Случайности

Музыкальное сопровождение: Paint it black — Ciara Дорога домой — GURUDE Sign — Jeremy Renner, Eric Zayne — Эмма, посмотри же! — пронзительный голос Грейс прорвался даже сквозь плотные вакуумные наушники, и студентка недовольно закатила глаза к потолку, испещренному крупными витиеватыми трещинами, среди мощных деревянных балок белели узорчатые мотки паутины. Антикварный магазин словно подчинялся какому-то давно установленному во всем мире канону, атрибутами которого обязательно должны были являться ветхость, пыль толщиной с палец и бесконечное нагромождение самых разнообразных ценных вещей, от которых, казалось, не менее ветхие полки должны были рухнуть посетителям на головы.  — Да, милая, я вижу, — Эмма убрала технику в карман и хмыкнула, бросив быстрый взгляд на старинное бронзовое украшение, описание под которым рассказывало о его невероятных защитных свойствах, ведь амулет был изготовлен, судя из напечатанного текста, в Древнем Египте. Девушка измученно выдохнула, даже не пытаясь вступать в спор со своей доверчивой и наивной спутницей, уже готовой заплатить немаленькую сумму за магическую вещицу, которая никоим образом не могла быть изготовлена египтянами. Эмма растерянно огляделась вокруг, испытывая не самые приятные ощущения от нахождения в пыльном, насквозь пропахшем специфическим запахом старины, помещении, и сделала несколько неуверенных шагов в сторону, оставляя Грейс торговаться с ослепительно улыбающимся продавцом, на все лады хвалившем выбор молодой богатой студентки. Она медленно ступала по поскрипывающему деревянному полу, иногда прикасаясь кончиками пальцев к выставленным товарам, не спрятанным за стеклянными витринами, перед взором показалась узенькая лестница с обшарпанными перилами, уводящая на второй этаж. Девушка оглянулась назад, просверлив скептическим взглядом светловолосую макушку Грейс, и ступила на первую высокую ступеньку, надеясь во втором зале найти что-то более ценное, чем магические обереги. Эмма Уильямс была человеком науки, как и вся ее семья, так что все эти истории с волшебством вызывали в ней лишь скептицизм и глухое раздражение, если только не представали в ее воображении на страницах книг. Но сколько бы в ней ни было восхищения книжными историями, переносить в реальность свои страстные мечты и искать что-то сверхъестественное в мире двадцать первого века, казалось ей дикой глупостью. Жить следовало здесь и сейчас, а не предаваться воображению, которое уводило в дебри своей собственной Вселенной, как учил ее отец, посвятивший всю свою жизнь астрофизике и изучению космоса. Второй этаж не вызвал ожидаемого интереса, и Эмма лишь расстроено пожала плечами, наблюдая, как по стенам бегают солнечные блики, погасая на несколько мгновений, когда далекое небо заслоняли рваные темные тучи. Девушка осмотрела несколько стеллажей с ветхими книгами, страницы которых потеряли свой свежий цвет и в некоторых местах покрылись темными пятнами, под обложками в основном прятались легенды или исторические мемуары, не находившие отклика в душе юной студентки, интересующейся в основном точными науками. Эмма еще несколько минут посвятила изучению тускло сверкавших золотистых кубков, покрытых неровными царапинами, а затем решила, что пора бы ей вернуться к Грейс и вытащить восторженную однокурсницу из этого места, пока та не скупила полмагазина на радостях. Взгляд Уильямс в последнюю секунду зацепился за небольшой постамент, покрытый темной бархатной тканью, слабо мерцавшей в лучах вновь выглянувшего солнца, в воздухе медленно плавали мелкие пылинки, вызывавшие неприятные ощущения в носу, отчего нестерпимо хотелось чихнуть. Девушка шагнула вперед, с интересом рассматривая тяжелое, явно мужское овальное украшение, покоившееся на постаменте, словно представляющее особую ценность. Гладкая поверхность была исцарапана и потемнела от времени, так что сложно было сказать, из какого материала был выполнен предмет, в центре виднелось странное уплотнение, похожее на тайник, окруженный изящными металлическими переплетениями, толстый кожаный шнурок, изготовленный из нескольких надежных нитей, змейкой стекал вниз. Уильямс нахмурила тонкие брови, задумчиво прикусывая губу, словно эта старинная вещица показалась ей внезапно знакомой, было в ней что-то космическое, и девушка подумала, что отец обрадовался бы такому замысловатому сувениру, привезенному из Нью-Йорка. Эмма несколько раз обошла постамент, пытаясь обнаружить бирку с описанием украшения и ценником, однако не нашла искомого предмета, и недовольно надула щеки, не горя желанием бежать к слишком навязчивому продавцу, чтобы узнать необходимую информацию. Она несколько раз вновь безуспешно оглядела бархатную ткань, и затем протянула вперед тонкие бледные пальцы, словно ей вдруг нестерпимо захотелось прикоснуться к прохладной, даже ледяной поверхности странной вещицы.       Оглушительный раскат грома, пробившийся даже сквозь двойные оконные рамы, заставил студентку подскочить на месте и нервно оглянуться, будто ее застукали за чем-то неприличным, она не была уверена в том, что ко всем предметам в этом магазине можно было прикасаться, но так как вокруг не висели таблички с предупреждениями, как в музее, то и спрашивать с нее было нечего.       Эмма передернула плечами и, резко развернувшись на пятках, направилась обратно к лестнице, намереваясь все же покинуть антикварный магазин, чтобы успеть зайти в то привлекательное кафе, судя по вывеске, с французской кухней, по дороге в отель. Уже ступая на тяжело скрипнувшую ступеньку, девушка медленно обернулась и вновь обратила свой взор на украшение, уверяя себя в том, что оно не стоило потраченных денег, по овальной металлической поверхности пробежала зеленая искра, тут же погаснув, словно блик солнца. Уильямс несколько раз моргнула, а затем лишь беспечно пожала плечами, принимая окончательное решение о том, что отцу она обязательно привезет сувенир, но более современный, и быстрым шагом сбежала по лестнице. — Грейс, ты закончила? — уверенный высокий голос Эммы разорвал вязкую тишину магазина, когда студентка оказалась на первом этаже, однако ответом служило гробовое молчание, мрачно давящее на уши. — Грейс?       