Мозаика

Первая мировая война, смерти ОМП, херт-комфорт по коллажу https://secure.diary.ru/userdir/2/5/2/3/2523439/86714653.jpg – Эй, Скамандер! Тесей вздрогнул и медленно обернулся на окрик. К нему торопливо шагал Дженкинс. – Закурить есть? Тесей, не отошедший от тяжелых мыслей, пару секунд непонимающе смотрел на лейтенанта, потом сообразил, о чем его попросили, захлопал себя по карманам: – Где-то были. Сейчас. Дженкинс кивнул и, ссутулившись, сел на землю. – Паршиво. Все, Скамандер, паршиво. Моих на фронт забрали. Тесей кивнул, выудил наконец портсигар и протянул Дженкинсу. Тот нервно закурил и уставился вдаль. – Забрали, сволочи. «У меня тоже», – хотелось сказать Тесею, но он промолчал, суеверно, подсознательно, по-детски глупо веря, что его молчание сделает вчерашнее письмо отца мороком, а сообщение о том, что Ньюта забрали на войну, окажется всего лишь кошмаром. В этом кошмаре была бездонная пропасть ужаса с острыми скалами и черным туманом, которая шептала голосами взрывов и снова и снова глотала брата. Было жутко и страшно за него – за себя год назад было не так страшно. Пропасть разрасталась все сильнее и больше, скалила зубы уже наяву, оглушала и сводила с ума, так что нужно было признать, что это не сон. Не сон. Ньют на войне, и его могут убить. Это – реальность, это – есть. После борьбы с собой сил уже не осталось, и Тесей, прикусив губу, сел рядом с Дженкинсом. Тот опустил сигарету, сказал хрипло: – Ненавижу их всех. А ты чего такой хмурый, а? – У меня, – сипло начал Тесей, прокашлялся, вытер заслезившиеся глаза, – тоже. Ненавижу. Дженкинс кивнул, бросил окурок и растер его каблуком, помолчал еще немного, после чего досадливо вздохнул и поднялся – пора. Тесей же словно очнулся, опять захлопал себя по карманам, ища сигарету уже для себя. – Скамандер! Ты чего такой? Тесей пожал плечами, но Джордан и не подумал прекратить расспросы: – Давай рассказывай. Тесей поморщился, но понял, что тот не отстанет – он никогда не отставал, если считал, что должен разобраться. Тесей выпустил струей дым и тихо сказал: – Брата на фронт забрали. Младшего, на семь лет меня младше. Джордан сжал его плечо, пробормотал: – Тут все быстро взрослеют. Тесей кивнул: взрослеют и правда быстро, если их не убивают раньше. Ньют тоже должен когда-нибудь повзрослеть, но почему вышло именно так? Тесей сглотнул. Он, конечно, постоянно не понимал брата, часто не соглашался с ним, иногда сердился, но никогда не желал ему такого. Даже тогда, когда они в последний раз виделись и жутко ругались и орали друг на друга. Не орали, на самом деле – наоборот, говорили едва слышно, предельно вежливо, с холодной яростью и с трудом сдерживаемым гневом. Тесей тогда ушел, осторожно и предельно аккуратно закрыв за собой дверь. Ньют тоже тихо, едва слышно ступая, спустился по лестнице. А все из-за разговора как раз о взрослении. Но Тесей никому такого не желал. Никогда, никому, тем более брату. О чем и написал ему в письме, уже третьем. В ответ не получил ни одного. Пропасть в душе скалилась бездонной пастью и клацала каменными зубами. – Скамандер, иди отсюда, как только придет что-то, я тебе принесу. Лично. Тесей вздохнул, посильнее запахнул на груди шинель и поплелся обратно в палатку. Ньюту он писал каждый день, едва сдерживаясь, чтобы не дважды в сутки. Он должен был знать, что брат в порядке, но Ньют молчал. Тесей во всех письмах домой просил сообщить о брате, чтобы хоть так узнать о нем. – Скамандер, эй! Тесей обернулся, дожидаясь, пока Джереми подойдет. Раньше Джереми был просто Смитом, Тесей видел его