заводной апельсин

— Отпустите меня! Пожалуйста! — растрёпанный парень брыкался в руках работников клиники, которые были как минимум в два раза больше него. — Пожалуйста! Мама! Ты не можешь!.. — Не беспокойтесь, госпожа Ким, о нём хорошо позаботятся. В частности, я приложу все усилия, чтобы вернуть его домой здоровым. — доктор вежливо улыбнулся женщине, наблюдающей за тем, как её сына уводят все дальше по коридору, вдаль — за бронированные двери и бетонные стены. — Спасибо, доктор Ким! — та самая госпожа Ким всхлипнула для приличия и, попрощавшись с мужчиной, поспешила покинуть ледяное, насквозь пропахшее медикаментами, сыростью и отчаянием здание. Доктор Ким Намджун тем временем открыл папку с личным делом нового пациента. «Ким Сокджин 17 лет Диагноз: гомосексуализм» — Ну что же. — он хмыкнул и поправил волосы. — Это будет интересно.

***

Двери, бесконечные двери, стены, плиты, холод, душераздирающий вой и крики. Все это доводило Сокджина до дрожи буквально в каждой клеточке тела. Ему холодно, страшно, он хочет домой, черт возьми, ему не место здесь! А ведь только вчера все было потрясающе. Джин и его друг Чимин сидели в комнате Кима и смотрели старые фотокарточки, слушая Бетховена на виниловой пластинке. Но почему-то Чимин оказался слишком близко, почему-то Джину всегда нравились губы Чимина — вишнёвые, пухлые, сладкие, как оказалось. И почему-то именно в этот момент госпожа Ким решила войти в комнату сына, чтобы поинтересоваться, нужен ли мальчикам ещё лимонад. И вот сейчас Джин лежал на койке в небольшой темной каморке, которую кто-то, явно не лишённый чувства юмора, назвал палатой. Они действительно думают, что он болен? Боже… Дверь скрипнула, и на пороге комнатки появился шатен в голубом медицинском костюмчике. Он закрыл за собой и приземлился на край койки Кима, который тут же отвернулся. — Итак, Джин. Ты не против, если я буду звать тебя Джин? — мужчина натянуто улыбнулся и тронул парня за плечо. — Меня зовут доктор Ким Намджун, и теперь ты — мой подопечный. Мы тебя вылечим. — Вы идиот, если считаете, что любовь — это болезнь. — Сокджин повернулся, готовый выплюнуть гневную тираду в лицо этому напыщенному доктору, но… Черт возьми. Этот Намджун вблизи похож на произведение искусства! Сжатые в полосочку губы делали его более мужественным, уложенные, но слегка растрёпанные волосы придавали особый шарм, а ледяные глаза, казалось, смотрели в самую душу. — Любовь — это высшее благо, дарованное нам, но она существует лишь между мужчиной и женщиной. Представители одного пола не могут любить друг друга. Это противоестественно. — Намджун хмыкнул и поднялся с койки. — Ты и сам это поймёшь, когда я возьмусь за твое лечение. Завтра будет первый сеанс. Выспись хорошенько. Мужчина вышел из палаты, запирая за собой дверь, а Джин ещё около получаса смотрел в одну точку, вычерчивая на подкорке сознания образ доктора. Кажется, он влип.