Not miss a thing

Уже прошло дня три с одного из самых ужасных дней в моей жизни. Перестрелка, психически нестабильный сталкер, покушение на жизнь моей девушки – все говорило о том, что стоит стереть этот день из своей памяти гораздо скорее. И постараться помочь ей поступить точно также. Я был эгоистом до встречи с этой маленькой мисс Проблемой. Думал только о том, как заглушить свою личную боль и чувство вины, за излишнее любопытство и желание, чтобы мной гордились, которые стоили мне отца. Хоть это меня и нисколько не оправдывает, я был глупым ребёнком, что после того случая просто закрылся от окружающих и избрал путь бегства. Мама всегда понимала, почему я творю то, что сделал, хоть и не в ее характере было дать мне полную свободу выбора в способах, как перешагнуть через мою собственную вину и боль. В попытке забыть то, что до сих пор периодически являлось ко мне в кошмарах, я чуть не потерял себя и не оттолкнул тех людей, которым, несмотря на мою язвительность и отстранённость, было не все равно. Я был глуп. И я не могу позволить дорогому мне человеку совершить мои же ошибки. Каждый раз просыпаясь от ее криков и метаний по ночам, понимаю, что просто не могу. Пытаясь отвлечься, я почти механически воплощал ставший привычным за эту неделю ритуал по завариванию ромашкового успокаивающего чая, который хотя бы на некоторое время облегчал ее нервный тремор. Я не надеялся, что это снадобье панацея. Ни в коем случае. Но даже слабая улыбка на краешках ее губ и утихающая дрожь давали нам надежду на то, что Агата справится. Хоть и дастся ей это ой, как непросто. За запертой дверью раздался топот, вызвавший у меня очередной приступ подозрительности, который неотступно преследовал меня с самого прибытия в родную Швецию. Отставив на поднос две дымящиеся чашки, я прошёл к двери. Резко распахнув ее и на всякий случай спрятавшись перед этим за стеной возле, я впустил не замечавшую ничего в округе взволнованную блондинку, что явно не ожидала такого поворота. В следующую секунду я уже ловил споткнувшуюся обо что-то Рэйчел, уберегая от падения. Девушка ворчливо отмахнулась, восстанавливая вертикальное положение. Она торопливо выдохнула, даже не пытаясь скрыть свою тревогу: – Алекс, она просила тебя позвать. Ей снова... Кивнув, хватаю чашки и ухожу из комнаты, поинтересовавшись: – Где она, Рэйч? Блондинка пару секунд восстанавливала сбившееся дыхание, прижав ладонь к груди. Она прохрипела: – На мансарде. Она плакала, снова. Бедная девочка, случившееся в гостиной в тот день ее ломает. Поморщившись, киваю. К сожалению, Рэйчел права, как бы не больно это было осознавать. – Спасибо, что сказала, Рэй. Поспешив на мансарду, я боролся в дороге с налетевшим, словно обозлённый рой, ворохом мыслей. Ладони обжигало, но я этого почти не замечал. Снова. Это случилось снова. Девушка казалась мне своей бледной тенью после того, как ее загнали в угол и толкнули на то, что она, скорее всего, никогда себе не простит. Агата плохо спала, стала тревожной, часто плакала. Я чувствовал виноватым в произошедшем больше себя, чем ее, хоть по моей вине никто и не погибал. Она не виновата в том, что хотела спастись, не виновата. Как я мог быть настолько самоуверенным, что согласился на тот шитый белыми нитками план и не настоял на подстраховке полиции? Как я мог быть настолько беспечен, что позволил этому рыжему типу вырубить себя и запереть в кладовке? Теперь из-за моих ошибок и неосмотрительности включительно Агате придётся жить с этим тяжким грузом вины за убийство человека, который неоднократно ей угрожал и сам вынудил так поступить, как бы цинично по отношению к его смерти это не казалось. А если