Not miss a thing

Это воспоминание до сих пор рисовалось в моей больной уставшей голове, не давая переключиться на что-то иное. Перед глазами стояла старая фотография: мама на руках у папы, ее руки вскинуты вверх, он целует ее в шею... История Евы задела меня за живое. Мы с ней в чём-то были даже похожи, хоть мне и не хотелось этого признавать. Она зацепила те струны души, что помнили родителей во все более расплывающихся деталях. Годы все шли, стирая из моей памяти заливистый смех матери и уверенный голос отца, черты их лиц, что никогда не постареют. А все из-за чертовой автокатострофы, что отняла их обоих безвозвратно. Аварии, в которой я до сих пор себя винила. Ведь если бы не я, они в тот вечер так никуда бы и не поехали... Я знала, что моя вина лишь надумана мною же, а настоящий преступник сам себя выдал позже. Но легче от этого мне не становилось ничуть. Руки сжались в кулаки, а ногти до боли впились в нежную кожу ладони, немного отрезвляя мой помутневший рассудок. Это все он виноват... Нездоровое увлечение местью моей тетушке затмило его разум настолько, что выжгло последние крупицы здравого рассудка этого человека. Хотя можно ли считать его человеком после всего того, что он натворил? Я с шумом втянула воздух сквозь плотно стиснутые зубы и прикрыла глаза. По щеке независимо от моей воли пробежала соленая капелька. Старая бумага, помявшаяся от постоянного кочевания по моим кошелькам, внезапно выскользнула из предательски дрожащих пальцев. Дверь за моей спиной тихо хлопнула. Я ещё не отошла от чудом благополучно решившейся ситуации с нападением на наши с Рэйчел скромные персоны, поэтому я резко подскочила, оборачиваясь. Напряжение почти загудело в этих мимолетных движениях. Сверкнув недовольными и напуганными глазами в сторону двери, я облегченно выдохнула и устало опустилась на исходную позицию, украдкой стирая остатки слез со своих щёк. Ведь в дверном проеме, облокотившись плечом на стенку и с едва заметным беспокойством оглядывая меня, стоял один голубоглазый швед, ставший мне недавно кем-то большим, чем просто другом. Человек, который переселил меня вчера к себе в комнату и мужественно терпел не особо комфортное положение, когда я умудрилась уснуть на его груди в собственнических крепких объятиях. Конечно, он с утра с прибаутками отчитал меня за это и пришёл к выводу, что со мной жутко неудобно, невозможно, и затекают конечности, но... Но мне было приятно, что он настолько не хотел меня будить и заботился в первую очередь о моем комфорте. Хоть я и не стала бы нападать на него, если бы меня все же немного подвинули. В раздумьях о вчерашней ночи я немного покраснела от непривычки. Немного зависнув, я едва заметила движение рядом со мной. Александр почти бесшумно прошествовал в мою сторону и, подняв выскользнувшую фотографию, устроился рядом со мной. Он не стал лезть в мою душу с не самыми удобными вопросами, лишь молча положил вещицу, что хранила в себе воспоминания о самых дорогих для меня когда-то людях, на мое колено и переплел наши пальцы, ободряюще их сжимая. Щекой я чувствовала его внимательный взгляд. Я убрала фотографию на тумбочку, пытаясь абстрагироваться от боли, что так нежданно обрушивалась на меня при каждом взгляде на застывшие родные глаза матери и отца. Подумав, перевернула картинку изображением вниз, не в силах продолжать смотреть. Стараясь не зацикливаться на том, что я никогда не смогла бы исправить, я обернулась к обеспокоенно поглядывавшему на меня мужчине и нырнула в надежные объятия, пряча лицо на его груди. Мирный ритмичный стук его сердца действовал на меня успокаивающе, а крепко держащие меня руки казались мне самым безопасным в этом мире убежищем. Я не могла представить, где было бы правильнее мне сейчас находиться, если не здесь, в данную секунду. Тихо выдохнув, я