Девушка прислушалась, пытаясь определить в какую сторону отправились продавец и ее однокурсница, которая просто не умела быть тихой, топая как слонопотам, и смогла разобрать лишь приглушенный стук капель, стекающих прозрачными струйками по пыльному окну, расположенному возле выхода. Внутри привычно разрослось раздражение на рассеянную беспечную спутницу, потащившую ее на несанкционированную экскурсию по Нью-Йорку, когда остальная часть группы отдыхала в уютных номерах, пытаясь прийти в себя после многочасового перелета из Лондона.       Пропажа Грейс не особенно взволновала Эмму, которая решила, что девушка просто выбралась из пропахшего пылью помещения на улицу, так что через пару секунд Уильямс с удовольствием глотала свежий воздух, наполненный приятной влагой, отдающей чем-то дымным, возможно из-за большого потока машин, проносящихся по узкой улочке. Перед взором старинный кирпичный дом соседствовал с огромной современной постройкой, сверкавшей панорамными окнами, за которыми сновали по коридорам люди, одетые в строгие классические костюмы со сверкавшими белизной воротниками рубашек.       Эмма огляделась с высоты крыльца антикварного магазинчика, пытаясь отыскать знакомую светловолосую макушку однокурсницы, мимо с безразличными выражениями лиц скользили прохожие, отвлекая внимание на себя. Грейс нигде не было видно, и Уильямс сделала долгий успокаивающий вдох, чтобы перестать представлять в голове, как она стиснет свои тонкие цепкие пальцы на стройной лебединой шее девушки, которая умудряется вытворять такие фортели. Несколько ледяных капель дождя попали на нос, вместе с ветром залетая под неширокий навес, темнеющий над входной дверью, заставляя ежиться от холода, принесенного мрачными клубящимися тучами, повисшими над центром города.       Эмма закатила глаза, понимая, что не может простоять здесь еще полдня, и вытащила смартфон из глубоко кармана толстовки, надежно укрывавшей от пронзительных порывов ее худощавое тело. На гладком экране отчетливо выделялись несколько жирных пятен, заставлявших перфекциониста внутри исходить недовольным воем. Девушка ввела код для разблокировки и привычно пробежалась по контактам, намереваясь высказать Грейс все, что она думала об ее специфичном чувстве ответственности, однако тишина, прерываемая мягкими потрескиваниями в динамике, вызвала неприятные мурашки, пробежавшие по спине. Уильямс отняла телефон от уха, с недоумением вглядываясь в отсутствующие признаки сети, и разочарованно застонала — только сломанной техники и не хватало ей в этой поездке, которая должна была стать чем-то новым и захватывающим, но пока что отчего-то вызывала лишь какое-то неприятное ощущение.       Молодая студентка скривила тонкие губы, пытаясь решить, как ей стоило поступить, но затем откинула прочь совесть, понимая, что Грейс взрослый человек и сможет самостоятельно найти дорогу в отель без ее бесценной помощи, и решительно ступила под струи дождя, направляясь в сторону ближайшей остановки, забыв про свое желание забежать во французскую пекарню.       Мягкие кроссовки промокли после десятой лужи, отчего по всему телу бегала неприятная дрожь, и Уильямс думала лишь о том, как быстрее добраться до своего номера и принять горячий расслабляющий душ, чтобы не разболеться в неподходящее время. Небо продолжало стремительно темнеть и хмуриться, по сумрачной поверхности туч то и дело пробегали тонкие лучики электрических разрядов. Людские фигуры на улицах расцветились яркими полотнами зонтов, откуда-то слышался звонкий детский смех и плеск воды, которая, как казалось, была повсюду.       Эмме хотелось огрызаться и недовольно ворчать, потому что, судя по всему, уезжая из родного Лондона, они с группой по ошибке забрали с собой и дурную английскую погоду. Тонкие летние джинсы определенно не спасали от влажности, прилипнув намокшей тряпкой к коленям, в лицо постоянно лезли длинные светло-рыжие пряди, и девушка была уже готова остановиться у первой попавшейся на глаза парикмахерской, чтобы обрезать вездесущие волосы.       Остановка встретила девушку все теми же водными потоками и усталыми разозленными испортившейся погодой людьми, так что Эмма старалась держаться в стороне, пытаясь вспомнить, какой номер общественного транспорта должен был отправиться в необходимую сторону. Уильямс вновь достала свой смартфон, безуспешно попытавшись перезагрузить устройство, надеясь, что сможет воспользоваться навигатором, чтобы добраться до отеля, так как не была уверена в собственной памяти. Экран послушно выдал приветственную надпись, однако все так же отказался подключаться к сети, и студентка с трудом удержалась от необдуманного поступка, желая всем сердцем утопить бесполезную вещицу в ближайшей луже.       По коже пробежали неприятные колкие мурашки, отвлекая на себя внимание, и Эмма недоуменно огляделась, возвращаясь в реальность из своих мрачных мыслей, в которых она ругалась на всех известных ей языках. Рядом громко кричал что-то в трубку высокий выглядящий серьезно седой мужчина, одетый в серый костюм тройку, несколько подростков заливисто смеялись, удобно устроившись на скамейке под прозрачным навесом остановки, с пластиковой поверхности которого медленно стекали капли, рядом с урной боролась с непослушным маленьким псом карамельной окраски пожилая женщина со страдальческим выражением лица. Уильямс тяжело выдохнула, начиная ощущать накатывающую волнами головную боль от всей какофонии звуков, Нью-Йорк виделся ей давящей на мозги шумной клоакой. Рядом раздался тихий шорох, и девушка резко обернулась, замечая позади невысокую мужскую фигуру, завернутую в оранжево-желтые одежды, стекающие до земли, словно у тибетских монахов. Гладко выбритая голова и цепкие взгляд темно-зеленых глаз, вызывали какой-то страх в глубине души, толстую шею обхватывали деревянные лакированные бусины, спускаясь вниз в вырез своеобразного одеяния.       