***
Зимний немного ветреный день. Я выхожу из нашего злополучного рёкана Ёкай и прогулочным шагом отправляюсь в лес, что раскинулся неподалёку. Под ногами захрустел снег. Вроде бы начинается обычная рутинная пробежка, но что-то в окружающей обстановке казалось мне неправильным и вселяло невольную тревожность. Сверкнувшее меж деревьями солнце почему-то дразняще моргнуло и устремилось к закату. Очень быстро стемнело, хотя мне перед этим казалось, что час был совсем не поздний. Бег почему-то совершенно не успокаивал и не отвлекал, по спине ползли неприятные липкие мурашки. Недоброе предчувствие только усиливалось, будто я знал почти наверняка, что спокойствие будет длиться недолго. Ноги автоматически переставлялись, уводя меня куда-то в чащу, где тропа почти перестала быть заметной. Становилось все менее уютно. Решив, что повернуть назад стало бы разумным решением, разворачиваюсь и выдвигаюсь обратно, однако это оказывается не так-то просто. Передо мной раскидывается развилка из нескольких дорог, которой не было по пути сюда. На каждой из них примерно одинаковые мужские следы, что похожи на мои так, что их невозможно отличить. До моего слуха доносится женский короткий вскрик и тихий плач, заставляющий реагировать на него вместо поиска безопасной обратной дороги назад. Голос кажется мне до боли знакомым, и я срываюсь с места, устремившись на звук. Снег все время обваливается на мою голову, пытаясь остановить меня, но я не могу позволить себе замедлиться. Мне показалось. Определенно показалось. Это не она. С ней сейчас все в порядке. Она не стала бы снова подвергать себя опасности. Она больше не ходит никуда одна, ведь правда? Она обещала мне. Услышав выстрел, который раздался будто в десяти шагах от меня, я ускорился. Послышался шум снега, будто кто-то спешно сбегал и спотыкался. Кажется, я чуть молиться в процессе не начал, хоть это и не было бы на меня похоже. Вырываюсь на совершенно открытую лесную поляну и невольно зажмуриваюсь от контраста освещения. Плач хоть и был близко, становился все тише и прерывистее, что больше пугало, чем дарило облегчение. У плачущей будто почти не осталось сил на слёзы. Кроме неё здесь теперь больше никого не было, если опираться только на мой слух... Преступник определенно сбежал, а судя по шумному звуку двигателя, шансов на своих двоих догнать его у меня было ничтожно мало. Да и что я мог сделать против человека с огнестрельным оружием голыми руками? Может, хоть успею помочь той, кому успели навредить. Вдруг, ещё не поздно? Вдруг в этот раз я смогу помочь? Когда глаза привыкли, я бросился к несчастной, предчувствуя приближающуюся беду. На снегу беспорядочно разметались огненные волосы девушки, небольшая ладошка пыталась прикрыть все сильнее кровоточащую рану на груди, испачкавшую когда-то белоснежную куртку. Это же... - Агата?!- вырывается у меня, когда я падаю на колени рядом с ней. В горле как будто застрял массивный камень, не получается почти ничего добавить. - Как же?- руки действуют абсолютно механически, пытаясь перевязать ее рану и с надеждой проверяя слабеющий пульс, пока разум понимает всю бесполезность этих действий. Проверяю телефон, надеясь вызвать скорую, но связи все ещё нет и мне ничего не остаётся, как смириться с этим обстоятельством. Агата распахивает глаза и невидящим взглядом смотрит куда-то мимо меня. Ее белеющие губы едва слышно произносят, заставляя все внутри меня похолодеть: - Эт-т-т-то К-кадоганы. Д-двое. Я з-з-заслужила т-такой конец. Кажется, впервые в жизни по моему лицу стекает слеза, пока я бормочу, прижимая ее голову к своей груди и целуя в похолодевший висок: - Нет, каттен, ты неправа. Все будет хорошо, вот увидишь. Мы с тобой найдём способ, как все исправить, только не вздумай уходить. Эта рыжая сволота поплатится за то, что сделала, обещаю тебе,- произношу я что-то бессвязное и понимаю, что вру ей, не желая признавать неизбежное. Она не увидит. Ни черта больше не увидит. И все из-за того, что я не успел. Зачем я вообще оставил ее одну? Девушка дергается от боли, увядая с каждой секундой, но найдя в себе силы поднять ладонь к моей щеке и еле слышно выдохнуть две фразы: - Я л-л-люблю тебя, Ал-л-лекс. Н-не в-вини с-себя... После этого она замирает уже навсегда, встретившись опустевшими глазами цвета лета с посеревшим тяжелым небом, так и не услышав моего ответа. Все ещё не веря, прижимаю ее к себе, утыкаясь губами в ее лоб, пытаясь успокоиться и не желая принимать то, что случилось самое страшное. Необратимое. Моей девочки больше нет... То, чему я со знакомства с ней пытался помешать, все