***
Вилланель открывает глаза и сонно озирается по сторонам. Рядом с ней лежит пустая бутылка из-под шампанского, недоеденный бургер и ворох скомканных купюр. Она приподнимается и садится на край кровати, обнаружив еще несколько пустых бутылок беспорядочно разбросанных по полу. Только сейчас ей удается рассмотреть номер, который она сняла вчера вечером, прилетев первым рейсом из Рима. В самые худшие моменты своей жизни Вилланель всегда оказывается здесь, в Амстердаме. Это второй ее любимый город после Лондона, который она полюбила только благодаря одному человеку — Еве Поластри. «Я убила ее. Я ее убила. Убила» — пронеслось в голове у Вилланель. Она как будто пробовала на вкус эту фразу, прокручивая в голове тот злополучный день в Риме. Ева и растекающаяся лужа крови. Ева, говорящая, что она ее не любит. Ева. «Черт возьми, тебя даже мертвую не так просто выбросить из головы, Поластри» — со злостью подумала Вилланель, пошатываясь подходя к окну и распахивая занавески. Зевнув и подобрав под столом несколько купюр, Вилланель увидела лежащий под ним пистолет. Пистолет, которым она застрелила Еву. Она пялится на него несколько минут, а потом резко подхватывает и со всего размаху швыряет об стену. И так несколько раз, пока на стене не появляется вмятина, а Вилланель, задыхаясь, не оседает на пол. Она прячет лицо в руки, и ее плечи содрогаются от безмолвных рыданий. Просидев в таком положении несколько минут, Вилланель резко подскакивает и направляется к холодильнику. Вытащив оттуда очередную бутылку самого дорого шампанского, она с грохотом открывает его и пьет так долго, как будто хочет утопить себя в нем. Небрежно откинув бутылку, она идет в ванную, скидывает с себя всю одежду и забирается в душ. Простояв целый час под холодными струями, и окончательно протрезвев, Вилланель начала лихорадочно соображать. «Нужно пройтись по здешним магазинам» — подумала она и стала одеваться. Натянув джинсы и кофту с капюшоном, и прыгая в одном кроссовке, она нагнулась подобрать разбросанные по всей комнате деньги. Тут раздался стук, и Вилланель замерла посреди номера. — Кто там? — Мисс Стюарт, вам посылка, — раздался голос из-за двери. — Я не одета, оставьте ее под дверью, пожалуйста. — Как скажете, мисс, — ответили ей. «Это насколько же я вчера была пьяна, что назвалась одной из самых популярных фамилий Англии» Вилланель с усмешкой прислушалась к удаляющимся за дверью шагам и осторожно приоткрыла дверь. Перед ней лежала белая прямоугольная коробка. Она взяла ее, еще раз оглянулась по сторонам и вернулась в комнату. «Что-то я не помню, чтобы я что-то себе заказывала» С этими мыслями Вилланель открыла коробку и ошарашено уставилась на ее содержимое. В ней лежат аккуратно сложенные вещи дорогих брендов, духи и открытка, на которой изображен лондонский Биг-Бен. Вилланель не может поверить своим глазам. Ведь все эти вещи она когда-то купила Еве. Ну, кроме открытки. Она берет ее в руки и переворачивает дрожащими пальцами. На обороте незнакомым размашистым почерком написано всего лишь одно предложение: «Еве они больше не нужны». У Вилланель пересыхает во рту, прям как в тот день, когда она впервые увидела Еву Поластри в больничном туалете. Ее ниспадающие на плечи черные кудри, уродливого вида серый плащ и обеспокоенный взгляд. Вилланель ежится от воспоминаний и кладет открытку обратно в коробку. Стянув с себя кофту, она достает из коробки Евин свитер и надевает его. Будучи очень чувствительной к запахам, она тут же улавливает запах духов смешанный с еле уловимым запахом Евы. «А говорила, что не носила. Опять лжешь, Поластри» Ухмыльнувшись своему отражению в зеркале, Вилланель выходит из номера.***
Ева открывает глаза и сонно потягивается. И тут она видит нависшего над собой Нико. — Проклятье, ты меня напугал! — Прости, я думал, ты будешь дальше спать, — испуганно промямлил он и откинулся на спинку стула. Ева поразилась тому, насколько Нико непохож на себя. Он сбрил усы, коротко постригся и оделся не как учитель математики, а как обычный человек, который хоть немного умеет сочетать вещи между собой. — Ты в курсе, что у тебя исчезли усы? — Да, я решил, что большие изменения могут начаться с маленьких вещей, — ответил Нико, пристально глядя Еве в глаза. — О чем это ты? — Ева как будто со стороны услышала свой ледяной голос. — Ева, когда мне позвонили сообщить, что ты ранена, в это время я собирал свои вещи. Я хотел уйти от тебя. Потому что понимал, что больше не смогу так жить. Постоянно упрашивать тебя бросить эту работу и каждый день бояться, что ты не вернешься домой. В этот раз так и случилось, Ева. Ты едва не погибла. И все из-за этой психопатки, которая на тебе помешалась. «Как и я на ней» Нико запнулся и уставился себе под ноги. — Пока я сюда ехал я забыл, что наш брак разваливается, что ты что-то от меня скрываешь и что ты постоянно ходишь по краю пропасти. «Он в чем-то прав, Вилланель — это и правда пропасть» — И когда я увидел тебя окровавленную и без сознания, я дал себе слово, что если ты выживешь, то я сделаю все, чтобы между нами все стало как прежде. Ева слушала все это и понимала, что единственное, чего она хочет — это снова быть в погоне за преступниками, снова быть на волоске, снова искать ее. И ей действительно казалось, что единственным правильным выходом будет бросить свою прежнюю жизнь. А Нико — это самый главный синоним ее прошлой жизни. Нико, которого она любила полжизни и которого была готова отпустить прямо здесь, в этой комнате. Не испытав при этом ни едино эмоции. — Что скажешь? — он взял ее за руку и пристально посмотрел в глаза. — Врачи сказали, что уже завтра тебя можно будет отсюда забрать. Если ты хочешь, мы можем даже уехать из Лондона. — Нико, я… Я больше тебя не люблю. «А кого ты тогда любишь? Ее?» Как только Ева произнесла это, она поняла, что освободилась. От этих усов, от этой математики, от этих пастушьих пирогов и кур на заднем дворе. И как же мало времени ей понадобилось, чтобы это понять. — Не любишь? — едва слышно отозвался Нико. — И давно? — С сегодняшнего дня. Он медленно встал со стула, и направился к двери. — Ева, я правда хотел все исправить, –тихо сказал он. — Я знаю, — ответила Ева. — Отсутствие усов меня насторожило. — В таком случае я могу снова их отпустить. — Я бы на твоем месте не торопилась, — сказала Ева и впервые за весь этот разговор улыбнулась. — Прости меня, Нико. Ты был хорошим мужем. — Да, я знаю. Он приоткрыл дверь, последний раз окинув палату взглядом. — Береги себя. — И ты тоже. Он вышел, Ева закрыла глаза и устало откинулась на подушки. «Господи, как же хочется шампанского»