Эмма очнулась от невежливого пристального рассматривания незнакомца, отлично понимая, что в США приезжают туристы со всего мира, и прикусила губу, пытаясь понять, что конкретно напугало ее в облике монаха, который улыбнулся девушке кончиком полных губ. Где-то на краю сознания продолжал заливаться трелью тревожный звоночек, и Уильямс внезапно даже для себя сорвалась с места, быстрым шагом удаляясь прочь от остановки, так и не дождавшись своего автобуса. Единственным ее желанием было оказаться как можно дальше от подозрительного мужчины, который вскоре пропал из ее поля зрения, скрытый плотным людским потоком. Эмма понимала, что ведет себя глупо и несуразно, находясь среди огромного количества людей, но какое-то шестое чувство сходило с ума, заставляя действовать сиюминутно и на инстинктах.       Девушка еще несколько раз оглянулась назад на уже неприметную остановку и выхватила из толпы оранжево-желтое пятно, ноги тут же спружинили, отправляя тело в стремительный бег, словно живя отдельной жизнью, город начал дробиться в глазах цветными пятнами, вызывая неприятное головокружение. Эмма бежала изо всех сил, не зная конкретно, от чего она пыталась с маниакальным стремлением спрятаться, легкие горели от недостатка воздуха, а в правом боку что-то неприятно кололо, небольшая джинсовая сумка с силой била по бедру во время бега, обещая на завтра расцветить нежную кожу пятнами синяков. Когда перед глазами заплясали темные мушки, студентка резко свернула с оживленной улицы в узкий переулок, останавливаясь и пытаясь восстановить сбившееся хриплое дыхание, жжением отдающееся в груди. Она прижалась к влажной кирпичной стене, разрисованной непристойными надписями, и согнулась пополам, обхватывая колени дрожащими пальцами, в голове творился какой-то сумбур, состоящий в основном из ругательств в свою собственную сторону.       Эмма сделала несколько уже медленных вдохов и выдохов и вновь огляделась, пытаясь выхватить в бесконечном потоке широкой улицы яркие одежды странного монаха, узкая улочка между домами, в которую она бездумно свернула, заканчивалась пыльным тупиком, вокруг не обнаруживалось ничего похожего на оранжево-желтые одеяния. Облегченный выдох сорвался с губ, словно она только что избавилась от смертельной опасности, которую сама и выдумала, отчего становилось стыдно, сердце все еще продолжало суматошно бухать в груди.       Неприятный сумрак, опустившийся на город с грозой, разорвали слепящие глаза золотистые искры, расцветающие огненным цветком под ногами девушки, от неожиданности не сумевшей даже выдавить из себя испуганный вскрик. Эмма попыталась отскочить в сторону, но спина ожидаемо ударилась о твердую шершавую поверхность кирпичной стены, вышибая из легких весь воздух, под ногами еще ярче разгоралось какое-то сюрреалистическое пламя, не обжигающее, но превращающееся в широкое кольцо, в центре которого и оказалась загнанно дышащая Уильямс, прижимающая ко рту трясущуюся ладонь. Мозг студентки отказывался воспринимать информацию, вызывающую у ее сознания когнитивный диссонанс, и пока она судорожно перебирала в голове все известные ей физические процессы, которые могли вызвать такое странное явление, ноги внезапно перестали ощущать твердую опору в виде влажного асфальта и провалились в пустоту.

* * *

— Добро пожаловать в Санктум Санкторум, путешественница из параллельной Вселенной, — зычный женский голос, наполненный хрустальными переливами, заставил Эмму сделать глубокий вдох, перед тем как подняться с покрытого темным отполированным паркетом пола.       Все происходящее казалось каким-то сюреаллистическим сном, отчего хотелось крепко зажмурить глаза и прикрыть ладонями уши, подобно ребенку прячась от непонятной реальности, разрушающей привычные стереотипы. — Тебе нечего опасаться в этом месте, дитя, — тон с торжественного перешел на более ласковый и успокаивающий, так что Эмма рискнула открыть глаза, чтобы изучить сидящую перед ней на кожаном темном диване женщину.       Незнакомка сидела в расслабленной позе, скрестив ноги на удобной поверхности, и мягко улыбалась четко очерченными губами, чисто выбритая голова вызывала воспоминание о странном монахе, встреченном на остановке в центре Нью-Йорка. Правильный овал лица с гладкой без единой морщинки бледной кожей резко контрастировал с пронзительными прозрачно-серыми глазами, наполненными мудростью прожитых лет. Нордическую красоту женщины разбавлял нос с горбинкой и странная льняная светлая туника, подпоясанная широким плетеным поясом, медитативная поза не скрывала босые ступни с аккуратными пальцами и изящные щиколотки.       Уильямс несколько минут пыталась переварить происходящее безобразие, пока ее мозг с, казалось, слишком явным скрипом обрабатывал поступающую информацию, которая лишь усиливала уже начавшуюся головную боль. Вокруг творилось что-то недоступное пониманию и четкому научному анализу, и от этого хотелось громко завизжать, потому что все эти события казались Эмме какими-то несуразицами, которые встречались только в развлекательных сериалах от Netflix. Однако сознание успело зацепиться за что-то знакомое при воспоминании о сериалах и фантастических фильмах, и девушка еще раз быстро оглядела с интересом наблюдающую за ней незнакомку. Черты лица казались смутно знакомыми, и перед взором пронеслись кадры старой сказки про детей из семьи Певенси и волшебную страну. — Вы же известная актриса… — неуверенно пробормотала Уильямс, пытаясь припомнить имя женщины, улыбка которой стала гораздо шире, словно студентка сказала что-то весьма занимательное. — Из Хроник Нарнии.       