изредка и никогда не заговаривал с ним – не было повода. После призыва Ньюта все поменялось. – Не волнуйся ты так, Скамандер. – Джереми глядел на него снизу вверх и смешно кусал сигарету. – Письма задерживаются, теряются, приходят с опозданием. Если у нас письма нет – это ничего такого не значит, понятно тебе? – Понятно, – машинально кивнул Тесей. – Скамандер! – Да понял я, прости, – он закурил еще одну сигарету. – Волнуюсь просто. Отец писал, что у Ньюта все нормально, устроился он хорошо, у него там все спокойно, но Тесею этого было мало – он хотел увидеть письмо Ньюта лично. – Что, на самой линии? – сочувственно спросил Джереми. – Нет, не на самой. – Скорее даже наоборот. – Но там тоже стреляют и взрывают, а он молчит. А мы перед … – он сглотнул, – поссорились. И если эта ссора будет последним, что Ньют о нем вспомнит перед смертью – это будет… Глупо, на самом деле, так думать, но Тесей ничего не мог с собой поделать. Чтобы хоть немного успокоиться, он взъерошил волосы, чуть не подпалив их тлеющей сигаретой. Джереми покачал головой, ткнул его в грудь: – Как только что-то придет – я принесу. – Спасибо. Страшная пропасть в душе потихоньку затягивалась мглой, в тумане острые грани уже не казались смертельно опасными. Бездна постепенно превращалась в глубокий провал, в котором начинала прорастать трава надежды. – Ска… мандер. Дуглас хрипел в его руках, кашляя кровью. Тесей как мог удерживал его одной рукой, другой колдовал, шипя сквозь зубы. У Дугласа были веснушки и волосы с рыжинкой, и сейчас, весь в грязи и крови, он неуловимо напоминал Ньюта. А это было очень плохо. В гуле боя Тесей и сам себя не слышал: – Все нормально, сейчас я тебя… Подожди, Дуглас, Дуглас… Только чужое имя помогало Тесею не сорваться, видя умирающего и невольно представляя на его месте брата – только чужое имя. Дуглас вцепился в него скрюченными пальцами, прохрипев и закатив глаза: – Скама… – а потом тонко и совершенно по-детски заплакал: – Алекс, мне страшно. Алекс! Алексом звали Дженкинса, брата Дугласа, и он погиб два месяца назад. Тесей бросил колдовать – тут уже ничем не поможешь, провел дрожащей рукой по волосам умирающего: – Дуглас, все хорошо, все хорошо. Алекс с тобой, он всегда с тобой. Тесей еще раз провел по его лбу и закрыл ему глаза. Дугласу – не Ньюту. Это не Ньют. Пропасть в его душе впустую клацнула зубами-скалами и отпустила его. – Скамандер… В гуле взрыва было сложно разобрать свое имя, но Тесей смог. Да только толку-то, предупреждение все равно запоздало. Так что теперь он, чувствуя, как тело постепенно немеет, изо всех сил хватался за землю, скользил по ней мокрыми красными пальцами. Где-то там шел в бой его отряд. Где-то там падали и умирали его люди. Где-то там… но без него. Где-то там, на мутном от пыли и дыма небе, светило тусклое зимнее солнце. Где-то там, в лагере, в его палатке, в тумбочке, лежало письмо от Ньюта, которое пришло сегодня утром, но Тесей уже успел его замызгать и превратить края в бахрому. «Отец написал, что у тебя все в порядке. У меня тоже». – В порядке, – пробормотал Тесей, едва шевеля губами. Он лежал лицом вниз, в рот уже набилась пыль. – Тоже. – Он всхлипнул, осознав, что это может означать в данный момент. – Не надо, пожалуйста. Пожалуйста. Он притянул кулак к груди, схватил в горсть ткань вместе пуговицами, крепко зажмурился и стиснул зубы – так было немного легче. И дышать, и не чувствовать боли, и вообще. Хорошо, что пропасти ужаса за Ньюта уже почти не было – она заросла зеленью, поднявшимися уступами, круглыми холмами. У брата все