ты как? — вдруг спросил Эл. От столь непривычного и неожиданного вопроса, девушку передернуло. Эн, Эн Лоулайт — так её зовут. У родителей был какой-то фетиш на буквы, раз они назвали своих детей Эл, Эн и Эм. Ну, точнее Эл, Энни и Эмма, но это все ровным счетом ничего не меняет. — Я резинку потеряла в этом хаосе и… — до девушки донёсся звук музыкальной шкатулки, он так расслаблял. — Ты тоже это слышишь? Что это? Эл ничего не ответил, зато заговорил Бор, наводя морок: — Это счастье, это радость от того, что вы дома. Здесь хорошо. И очень уютно; и больше всего на свете вы хотите купить именно эту квартиру. Вы любите эту квартиру, вам она нравится. Вы счастливы, очень счастливы и спокойны, и хотите выйти на свой балкон, а ещё вы купите эту квартиру. Купите. Вы счастливы. Выйдя на балкон оба растянулись в улыбке от морока, что нагнал домовой. Энни оперлась руками о перила. — Ух ты! Эл, смотри! Река и правда как на ладони! — Такого вида и такой цены нигде больше не найдёте! — крикнула риелторша, расставляя книги. — И аэропорт близко, — рассуждал Рюзаки, — и магазин, и отель, и больница.***
Ремонт с того момента в квартире шёл полным ходом, легко и беззаботно. Нельзя, сказать, что морок изменил их мысли, просто закрепил желание купить. Эн нравилась квартира, ведь в отличие от Эл, её разместили в детдом в России, здесь она выросла и хотела иметь квартиру в Москве, а Эл привлекла эта необъяснимая ситуация, ему интересно было заняться чем-то, над чем-то подумать. Помимо рабочих, с удовольствием работала и Энни, а Эл лишь наблюдал, думая над происходящим. То вещь возьмётся из ниоткуда, то прибитая вещь или приклеенная обоина оторвётся. Всё будто с ними играет ребенок. Без здравой мысли, как убедился Эл. Он вышел в коридор поговорить по поводу работы, точнее, взять новое «интересное» дело в России, а Домовой опрокинул ему тазик с побелкой для потолка на голову. С одной стороны брат с сестрой стали похожи, а с другой. Ну на фига, а? Конечно, Энни тоже досталось, почти. Когда она говорила с рабочим, люстра на неё чуть не упала. Испугались все, даже непробиваемый Рюзаки. Но в итоге ремонт был закончен, Энни познакомилась с красивым парнем, а Эл получил целый список для весёлого досуга. Убийства и теракты он щёлкал как орешки, они слишком легкие для него. Неважно где.***
Эл отдал деньги за доставку еды и, забрав пакет, закрыл дверь. Детектив прошел на кухню через дверь и поставил еду на стол. Кухню и зал разделяла лишь арка и две ступеньки вниз, так что он спокойно мог видеть, как Энни счастливо кружила по полу, вертя в руках переноску с котом. Бедный Мумусик истошно мяукал в переноске, будто моля о помощи. — Наша квартира! — радовалась Энни. — Наша квартира! В Москве! — Я бы на твоём месте так не радовался, — вставая с дивана, произнёс Домовой. — Квартирку купили, теперь пора съезжать. — Может, мы его сперва выпустим? — предложил Эл, и Энни согласно кивнула, — Тогда ставь переноску на пол. — А потом можно дальше с ним танцевать? — с надеждой спросила Эн, ставя вещь на пол. — С переноской можно. — Зануда, — буркнула девушка и открыла дверцу. — Давай, Мумусик, выходи. Из переноски выглянула небольшая мордочка, но потом быстро залезла назад. Эл взял из нераспакованных вещей кошачье лакомство и попытался его выманить. Но нет, кот выходить был не намерен, он на что-то глухо шипел. Энни сразу насела на уши Элла со своими страхами, а вдруг он заболел? А может он боится нового дома? — Исключено, — возразил детектив, положив угощение в миску, и вернулся к сестре. — Они быстро привыкают к дому и хорошо ориентируются в обстановке — как физической, так и моральной, — цитирует он строчки из Википедии, просовывая руку в переноску, — тонко чувствуя, как следует себя повести в той или иной ситуации. — На тебя похоже, — хитро подметила Эн, сузив глаза. Кот зашипел на что-то позади людей. Оба повернулись, а там никого. Но Эн готова поклясться, что на секунду показался человеческий силуэт. Возможно, просто показалось, ремонт был тяжёлым. Но там и правда стоял кое-кто, тот, кто не видим и не осязаем обычным людям, Домовой. Он выглядел как мужчина лет за тридцать, в чёрном, грязном, тёмном свитере. Его волосы были взлохмачены, и будто