Молитва ангелу: Начало

Гарри Поттер не любил ложь. Он не любил лжецов и фальшивых людей. Сказать по правде, он их ненавидел. Список того, что он ненавидел, был мал. В нем были лишь ложь, лицемерие и равнодушие. Немного, правда? Вот только сейчас он олицетворял собой все то, что еще месяц назад ненавидел всей своей собранной по клочьям душой. Кроме равнодушия он мог испытывать лишь раздражение, и то весьма смутно. Он делал вид, будто был рад видеть своих однокурсников, он фальшиво улыбался в лицо искреннему Драко и притворялся, будто ему нравилось гладить Алису по волосам, хотя втайне хотел лишь чтобы она заткнулась. Сейчас Гарри был уверен, что ему придется лгать, и много, но ему было наплевать. И это было страшнее всего. То, что еще год назад было для него привычно, сейчас его ломало. Он ощущал, как переступал через свои же принципы, но его это не волновало. Он сам делал то, за что раньше презирал других. Гарри не мог отрицать, что начинал терять себя. То, что называлось личностью, которую с таким упорством формировали Винчестеры с Кроули, теперь он разрушал походя. Осколки памяти Тома Реддла глумливо насмехались над ним-нынешним-Гарри. Он-старый-Гарри в ужасе смотрел на рушащийся вокруг мир и умолял прекратить это. Он-Гарри-новый пил холодный чай с кусочками льда, читал заиндевевшую книгу и улыбался, понимая, что на месте разрушенного будет построено новое. Вот только сам Гарри, объединяющий этих сомнительных личностей в своей голове, о размышлениях этой части себя не хотел знать. Он не видел всей картины происходящего. Это можно было бы назвать ироничным — его версия годовой давности понимала больше, чем он сам, — если бы это не было так печально. Гарри бы всерьез взволновала мысль о том, что он с треском ломает собственные же рамки и не собирается ставить новые, но ему было слишком плевать. Поттера бы это напугало, но, как это ни странно, ему было плевать на то, что ему было плевать. В его маленьком покрытом льдом мирке сейчас существовал лишь он один, его редкие и оттого еще более ценные желания и тенью ласково обнимающее его одиночество. И Гарри это нравилось. Так было удобнее, так было проще и спокойнее. Гарри посмотрел на нахохлившегося феникса и понял, что птица ненавидит его вовсе не из-за его существования — больше всего её, как порождение огня, раздражает его внутренний холод. Поттер подумал, что фениксы от страха или злости порой вспыхивают пламенем невероятной температуры. Интересно, смог бы этот огонь согреть его? Начавшие вновь синеть пальцы он спрятал от глаз безмятежного директора в складках мантии. — Так зачем вы позвали меня, сэр? — спросил Гарри, отведя взгляд от Фоукса. Старичок улыбнулся в бороду: — Я подумал, что нам было бы неплохо поговорить и найти решение для парочки небольших вопросов. Ты не против помочь мне в этом нелегком деле? Гарри на мгновение задумался, лишь чтобы затем кивнуть. — Не против. Альбус вновь улыбнулся, подвинув к Гарри вазочку с какими-то магловскими сладостями. — Угощайся, мальчик мой. Гарри тихо улыбнулся ему, впрочем, не прикоснувшись к сладкому. Пальцы его сплетались где-то в складках школьной мантии. Повисла короткая тишина. — Так о каких вопросах шла речь, сэр? — произнес Поттер спустя почти минуту. Директор, до сих пор с задумчивостью смотрящий куда-то в пустоту, встрепенулся. Глаза его забегали по лицу ребёнка. — Да, точно. Вопросы, — эхом отозвался он, рассеянно улыбнувшись. — Я бы хотел спросить тебя о том... не случалось ли у тебя чего-нибудь странного ранее? Гарри с огромной долей иронии взглянул на старого мага. — Профессор, вы задаете этот вопрос волшебнику. В моей жизни странностей было предостаточно. Казалось, Дамблдор немного смутился, поняв суть собственного вопроса, но это было лишь ненадолго. — Я говорю о чем-то навроде... например, голосов в голове, ощущения, что ты находишься не один в пустом помещении. — Нет, сэр. Дамблдор медленно кивнул, и подвинул к Гарри клочок пергамента с накарябанным на нем странным символом. Перечеркнутый круг в треугольнике. — Хорошо, Гарри. Тогда, может, тебе знаком этот рисунок? Поттер задумался, но спустя несколько секунд все же отрицательно мотнул головой. Альбус выглядел действительно огорченным, но вот чем — мальчик не мог понять. Отчего-то мысли этого человека были для него закрыты, и это было действительно необычным, но Гарри все ещё было всё равно. — Это всё, что вас интересовало, господин директор? — спросил Гарри, окидывая взглядом портрет какого-то патлатого мужчины. Витиеватая подпись под рамкой говорила о том, что это был портрет человека по имени Финеас Блэк. — Почти, мальчик мой. Я понимаю, что ты не хочешь, чтобы я узнал имена твоих опекунов, но... я не думаю, что они волшебники. Ты можешь невольно навредить им во время летних каникул. Мы могли бы отпра... — Не беспокойтесь, сэр. Я могу себя контролировать в достаточной степени для того, чтобы никого не убить, — оборвал его резко маг, прекрасно понимая, к чему клонил старик. Скорее всего, он хотел отправить его к кому-то из круга своих сторонников. Гарри же не желал терять попусту время в гостях у каких-то идиотов-волшебников. Дамблдор тяжело вздохнул, размышляя о чем-то своем. — Ты уже отправил письмо опекунам? — наконец спросил он, помолчав. Разочарованный неясно чем, Гарри мотнул головой. — В таком случае, почему бы тебе не уведомить их об этом лично? Так они смогут убедиться в том, что ты в полном порядке, а не просто успокаиваешь их строчками на пергаменте. Гарри вскинул брови, но решил не задавать вопросов. И так было ясно, что вслед за ним дедок собирался отправить какого-нибудь шпиона. Вот только почему ему так сильно было нужно узнать, с кем живет Поттер? Это было тайной, сокрытой от мага за множеством печатей. — Хорошо. Сэр, я немного устал за этот день, — произнес маг, не дожидаясь, пока ему зададут еще какой-нибудь глупый вопрос. — Я могу идти в спальню? — Ах, да, конечно, мальчик мой, — поспешно кивнул Альбус. Уже на выходе из кабинета Гарри услышал смутные слова: — Если тебе холодно, тебе лучше сказать об этом профессору Снейпу. Он сварит тебе согревающее зелье. На мгновение Гарри утонул в ржавом запахе крови, прежде чем закрылась дверь в директорский кабинет. На губах Поттера расползлась какая-то неясная улыбка, полная чего-то, чему он не знал названия. Это, определенно, обещало быть интересным. Не каждый день фонит кровью великий белый маг.