хорошо. – Главное, чтобы не как у меня. Над головой то завывал ветер, то гудели снаряды, то свистели пули – Скамандер, скамандер, ссскамандерр, скааамааандерррр. Он ткнулся лбом в землю, выдохнул: – Пожалуйста. Только меня. Где-то высоко согласно громыхнуло и все стихло. – Эй, Скамандер, ты меня слышишь? Тесей кивнул, не открывая глаз. Боялся опять увидеть Дженкинса или Дугласа. Или Джордана, который тоже погиб. Тесею в бреду виделись умершие на этом фронте, но говорили они голосами живых. – Джереми сказал, что тебя ждет целая пачка писем. Вот придешь немного в себя, станешь дышать нормально, а не задыхаясь каждые полчаса, принесу, почитаю. Скамандер, ты меня слышишь? – С-сейчас почитай. Он заставил себя открыть глаза, хотя все еще было больно и от света, и от воспоминаний, и от призраков погибших. Над ним склонялся Патрик Харпер. – Очухался, слава богу. – Патрик ощупал его лоб, запястье, подсчитывая пульс, и кивнул. – Ладно, почитаю, после обеда почитаю. А пока выпей вот, лекарства, и спи. Тесей хотел возмутиться, что спать не будет, но глаза закрылись сами. А потом Патрик читал ему письма от отца и Ньюта. Сначала долго разбирался с ними, сортировал по датам, раскладывая их на кровати Тесея и на самом Тесее, чтобы ничего не напутать, а после тихо читал, сидя на низкой неудобной скамеечке. Тесей жмурил глаза и кусал губы, но слезы все равно почему-то текли. У Ньюта все было хорошо. Он сначала писал мало, по одному, по два предложения, скупо, похоже, боялся раскрыть что-то важное. Но потом разохотился и стал строчить длинные письма. Тесей улыбался, успокоенный – у брата и правда все в порядке. Потом были письма от отца: про дом, про гиппогрифов, про мать, которая с ними возится, чтобы загрузить себя работой и не сходить с ума от страха за них. Про старых и новых знакомых. Про работу аврората и министерства. А в последнем письме от отца оказалась краткая приписка, написанная Ньютом: «Я уже дома. Ждем только тебя». Вот тут Тесей не сдержался, расплакался, уткнувшись сначала в собственный рукав, а потом в плечо Харпера, который осторожно придерживал его, не давая сесть на постели. Больше не нужно переживать, что Ньюта убьют на этой чужой войне, больше не надо вздрагивать и замирать с заледеневшим сердцем, больше ни в одном раненом не будет мерещиться лицо брата. – Вот, – Патрик положил последнее письмо ему на грудь. – Держи, – помог положить руку поверх письма. – Ты тоже скоро будешь дома. Скоро. Дома Тесей оказался через год и три месяца. Он аппарировал сразу во двор, решив не идти проселочной дорогой. Может, зря, потому что брат, сидевший на каменной ограде, смотрел именно в ее сторону. – Ньют! Ньют вздрогнул, мгновенно развернулся к нему и тут же спрыгнул вниз. Тесей потом при всем желании не мог вспомнить, как оказался рядом – хотя между ними было шагов пять, как умудрился обнять брата, приподняв его над землей. Но вместо возмущения тот прошептал: – Почему так долго? Тесей отпустил Ньюта и пожал плечами – а что тут скажешь? – Хорошо, что ты сегодня приехал, потому что я послезавтра уезжаю. Тесей больше ничего не слышал. Слишком рано он успокоился... В душе сверкнула молния, и черная линия разлома прорезала зеленую равнину. – Тесей! Страх в голосе брата можно было потрогать, и Тесей мотнул головой. Ньют тряс его: – Тесей! Я не на фронт, не волнуйся, в экспедицию. За животными. Тесей! – Я слышу. – Теперь можно было дышать. – Слышу. – Я буду тебе писать. И ты мне пиши, обязательно пиши! Вместо ответа Тесей положил ему руку на плечо, притянул к себе. Так они и пошли к дому – вместе.