же случилось. По всему телу распространился дикий холод, что не давал мне ни шанса начать мыслить здраво и понять, что реальность, а что игра воспалённого воображения. Боль невосполнимой утраты пронзила меня, притупляя остальные чувства. Внутри, раздирая меня беспощадными когтями, поселилась обжигающая и болезненно растущая пустота. Отказ принимать то, что Агата больше не сморщит на меня свой веснушчатый носик, что больше не произнесёт жалобно и просяще мое имя, что ее просто больше нет... Не успел я это осознать, как кто-то коснулся моего плеча. Я резко дернулся, готовясь послать на все четыре стороны того, кто посмел мне помешать осознать свою потерю или даже поспособствовал ей. Однако увидев это лицо, я в очередной раз лишился дара речи. Рядом со мной присел мой давно погибший отец, сжимая мое плечо то ли в подбадривающем жесте, то ли просто привлекая мое внимание. Я был в ступоре и почему-то обхватил безжизненную Агату крепче в попытке защитить, которая ей уже никак не сможет помочь. Мужчина устало выдохнул, укоризненно качая головой: - Ты ни капли не поменялся, сын. Все тот же синдром спасателя. Я то надеялся, что ты повзрослеешь и поборешь его в себе. Пальцы автоматически сжались в кулаки, чувство вины нахлынуло на меня с удвоенной силой. Сначала отец, теперь любимая девушка... Неужели всем дорогим мне людям суждено погибнуть на моих же руках и из-за того, что я опоздал? - Ты неправ,- вырывается у меня сквозь плотно сжатые зубы. Отец или тот, кто пытался им казаться, хлопнул меня по плечу, заставив сжаться и почувствовать себя жалким и беспомощным. Он покровительственно сказал: - Когда ж ты поймёшь, что не всегда стоит пытаться спасти другого? Иногда надо держаться в стороне, ты не всесилен. Отпусти девочку, ничего уже не исправить. Я не мог продолжать слушать человека, которого уже 15 лет со мной не было. Который не знал меня настоящего, даже уже не был никем, кроме моего детского воспоминания, что оставило мне травму на всю мою жизнь. Который был лишь... Моей иллюзией. Стоило мне это осознать, как по моим ногам заструился плотный приятный жар, поднимаясь от ступней к остальному телу. Я почти не обратил на это внимание, но почему-то ощутил в себе крепнущую силу. Я мотнул головой, пытаясь найти в себе силы разжать сомкнутые на теле девушки пальцы, но... Неожиданно для меня ее там не оказалось. В моих ладонях было пусто. Из горла вырвалось короткое: - Нет! Это... невозможно! Укоризненный взгляд отца сменился насмешливым, и он встрепал мои волосы, поднимая внутри волну раздражения. На себя, на него, на своё непонимание и растерянность. Отец улыбнулся мне, прощаясь: - Тебе нужно сбежать с того склада, сынок. Хотя бы ради неё. Стань свободным, пока у тебя ещё есть время... Сказав это, он просто встал и растворился в воздухе, оставив после себя только мое недоумение. Окончательно запутавшись, я растерянно моргаю и...***
Просыпаюсь. В холодном поту, накрытый одеялом по самый подбородок, с девушкой, что мирно посапывала на моей груди, обхватив ладошками мой торс и плечи. Спокойное дыхание и родной запах весенних цветов окутали меня, освобождая голову от неприятных воспоминаний о недавнем сновидении. Вздох облегчения радостно покинул мою грудь, выпуская напряжение из скованных мышц. Захотелось перестать так часто дышать самому, лишь бы звук ее дыхания не исчезал в шуме этой ночи. Видимо, я ее всё-таки случайно разбудил и немного напугал, что она попыталась меня успокоить и обогреть, как подняв сползшее одеяло, так и помогая мне самостоятельно. Заботливый мой котёнок... Ей это даже удалось, судя по тому, что меня перестало трясти от холода и удалось вынырнуть из плена того сна. Дыхание рыжеволосой приятно щекотало, помогая ещё раз осознать, что она жива и, по крайней мере, сейчас ей ничего не угрожало. Осторожно, чтобы не разбудить, наклоняю голову и едва касаюсь губами виска девушки. Агата не просыпается, лишь улыбается во сне и закидывает на меня ногу, заставляя сдержать смешок. А котёнок то у меня собственница... Такая живая и тёплая собственница... Аккуратно прижав ее к себе, медленно, но верно проваливаюсь в гораздо более спокойный сон без сновидений, давая слово, что закрепилось в моем сознании, словно нерушимая мантра, скорее себе, чем кому-то ещё. «С ней все будет хорошо. Я смогу ее защитить. Я не допущу новых ошибок, мне это по силам.» Сквозь сон я чувствую, как девушка целует меня в плечо, прильнув к моему боку своим хрупким телом, и тихо шепчет, рисуя на моем лице невольную улыбку: - Люблю тебя... «А я тебя сильнее, лилла каттен...»