Эта. Мразь. Посмела. Копаться. В его. Голове.
Этот. Ублюдок. Посмел. Приказывать. Ему.
— ...арри! — Гарри медленно перевел взгляд на Малфоя, что явно уже не первый раз его звал. Ребенок выглядел изрядно напуганным, и даже его щедро залитые гелем волосы слегка растрепались. — Что с тобой? Ты вдруг побледнел и так смотрел в лес... скажи честно, ты там увидел боггарта? Я просто не представляю, что может вызвать такую реакцию у человека, и... Малфой и дальше разливался бы соловьем, но его оборвал громкий зычный голос: — Первокурсники! Все сюда! Чуть поодаль стоял огромный великан. Нет, не так. ОГРОМНЫЙ ВЕЛИКАН. Густая курчавая борода, скрывающая почти все лицо. Огромная тучная фигура, скрытая невероятных размеров потрепанным плащом. Спутанные нечесанные волосы, вьющиеся не хуже чем у той девчонки с командным голосом и, — как великанская вишенка на гигантском, мать его, торте, — свирепые глазки-бусинки, опасно сощуренные и кровожадно посверкивающие, упершиеся точно в замерших истуканами Гарри и Драко. Сказать честно? Гарри вообще-то ничего не боялся. Нет. И от вида этого гиганта он не испугался, нет. Он чуть китайскую стену не высрал. Это уже даже близко не испуг. Он не испугался костяную бессмертную тварь, жаждущую откусить ему голову, не боялся Короля Ада и самого местного И.О. Смерти, но от вида этого монстра у него все внутри сжалось до размеров атома. У Драко и других первокурсников поблизости, кстати говоря, реакция была примерно такая же. Стоящая совсем близко к Гарри девочка со светлыми, почти белыми волосами, пошатнулась, и он едва успел выйти из ступора и на автомате подхватить падающее тело. Драко даже не успел отреагировать, как Гарри уже бросил в девчонку пробуждающие чары и та, едва разлепив веки, крупно вздрогнула, заметив Поттера. Ярко-синие глаза в ужасе распахнулись, делая ее похожей на перепуганную лань в свете фар, и она отшатнулась от мальчика, тут же споткнувшись о какой-то корешок и лишь чудом удержав равновесие. Гарри, впрочем, было плевать — он пытался понять, как убить эту машину смерти, злобно оскалившую желтоватые зубы в сторону детей (в воздухе повеяло детской неожиданностью), и на ум приходило лишь пресловутое пламя из закрытого от мира сердца Ада — из Редемптио. Великан тем временем поднял руку, в которой был зажат огромный фонарь размером с половину крошечного в сравнении с ним Гарри, и лишь теперь, когда свет упал на свирепую рожу, мальчик слегка расслабился — оно вовсе не злобно скалилось, а вполне дружелюбно, и глазки-бусинки сверкали не кровожадно, а тепло и радушно. Но Гарри все равно не спешил окончательно расслабляться. Мало ли... — Первокурсники, следуйте за мной. — произнес этот монстр, и кто-то из особо впечатлительных детей тихо-тихо всхлипнул: — Я не хочу умирать, дяденька людоед, не ешьте нас... Впрочем, никто ребенка не услышал — все послушно потопали за чудовищем. Попробуй такому возразить, конечно. Драко Малфой шел на деревянных ногах, однако такого уж сильного ужаса в его глазах не было. Судя по всему, он что-то знал об этом монстре, и это лишь подтверждало догадку Гарри о том, что возможно эта тварь здесь бывает каждый год в роли пугала. Навроде "вот вам ваш ночной кошмар на следующие пару жизней, детишки, и знайте, что ничего страшнее этого вы никогда не увидите". Закаляют будущих магов, так сказать. Что ж, судя по всему, тут готовят не магов, а как минимум будущие ходячие ядерные бомбы, способные выстоять против всего мира, потому как Гарри просто не представляет, для чего может понадобиться приветствовать детей этой рожей. Рожа повела их через темный лес и, не замечая дрожащих то от холода, то от