бы мы с Сэмом тогда не успели, то и она... Раздраженно мотнув головой, отгоняю мысль, которой сейчас было не время и не место. Остановившись через пару минут у приоткрытой двери на мансарду, осторожно заглядываю внутрь, стараясь не шуметь, чтобы не выдать себя раньше времени. Агата была здесь одна. Она сидела так, что заметить меня не могла, но я видел ее со своего ракурса достаточно отчётливо. Девушка опёрлась локтями на свои колени и изучала глазами трясущиеся, как в лихорадке, руки. До моего слуха донеслись тихие всхлипы, и я как будто снова прочувствовал на своей шкуре подлый удар ножом, болезненный и обескураживающий. Что-то в груди болезненным комком сжалось от безграничного желания избавить ее от воспоминаний о том дне и забрать всю ее тревогу себе. Просто чтобы она смогла снова найти ту часть себя, которая грозит отколоться насовсем и висит сейчас на волоске, грозясь сорваться в пропасть. Решительно толкаю дверь, молча заходя на мансарду. Девушка коротко вздрагивает, оборачиваясь и смотря на меня затравленным зверьком. Почти неслышно выдыхает и пытается стереть с немного распухшего личика следы недавнего плача, пока я ставлю на стол успевший заметно упасть в температуре напиток. Замечаю, на столе перевёрнутую кружку и лужицу, отдающую ароматом чая, но сейчас мне это абсолютно неважно. С тихим выдохом сажусь с ней рядом, привлекая ее к себе за все ещё подпрыгивающие плечи. Провожу ладонью по волосам, запутываясь в них и успокаивающе массируя. – Алекс, я отвратительный человек,- выдыхает она, уткнувшись носиком в мою грудь. Прижимаю ее к себе крепче, подбирая слова, которые бы мне казались правильными: – Это не так, Агата. Пытаться выжить – не преступление. Она несогласно мотает головой, стараясь сдержать свои эмоции снова, но не справляясь с этим. –Зато убийство – преступление. Я... Я даже не могу смотреть на свои руки. Почти каждый раз я вижу, что они в крови по локоть. Молча слушаю, зная, что она сказала не все. – Я не хотела его убивать, Алекс. Но теперь мне сложно переступить через это. Как будто подстрелив его, я на самом деле убила часть самой себя. Осторожно укачиваю своего бедного запутавшегося дрожащего, как осиновый лист, котёнка в своих объятиях. – Агата, я знаю, что ты не хотела. Мы все знаем. Ты защищала свою жизнь. Девушка обняла меня так крепко, как никогда раньше не делала до этого. – Прости меня. Если бы не знакомство со мной, тебе, да и всем вам было бы намного проще жить. Удивленно глядя на неё, провожу ладонью по спине девушки, перехватывая ее поперёк талии. – Тебе не за что просить прощения, лилла каттен. Да и проще, это не всегда лучше, что бы ты не говорила. Она всхлипнула, разбивая мое только начавшее биться чаще сердце на миллион осколков: – Нет, есть. Я принесла столько проблем всем вам. Вы могли погибнуть из-за меня. Я же не переживу ещё и этого. Вы должны жить. Счастливо. Пусть даже оставив меня в прошлом, как ваш общий ночной кошмар. Я осторожно беру ее лицо в ладони и приподнимаю, чтобы посмотреть в ее совершенно потерянные заплаканные глазки. Она сейчас не ведает, что говорит. Снова напоминает мне мою давнюю ошибку, с которой я не могу позволить ей столкнуться. Не стоит отталкивать любимых в такой час, бороться со своими демонами и чувством вины в одиночку – худшая стратегия из всех возможных. Я не могу ее бросить одну в таком состоянии. Тем более, что я не хочу этого делать. – Агата,– она вздрагивает всем телом, но с мольбой, полностью противоречащей ее же словам перед этим, продолжает смотреть на меня и цепляться за края рубашки. Провожу большим пальцем по ее скуле, стирая вырвавшуюся из опухших глаз соленую