стояли, как грива у льва. А ещё у него были заострённые уши и болотные глаза, с отливом жёлтого. Домовой топнул, и кот поцарапал Эл. Это заставило Домового самолюбиво улыбнуться от того, как детектив вскрикнул «ай», а девчонка побежала за пластырем. Кровь ровной струйкой, но большими каплями стекала с ладони, пропитывая собой рукав светло-серой кофты, которой был уже явно не один год. Он надевал её на время ремонта и разбор вещей, чтобы не запачкать другую одежду. — Верно, кошак, — произнёс Домовой спокойно, ведь люди его не слышали. — Убирайтесь из моей квартиры! Эл за шкирку достал кота, это был помесь белого тигра и манчкина*, тем самым он всегда был маленьким тигрёнком с большим интеллектом. Переноску закрыли, и кот пошёл на кухню; Домовой опередил кота и начал его пугать, когда кот направился в сторону дивана — то же самое. Домового это только веселило. Потом хранитель дома перешёл в наступление, и кот спрятался в коробке с рабочими вещами Эл. Рюзаки сразу скомандовал вылезать оттуда, доставая сперва блокнот, потом гарнитуру, а затем и кота. Хозяин посадил кота в кладовку. Затем вместе с Эн вернулся и обнаружил, что блокнот порван, а гарнитура для изменения голоса сломана. Девочка стала дергать парня за кофту и тут же указала на дверь, которая неистово болтыхалась. Дверь состояла из двух открывающихся дверей, как обычно рисуют проходы в замках, только обычных размеров для России, а так же являлась единственным связующим звеном между спальней и залом. Тут же открылось окно в спальне, и Эн вскрикнула от испуга, спрятавшись за братом. Когда люстра так же зашаталась, будто кто-то начал раскачиваться на ней, Эл выпрямился, и что-то противно хрустнуло. Все знают, как хрустят костяшки на пальцах? Вот тут то же самое, только громче. — Это сквозняк? Прошу скажи, что это сквозняк. Эл, почему ты молчишь?! Следом полетели картины, семейные фотографии, награды Эл слетели на пол сами собой. Вещи вылетели из коробок и сумок. Потом полетела посуда, а когда вместе с разбитым стеклом полетели ножи, Эл схватил сестру и побежал к выходу, та у двери в кладовую выкрутилась из цепкой хватки брата и открыла дверь. Коту объяснять не надо, он сам побежал к Эл. Уж так получилось, что это был подарок одного генетика для L, за то, что он нашёл убийцу его дочери и её друзей. Он специально вывел эту породу для него. Это особенное животное. Учёный говорил, что Эл может считать его своим тотемным животным, ведь оно умное и находчивое, а также красивое, что олицетворяет внутреннее богатство Эл, от последнего Эн в первый раз упала на пол от смеха вместе с креслом. Эл просто вытолкнул сестру и еле сам успел выбежать, прежде чем упал шкаф с верхней зимней одеждой, дверь ели закрылась. Девчонка упала в ноги к пожилой женщине в халате, тут же встала и, заикаясь, начала в панике что-то выкрикивать, в основном это было слово: «там». — Там нам дали по мордáм, — с ухмылкой произнёс Домовой, наставляя вещей на шкаф, ведь Рюзаки всё ещё не закрыл дверь и подпирал её собой. Пожилой мужчина фотографировал новых жильцов квартиры. Женщина приобняла девчонку и начала её успокаивать, окончательно сняв упавшие резинки, что запутались в цветных волосах Энни. Рюзаки, запыхавшись, тоже подхватил, раз сказав: «там», но как-то чуть истерически. А оно и ясно, не мог он это понять и логично объяснить. — Успокойся, здесь ты в безопасности, — потом женщина обратила внимание на мужчину. — Ну, Валентин Петрович! Вы же не гопник какой-нибудь! На людском-то горе, а! — Так они же приезжие, — изумился старик и посмотрел на Эла, который, наконец, закрыл злополучную дверь и спустился на пол по стенке. — Всегда же можно было. — Сегодня, нельзя! — отрезала женщина, топнув, и подала руку поднявшемуся Элу. — Пойдёмте ко мне. Там спокойнее. — Там сперва люстра, — начал перечислять Эл, прежде всего для себя, — потом фотографии, бокалы, ножи, а тут Э-эн. Вот что ты в этот раз не побежала? — Я-я!.. Я… — Она же ребёнок, — цитировал мать Эл неосознанно, в состоянии аффекта, сомкнув пальцы на плечах сестры. Женщина впустила их в свою квартиру, приговаривая, что ребёнок — это очень хорошо, особенно когда старший брат не растерялся и взял её под своё крыло, это смело и достойно