Все еще продолжавшая хранить молчание собеседница на этих словах лишь склонила набок голову, хитро сверкнув серыми глазами, отчего Эмма неуютно передернула плечами, оглядывая помещение, в котором оказалась. В голову тут же проникли воспоминания о странном монахе, не обжигающем огне, вспыхнувшем вокруг ее хрупкого тела в узком переулке, и бесконечное падение в пустоту. Девушка подняла голову наверх, ощущая себя беспомощным глупым ребенком, и ожидаемо наткнулась взглядом на высоченный потолок, красовавшийся цветным панно с позолоченными каемками, словно в каком-то музее. Ничего похожего на отверстие, в которое можно было провалиться, не наблюдалось, да и она могла видеть широкое арочного типа окно, находящееся прямо за кожаным длинным диваном и задернутое плотными темно-зелеными портьерами. Эмма прекрасно понимала, что никак не могла упасть в дыру в асфальте и оказаться в здании на поверхности, и от этого к горлу подкатывала тошнота. Ей не было страшно, не хотелось убежать в панике, но события вызывали отвращение, так как мозг просто не был способен их анализировать, все это слишком отличалось от того, чему ее учили с детства. — Это ведь розыгрыш? — тихо спросила девушка, переводя растерянный взгляд на все так же сидящую в неподвижности женщину, очевидно настроенную благодушно. — Как я сюда попала? — Через портал, — донесся до нее спокойный ответ, словно в этом не было ничего странного. Эмма недовольно хмыкнула, пытаясь найти в себе силы улыбнуться шутке, но прекрасно видела, что серые пронзительные глаза выражали уверенную серьезность. Студентка откашлялась, в горле встал неприятный комок, и попыталась привести разрозненные чувства в порядок, все еще отказываясь верить в происходящее. — Портал? — бездумно повторила Уильямс, запуская пальцы в густые бледно-рыжие пряди, отчего беспорядок на голове только усилился. — Как в какой-то магической книжке? Смешно. Однако ничего смешного в этой фразе не было, по крайней мере Эмме хотелось завыть, так как вся ситуация начинала откровенно пугать, ей казалось, что она попалась в лапы местной секте, и сейчас ей попытаются промыть мозги, чтобы потом ободрать до последней нитки. — Верно, — мягко заметила женщина, сверкая белоснежными зубами. — Это магия. — Ага, — Уильямс выгнула правую бровь, пытаясь на взгляд определить адекватность собеседницы. — Вне Хогвартса. Незнакомка тоскливо вздохнула, словно от бесконечной усталости, на миг промелькнувшей на молодом лице, и расстроено покачала головой: — Какие же вы все одинаковые. И мыслите все так же узко. Из года в год…       Уильямс нахмурилась, когда заметила, что женщина развела в стороны руки, между тонкими длинными пальцами, оканчивающимися аккуратными короткими ногтями, мелькнули знакомые огненные искры. В следующий момент ноги стали ватными, а перед глазами вспыхнули картины, чередой проносящиеся сквозь сознание, Эмме казалось, что она может видеть сквозь время и пространство. Библейский Вавилон и страшный, разрушающий все на своем пути потоп, огромные блоки строящихся египетских пирамид и раскрашенные лица фараонов, стонущие в агонии бедно одетые люди и кошмарный запах разлагающихся тел, покрытых язвами, гигантские средневековые стены замков и стальной отблеск мучительно облегающих доспехов рыцарей, бесконечные балы французского Версаля и наполненные густыми ароматами похоти оргии, далекие снежные просторы Аляски и нефтяные вышки, протянувшиеся на много километров, бесконечная темная тайга Сибири и устало плетущиеся переселенцы, первые паровые машины и нестерпимо обжигающие искры электростатической машины, технологические выставки с причудливыми приборами и медленно ползущие трамваи, несуразные космические корабли и ядерные боеголовки с мирными добродушными именами, сияющие компьютерные экраны и стерильные помещения атомных электростанций, цветные пятна мегаполисов и невероятных размеров небоскреб с ярко горящей надписью Старк, и космос. Непроницаемая тьма, разрываемая мелкими точками далеких звезд, окружила Эмму со всех сторон, но стоило лишь повернуть голову, и перед глазами возникла освещенная мягким сиянием планета, вызывающая нежный трепет в груди, и девушка вдруг ощутила какую-то нескончаемую тоску по дому, который словно остался далеко позади.       Сознание резко пришло в норму, будто на голову вылили ведро ледяной свежей воды, и Уильямс снова смогла ощутить своей пятой точкой гладкую поверхность отполированного старинного паркета. В груди сжималось какое-то неприятное чувство, готовое вырваться наружу позорным потоком слез, но девушка упрямо сжала побелевшие губы и жадно вдыхала носом воздух, пытаясь прийти в себя. Сложно было не верить в магию, когда демонстрация оказывалась настолько подробной, и это разбивало все ее представления о мире и Вселенной в дребезги, студентка почти могла услышать этот жуткий звон и увидеть миллиарды осколков, которые остались от чего-то важного из прошлой жизни. — Я не понимаю, — прошептала Эмма, сумев, наконец, взять хоть какой-то контроль над застывшим телом, но, не решаясь подняться с пола, не уверенная в силе ног. — Кто вы? — Верховный Маг планеты Земля, — охотно откликнулась женщина, все так же сидящая на одном месте со скрещенными ногами, которые уже давно должны были онеметь от такой позы. Эмма издала тихий стон и нервно провела ладонями по лицу, пытаясь отогнать этот дурной сон, однако реальность продолжала размеренно течь вокруг, постепенно сводя ее с ума. — Меня с детства учили, что магии не существует, — тихо заметила девушка, представляя реакцию отца на такое заявление. — Вы говорили что-то про параллельную Вселенную? — Верно, — женщина кивнула и слегка нахмурила идеально очерченные брови, между которыми появилась печальная складка. — Я встречала много таких, как ты, дитя. По мере своих сил мы пытаемся отследить каждый переход из одной реальности в другую во избежание опасных угроз.       