капельку. – Ты не одна, котёнок. Девушка упрямо спрятала своё лицо на моей груди, судорожно всхлипнув. Сквозь слёзы ее голос звучал чужим: – Зачем я вам такая? Тебе? Убийца, которая вот-вот сядет за решетку, в этот раз за дело,– всхлипы мешали ей говорить, но она настырно продолжала купаться в своей неуверенности в завтрашнем дне и почти животном страхе. Говоря эти страшные слова, которые, по ее мнению, должны были меня от неё оттолкнуть, девушка цеплялась за меня так, словно от этого зависело нечто большее, чем кажется на первый взгляд. Я не страдаю синдромом спасателя, но я не могу так просто бросить человека, которого я... Который дорог мне гораздо больше других. Не могу отвернуться от той, что взвалила на себя непосильную ношу того, в чем виновата лишь номинально. – Дурочка ты, каттен. Мы не допустим того, чтобы так случилось. Были свидетели того, что эта самооборона. Плюс на камерах видно, что он выстрелил первым, и как раз прицеливался вновь перед тем, как... Запнувшись, умолкаю, чувствуя, как она вздрогнула от одного лишь прямого упоминания о том инциденте. – Каттен... Приподнимаю ее, словно невесомую пушинку, и сажаю к себе на колени боком. Девушка не сопротивляется, лишь с почти безжизненной усталостью прижимается щекой к моему плечу и поджимает ноги. Внутри что-то дрогнуло от осознавания того, насколько она сейчас морально разбита. Осторожно провожу ладонью по плечу Агаты, пытаясь вообразить, какие слова или действия успокоили бы меня, если бы я гипотетически оказался на ее месте. Неутешительно, что все слова мира, словно в насмешку над этой моей попыткой, покидают мою голову. Все, что я могу сейчас ей сказать, кажется мне глупым и неспособным поддержать тухнущую на глазах англичанку. Поэтому у меня вырывается лишь: – Прости, лилла каттен. Агата удивленно переводит переставший быть настолько пугающе пустым взгляд на меня и, едва касаясь, дотрагивается до моей щеки: – С ума сошёл, Алекс? За что? Я вспомнил внезапный удар по голове, от человека, который вызывал у меня подозрения с самого бала. Вспомнил, как очнулся в темноте, за запертой дверью каморки для швабр. Вспомнил ужас за Агату от звуков перестрелки где-то вдалеке. Вспомнил чувство собственной беспомощности, что так остро отпечаталось в моей памяти второй раз за всю мою жизнь. Как будто снова пережил схвативший мое горло ледяной когтистой лапой ужас, когда увидел, как этот рыжий урод приставил к ее лбу пистолет и почти нажал на курок. Я хотел, чтобы она простила меня за это. Но даже не надеялся простить самого себя за то, что подверг свою девочку такой опасности. Пару раз моргнув, я только сейчас заметил, как ее руки обвили мою шею, притягивая меня к ней. Как тонкие пальцы запутались в моих волосах, нежно массируя кожу. Как обеспокоенные огромные глаза изучают меня, пытаясь не выдать искорку затаенного страха, который мы оба испытывали в эту секунду. Не знаю, каким образом, но одно ее присутствие, ощущение тёплого податливого тела рядом помогло мне взять себя в руки и собраться с мыслями. Мыслями, которые я пока не готов ей озвучить, а она не готова услышать. Желанием стать ради неё тем, кто больше не будет ошибаться. Поэтому я лишь прислонился губами к ее виску и прошептал: – Я не обещаю, что нам будет просто. Но мы пройдём через это. Вместе. Девушка слабо улыбнулась, но это уже было огромным скачком в нужном направлении. –Спасибо, что ты рядом. Я попытался усмехнуться, говоря преувеличено бодрым тоном и прислоняясь лбом к ее плечу: – Лилла каттен, избавиться от меня из-за такого пустяка у тебя не получится. Агата скептически выгнула бровь, качая головой и вымученно улыбаясь: – Я и не собиралась.