уважения. Потом она выглянула и погрозила мужчине пальцем. — А сейчас, — сквозь зубы говорила она, — давайте-ка по бокальчику. Пока семейство Лоулайт, или то, что от него осталось, усаживалось у соседки, Домовой прошелся по учинённому им хаосу. Потом он пнул боксеры Эл, отправив их висеть на ветке фикуса, и победно улыбнулся. Он убрал, а точнее, кинул к трусам Рюзаки, какое-то платье Эн с дивана (видимо, оставшееся с какого-нибудь карнавала или косплея) и разлегся на нём, с разбегу упав на него, подняв тем самым облако цветного дыма в воздух от разбившейся плитки теней девушки. — Ну, что я могу сказать? — с удовольствием проговорил Домовой. — От счастливого сожительства до развода пять минут. Рекорд, однако. А что вы хотели? Поселятся тут всякие фрики. — Вот и получается, что квартира эта ваша с приданым, — наливая Рюзаки очередной стакан колы, говорила женщина. — Потому что обосновался там самый настоящий Домовой. Эл остановил руку в миллиметре от губ и с ударом поставил стакан на стол. Женщина уже подошла к шкафу и начала вытаскивать какую-то книгу. Нет, он отрицает, что это был дух. Этому всему есть логическое объяснение, не может это быть призрак, просто не может, их не бывает. Эл положил руки на колени, сидя в своей любимой позе, если конкретнее забравшись на диван с ногами. Энни сидела рядом, но нормально, и расчёсывала свои волосы. А ещё ближе к Эл, лежал Мумусик, которого детектив время от времени поглаживал за ухом. — Круто, — с блеском в глазах произнесла Энни, оторвавшись от своего нехитрого дела. — Настоящий домовой, — Энни поднялась на ноги и пошла за резинками, что лежали на рояле. — Кому скажешь, не поверят! — Вот и правильно, — потянулся к пирожному Рюзаки. — Нечего верить в подобную чушь. — Чего? — возмутились обе представительницы прекрасного пола. Рюзаки достал изо рта связанные между собой два вишнёвых черенка, или это всё же была черешня, что украшала пирожное. Эл отложил ягоды и принялся поедать угощение ложкой, при этом что-то невнятно говоря. Соседка посмотрела на Энни, та лишь неоднозначно махнула рукой, мол, он всегда такой. — Поэтому, — наконец, внятно говорил Эл, проглотив кусок пирожного, — всего этого не бывает, — Эл отрезал ложкой ещё кусок и засунул его в рот. — Только не говори, что ты в это веришь. — Верю, — отрезала Эн, — и в папины рассказы, что когда-нибудь боги смерти и демоны с обычными богами и ангелами начнут войну у нас на земле, тоже верю. Вот это будет страшно. А Домовой — это просто чума. Эл смотрел на Эн, не вытаскивая ложки изо рта, сейчас он очень смахивал на Джузо* из Токийского гуля. Соседка села рядом с Рюзаки и начала открывать книгу, которая оказалась фотоальбомом. Кто-нибудь, притащите ему валерьянки. — Я бы так не радовалась. Вот, гляньте. Фото счастливых новосельцев. Валентин на восьмое марта подарил, — она начала указывать на фотографии, переворачивая страницы. — Вот у этого был инфаркт, этого он сбросил с лестницы, хе-хе, этот чуть не повесился, ха-ха-ха, а эту увезли в психушку! — А вам самой психушка не нужна? — Рюзаки! — воскликнула Эн и запустила в брата подушку. Соседка улыбнулась и указала на пустые места для фотографий, когда Энни подошла к ним, а Эл убрал волосы с глаз. Может, девушке нужно его подстричь? Хотя она умеет только машинкой, под ноль. — А вот тут будут ваши фотографии. — Теперь понятно, почему квартира такая дешёвая, — запустив большой палец под верхнюю губу, произнёс Эл. — Там всё же убили человека. — Нет, — возразила Эн, — там Домовой. — Эн, ты себя слышишь? — повернул голову Эл. — Какой домовой? Домовой приходит в гости к пьяным, в виде галлюциногенных пятен, а там человека сбросили с лестницы. Убийц нашли? — Рюзаки, убийца — Домовой. — Как я буду арестовывать твой плод воображения? — Придумай, ты у нас глава семьи, или кто? Подождите-ка, а риелторша? Почему она нам ничего не сказала? — Так это её хлеб, — развела руками женщина, когда диалог брата и сестры закончился. — Она квартиры продаёт, а он их выгоняет, а она опять продаёт. Во всех риелторских, она значится как неблагополучная. — Вот это логично, — указал Эл ложкой на соседку. — Я про продажу квартиры, а не то, что ваш Домовой всех выселяет. — А это правда, — залистала