страха детей, постоянно что-то говорила себе под нос грубым голосом. Гарри все еще пытался понять, как можно это убить. Из раздумий Гарри вывел всеобщий восхищенный вздох. Мальчик рассеянно огляделся, пытаясь найти объект восхищения, и в который раз за день замер на месте. Вдалеке на высокой скале возвышался величественный каменный замок с высокими и совсем крошечными на их фоне башенками и бойницами. Огромные витражные и простые окна были заметны даже отсюда, — и все они, как один, сияли золотом тысяч звезд на небе. Сами дети стояли на берегу огромного озера. Ветер колыхал темные, почти черные воды, что ярко-ярко переливались, словно живые, отражая бледный свет необычайно большой сегодня луны. Неподалеку тихонько шуршал сотнями, тысячами крон деревьев темный лес, среди стволов которого можно было разглядеть молодого еще белоснежного жеребенка с прямым и довольно острым рогом. Над ним повис на паутине огромный паук с кучей светящихся кровью глаз. — По четыре человека в одну лодку, не больше, — разрушил волшебство момента великан, и дети, словно очнувшись ото сна, быстро устроились в хлипеньких с виду лодочках. Гарри хотел было уже устроить скандал насчет безопасности детей, но... он ведь едет в школу магии. В место, где круглосуточно варятся в собственном соку несовершеннолетние чародеи — да даже обычных-то детей на пару часов в школе оставить страшно, а тут маги! В место, где детей встречает огромное чудище, способное одним движением руки сломать всем шеи, а затем ведет по полному волшебных тварей тесному лесу, чтоб уж наверняка парочку детишек паучки сожрали. Так что Гарри благоразумно промолчал и сел в лодку, лишь пару раз покосившись на лениво плещущиеся в черной воде гигантские щупальца и даже не желая думать, зачем магам в школе, полной переживающих пубертат подростков, нужны гигантские тентакли. Лодки мягко коснулись берега — гигант нашел потерявшуюся жабу того мальчика, Невилла, — и уже через пару секунд в высокие дубовые двери трижды постучались огромными мозолистыми кулаками. Гарри, опять же, не хотел думать о том, что могли бы эти кулаки сделать с людьми. Судя по лицам, окружающие тоже не хотели. Дверь резко распахнулась, и в проходе показалась высокая женщина в изумрудной мантии, с суровым лицом и собранными в строгий пучок волосам. Она окинула детей тяжелым взглядом, — многие под ее взглядом занервничали, — перекинулась парой слов с гигантом и бросила детям что-то вроде "следуйте за мной". Гарри честно прослушал ее небольшую речь о факультетах, пытаясь понять, почему он ощущает на себе чей-то взгляд. Это точно не был ребенок или женщина, представившаяся профессором МакГонагалл, нет. Это исходило откуда-то издалека, словно бы сам замок окидывал вошедших взглядом и решал, кто достоин войти, а кого отсюда выбросить. Хотя, быть может, так оно и было, кому как не Гарри знать, что магия может все. Тем временем МакГонагалл вышла, оставив всех детей в небольшом помещении с кучей свечей, и прикрыла за собой еще одну деревянную дверь. В помещение медленно и степенно вплыли... призраки?! Гарри не бросил на них сразу несколько заклинаний, призванных для изгнания неупокоенных духов только потому, что нежить вполне себе мирно переговаривалась о некоем Пивзе и его изгнании, не спеша убивать запаниковавших детишек. Он хоть и был тварью, однако не имел привычки нападать на тех, кто настроен мирно, — в отличие от тех же Винчестеров, которые сначала стреляют, еще раз стреляют, затем делают еще пару выстрелов и лишь потом спрашивают, кто там, — и сейчас решил немного выждать и понаблюдать за развитием событий. Как точно говорила одна странная девочка в