Мозаика

постфильм ФТ-2, размышления о жизни и предназначении по коллажу Cornelia https://takie-to-tvari.diary.ru/p219236001_7-10.htm Куини нравился Нурменгард. Тут было красиво и необычно, здесь все дышало свободой и магией – совсем не так, как в обычном, обыденном, сером Нью-Йорке или холодном, лживом и пустом Париже. Здесь, в горах, она чувствовала себя собой. Ей нравилось бродить по длинным коридорам, нравилось сидеть в зимнем саду, любуясь на заснеженные вершины, нравилось наугад выходить на балконы или скрываться под высокими сводами, которые глухо отзывались эхом на ее шаги. А еще ей нравилась ее комната – впервые в жизни ее собственная. Небольшая, уютная, только ее. И нравилась книга сказок, которую она нашла в библиотеке, книга немажеских сказок, каких она раньше не знала. Те сказки, что ей читали сначала родители, а потом Тина, были обычными и потому скучными, потому что в них была слишком привычная магия, такая, какую мог показать любой сотрудник МАКУСА. В этой же книге немажеских сказок волшебство было древним, мрачным, таинственным и необъяснимым – никаких формул, никаких четких рисунков заклинаний, полная свобода и ничем не ограниченное воображение героев. Куини любила книгу не только за истории, но и за рисунки. В книге было множество красивых иллюстраций: мрачноватых, по большей части черно-белых с редкими цветными пятнами, выделяющими отдельным предметы – красную шапочку, туфельку, яблоко, платье или розу. И эти яркие акценты делали картинки восхитительными. Особенно Куини нравились рисунки с героинями в красных платьях – это было неожиданно, но очень правильно и производило неизгладимое впечатление. Куини читала сказки и ловила себя на том, что, как и в детстве, представляет себя на месте героинь. Вот она, как Красная Шапочка, заходит в темный таинственный лес, чтобы встретить свою судьбу и сделать выбор. Или, как Белоснежка, спастись от ненависти и смерти. Или, как Спящая красавица, наконец-то проснуться для настоящей жизни, которой для Куини не было ни в США, ни где-то еще до Нурменгарда. Она чувствовала себя только-только рожденной для этого мира, который ей преподнес в подарок Гриндевальд. Она смотрела на этот мир, обнимала его, понимая, что он несовершенен – о, далеко не совершенен – но она может его изменить. Она изменит его вместе с герром Гриндевальдом. Он брал ее с собой для разговоров с важными людьми: посмотреть, говорят ли они правду, искренни ли в своих словах и намерениях. Куини на эти встречи всегда надевала алые платья, копии тех, с книжных иллюстраций. Она чувствовала себя в них неотразимой, она была чудом, она была драгоценной розой, она была самим воплощением волшебства, которое и изменит мир к лучшему. Герр Гриндевальд только улыбался и одобрительно кивал головой: правильный выбор. Правильный. Куини помогала Гриндевальду менять мир, потому что старый был слишком сер, уныл и безобразен. Она читала чужие эмоции, она читала чужие сердца, она пленяла чужие взоры и дарила улыбки. Со временем ее платья становились все более открытыми, роковыми, искушающими, но это было необходимо. Гости, очарованные ею, теряли концентрацию и открывали свои души, порой серые, порой черные, порой душ у них вообще не было. Чаще всего после этих встреч они переходили на их строну. Иногда нет, и их больше никто не видел. Иногда видел, но лучше бы они канули в неизвестность. Куини было немного их жаль, но перемены без устранения ненужного, старого, прогнившего невозможны. После одной встречи Куини почувствовала себя уставшей и пустой и долго согревалась в пенной ванне, глядя на алое платье, мятой тряпкой висевшей в углу. Внезапно оно перестало ей нравиться. Теперь оно казалось ей слишком наивным, слишком грубым и кричаще безвкусным. На следующий день герр Гриндевальд сказал: – Миледи, мне кажется, что вам больше пойдет пурпур. Вот, примерьте. Новое платье было превосходно. Он делало ее настоящей королевой – не юной глупенькой принцессой, ничего не знающей о людях и жизни, но великой и сильной женщиной, которая сама творит свою судьбу. Постепенно Куини так свыклась с пурпурным цветом, что почти никогда не меняла его на другой. Пока однажды не увидела себя в старинном зеркале в створчатой дверце шкафа – словно рисунок в рамочке из книги сказок, про которые она несколько лет уже не вспоминала. Держа на ладони ярко-красное яблоко, она смотрела на свое отражение и не верила глазам. Зато губы шептали давнее старое, почти ушедшее в никуда: – Зеркало, зеркало на стене… Куини на миг зажмурилась. Она больше не была Спящей красавицей или Белоснежкой. Нет. Из зеркала на нее смотрела темная королева. Ее рука дрогнула, яблоко упало и покатилось по полу до своего зеркального двойника, коснувшись его боком, как будто его откусили. В голове крутились слова старой-старой глупой сказки про юную принцессу, победившую свою мачеху. Куини сделала два шага к зеркалу, коснулась пальцами гладкой холодной поверхности. Раздался тихий звон, и зачарованное стекло вмиг покрылось трещинами, искажая ее облик, разбивая ее отражение на тысячи осколков, разрывая ее на сотни багряных лоскутов, которые постепенно становились черными. Куини без сил опустилась на пол, сжимая бархат пурпурного платья, цепляя длинные волосы. – Зеркало, зеркало на стене… Темную королеву в сказке всегда ждал страшный конец.