альбом соседка, — дольше всех продержалась Вероника Арнольдовна, ту, что в психушку увезли. С семьдесят третьего по семьдесят девятый год. Как только она его не травила. Обвешается чесноком и ходит по квартире, — женщина встала и подошла к роялю, что стоял посередине зала у окна, — а он только громче всё играет на гармошке. И всё частушки или яблочко. У меня же консерватория, и вот прям как по нотам. Эл почесал указательным пальцем щёку. В семьдесят девятом не было мобильных телефонов и колонок, да и вряд ли бы бабушка умела ими пользоваться. Техника тех времён не могла воспроизвести звук так громко, что казалось, будто это живая музыка. Возможно, у неё был тайный сожитель, возможно, женщина и сама об этом не знала. А соседка не унимается, она села за рояль, продолжая говорить: — Но тональность почему-то минорная, это же, — в этот момент женщина громко и задорно начала играть, — оно же в мажоре должно быть, да? Энни уже успела подойти к шкафу и начала разглядывать второй том «счастливых» жильцов, как она заиграла. Из-за этого Лоулайт младшая подпрыгнула, при этом её передернуло. Если всё так пойдёт, то дальше краситься в белый смысла не будет, она и так поседеет. Кот тоже подпрыгнул и спрятался между туловищем и ногами Эл. Канарейка, что жила у женщины, от испуга упала на пол клетки. И только на лице Лоулайта старшего, он же просто Эл, не дрогнул ни один мускул. Обходя соседку по кругу, Энни подошла к детективу, садясь рядом как можно ближе. А может, она слишком много выпила? А? — Да, — согласно кивнул Эл, — тогда получается, что тот, кто выгоняет жильцов не знает различий между аккордами и другими музыкальными тонкостями. Думаю, завтра надо съездить к риелторше, спросить про гарантию. Минут через тридцать, Эл тоже выпил рюмку коньяка, ибо русские очень убедительные и, вроде как, расслабившись, он сидел в углу дивана, свесив одну ногу вниз, ибо на ней задремала Эн. А женщина играла и пела что, про какого-то Буратино. И вот детектив уже сам почти задремал под монотонную музыку и без мыслей, повторяя рукой лишь один жест, поглаживал сестру по макушке головы, тем самым успокаивая её и убаюкивая. Но кто-то стучит по батарее и оба моментально перестают дремать, Эн лишь схватилась за талию брата, вцепившись в него, будто он перьевая подушка, а она железные тиски для пыток. С непривычки, что он спал, Эл сперва не сообразил, где он, и что он тут делал. Зато Энни тут же вспомнила, что она кого-то очень сильно боялась и нужно кричать: «Спасите! Помогите!» — Это он?! — уже с ногами забралась на диван Эн. — Да помилуйте, — произнесла женщина, вставая из-за рояля и идя к коньяку. — Соседи сверху стучат. Всего полпервого, а они делают вид, что хотят спать. — А нам что теперь делать? — решил выслушать доводы очевидца детектив, потирая глаз кулаком и зевая. Эл убрал руку, когда Эн поднялась. Девушка сделала пару глотков колы из стакана Эла и опять легла на бедро брата, завалившись спать. Соседка вздохнула, наливая коньяк в две рюмки и одну тут же выпив залпом. — Жить, — отвечает женщина, легко и непринуждённо, протягивая парню вторую рюмку с коньяком. — Жизнь, она мимолётна и быстротечна. Не успеешь сыграть гамму, как тебе за шестьдесят, у тебя язва и хромая канарейка. А вы оба ещё в соку. Эл принял коньяк, а женщина налила себе ещё, потом слегка отодвинула ножки Эн к спинке дивана и села рядом. Лоулайт наклонился в сторону собеседницы, чтобы лучше её слышать, ведь перешли они на шёпот. — Кстати, у меня есть на примете для неё один мальчик из пятой квартиры, внизу, зовут Лёша, блондин, отличник, идёт на красный диплом. — А вот как вы считаете, он очень опасен? — задал вопрос Эл. — Что ты. Он во всех отношениях положителен. Идёт на золотую медаль, потом в армию на год, а потом он поступает на программиста-координатора ТКБ*. — Да, нет. Я про Домового. — А, про этого. Не надо его бояться. Ещё никого не заколол. — Я не боюсь. Просто, можно мы у вас переночуем, а то у нас, это… — Ни коньему проехать, ни пешему пройти, — подняв руку, закончила мысль Эл Эн сквозь сон. — В первую ночь, все новые хозяева остаются у меня, — кивнула соседка, слегка улыбнувшись. — Такая традиция. Эл спокойно выдохнул: — Хорошо. Шкаф поднимать не надо.