И вновь слова ворвались в мозг подобно острым шурупам, ввинчиваясь сквозь виски, так как прозвучали нереалистично, будто вырванные из детской книжки про школу магии. Однако Эмма не рискнула еще раз оспаривать слова Верховной Волшебницы, или как она там себя величает, так как у нее совершенно не было никакого желания снова оказываться вне времени и пространства, руки все еще мелко дрожали от пережитого шока. Девушка изо всех сил постаралась отогнать все свои скептические мысли и готовые возражения и постаралась просто принять тот факт, что оказалась свидетелем свершения чудес.  — И как же мне вернуться домой? — пожалуй, этот вопрос вызывал наибольшие опасения, и Уильямс требовательно уставилась своими огромными серо-голубыми глазами на женщину, на лице которой промелькнула острая нотка жалости. — Боюсь, это невозможно. Краткий ответ заставил Эмму оцепенеть и недоверчиво покачать головой, ведь в ее представлении она имела дело с магией, которая нарушала все мыслимые законы привычного физического мира, а значит, не могло быть каких-либо запретов и, тем более, невозможных вещей. Ее собеседница тяжело выдохнула и потерла лоб длинными пальцами, превращаясь из идеальной каменной статуи, наконец-то, в настоящее живое существо.  — Дыры между измерениями возникают чаще, чем нам хотелось бы, по естественным причинам, — мягко начала объяснения Верховная Чародейка Земли, взмахом руки прося девушку подняться с ледяного пола. — Я могла бы отправить тебя домой, если бы ты мне сказала, какой реальностью мы пожертвуем ради того, чтобы создать искусственную дыру между Вселенными. Эмма медленно, словно во сне, поднялась на деревянных ногах, ощущая неприятную дрожь в каждой клеточке тела, промокшие кроссовки напомнили о себе противным хлюпаньем, не до конца просохшие кончики волос мазнули по щекам, заставляя дернуться. В горле прочно застрял комок, который она никак не могла проглотить, потому что, разумеется, даже в волшебном мире, если она оказалась в таковом, не могло идти все идеально. И откуда взялось это премерзкое ощущение разочарования, словно девушка в действительности надеялась на какую-то магическую сказку, как в книжках из детства, забывая о том, что мир редко бывает справедлив с кем бы то ни было.  — И что же мне делать? — задала самый естественный в ее положении вопрос Уильямс, все еще не испытывая ни капельки страха, лишь недоумение, свернувшееся клубком внутри груди. Ее собеседница легко распрямила ноги и встала в полный рост с дивана, возвышаясь тонкой стройной фигурой, испускающей практически осязаемую силу и властность.  — Дитя, — ласково обратилась к ней женщина, вызывая недоумение, потому что Эмма не могла взять в толк, по какой весомой причине эта волшебница, если можно сказать так, возилась с ней. — Никто не собирается бросать тебя на улице, как беспомощного котенка. Каждому из подобных тебе, которых мы сумели отследить, была оказана посильная помощь. Тебе же остается смириться и продолжить жить в этой Вселенной. Уильямс могла только неподвижно стоять и моргать глазами, словно выброшенная на мель рыба, лишенная привычной среды обитания, девушка не могла до конца осознать происходящее, и от этого все вокруг смазывалось, теряя реальные очертания, будто в видении. Она решительно задрала мягкий рукав толстовки и с силой ущипнула себя ближе к локтю, словно являлась героиней забавной истории, боль пронзила тонкую чувствительную кожу, чего и следовало ожидать. Девушка тяжело вздохнула, признавая поражение, но все еще не до конца понимая, как ей следовало поступить, и перевела взгляд на внимательно следящую за ее движениями женщину, под пронзительным взглядом которой ощущалось смущение за собственную глупую реакцию.  — Я Эмма, — тихо произнесла студентка, искривляя непослушные губы в подобии улыбки. — Эмма Уильямс.  — Красивое имя, Эмма, — Верховная Чародейка кивнула в ответ все еще выглядевшей растерянно девушке и несколько раз задумчиво постучала указательным пальцем по губам. — Однако ты не можешь носить это имя в нашей реальности. Женщина прикрыла свои серые выглядящие старыми глаза, будто к чему-то прислушиваясь, и медленно кивнула сама себе. Уильямс недоуменно нахмурилась, пытаясь осознать, что не так было с ее именем, и предчувствуя огромное количество проблем, готовых лавиной накрыть ее с головой, не спрашивая особо желания самой девушки.  — В этой Вселенной есть своя мисс Уильямс, и ты не можешь быть ей, если не хочешь наткнуться на неприятности, — волшебница сочувственно покосилась на замершую от потрясения студентку и взмахнула рукой куда-то в сторону высокой дубовой двери, в проеме которой показалась темноволосая мужская фигура.  — Древнейшая, — молодой мужчина, облаченный в темные льняные одежды, уважительно склонил голову перед женщиной, сверкнув насыщенными карими глазами. — Как она? Эмма поморщилась, когда поняла, что о ней говорят в третьем лице, но не стала возмущаться, так как все еще не понимала собственного положения до конца и не хотела остаться без помощи в чужой реальности, если все это не было чьим-то глупым розыгрышем.  — Выбираем новое имя, — весело хмыкнула в ответ Верховная Чародейка и хитро подмигнула собеседнику, превращаясь в совершенно молодую девушку от пробежавшей по губам заразительной улыбки. — Что думаешь, Гарольд? Мужчина прыснул в кулак и несколько раз обошел по кругу замершую от возмущения Эмму, пристально оглядывая хрупкую рыжеволосую фигурку девушки, готовой грозно зарычать на такую бесцеремонность, несмотря на всю нелепость положения.  — Рыжая? Еще одна Уизли, — с хриплым смешком заметил мужчина, переглядываясь с Древнейшей, которая в ответ закатила глаза. — Как на счет Вирджинии? Эмма недоверчиво скрещивает руки на груди, словно пытаясь спрятаться от пронзительных взглядов этих странных людей, начинающих ее пугать, в голове снова появились мысли о попадании в лапы какой-нибудь нью-йоркской секты, и даже веселые намеки на мир Гарри Поттера не казались смешными в данной ситуации. Уильямс на мгновение устало прикрыла глаза, понимая, что если все это окажется правдой, то ее совершенно не волнует, какое ей присвоят имя, это меньшая из всех проблем, которые обрушатся на ее многострадальную рыжую голову.  — Значит, решено, — властно хлопает ладонями Древнейшая, словно устав от возни с обыкновенной девчонкой, по глупой случайности попавшей в параллельную Вселенную. — Подготовь документы, Гарольд, и сумму на первое время. На счет работы…  — Я сама могу найти работу, — грубо перебила женщину Эмма, ощущая, как загорелись щеки от стыда, когда она услышала первую часть предложения, словно была бездомным щенком. Хотя так и было на самом деле, ведь все ее родные, если верить словам этих людей, остались в том, другом мире, и здесь она была на птичьих правах. Уильямс еще раз глубоко вздохнула, набирая в легкие отдающий стариной, словно в той неприятной антикварной лавке, воздух, и постаралась убедить себя в том, что не случится ничего страшного, если она примет помощь волшебников, даже если они окажутся из какой-то сумасшедшей секты. Взгляд девушки приклеился к широкому окну, в небольшую щель между плотными портьерами можно было легко заметить обыкновенную оживленную улицу Нью-Йорка, и это дарило какую-то надежду на нормальное продолжение всей этой гнилой истории, превратившей долго ожидаемую туристическую поездку в дикое приключение.

* * *

Солнечные лучи приятно ласкали бледную кожу на лице и обнаженных руках, на этот раз не скрытых плотными рукавами толстовки. Оживленная улица и бодрые лица людей приносили некую искорку успокоения и иллюзию привычной жизни, даже если она должна была начаться в совершенно другом мире, спустя невыносимо долгую неделю, проведенную в Санктум Санкторум. Эмма сбежала из этого мрачного старинного особняка сразу, как только сжала в руках новый паспорт и некую сумму денег, из-за которой ее щеки покрылись густым стыдливым румянцем, однако оказаться как можно дальше от сумасшествия, по-другому никак не назвать, хотелось гораздо сильнее, чем бороться с собственной совестью. Все эти бесконечные дни, наполненные самокопанием и неприятием реальности, разбавлялись появлением в огромном здании множества подозрительных личностей, вышагивающих иногда прямо из воздуха, который наполнялся огненными искрами и переносил магов в любую точку земной поверхности. Уильямс не раз слышала по ночам странные поскрипывания и жуткий, пробирающий до костей, шепот, видела светящиеся пламенные мечи в руках мужчин, одетых подобно тибетским монахам, и все это приводило ее в состояние нескончаемой истерики, так как разум все еще отказывался воспринимать подобные вещи чем-то нормальным и имеющим право на существование в мире, наполненном наукой и технологическим прогрессом. Именно поэтому девушка сейчас спешно шагала по залитым солнечным летним солнцем Нью-Йорку, стараясь как можно скорее оказаться подальше от таинственного особняка, успев лишь скомкано поблагодарить Древнейшую, хитро искривившую свои красивые губы в понимающей усмешке. В самом далеком кармашке джинсовой маленькой сумки надежно покоилась обыкновенная современная визитка с адресом Санктум Санкторум на непредвиденный случай, но Эмма была более чем уверена в том, что никогда не захочет вновь обратиться к этим странным людям за помощью, кем бы они ни были на самом деле. Пока она неслась по оживленной улице, погруженная в свою напряженную мыслительную деятельность, мимо пронеслось несколько велосипедистов на приличной скорости, заставив отскочить в сторону, откуда-то слева послышалось громкое напряженное мяуканье, в отдалении раздался приглушенный свист шин, в голову проник теплый детский смех и насыщенный городской гомон, от которого внутри стало гораздо теплее и спокойнее, будто Эмма вновь оказалась в привычной обстановке, а не в центре незнакомого чужого города. Ей нестерпимо хотелось вскочить на ближайший автобус до аэропорта и оказаться в самолете, разрезающем воздушное пространство, чтобы через двенадцать часов оказаться среди знакомых улочек Лондона, где ее встретил бы вечно хмурый отец и белозубая улыбка матери. Уильямс прикусила нижнюю губу, отрезвляя себя слабой болью, и резко остановилась перед широкой стеклянной витриной небольшого магазинчика, торгующего домашней техникой. Что-то, что крутилось навязчивыми зацепками на краю сознания, наконец-то, нашло подтверждение, когда студентка уставилась на выпуклые несуразные экраны телевизоров, забранные в пузатые пластиковые окантовки. Возле одного из многочисленных приборов стоял, сгорбив худую спину, продавец с ярким бейджем на белоснежной отглаженной рубашке и хмурился, видимо в ответ на транслируемые новости. Эмма могла бы пройти мимо и не сразу понять, что же ей казалось неправильным и неестественным в Нью-Йорке этого мира, похожим на тот, в который она приехала неделю назад вместе со своим университетом, если бы только взгляд не зацепился за дату на небольшом неярком экране старого телевизора. Цифры размазались перед глазами от непреодолимого шока и сложились обратно грязными белыми линиями — 12 июля 2002 года. Уильямс нервно хихикнула, не понимая, как ей стоило реагировать на очередное открытие, помимо того, что она