приподняла голову и тут же столкнулась с внимательным взглядом почти прозрачных родных глаз. Едва уловимое касание его губ к моему лбу почему-то вызвало новый нарастающий поток слез. Прикрыв глаза, я вспомнила, что именно так мама в детстве прощалась со мной, укладывая спать. Как же мне не хватало и ее, и отца все эти годы... Зачем я в тот роковой день так уговаривала их забрать меня пораньше с того праздника у школьной подруги, на который я еле-еле уговорила меня отпустить? Как сейчас помню тот самый поздний вечер, сильный противный дождь и свою обиду на то, что тогда никто так и не приехал. А на следующее утро появилась тетя Аннет, на которой единственный раз на моей памяти просто не было лица. Она не смогла мне сразу рассказать о трагедии и долго подбирала слова и правильный момент, чтобы это сделать. Из воспоминаний меня выдернул спокойный вкрадчивый голос: - Каттен, я могу тебе как-то помочь? Что-то ты часто сегодня зависаешь, выпадая из Швеции куда-то ещё. Я отрицательно покачала головой, обхватывая его ладонями, словно ускользающий спасательный круг: - Ты уже помогаешь, Алекс. Я просто... Жесткие пальцы зарылись в мои волосы, на макушке с комфортом расположился подбородок мужчины. Чуть двинув головой, я устроилась поудобнее и продолжила: - Просто устала терять дорогих мне людей... Я подавила всхлип и почувствовала, как он прижал меня к себе теснее, почти до хруста суставов. В итоге я уткнулась носом в ложбинку между его ключицами и шумно выдохнула, возвращая привычное для меня хладнокровие, и находя в себе силы сказать: - Так ещё и мне сегодня случайно напомнили о самой первой потере... Мы недолго молчали. Тишина была комфортной, не давящей. Нам обоим явно было, что сказать друг другу, но мы чувствовали, что именно сейчас спешка была бы излишней. Пригревшись в его руках, я решила все же кое-чем с ним поделиться, дотянувшись до взволновавшего меня изображения, и со вздохом поворачивая фотографию так, чтобы мы оба ее видели. Александр осторожно сказал, прерывая молчание: - Ты очень похожа на них, особенно на маму. Я горько усмехнулась: - И да, и нет. Но спасибо. Мне не хватает их, хоть и прошло столько лет... Шатен провёл ладонью по моему плечу и выдохнул: - Это нормально, Агата. Ты тоже живой человек, и имеешь право на то, чтобы не всегда быть сильной. Я подняла на него глаза, думая, что найду там бесконечную усталость от пережитого нами сложного дня и моих слез, что периодами накатывали на меня после ухода ребят и окончания развернувшейся в гостиной драмы. Но, к моему удивлению, в глубине лазурных глаз плескалось лишь безбрежное сочувствие и что-то, чего я раньше в этих глазах не видела, а сейчас боялась признаться даже себе в том, что наблюдаю в них нечто большее, чем влюбленность, опасаясь ошибиться. Чем дольше мы с ним были знакомы, тем сильнее он меня с каждым днём поражал. Я смущенно отвела глаза, не закончив мысль, и продолжила немного невпопад: - После всего, что произошло сегодня, я не могу не думать о них и Аннет. Все так запуталось... Александр хмыкнул, пытаясь ободрить меня: - Если бы они видели то, как ты сегодня перевернула ситуацию в свою сторону, они бы тобой гордились. Два здоровенных лба и азиатка-мафиози умудрились тебе поверить и так испугаться, что выложили все то, что тебе было от них нужно,- помолчав и скрипнув зубами, что-то вспомнив, он добавил,- Некоторые даже больше, чем было нужно. Я слабо ухмыльнулась, не заостряя внимания на последней фразе, но возразила: - Ага, а ещё из-за меня третий лоб чуть не пристрелил Рэйч. Все, конечно, обошлось в итоге, но я на ее месте сто раз подумала бы перед тем, как помогать мне в следующий раз. Я не стою таких потрясений, которые вы все из-за меня испытываете. Александр шумно выдохнул и приподнял мое лицо к своему, задумчиво вглядываясь в мои