неправильной книге — "все чудесатее и чудесатее". Гарри прислушался и понял, что необычно-мирные монстры агитируют перепуганных до полусмерти детей на факультеты. Конечно. Да. Именно чертовой нежити им и не хватало! Что дальше? Тролли, личи, говорящие змеи?.. — Идите отсюда, — в проходе из ниоткуда появилась МакГонагалл, и духи, ворча, вылетели куда-то в стену. Женщина оглядела детей и, кивнула чему-то своему, приоткрыла двери. — Церемония отбора сейчас начнется, следуйте за мной. Дети, словно послушные зверьки, пошли за ней в зал, и Гарри, с секунду подумав, а нужна ли ему вообще эта дикая школа или стоит сейчас свалить уже куда подальше, все же последовал за ними. Гарри даже представить себе не мог, что на свете существует такое красивое и такое странное место. Конечно, Чистилище это затмить не могло, но все же... Зал был освещен десятками, сотнями, тысячами свечей, медленно плавающими в воздухе над четырьмя длинными столами, за которыми сидели, переговариваясь, старшие ученики. Столы были заставлены сверкающими золотыми тарелками и кубками. На другом конце зала за таким же длинным столом сидели преподаватели. Профессор МакГонагалл подвела все еще бледных первокурсников к этому столу и приказала им повернуться спиной к учителям и лицом к старшекурсникам. У Гарри совершенно не было желания поворачиваться спиной к толпе незнакомых обученных магов, но стоило ему даже через чары ощутить знакомый запах озона, как он все же послушался женщину. Он не знал почему, но сам факт присутствия здесь Квирелла странным образом успокаивал, словно бы на месте профессора сейчас сидел его, Гарри, клон, которому он мог доверить абсолютно все. Конечно, он не собирался так просто всему верить, но все же это ощущение было необычно. Перед Гарри были сотни лиц, бледневших в полутьме, словно неяркие лампы. Среди старшекурсников то здесь, то там мелькали отливающие серебром расплывчатые силуэты неправильных призраков. Чтобы избежать направленных на него взглядов, от которых было не по себе, мальчик посмотрел вверх и увидел над собой бархатный черный потолок, усыпанный звездами. Было сложно поверить в то, что это на самом деле потолок, — Гарри казалось, что Большой зал находится под открытым небом. Драко рядом с детским восторгом смотрел вверх, тихо что-то бормоча о невероятной магии. Профессор МакГонагалл тем временем поставила перед шеренгой будущих первокурсников самый обычный на вид трехногий табурет и положила на сиденье остроконечную шляпу. Шляпа была вся в заплатках, потертая и ужасно грязная, словно бы ее не стирали по меньшей мере десяток лет. О гигиене он уже и не думал. Какая, к черту, гигиена, если тут среди детей летают гребаные неупокоенные души?.. Гарри огляделся и, заметив, что все собравшиеся неотрывно смотрят на Шляпу, тоже начал ее разглядывать. На несколько секунд в зале воцарилась полная тишина... а затем Шляпа шевельнулась. Шляпа. Шевельнулась. Гарри уже устал удивляться. — Может быть, я некрасива на вид, Но строго меня не судите. Ведь шляпы умнее меня не найти, Что вы там ни говорите. Шапки, цилиндры и котелки Красивей меня, спору нет. Но будь они умнее меня, Я бы съела себя на обед. Все помыслы ваши я вижу насквозь, Не скрыть от меня ничего. Наденьте меня, и я вам сообщу, С кем учиться вам суждено. Быть может, вас ждет Гриффиндор, славный тем, Что учатся там храбрецы. Сердца их отваги и силы полны, К тому ж благородны они. А может быть, Хаффлпафф ваша судьба, Там, где никто не боится труда, Где преданны все и верны, И терпенья с упорством полны. А если с мозгами в порядке у вас, Вас к знаниям тянет давно, Есть юмор и силы гранит грызть наук, То путь