каким-то образом, совершенно случайно перешла границу между параллельными Вселенными, так еще и теперь, как оказалось, попала в прошлое на одиннадцать лет назад. Дурной сон продолжал крутить свою пленку, не думая заканчиваться, и девушка почувствовала дурноту, словно сознание собиралось отключиться от слишком большого количества ненормальной информации. Дикий, режущий барабанные перепонки, визг тормозов и испуганные истошные крики людей заставили Эмму подскочить на месте и резко обернуться, чтобы заметить небольшой дымок из-под покореженного капота, вписавшегося в фонарный столб, и большое количество испуганно восклицающих людей, собравшихся вокруг попавшей в аварию машины. Девушка поморщилась, пытаясь обратиться к неугомонному сознанию, готовому бежать на помощь, и сделала несколько неуверенных шагов вперед, не зная, стоило ли вмешиваться, так как у нее самой хватало проблем на данный момент времени.  — Он умер?! — истерически вскрикнула какая-то женщина, которая стояла ближе всего к автомобилю и, скорее всего, могла видеть водителя и его состояние. Эмма с шумом выдохнула, тут же пытаясь воскресить в сознании все, что знала об оказании первой помощи от матери-хирурга и с университетских занятий, на которых они должны были реанимировать пластиковый неестественный манекен. Пока девушка уверяла себя, что окружающие люди сами вполне способны вызвать скорую помощь, ноги уже несли ее в сторону страшного происшествия, и Уильямс сама не заметила, как протиснулась мимо полного потного мужчины, оказываясь в свободном пространстве, окруженном гомонящей толпой. Серебристая гоночная машина выглядела откровенно паршиво и вряд ли подлежала ремонту, судя по сплющенному гармошкой капоту, из-под которого и валил неприятный темный дым, заставляя опасаться взрыва. На асфальте остались черные полосы от шин, и в воздухе пахло горелым пластиком, у автомобиля не было верха, а лобовое стекло осыпалось мелким сверкающим крошевом на дорогие кожаные сидения. Водителем оказался молодой мужчина, который каким-то образом сумел выбраться из чудом не сильно пострадавшего водительского сидения, и безжизненно покоился на теплом нагретом солнцем асфальте, оставив алые жуткие пятна там, куда прикасались ободранные изящные пальцы. Эмма тут же рухнула на колени перед пострадавшим, сдергивая с пояса повязанную толстовку и скатывая ее в мягкий рулон, чтобы подложить под голову незнакомцу, темные волосы которого явно слиплись от крови. Девушка пыталась не обращать внимания на истеричные повизгивания особенно эмоциональных дамочек, надеясь, что у кого-нибудь хватит мозгов, чтобы вызвать неотложку, и схватила тяжелую руку, отогнув манжет черной классической рубашки, облегающей стройное мускулистое тело. Пульс был ровным и размеренным, разве что казался слишком быстрым, грудная клетка мерно поднималась и опускалась, значит серьезных внутренних повреждений, скорее всего, не было, Уильямс быстро окинула взглядом тело пострадавшего, отмечая мелкие детали вроде царапин или порванных дорогущих даже на вид брюк из какой-то слегка мерцающей ткани. Студентка наклонилась ниже, пытаясь прислушаться к дыханию мужчины, и с отвращением ощутила неприятный алкогольный запах, отчего тут же захотелось бросить этого горе водителя здесь истекать кровью, так как этот человек мог угробить не только свою жизнь, но и ни в чем неповинных прохожих, чудом не попавших под колеса неуправляемого автомобиля. Эмме вспомнились долгие споры с матерью на счет ценности любой жизни, и она на мгновение прикрыла глаза, пытаясь собраться с мыслями, а затем быстро пробежала тонкими пальцами по голове незнакомца, стараясь не дергать мягкие слегка вьющиеся темные пряди. Она обнаружила небольшую, но сильно кровящую рану ближе к виску и выудила из своей небольшой сумки свернутый теплый шарф, заброшенный туда на всякий случай и благополучно забытый роковым днем, когда ее перебросило в якобы параллельную Вселенную. Уильямс прижала плотную материю к разорванной коже, надеясь, что это поможет остановить кровотечение, так как по правой половине лица мужчины уже бежала стремительная алая полоска. Студентка вновь быстро оглядела водителя, лицо которого привлекло ее внимание, и застыла в недоумении, разглядывая красивые черты. На смуглой коже ярко выделялись красные пятна, заставлявшие передергивать плечами от ужаса, подбородок украшала модно подстриженная темная бородка, губы казались слегка посиневшими то ли от ужаса, то ли от алкогольного опьянения. Эмме чудилось, что у нее галлюцинации, либо она определенно сошла с ума, потому что это точно был какой-то несуразный розыгрыш, иначе объяснить происходящее не представлялось возможным. Девушка вновь бросила шальной взгляд на смуглое лицо, освещенное яркими солнечными лучами, на левой скуле наливался темным цветом болезненный синяк, и тяжело выдохнула. Она знала этого мужчину, как и миллионы людей, как и те, кто что-то обеспокоенно выкрикивал из толпы, собравшейся поглазеть на неожиданную аварию. Да и кто, в самом деле, в Нью-Йорке не опознал бы знаменитого Роберта Дауни-Младшего? Уильямс резко дернула головой, пытаясь вырваться в реальность, которая все еще оставалась точно такой же, как и секунду назад, а затем громко вскрикнула, когда ее свободное запястье сжали с нереальной силой чьи-то чужие пальцы, заставляя подняться с колен. Перед ее взором возникло разъяренное круглое лицо высоченного и мускулистого мужчины, затянутого в черный строгий костюм, смотревшийся нелепым на этом огромном боксерском теле, карие маленькие глаза сверкали откровенным недовольством, а тонкие губы сжались в тонкую побелевшую полоску.  — Ты кто такая? — у невоспитанного бугая, все еще сжимающего стальной хваткой ее нежную кожу, оказался громогласный голос, пробравший до самых костей.  — Я просто пыталась помочь, — испуганно пискнула Эмма, расширившимися глазами наблюдая, как столпившихся людей тиснят прочь фигуры в темных одеждах, оставляя пространство вокруг искореженного автомобиля и пострадавшего мужчины свободным.  — Помочь? — яростно прошипел, судя по всему, телохранитель знаменитого актера, буравя ее своими жесткими холодными глазами. — Да я тебя…  — Хэппи, — раздался позади раздраженный хриплый голос, заставивший и Эмму и бугая напряженно замереть на месте. — Прекрати пугать такую красотку. Уильямс чуть не подавилась воздухом, услышав своеобразный комплимент в ее сторону, вызвавший лишь раздражение от такого обращения, ее щеки вспыхнули огненным румянцем, и она резко выдернула руку из захвата телохранителя, чтобы повернуться к сумасшедшему водителю, севшему за руль в алкогольном опьянении. Ей хотелось разразиться грозной тирадой, чтобы увидеть хоть тень раскаяния на знакомом знаменитом лице актера, однако слова замерли в глотке, стоило ей только увидеть этот пронзительный веселый взгляд. Правое веко нервно дернулось, признавая поражение, потому что Эмма отказывалась участвовать и дальше в этом фарсе. Девушке был знаком этот актер, она следила за его творческой деятельностью и совершенно точно была уверена в том, что его глаза не имели такого насыщенного синего цвета, окруженного темными всполохами густых ресниц. Сознание пыталось уверить ее в том, что это могли бы быть линзы, но в голове уже крутились мысли о том, что это была параллельная Вселенная, из-за этого все не так, как должно быть, даже у любимого актера глаза поменяли цвет, будто подобная глупость действительно имела право на существование в ее голове.  — Тони, ты серьезно? — вывел Эмму из состояния транса усталый и взволнованный голос телохранителя, уже помогающего встать горе-водителю на ноги, хотя сама Уильямс посоветовала бы дождаться скорой помощи. — Сесть за руль после выпивки… Однако мужчина упорно игнорировал раздражающее кудахтанье, сверля вполне трезвым невыносимым взглядом, в котором мелькала определенная заинтересованность, девушку, недовольно скрестившую руки на груди и заметившую свою испорченную кровавыми пятнами толстовку, оставшуюся валяться на асфальте некрасивой бежевой тряпкой.  — Как зовут огненную дамочку? — Уильямс передернуло от откровенно зигрывающих ноток, проскользнувших в низком голосе актера, и поморщилась, пытаясь не обращать внимания на флюиды, буквально светящиеся вокруг этого человека, правая половина лица которого была залита кровью. Даже в таком виде он казался уверенным в себе совершенством, что заставляло скрипеть зубами от раздражения, потому что Эмма всеми фибрами души ненавидела подобный самодовольный тип людей.  — Хэй? — перед глазами девушки появились изящные пальцы, несколько раз оглушительно щелкнувшие, чтобы привлечь к себе внимание, и она вернулась в реальность, натыкаясь на теплый смешливый взгляд известного актера, и холодный проницательный — его телохранителя. Уильямс устало выдохнула, пытаясь вспомнить, какое полное имя ей придумали ненормальные люди, представившиеся магами, и поежилась от легкого летнего ветерка, пробежавшего по улице и забравшегося под ворот темной футболки. Воздух принес с собой тяжелый сладковатый аромат мужского парфюма, забившийся в ноздри душной волной, отчего тут же заныли виски, и Эмма ощутила себя полностью измотанной.  — Она что, немая? — разочарованно протянул актер, вновь окидывая заинтересованным взглядом хрупкую фигурку девушки, плотно сжавшей кулаки, чтобы не добавить увечий еще и от себя этому зазнавшемуся идиоту, который просто мог сказать спасибо и оставить ее в покое.  — Документы! — рявкнул Хэппи, хмуря широкие брови и делая шаг вперед, заставляя Эмму отступить назад от этого угрожающе выглядящего бугая с мускулами, втиснутыми в дорогую ткань костюма. Уильямс все еще не пришла в себя окончательно, так что с недовольным бурчанием забралась рукой в сумку, доставая на свет паспорт, который ей вручил сегодняшним утром Гарольд, и протянула предмет телохранителю, отказываясь верить в происходящую нелепицу длинной в неделю. Однако мир вокруг казался вполне себе реалистичным, неприятный горелый запах от искореженного автомобиля перебивали ароматы близкой булочной, а растущее на краю пешеходной дорожки высокое дерево вполне натурально шелестело изумрудной насыщенной листвой. Оттесненная спецслужбой толпа начинала потихоньку разбредаться, люди продолжали с интересом вытягивать шеи, пытаясь рассмотреть место аварии и непосредственных участников.  — Спасибо за помощь, — привлек к себе внимание мужчина, пытаясь растопыренными пальцами привести растрепанные волосы в порядок и недоуменно разглядывая левую ладонь, тут же покрывшуюся красноватыми полосами. Он недовольно цокнул языком, оттирая кровь о безнадежно испорченные классические брюки, и протянул другую руку в сторону Эммы. — Тони Старк. Казалось, что могло быть еще более удивительным, чем перемещение в параллельный мир? Уильямс думала, что начала потихоньку свыкаться с мыслью о существовании магии, о том, что вокруг правит две тысячи второй год, и вернуться домой не представляется возможным. Однако в данный момент земля под ногами вновь покачнулась, опрокидывая девушку в пучину какого-то безумия, потому что ненормальнее могло бы быть только ее появление в каком-нибудь реальном Хогвартсе. В это время Хэппи, все еще поглядывающий на нее волком, словно молодая хрупкая студентка двадцати двух лет от роду действительно могла повредить двум сильным мужчинам, раскрыл паспорт и пробежался глазами по информации.  — Вирджиния Поттс, — приговором прозвучало новое имя, данное Эмме Уильямс в Санктум Санкторум ненормальным магом, определенно не добавляя реалистичности тому дерьму, в которое стремительно погружалась жизнь растерянной девушки.