глаза: - Агата, заучи, как таблицу умножения: помогать тебе- это наш добровольный выбор, ты никого из нас под дулом пистолета это делать не заставляла. Я попыталась возразить: - Да, но... Он перебил меня: - Это не все. Тот рыжий псих был неправ, ты не убийца и никак не можешь быть виновата в поступках Аннет, о которых даже не знала. Только ненормальный мог провести такую безумную логическую цепочку. Я попыталась согласно улыбнуться, но вышло криво. - Ты прав, но он не один такой. Прибавь к одному ненормальному агрессивного Чарльза, мстительного папашу Кадогана, который и подрезал тормоза в машине моей матери, желая навредить Аннет, и Дилана, который почти со стопроцентной вероятностью скоро узнает о том, чей он на самом деле сын. Александр резко мотнул головой, презрительно морщась: - Подрезал тормоза, говоришь? Почему он не за решеткой, если ты в этом уверена? Я поняла, что сболтнула лишнего, но давать заднюю было уже поздно. Устало выдохнув, я ответила: - Недостаточно доказательств по официальной версии. По факту, ещё из-за связи с делами Аннет, как я теперь поняла. За неделю до аварии Аннет приходили угрозы и требования что-то прекратить. Я точно не знаю, что именно, она особо не распространялась на эту тему. Я и эти то крохи случайно подслушала. При расследовании не сразу поняли, что это не мама не справилась с управлением. Только когда Аннет подключила свои связи, внезапно обнаружились проблемы с тормозами, хотя мама ровно за два дня до этого была в автосервисе. Я умолкла, набирая воздуха на продолжение тирады, что копилась во мне уже лет десять. Александр сочувственно хмурился, но молчал: - Я тогда как раз поступала в престижный лицей по настоянию Аннет и ждала письмо о зачислении. Когда нам разносили почту, кто-то из слуг напутал и принёс письмо без обратного адреса, подписанное «Для А.С. Харрис» мне. Я не обратила внимания и вскрыла его, а там было написано... Я всхлипнула, мужская ладонь снова сжалась на моем плече, будто пытаясь придать мне силы. Мотнув головой, я настырно продолжала говорить: - Написано: «Готова пожертвовать всеми, кто тебе дорог, ради своего чертового бизнеса? Я, конечно, не планировал их убивать, лишь припугнуть тебя. Но так, наверное, даже лучше, может, задумаешься. Прекращай свои подпольные делишки или следующей будет твоя любимая племянница.» И подпись «Тот, кто из-за тебя лишился всего» чем-то, похожим на кровь. Выдохнув это, я уткнулась лбом в плечо Александра, пытаясь прийти в себя от неприятных для меня воспоминаний. Бархатный голос прошептал: - На тебя после этого нападали? Аннет узнала об этом письме? Я вздрогнула, но ответила: - Я сразу же прибежала к тетушке с этой бумагой. Мне было так страшно, как потом не было до самой ее смерти. Она тогда прочитала эту дрянь и около часа меня успокаивала, не выдавая своих эмоций из-за письма ни единым жестом. Или я спустя столько лет ничего яркого и не помню уже. Когда я уходила от тети, я едва услышала ее тихое презрительное: Кадоган. Я думала тогда, что мне только показалось. И я после того случая училась либо в закрытых пансионах, либо в Америке, хоть тетя и была сначала против, теперь я понимаю, почему. И на меня до Чарльза все же никто не нападал... Шатен сгрёб меня в охапку, вжимая в себя. Вряд ли он ожидал внезапного потока откровений с моей стороны, но я чувствовала его поддержку и была безмерно благодарна ему за то, что он не отвернулся от такой ходячей проблемы, как я. А ещё я ощущала, что, просто выговорившись, как будто сбросила со своей души огромный булыжник, и мне стало намного легче. Его пальцы тем временем нежно стирали слезинки из-под моих глаз, которые я даже не сразу заметила. Алекс уверенно отчеканил: - Мы справимся, лилла каттен. И эти рыжие психи поплатятся, я позабочусь об этом. Теперь это дело принципа.