ваш — за стол Рейвенкло. Быть может, что в Слизерине вам суждено Найти своих лучших друзей. Там хитрецы к своей цели идут, Никаких не стесняясь путей. Не бойтесь меня, надевайте смелей, И вашу судьбу предскажу я верней, Чем сделает это другой. В надежные руки попали вы, Пусть и безрука я, увы, Но я горжусь собой. Как только жуткая песня-угроза чепчика разворошить черепушки детишек закончилась, весь зал единодушно зааплодировал. Гарри передернуло, и он тут же поднял все свои криво-косо, но построенные ментальные щиты — он еще не знал о существовании Окклюменции, потому изобретал все сам методом проб и ошибок. Шляпа поклонилась всем четырем столам. Рот ее исчез, она замолчала и замерла. Профессор МакГонагалл шагнула вперед. В руках она держала длинный свиток желтоватого пергамента. — Когда я назову ваше имя, вы наденете Шляпу и сядете на табурет, — громко произнесла она. — Начнем. Аббот, Ханна! Девочка с белыми косичками и порозовевшим то ли от смущения, то ли от испуга лицом, спотыкаясь, вышла из шеренги, подошла к табурету, взяла Шляпу и села. Шляпа, судя по всему, была большого размера, потому что едва только оказавшись на голове Ханны, закрыла не только лоб, но даже ее глаза. А через мгновение... — Хаффлпафф! — громко крикнула Шляпа, и Гарри на мгновение показалось, что он оглох. Малфой крупно вздрогнул от резкого звука. Те, кто сидел за крайним правым столом, разразились аплодисментами. Ханна встала, пошла к этому столу и уселась на свободное место. Гарри заметил, что крутившийся у стола призрак низенького мужичка приветливо помахал ей рукой, и его вновь передернуло. — Боунс, Сьюзен! — Хаффлпафф! — снова закричала Шляпа, и Сьюзен поспешно засеменила к своему столу, сев рядом с Ханной. — Бут, Терри! — Рейвенкло! Теперь зааплодировали за вторым столом слева, несколько старшекурсников встали со своих мест, чтобы пожать руку присоединившемуся к ним Терри. Некая Мэнди Броклхерст тоже отправилась за стол факультета Рейвенкло, а Лаванда Браун стала первым новым членом факультета Гриффиндор. Крайний слева стол взорвался приветственными криками, и Гарри увидел среди кричавших рыжих близнецов с платформы. Толстенькую Миллисенту Булстроуд определили в Слизерин. — Райт, Алиса! — Хаффлпафф! Маленькая девочка с темно-каштановыми волосами и светло-серыми глазами быстро шмыгнула к знакомому уже столу барсуков, а Гарри наконец заметил, что иногда Шляпа, едва оказавшись на голове очередного первокурсника или первокурсницы, практически молниеносно называла факультет, а иногда она задумывалась. Так Симус Финниган, светловолосый мальчик, стоявший в шеренге перед Гарри, просидел на табурете почти минуту, пока Шляпа не отправила его за стол Гриффиндора. — Гермиона Грейнджер! Девочка-с-командным-тоном, услышав свое имя, чуть ли не бегом рванула к табурету и в мгновение ока надела на голову Шляпу. С минуту в Зале висела тишина, и вердикт чепчика Годрика прозвучал даже слишком громко: — Рейвенкло! — выкрикнула Шляпа. Когда вызвали Невилла Долгопупса, того самого мальчика, который станет либо куклой, либо маньяком, тот умудрился споткнуться и упасть, даже не дойдя до табурета. Шляпа серьезно задумалась, прежде чем выкрикнуть «Хаффлпафф». Невилл, услышав свой вердикт, вскочил со стула и бросился к столу, за которым сидели ученики факультета, забыв снять Шляпу. Весь зал оглушительно захохотал, а спохватившийся Невилл развернулся и побежал обратно, чтобы вручить Шляпу Мораг МакДугал. Когда вызвали Драко, он вышел из шеренги с бледным лицом, напоследок глянув на Гарри, и Шляпа вновь серьезно задумалась, прежде чем выкрикнуть: — Слизерин! Малфой присоединился к двум здоровым бугаям с лицами, необремененными печатями высокого интеллекта, — овощам Крэббу и Гойлу, — ранее отобранным на тот же факультет, и выглядел куда спокойнее, чем когда входил в Зал. Не прошедших отбор первокурсников оставалось все меньше. Мун, Нотт, Паркинсон, девочки-близнецы Патил, затем Салли-Энн Перке и, наконец... — Поттер, Гарри! Гарри, мысленно вдохнув, сделал шаг вперед, и по всему залу вспыхнули огоньки удивления, сопровождаемые громким шепотом. — Она сказала Поттер? — Тот самый Гарри Поттер? Последнее, что увидел Гарри, прежде чем Шляпа упала ему на глаза, был огромный зал, заполненный людьми, практически каждый из которых подался вперед, чтобы получше разглядеть его. — Гм-м-м, — задумчиво произнес прямо ему в ухо тихий голос. — Быть может, вам стоит опустить ментальные щиты, мистер? "Ага, конечно. " — подумал про себя Гарри, сам себе кажущийся сегодня слишком эмоциональным и упертым, — "Буду я еще открываться всяким головным уборам." Шляпа молчала, Гарри молчал. Тишина затягивалась. — Упертый, значит. Недружелюбный. Много знаешь. — наконец тихо-тихо заговорила Шляпа, — И куда же мне тебя отправить, маленький упрямец? — Рейвенкло, пожалуйста, — все же ответил Гарри также тихо. Шляпа хихикнула. — А почему именно вороны? — Люблю учиться. — Не врешь, но и не говоришь всей правды. Слизеринец, как есть. Прости, малыш, Годрик завещал мне распределять детишек так, как то считаю верным я сама... Слизерин! Гарри показалось, что Шляпа выкрикнула этот вердикт чуть громче, чем предыдущие. Вероятно, дело было в том, что на этот раз он сидел прямо под ней. За преподавательским столом кто-то подавился тыквенным соком. Он снял Шляпу и, отдав испортивший все его планы чепчик ошарашенно замершей МакГонагалл, пошел к своему новому столу, сев рядом с гордо улыбающимся Драко. С пару секунд в Зале царила тишина, и лишь затем раздались первые апплодисменты. За столом Слизерина царила гробовая тишина, только Драко тихонько хлопал в ладони, улыбаясь. Конечно, Гарри понимал, что ему можно, — в конце концов, Род Малфоев считался самым влиятельным в магмире, — но не совсем понимал причин такой сумасбродности блондина. Будь он хоть сотню раз Малфоем, против толпы он никто, а толпа сейчас изволит показывать свое недружелюбие Поттеру. Пролетающий мимо призрак похлопал его по руке, и Гарри внезапно испытал весьма неприятное ощущение — ему показалось, что он сунул руку в ведро с ледяной водой. Странный дух улетел, и теперь он наконец получил возможность увидеть главный стол, за которым сидели учителя. В самом углу сидел великан, в центре стола стоял большой золотой стул, напоминавший трон, на котором восседал, судя по всему, Альбус Дамблдор. Серебряные волосы Дамблдора сияли ярче, чем привидения, ярче, чем что-либо в зале. Еще Гарри наконец заметил профессора Квиррелла, и тихонько облегченно выдохнул. Церемония подходила к концу, оставалось всего трое первокурсников. Лайзу Турпин зачислили в Рейвенкло, в то время как последний в списке Блейз Забини уже направлялся к столу Слизерина. Профессор МакГонагалл скатала свой свиток и вынесла из зала Волшебную шляпу. Альбус Дамблдор поднялся, лучезарно улыбаясь, и раскинул руки в стороны, словно ничего могло порадовать его сильнее, чем ученики его школы. — Добро пожаловать! — произнес он. — Добро пожаловать в Хогвартс! Прежде чем мы начнем наш банкет, я хотел бы сказать несколько слов. Вот эти слова: Олух! Пузырь! Остаток! Уловка! Все, всем спасибо! Дамблдор сел на свое место. Зал разразился радостными криками и аплодисментами. Гарри сидел и не знал, смеяться ему или забить. Директор школы либо псих, либо маньяк. На столах появилась еда, и студенты тут же набросились на нее, словно оголодавшие животные. Гарри резко расхотелось есть, стоило ему заметить рыжеволосого мальчишку, евшего так, что еда летела во все стороны прямо у него изо рта. Профессор Квиррелл, так и не снявший свой дурацкий тюрбан, разговаривал с незнакомым Гарри преподавателем с сальными черными волосами, крючковатым носом и желтоватой кожей болезненного цвета. Все произошло совершенно внезапно. Крючконосый вдруг посмотрел прямо на Гарри — и голову Гарри пронзила острая боль. Щиты прогнулись, но устояли, а запах полыни резко ударил в ноздри. Запах исчез так же быстро, как и появился. Но вот ощущение, которое возникло у Гарри, когда он поймал взгляд крючконосого, — ощущение, что этому преподавателю очень не нравится Гарри Поттер, осталось. Когда все насытились десертом, сладкое исчезло с тарелок, и профессор Дамблдор снова поднялся со своего трона. Все затихли. — Хм-м-м! — громко прокашлялся Дамблдор. — Теперь, когда все мы сыты, я хотел бы сказать еще несколько слов. Прежде чем начнется семестр, вы должны кое-что усвоить. Первокурсники должны запомнить, что всем ученикам запрещено заходить в лес, находящийся на территории школы. Некоторым старшекурсникам для их же блага тоже следует помнить об этом... Сияющие глаза Дамблдора на мгновение остановились на двух головах рыжеволосых близнецов. — По просьбе мистера Филча, нашего школьного смотрителя, напоминаю, что не следует творить чудеса на переменах. А теперь насчет тренировок по квиддичу — они начнутся через неделю. Все, кто хотел бы играть за сборные своих факультетов, должны обратиться к мадам Хуч. И наконец, я должен сообщить вам, что в этом учебном году правая часть коридора на третьем этаже закрыта для всех, кто не хочет умереть мучительной смертью. Гарри нахмурился, но таких разумных людей, как он, оказалось очень мало. — А теперь, прежде чем пойти спать, давайте споем школьный гимн! — прокричал Дамблдор. Гарри заметил, что у всех учителей застыли на лицах непонятные улыбки. Дамблдор встряхнул своей палочкой, словно прогонял севшую на ее конец муху. Из палочки вырвалась длинная золотая лента, которая начала подниматься над столами, а потом рассыпалась на повисшие в воздухе слова. — Каждый поет на свой любимый мотив, — сообщил Дамблдор. — Итак, начали! И весь зал заголосил: Хогвартс, Хогвартс, наш любимый Хогвартс, Научи нас хоть чему-нибудь. Молодых и старых, лысых и косматых, Возраст ведь не важен, а важна лишь суть. В наших головах сейчас гуляет ветер, В них пусто и уныло, и кучи дохлых мух, Но для знаний место в них всегда найдется, Так что научи нас хоть чему-нибудь. Если что забудем, ты уж нам напомни, А если не знаем, ты нам объясни. Сделай все, что сможешь, наш любимый Хогвартс, А мы уж постараемся тебя не подвести... Каждый пел, как хотел, — кто тихо, кто громко, кто весело, кто грустно, кто медленно, кто быстро. Гарри, уже накинувший на себя заглушающие эту дикую какофонию звуков, каких он не слышал даже от грешников в Аду чары, заметил, что никто из слизеринцев на деле не пел — все лишь открывали рты чисто для приличия. И естественно, все закончили петь в разное время. Все уже замолчали, а рыжие близнецы все еще продолжали петь школьный гимн — медленно и торжественно, словно похоронный марш. Безумный старик Дамблдор начал дирижировать, размахивая своей палочкой, а когда они наконец допели, именно он хлопал громче всех. — О, музыка! — воскликнул он, вытирая глаза: похоже, он прослезился от умиления. — Ее волшебство затмевает то, чем мы занимаемся здесь. А теперь спать. Рысью — марш! Гарри понял, что лучше бы он решил остаться с Кроули в Аду.